ai shiteru

      Джункю редко думал о своем соулмейте последние лет десять, когда мысль о существовании оного перестала будоражить его подростковое сознание, поэтому ему было в новинку постоянно держать в голове мысль о Машихо. Однако молчать об этом было как-то совсем просто, словно их связь была из разряда тех неинтересных секретов, которые, даже если и знаешь, никому не рассказываешь, потому что они вылетают из твоей головы, стоит только о них узнать.       И все равно Джункю было странно, утром сев за стол завтракать, не рассказать маме о Машихо, хотя бы даже просто о Машихо — не о том, что они с ним соулмейты и «прости, мама, но имя вот здесь, на моем пальце, мужское». Машихо был хорошим, и Джункю думал, что должен понравиться маме так же, как она любила Едама, но пока еще, когда они только узнали друг друга, ему хотелось держать Машихо при себе.       У Джункю были до этого отношения, но Машихо был его первым и единственным соулмейтом, так что он не был уверен, как вести себя с ним, начиная даже от того, стоит ли желать ему доброго утра, если его занятия уже начались.       — Джункю, ты слушаешь меня? — мама окликнула его через плечо, пока заваривала себе чай. Джункю посмотрел на ее руки, покрытые морщинами как у многих стареющих женщин, которыми она держала чайник, и не сразу заметил имя на указательном пальце.       — Да, конечно, — он улыбнулся ей, вставая со стула. Было около полодиннадцатого, когда Джункю позвонил Доёну, чтобы узнать, во сколько заканчивались пары у Машихо, хотя ему и было странно об этом спрашивать.       Впрочем, оказалось, что они учились в разных группах, так что совпадений в расписании у них было совсем немного, но Доён пообещал спросить у своего друга, который учился с Машихо, и обязательно написать Джункю. Кроме этого Джункю попросил Доёна ничего не говорить Едаму, потому что тот бы сразу все понял, а они оба еще не были готовы к этому разговору. //       Лежа на кровати, Джункю закрывал глаза и, прислушиваясь к своим чувствам, понимал, что все это давило на него ответстаенностью, которую он сам, в сущности, на себя возложил. Ему в общем и целом было как-то странно и глупо, потому что они с Машихо познакомились при обычных обстоятельствах, лишенных каких-либо изысков, о которых было бы интересно рассказывать друзьям, но при этом в течение каких-то нескольких дней встречались снова и снова, и вот наконец им становится ясно, что они — не простые прохожие. Что Джункю не случайно предложил Машихо свою помощь, а Машихо неспроста встал в очередь именно у этого автомата в тот самый момент, если Джункю все правильно понимал и система работала так. Они были чертовыми соулмейтами, и это было немного несправедливо, что за них все было уже решено.       Сколько Джункю ни пытался, ему не давался контроль над собственными мыслями, так что иногда он, сам того не осознавая, возвращался к вопросу о том, как бы сложились их с Машихо отношения, если бы не существовало всех этих подсказок от Вселенной. В какой-то момент Джункю даже показалось, что единственным чувством, которое у него было к Машихо, являлась навязанная и даже какая-то обреченная на успех заинтересованность, и от этого у него закружилась голова.       — Мы можем поговорить?       Джункю от волнения стучал по зубам пальцами, стараясь сфокусироваться на звуке от удара ногтями, а не на фоновом шуме из динамиков телефона. Едам попросил его подождать, а через полминуты, когда голоса студентов перестали заглушать его собственный, он сказал:       — У меня немного времени, так что говори скорее, хён.       Его голос был звонким как обычно, но почему-то Джункю показалось, что Едам не рад его слышать, и, возможно из-за этого, он не стал говорить ничего, только прислушиваясь к чужому дыханию и теперь уже фокусируясь на нем.       — Слушай, давай я перезвоню тебе во время обеденного перерыва, хорошо? Тогда ты мне все расскажешь.       Они попрощались, и уже тогда Джункю подумал, что Едам не сможет понять его, если вообще дослушает до конца. Он был отличным другом, с ним было тепло спать и держаться за руки, он тихо и вкрадчиво говорил, усыпляя, и особенно Джункю любил в нем его улыбчивость и бесконечное дружелюбие. Но просто он чувствовал, что, наверное, не в этот раз.       В ту самую минуту, когда Доён прислал ему эсэмэс с расписанием Машихо, Джункю вспомнил о Пак Джихуне с танцевального. Их разница в возрасте составляла всего полгода, и если Джихуну повезло найти своего соулмейта за это время, то Джункю должен был получить об этом самые подробные сведения, хотя, конечно, это все еще оставалось крайне затруднительным.       — Я вернусь через пару часов, — он попрощался с мамой, и она немного переиграла в энтузиазм, выдавая тем самым свою взволнованность. Джункю никогда не скрывал от нее важных вещей, но соулмейт определенно был исключением, и он ценил то, с каким пониманием она относилась к его секрету, о котором, ему хотелось в это верить, не имела ни малейшего представления.       Минула третья неделя сентября, погода иногда преподносила сюрпризы, притом обычно неприятные, но в тот день Джункю захотелось пройтись до академии пешком, тем более что до конца занятий Машихо оставалось порядка сорока минут. Ему было немного неуютно без перчаток, к которым он привык за эти полмесяца, но те остались дома, на комоде около входной двери, и Джункю подумал, что возвращаться за ними было бы очень глупо. Поэтому он держал руки в карманах куртки, перебирая пальцами завалявшуюся там мелочь.       Через какое-то время, когда в жилых домах начали появляться первые подсвеченные теплым желтым окна, уши Джункю начали замерзать, а солнце скрылось за тучами, теперь уже совсем не грея. Тогда он зашел в первый попавшийся магазинчик, совсем крохотный, с прилавком у самого входа, и, как оказалось, сувенирный. Машихо был из Японии и хотя наверняка бывал в Корее до этого года, Джункю выбрал ему деревянную куколку в национальной одежде. Крутя ее в разные стороны и рассматривая, он подумал, хороший ли это подарок для соулмейта, и тут же эта мысль снова врезалась в его сознание, как будто ему удалось отбросить ее на какое-то время, а теперь она снова продолжила преследовать его.       Машихо был на два года старше Доёна, но учился на том же первом курсе танцевального, и Джункю надеялся когда-нибудь увидеть его на сцене, хотя наверняка ему не придется долго ждать. Занятия заканчивались через пару минут, но на этот раз Джункю было странно стоять у лавочек, облокотившись на холодный ствол дерева, хотя единственным отличием от многих дней до этого было то, что из толпы студентов ему нужен был не Едам или Доён.       Машихо вышел из здания в компании друзей, очень шумных, как и многие другие во дворе академии, и Джункю узнал в одном из них парня, стоявшего с ним около недели назад на улице, когда они во второй раз встретились. Машихо не заметил его, остановившись на крыльце и разговаривая, насколько Джункю мог расслышать, на японском, очень быстро и радостно.       — Привет, — Машихо, стоявший к нему спиной, дернул плечами, испугавшись, а его друзья окинули Джункю оценивающим взглядом, и он понял, что, наверное, не он один никому ничего не говорил. Джункю почувствовал, что руки в карманах потеют, когда Машихо посмотрел на него и приветливо улыбнулся, хотя в его взгляде сквозило легкое непонимание.       — Привет! — его друг, единственный, которого Джункю помнил, ответил с излишним энтузиазмом, как будто тоже вспомнил об их мимолетной встрече. После этого все они быстро и неловко попрощались между собой, и Джункю снова посмотрел на Машихо, увидев в сущности только мягкие кудри. //       Пока они пешком шли к метро, Машихо очень громко и эмоционально рассказывал о первых занятиях, преподавателях, одногруппниках и в целом об академии. Джункю не говорил ему, что и без этого был в курсе внутренней кухни этого учебного заведения, потому что, когда был с Машихо, даже мысленно старался не касаться Едама. Иногда Машихо замолкал, и тогда они шли в тишине, правда лишь между ними двумя, ведь вокруг них оставался шумный, полный людей город, неустанно гудящий, яркий и как бы дышащий всей своей широкой грудью.       Уже когда Джункю спускался в подземку, опережая Машихо не полшага, он почувствовал, что телефон, который сжимал в кармане куртки, зажужжал. Звонил Едам, словно бы знающий, что о нем не хотят думать и решивший сам о себе напомнить. Машихо в этот момент снова ненадолго замолчал, увидев, что Джункю пялился на свой смартфон, а потом, столкнувшись с ним взглядами, начал мотать головой по сторонам, показывая, что разговор прерван.       — Хён, мы с Доёном ждем тебя уже пятнадцать минут, почему ты опаздываешь? — Едам звучал недовольно, и после его слов Джункю на секунду раскрыл рот в непонимании, а потом, даже не взглянув на часы, сразу понял, в чем причина.       — Прости, Едам-а, я совсем забыл предупредить, что не смогу сегодня встретить вас.       По правде говоря, они не так далеко ушли от академии, но рядом с Джункю сейчас был Машихо, раскрасневшийся от легкого ветра на улице, нерешительно улыбающийся ему прямо сейчас, так что это можно было назвать вопросом приоритетов. Едам не перезвонил ему в обеденный перерыв, из-за чего Джункю был удивлен, что звонил теперь, хотя догадывался, что наверняка в том была заслуга Доёна.       — Ладно, ничего страшного, — после недолгого молчания Едам отключился, только пообещав позвонить вечером или с утра, и в этот момент Джункю запнулся, едва не попросив его рассказать что-нибудь интересное или дать трубку Доёну, как обычно делал, если возвращался домой один.       — Все хорошо? — Машихо проводил его руку взглядом до самого кармана, затем перехватив пальцами лямки своего рюкзака на плечах. Он облизал нижнюю губу, торопливо ускорив шаг, и как будто хотел сказать что-то еще, но передумал. //       В вагоне метро, где людей на квадратный метр было не меньше, чем на улице, Джункю было неуютно. Ему хотелось вжиматься в сиденье, втягивать голову в плечи и постоянно поправлять волосы. За те быстрые три недели, что на его коже вырисовывались черные-черные узоры, он не смог избавиться от ощущение, словно каждому прохожему было до них дело. Джункю было жаль забывать свои перчатки, потому что, хотя имени почти и не было видно, с ними было не только теплее, но и спокойнее.       — Ты отлично выглядишь, брось, — Машихо перехватил его ладонь, сделавшую лишь единственное движение в сторону, чтобы взъерошить волосы, и, переплетя их пальцы, положил на свою ногу. Его кожа касалась прохладной шуршащей ткани куртки, а взгляд замер на их руках, и, проследив за ним, Джункю подумал, что вот так они выглядят хорошо.