***
Ночной стрип клуб — то место, где ты теряешь девственность даже не моргая, и телесную, и душевную. Это то место, где стыдиться своего тела, это тоже самое, что стыдиться того, что сюда пришёл. Место пропахшее никотином, наркотиками и людьми разной ориентации. Именно здесь сладкие мальчики вроде Джина легко могли потерять свою нежность и склонность к ласкам. Ким СокДжин любит пить ароматный кофе, сидя на подоконнике за 5 000$, не жалея своих денег на новый. Рассматривая прохожих внизу, и иногда придумывая каждому свою историю. Тут с лёгкостью можно было потерять этот статус сахарного мальчика. Хотя бы потому, что вместо кофе тут набитый алкоголем бар, а вместо однотипных прохожих, извращённый сброд среди которого очень легко затеряться. Слиться с серой массой. Это то, что не под силам Паку и Чону. Фигурные бёдра, по которым скользят чьи-то чужие пальцы, эти касания, вкус наркоты на длинном языке. Белая таблеточка ложиться на язык Пака с помощью языка незнакомого шатена и скользил по вкусовым рецепторам, скатываясь куда-то вглубь сладкого ротика. Этот парнишка напротив куда настойчивей, ещё секунда и двигая бёдрами в такт музыке эти двое переплетаются языками. Чону явно было противно. Там лижутся, на барной стойке завалили какую-то дамочку которая во всю стонет и скидывает уже 5-тый бокал с красным вином на кафель, по которому струится переломный свет от диско-шара. Чон... Он был другой. Грациозная походка, уверенная и такая же яркая, как его персона. Она завораживала всех вокруг. От молодых девушек, что надели на себя шанель, диор, фенди и бербери, до успешных парней, которые приехали на ламбо, феррари и агерах. А что происходило, когда этот маленький дьявол вертел своим телом, как хотел выгибаясь под американские мотивы. Музыка кружила голову, а этот парень... Он был неподражаем. Пак присматривал за крольчонком. Он ни капли не жалел, что отдал эту груду обаяния в модели. Становится слишком жарко и пусть за это время Чон и капли в рот не взял, его дыхание заметно сбивалось. В груди звучала эта ненавистная, клубная попса. Он подмигнул Паку, тем самым давая старшему знать, что он ненадолго отойдёт. Чон уже искал взглядом где можно спокойно присесть с бокальчиком виски и перевести дух. Места элементарно не было, кругом сплошное порно. Даже его милашка который надувал щёчки при каждом "нет" в его сторону, сейчас монотонно постанывает в губы высокого шатена. Выглядело это красиво, но слишком уж пошло. Чон заметно расцветает, когда видит свободный стул у барной стойки. Нагло кидая зелень на возвышенность перед лицом бармена, студент вновь элегантно поправляет чёлку и произносит дерзкое "виски". Подбирает прозрачный хрусталь и поспешно встаёт, так как та девушка всё ещё неугомонно сносила руками посуду. — Блять - хрипит Гук подскакивая с места, когда она в присутствии своего трахаря, проводит указательным пальцем по вороту рубашки художника. Стараясь не оглядываться, Гук поспешно удаляется с этого злополучного места. Шаг номер два, найти место на диване среди курящих педофилов, шлюх и извращенцев. Все так пялились на него, как на экспонат с музея. Чон даже ощупал себя, думая о том, что возможно у него что-то на лице. Ничего не нащупав, он уверенно пробрался сквозь толпу. Он не видел ни одной свободной щели, элементарно задницу примостить негде. Он уже отчаянно пригубил напиток, которым хотел насладиться в сидячем положении, желательно в одиночестве, ну и для полного экстаза с какой-нибудь сучкой прыгающей на нём. Музыка гремит в ушах, Чон не на шутку раздражён. Прямо сейчас его кулаки начинают зудеть от того, что среди ночного клуба негде даже присесть. — Эй малыш, сесть негде? — этот голос. Почему он заглушил музыку и сквозь эту пелену ненависти пробрался к его разуму. — Чего? - моментально реагирует Чон и опускает шоколадную макушку по направлению к сидящему на отдельном диване парню. В правой руке бокал с дорогим мартини, в левой какая-то левая девушка. Блондинистые волосы, по которым гулял свет софитов, эти клыки, которые украшали налитые кровью губы. А на этих губах красовалась маленькая, но очень возбуждающая деталь, эта родинка, она пленила разум. Эти длинные ресницы, которые словно пух взлетали с каждым поднятием век вверх. Рубашка подчёркивала длинную шею и ключицы в которые хотелось впиться зубами. Эта шея, она была стиснута плотным, кожаным ошейником, всё это так гармонично и детально. Чон не осознавая всего этого начал покусывать губы. Он уже представил, как начнёт с уголков губ, пока этот шикарный блондин не перестанет нагло улыбаться. Гук уже мечтал стереть с этого личика его похотливую улыбку и это сладкое, до жути пробирающее "малыш". Потом кусать, так нежно, еле касаясь, дразня и издеваясь. А после языком вывести имя незнакомца на его сжимающей чёртовым ошейником, чуть смуглой но такой ароматной шее и тысячи раз обводить его, пока он не начнёт называть, а потом и выкрикивать это сладкое "Чон Чонгук". — Говорю, присесть не хочешь? - повторяется богатей и вновь ласкает слух Гука. — А...да нет, я постою, спасибо - стараясь не показать симпатии утверждает Гук, надеясь, что этот запавший в душу парень его услышал. — Ты знаешь, что напитком нужно наслаждаться. Каждая капля, пускай и проданного в грязном месте заведения, должна с наслаждением касаться твоего языка. — начинает бросаться элегантными словечками незнакомец. На что Гук чуть сдвигает брови к переносице, всматриваясь в глаза напротив. — Слышь, философ сраный, я не просил выёбываться — дерзит Гук и демонстративно касается губами сосуда с алкоголем. — Я просто попью стоя, захрена ты мне тут свои баллады катаешь. — на лице блондина появляется наглая усмешка, которая сменяется борзым, но таким заманчивым ответом. — Хах...зачем же так дерзить, ты мог бы присесть ко мне на колени. — открыто заявляет богатей уже сбрасывая руку с очередной шлюхи. — Свои подкаты оставь для 12-ти летних школьниц, понял? - грубо реагирует Гук, явно давая понять, что ему противно. Не то, чтобы противно, ему было приятно, что такой красавчик обратил на него внимание. Но эти дешёвые подкаты... Слишком противно в данной ситуации. — Ладно ладно, такой капризный. Как тебя зовут-то? — спрашивает красавчик и вновь касается спиной спинки дивана. — Гук...Чон Чонгук - словно вспоминая ответил художник и уже вовсю лакал с бокала. — Чонгук значит - цинично, на выдохе говорит обладатель необыкновенной внешности. — Ким Тэхён. Для таких симпатяжек как ты, просто папочка. - протягивая ладонь с божественно длинными пальцами, Ким поправляет часы на левой руке и рассматривает чёрный омут напротив. — Ага. Мечтать не вредно казанова - хрипит Гук отводя бокал в сторону для рукопожатия. Ким приветливо рассматривает это на первый взгляд детское личико. Чон настороженно тянет руку к этой идеальной ладони, и уже грезит о том, как это нежное тело будет смотреться в алом атласе на очередном холсте. Ладонь Чона касается этой пропахшей дорогими духами руки, она слишком идеальна. Его рука... Такая нежная кожа, эти тонкие пальцы с мягкими подушечками, которые словно обладали целебными свойствами. Чону казалось, что его сбитые в кровь костяшки, срезанные под мясо ногти, венистые и бледные руки не достойны даже мальшего касания. Тэхён великолепен, его улыбка, его глаза пленили в самое сердце. Завороженно, так медленно Чон падал в эту воронку, которую создавал аромат тела нового знакомого. Он чувствовал его, словно слышал как тот дышит, это невыносимо. В сидячем положении Ким собирал взгляды всего клуба, а что будет когда это сборище фетишей встанет с места и пойдёт к своему дорогому авто, дверцу которого, ему откроет личный водитель. Почему так прекрасен? Сравнивать это великолепие с чем либо, было просто неисправимым грехом. Чон ужасный грешник, поэтому посмел сравнить это великолепие со звоном колокольчик в шестой симфонии Шастаковича. Настолько безупречен... идеален, неподражаем, эти жалкие прилагательные. Они не стоили того, чтобы у Гука перехватывало дыхание просто от того, что этот ангел до сих пор держал его за руку. Тэхён пьянил, и продолжал бы затягивать Чона в бесконечную бездну своей неописуемой красоты, от которой у него приоткрылся рот если бы не Пак Чимин, который впился в руку младшего и одёрнул его на себя с резким: — Прошу, давай свалим отсюда. - Гук растерянно отталкивает свою руку с руки Кима и одурманено поворачивается, встречаясь глазами с нарушителем спокойствия. — Чё случилось? - словно боясь спугнуть Пака, в меру звучно говорит Чон, после чего касается плеч не на шутку дрожащего Чимина. — Долго объяснять, прошу пожалуйста, пошли отсюда. - твердит Пак, по-детски сгибая и разгибая ногу в коленной чашечке. На что Гук тихо чмокает. У него тут такое, искра, буря, безумие, такое тело в миллиметре. Чон уже представлял Кима стонущего в коленно-локтевой, но испуганный друг заставил сердечко брюнета всколыхнуться с большей силой. Ким же не понимая, что происходит, откуда взялся второй, что происходит и почему по всей видимости они сейчас уходят. Тэхён надеется встретить парнишку вновь, просто надеется, потому, что эти волосы цвета тёмный-шоколад он забудет ещё не скоро. И тут в его блондинистой, но не такой уж и глупой голове рождается идея. Парень проникает рукой в правый карман джинс по пути задевая пальцем железную цепь. В мгновение ока ладонь Кима оказывается у бёдра Гука. Лёгким движением руки Ким одёргивает брюнета за ремень и ловко охлаждает плотно прижатую к ягодицам джинсовую ткань своей рукой. Пак заметил, как блондин что-то положил в карман макнэ, но сейчас не до этого. Он строил щенячьи глазки и пытался что-то объяснить. Гук резко обернулся встретившись глазами с новым знакомым и ошарашенно приложил ладонь к заднице. Ким приветливо, как ни в чём не бывало улыбнулся и приподнял ладонь в знак прощания чуть приводя кисть в движение, давая ясно понять, что он махат в знак прощания. Чон на мгновение застывает и вновь позволяет Киму дурманить разум. — Блять Гук, я же попросил быстрее! - из транса его выводит друг, который уже подхватывает Чона под локоть и тащит на выход. До Чона что-то доходит, после того, как он слышит маты каких-то мужиков за спиной. Не уж-то этот накуренный что-то натворил. Гук перестал задавать эту ненужную кучу вопросов. Этих ситуаций было уйма, ввязываться в драку, сломать нос и не только его это их хобби. Ухватив Пака за руку Чон толкает того на выход, буквально вырывая дверь с петель. Парень открыл дверь с ноги и кажется, не очень удачно. Чувствуя ветер в волосах, художник умело ориентируется и теряет рассудок, когда слышит что-то похожее на выстрел за спиной. Чувствует как колени Пака поджимаются, руки лучшего друга заметно мякнут. Чимин падает на холодный асфальт в паре метров от клуба, а те странные мужики просто разворачиваются и идут обратно по направлению к клубу. Чон боится повернуться. Он застыл на одном месте жадно глотая воздух, пытаясь надышаться, но что-то у него впервые в жизни получается плохо. Гук разворачивается к Паку, который поджав под себя колени, растянулся по холодной земле, на которой валялось пару окурков. — Ч-чимин...? — уже явно не сдерживая слёзы заикается Гук и падает рядом с мёртвым другом. На груди красовалась алое пятно, а розовые волосы нежно улеглись на чёрном грунте, эта кожанка, на которую они скидывались ещё в первом семестре. Этот аромат клубники, который всё ещё застоем впивался в нос, чуть красный от ночного холода. Чон опускает голову. Пару слёз сбивает ветер, а художник уже ловит ладонями обездвиженное тело Пака. — Чимин... — не сдерживает эмоций брюнет, пряча красноватые от слёз и боли глаза под шоколадной чёлкой. Он сидел так наверное уже 10 минут. Лёгкие наполняла боль, казалось, что одиночество всё же добралось до него и от этого Чон звучно ревел. "Чимин" хрипел Гук сквозь слёзы, задыхаясь в солёной воде пытаясь прокашляться. Он бы продолжил убиваться, если бы не услышал заливистый смех на месте "убийства". — Пхпхпхпэпхпхааахах, бляяяять, воу. — Пак Чимин, тот, кто секунду назад являлся причиной диких слёз, медленно уселся на асфальт и дико смеялся, плача от того, что его улыбка вновь мешала ему открыть глаза. — Паааак Чииимииин - передразнивает его лучший друг, который уже живой и здоровый встал с земли, обтряхивая свои бредовые джинсы. — Видел бы ты свою рожу придурок, пхпхпхпхп. Гук молча сидел на асфальте. Он задумчиво поднял голову, и слизывая слёзы с губ демонстративно прохрипел. — Ну что... — тянет брюнет, чуть пошатываясь приподнимается с колен - беги сука. Ты щас у меня реально жизни лишишься!!!Таинственный незнакомец
11 марта 2019 г. в 07:02
Ночной Сеул... Наверное времени страшнее, чем ночь в этом пропахшем алкоголем, наркотиками и грязными людьми городе, быть просто не может. Так холодно, словно январь, словно тысячи игл протыкают твоё тело и также мучительно больно выдёргиваются из тебя вместе с остатками здравомыслия.
Джин выходящий из дверей модельного агентства - своей гордости, справа от которой он провёл карточкой по электронному чипу. Эта разница, между "элитой" и городской суетой как никогда ощущалась. Мало того, что Ким не чувствовал земли под ногами, мало того, что его сердце колошматило так, словно он увидел что-то не от мира сего, так он ещё вдобавок и чуть-чуть пошатывался от усталости. Он забыл выпить успокоительное и витамины, он забыл, что сейчас весна, но как назло вспомнил эти кофейные волосы, хриплый голосок и шикарные формы. Укладывая уже чуть промёрзшие пальцы на лоб, Ким прикрывает глаза задумываясь о том, что ему наверное всё же стоит начать курить. На первый взгляд Джин, это сборник дедовских шуток, ярких улыбок и сладких, как его внешность слов, но это только первое впечатление. Столько стресса, как в этом человеке, не накопилось ни у одного из тех жирных извращенцев, за плечами которых было уже минимум 20 лет опыта работы в модельной сфере.
Молодой директор приподнимает голову, после чего вновь впивается пальцами в уже никакую укладку. Выпускает страх из лёгких, который скользит по воздуху лёгкой ноткой белого пара. Поспешно пряча руку в карман пальто, Ким осматривается, так, чисто для себя ловит пару взглядов. Наверное он делал это исключительно для поднятия самооценки. Пару шагов и Джин по привычке пытается осязательно понять, где же он оставил ключи. Гримаса спокойствия и равновесия, даже в той ситуации, когда осознаешь, что ключи от твоего чёрного Nissan остались на рабочем столе. Он настолько был зациклен на этом самодовольном мальчишке и его нежных ласках, что забыл о существовании транспорта на котором он собственно и приехал. Корейское "ащщщщ", оно звучало особенно мило из уст этого высокого ребёнка. Поворот на 180 градусов, но тут его что-то одёргивает. Кабинет закрыт, машина под боком, соджу тоже не за горами. Всё же он решает наполнить себя спиртным, 100% с его-то везением ввязаться в дела с полицией и не дай боже попасть в аварию со скандалом, после чего попытаться доехать домой, ну или провести 24 часа в камере? — словно ведя диалог с самим собой сомневается Ким, после чего пробегает рукой по затылку. Для остальных может это и странно, разговаривать с самим собой и бубнить себе что-то под нос. Для Кима это абсолютно нормально. Возможно это такой способ самозащиты. Ну по крайней мере так было написано в одной из книг по психологии, которую до дыр и каких-то заумных прилагательных изучал Джин. По крайне мере когда ты так одинок, ты придумаешь всё, что угодно чтобы элементарно не сойти с ума. По директору не скажешь, но несмотря на его строгость и сдержанность в любой ситуации, он довольно раним и стеснителен. Он продемонстрировал это перед всем советом, когда этот гадкий ребёнок лапал его прилюдно и нагло лишая стыда. Вновь жмурясь, Джин противится собственным мыслям о том, что какая-то нищая шавка посмела коснуться его. Ему это не свойственно, но он вроде даже открыто назвал Чона мразью.
— Ладно, всего лишь пару рюмок, что со мной будет-то? — вновь бубнит Ким и рассматривая наручные ролексы, уже спрыгивает со ступенек шагая в сторону толпы азиатов.