***
"Работа" - это слово уже не пугало Ким СокДжина. Уже давно не пугало. Это слово заедало в голове на долго и продолжало нудно зудеть, но пока директор надёжно игнорировал, это слово не выходило за рамки положенного. Голова раскалывается. Ким пытается осознать всё происходящие, но лишь ноет и пытается открыть глаза. Всё стало ещё понятно с того момента, как Джин попытался приподняться, но тут же упал обратно. Вторая попытка оказалась удачной, но сопровождалась тихим мычанием, головными болями и болью где-то в копчике. — Вот зачем так напиваться? Что-бы потом так всё болело... — пытался выговорить Джин раскрашивая одиночество в звуки страдания и очередные обещания "я ни капли больше в рот не возьму". Всё было бы так тихо и благородно, как по сценарию. Ким бы пытался заглушить головную боль и, в который раз заглатывать таблетку от желудка. Похмельный суп ему приготовить некому, поэтому он бы выпил литр воды за раз. Для ободрения он бы ни в коем случае не ударил себя по своему прекрасному личику. он бы принял охлаждающий душ, вдыхая ароматы лаванды наполняющие не только банку его любимого геля для душа, но уже гуляющего по модельному телу, тонким ароматом блуждающим по душевой кабинке. Но планы Джина резко меняются, после вибрации на тумбочке рядом с кроватью. — Слушаю — непривычным от сна голосом говорит Джин, после чего пропускает пальцы сквозь остатки укладки. По ту сторону слышит голос одного из работников, после чего касается подушечками пальцев слизистой глаз по обе сторонв от переносицы. — Директор Ким, мы посчитали стажёров которые имеются на рабочем месте. Одного из них нет — обременён хриплым голосом по ту сторону и судорожно листает списки — стажёр... Чон Чонгук. Это имя. Одно его звучание заставило Кима протрезветь. — К-кого? - наверное впервые за всю свою карьеру директор заикнулся перед работником. Дрожь брала всё тело и заставляла его свернуться в маленький комок стыда и побеждённости. Работник вновь посмотрел в бумаги, рассчитывая на то, что он не вылетит с работы лишь потому, что скорее всего что-то не так прочитал или посчитал. — Чон Чонгук — повторил тот, на что Джин звучно сглотнул. Возможно это была сухость в горле от похмелья, или же неописуемый испуг, но директор явно протрезвел. — А... Д-да, я скоро буду на рабочем месте, прошу подготовь мне его резюме, там должен быть его контактный телефон, или же контакты его близких, я попробую с ним связаться. — твёрдое "да директор Ким", после гудки. Джин пребывал в лёгкой эйфории. Перед глазами всё плыло, а он дышал так словно недавно пробежал минимум километров 200. В голове метались разные мысли. Одна из них была "Почему я обязан ехать искать это хамло?". Вообще Ким не обязан и вообще он этому маленькому гадёнышу ничего и никогда не был должен. Гордость брала своё и дыхание уже нормализовалось, взгляд пал на тот самый дорогущий шкаф, впрочем как и вся мебель в доме директора. Ким вновь рассчитывал на то, что этот день пройдёт чуть лучше чем предыдущие, вновь надеялся. Бесполезно ожидать чуда от очередного чёрного дня раскрашенного под март.***
Темнота поглощала и тело, и разум, и эти бешенные мысли, они терзали и не давали уснуть. Незнакомый дом казался совсем уютным, от чего казалось, что гость совсем уже потерял рассудок. Чонгук крадётся в четвертом часу ночи в комнату, до которой парню как минимум надо преодолеть 3 коридора и длиннющую лестницу ведущую на второй этаж. Всё это напоминало фильмы ужасов которые Гук так любил. Вообще он был не из робкого десятка и его больше пугали эти не свойственны ему мысли по отношению к Киму. Естественно у него возникали мысли о том, что возможно он творит что-то ему несвойственное. Он действительно шёл к кому-то чтобы разделить с ним кровать и не бояться своих мыслей. Возможно он найдёт успокоение рядом с тем сладким, ароматным, с мягкими волосами и нежно ангельской кожей. Рядом с ним, совсем рядом... так близко, что можно почувствовать как грудь "золотого мальчика" вздымается во вдохе и расслабляется при выдохе. Эти слащавые мысли наполняли разум художника. Эти стены, повсюду хрусталь. Чону иногда казалось, что даже воздух в этом доме дорогой. Вскоре искалеченное тело скользнуло в ту самую дверь, которую так пугающе описал Ким. "Наверное... с ним удобно. На вид он дружелюбный, отзывчивый, домашний и понимающий." — успокаивал себя Гук. Все эти качества, было рано судить о хозяине дома. Но пока он видел Кима таким достойным человеком, он не думал иначе. Думал, поэтому, наверное, туда так и тянет постоянно. "Он, наверное, уже спит" – сглупил Чон. И действительно, заходя, видит, что глаза закрыты, а свет погашен. Просторное ложе, свет луны который сочился сквозь покрытые бархатом окна. Этот силуэт, он заставлял сердце пробивать новый удар, но Гук мечтал лишь о спокойном сне. Ловя под ногами холодный пол, художник сначала присаживается рядом у кровати, взгляд, очерчивая выдуманные линии на отточенном лице, соединяет их мысленно. Гук смотрит с минуту, изучает, будто видит это совершенство в последний раз. Усмехается , слыша, как тот сладко спит, а после, под одеяло незаметно к хену и ложится рядом. Касаться пальцами дорого белья, чувствовать этот сладкий аромат наполняющий комнату и дурманящий разум, так невыносимо приятно. В мыслях творилось чёрти что. Раздёртая кожа была раздражена одеждой, Гук чутка прошипел, а после вновь внушил себе "Он сам позволил, если, конечно, сам не пригласил." Если честно, художник и впрямь вовремя зашёл, ведь Тэхён лежал лицом к окну, а Чонгук сразу утыкается носом в блондинистую макушку, дышит, будто каждый вдох, как последний. Это сумасшествие? Осознав, что он творит глупости не свойственные ему парень прикрывает глаза, накрывая их веками обрамлёнными густыми, чёрными ресницами. Тело окутала теплота, а ноги по прежнему пытались впитать жар чужого тела. Гук спрятал ладони меж ног и старательно зажмурился. Через пару секунд послышалось шуршание постельного белья. Еле слышный вздох и вновь мёртвая тишина. Не на шутку испугавшись Чон попытался приоткрыть глаза, но ничего не вышло. Слишком уж давила напряжённая обстановка, из-за того, кто лежал рядом он не мог прийти в себя. Этот аромат дурманил, само его присутствие не могло дать Гуку сосредоточиться на сне. Ким во сне ворочается, но не просыпается. Ему всегда нравилось чужое присутствие рядом, художник это заметил. Ещё одна попытка открыть глаза окончилась успехом и новым стуком в области сердца, которое потом замолкло на совсем. Меж его и лицом напротив оставалось ровно сантиметров 10. Глаза напротив были широко распахнуты, а дыхание Кима заставило подстроиться Гука под себя. Чон не слышал своего сердца, казалось, что оно разломало рёбра на мелкие крупицы и выскочило через рот в руки тому, кто так пожирал Чона. Еще секунда и брюнет потеряет сознание от бездействия Кима, который молча сверлит развратным взглядом, чёрный омут, в котором кажись можно было безвозвратно утонуть. Без слов и лишних фраз Ким касается чужого, бьющегося до дрожи, избитого и изрезанного до ужаса тела и чуть тянет на себя. — Почему ты такой? — слышится этот усыпляющий голос, а Чон... он не слышит. В ушах звенит, в носу этот аромат, который кажись проник в организм и взрывом чувств впитался в каждую клеточку, пропитал каждый орган и артерию. Сколько бы Чон не пытался вдохнуть, он не мог выветрить этот аромат, он лишь вновь пытался успокоить пульсацию по всему телу. Чувствовал себя невинной девственницей, но всё же выдавил непонятное и тихое: — Ч-что? — Почему ты не умеешь читать мои мысли? – прижимается вплотную и томно вздыхает Ким притягивая обескураженное тело ближе. Тело дрожит, руки блуждают по внешней стороне чужого бедра, заставляют Гука вцепиться одежду, обнажая окровавленные раны. Дыхание к чертям из тихого превращается в панические глотки воздуха когда Техён мягко ворочается, тем самым утыкаясь лицом в плечо Гука, который кажется и забывает вовсе, как дышать. — Пожалуйста... – еле слышно произносит старший, чем заставил художника биться в панической атаке, – кончай на одежду, которую я оставляю в ванной и стони моё имя громче. От таких подробностей к горлу Чона поступил ком, а руки затряслись, как после новой порции эпилепсии. — Извращенец, – выдавил невнятный ответ и покрылся алой прослойкой, после чего попытался вспомнить хотя бы алфавит, чтобы составить оправдание. Чонгук считает мысленно, сколько осталось до своей смерти, от стыда готов был провалиться. "Откуда он мог знать, что я делал в ванне? Не уж то я так громко..." Глаза в миллиметре заставляли сжиматься, как кролика перед волком. Что может быть ещё страшнее? Но нет, оказывается может. Тэхён начинает улыбаться с минуту, продолжает лежать с открытыми глазами, терзая это трясущееся от стыда тело. Что последовало дальше повергло Чона в шок. Тэхён рывком переворачивает того на спину, нависая сверху, ногами по бокам охватывая, медленно приближается на непозволительно близкое расстояние. — Спокойной ночи. — шепчет Тэ в самое ухо после чего спадает с тела под ним, укладываясь на своё место, обеспечив Гуку бессонницу на ближайшие полгода.***
Рабочая обстановка сбивала Джина с мыслей о своей пьянке. Появление Кима на работе встрепетнуло сонных работников, только потому, что этот пленительный и серьёзный взгляд можно было встретить крайне редко. Это значило только одно "Кто-то разозлил директора Кима, за что явно поплатиться". Злить Джина, это самая большая ошибка в вашей жизни, страшнее может быть только нахождение в аду. Хотя порцию адреналина можно было получить тогда, когда разъярённый директор модельного агентства обесчестит увольнением того, кто его разгневал. — Директор Ким, я пробежал по резюме стажёра Чона и нашёл номер который был введён в строку о семье. — пытается успевать за 2-х метровой красотой офисный работник. — Отлично, звони по этому номеру. — утверждает Джин и смотрит на обожаемые ролексы на правой руке, стоя у лифта. — Да директор. — утверждает тот, и уже удаляется с поля зрения Кима, который был явно чем-то занят. Этот серьёзный вид говорил о том, что ему сейчас было не до этого маленького дьявола. Весь энтузиазм к работе пропал ещё с утреннего звонка и нежелании видеть эту рожу ещё раз. Он сейчас молил господа, чтобы этот придурок больше не появился в его агентстве, но глушил его лишь интерес. Сможет ли он сделать из этого, модель класса А. Он был уверен, что этот некий Чонгук явно ничего не знает о модельном бизнесе, а уж тем более моделях. Осознав, что возможно он совершил ошибку, Джин по фирменному касается переносицы с обеих сторон, жмурясь и шипит "идиот, зачем. Очередная головная боль". Но эти мысли испаряются когда в нос ударяет запах ментола из открытых дверей серебряного лифта, которые сопровождались этим противным звоном. — О... — прокуренный голос навевал воспоминания о прошлой ночи и заставил Джина поднять голову.