Mad world

***

      Серые дни в тесной квартире. Сегодня что-то случилось с трубами, весь день капает. У соседей сверху очередной скандал. Мэри затеяла вечерний просмотр сериала, бегает по кухне, месит тесто для печенья, что-то варит на плите. Напевает. Под окнами гремит мусоровоз. А я сижу, в хлебных крошках, убогая и явно лишняя в подвижном течении жизни. Do you want me or do you not? I heard one thing, now I'm hearing another       Прошло уже больше недели, а в голове одни воспоминания — жизнь идет фоном. Уроки, работа, дом. Тот день как искра в серости будней. Промелькнула, исчезнув, осталась только зависимость, одна память. — Ты который день сама не своя. Расскажешь хоть, что случилось? — Мэриан беспокойно, но с интересом поглядывала на меня, нажимая на скалку.       Что сказать? Я пожала плечами, бессмысленно листая каналы. Может, найду что-нибудь интересное, а может, уже нашла и переключила. — Ох уж эти школьные годы, — тем временем ностальгировала девушка, — сплетни, романы... Эх, где мой десятый класс, молодость?.. — ей шел двадцать второй год. — Парня с кем-то не поделила? — она тепло улыбнулась, вытерев об фартук руки.       Я усмехнулась, свернувшись на диване поудобнее и спрятав холодные кисти в подмышки. — Тебе развеяться надо бы, выйти. — Мэри достала из шкафа красивые формочки для печенья и продолжила вытягивать меня из ямы грусти. — Сидишь второй день дома — это же не дело. — Все равно завтра понедельник, хочешь не хочешь, придется выйти, — глухо отозвалась я, половину сказав в подушку, на которой лежала щекой и пускала слюни. — Да причем тут школа! Сходи прогуляйся хоть до магазина, пройдись по улице, свежим воздухом подыши — вот увидишь, полегчает. — Там дождь собирается, небо серое, давит, — я поморщилась, даже не смотря в сторону окна. — Да какой дождь! — эмоционально воскликнула Мэри, что даже мука сдулась со столешницы на ковер. — Да твою ж... — пробормотала она, но в итоге махнула на все рукой. — Ты в окно-то давно смотрела? Солнце светит вовсю, даже ветра нет! — Да? Я как-то не заметила, — я хмыкнула, потерев слипающиеся глаза.       Может, у меня теперь в них фильтр уныния? Серый, мрачный. — Ты это заканчивай, — строго проговорила подруга, выпучив на меня глаза. — Нам с тобой тут только депрессии не хватало для полного счастья! И так, что не день, то приключение... То Гилберты с двадцать пятой, то трубы, то канализация! — перечисляла наши бытовые беды Мэри, качая головой. — Это хорошо еще Бен перестал захаживать! — вспомнила про своего нежеланного, но настойчивого ухажера. — А то спасения от него не было... Так что, ты, дорогуша, нам нужна в полной боевой готовности!       Неплохая попытка подбодрить меня, но тщетная. Палец на кнопке пульта дрогнул, я остановилась на канале про дикую природу: крупным планом показывали сношающихся львов. — У меня был секс с незнакомым мужиком, — неожиданно сорвалось с языка, и я раздраженно прикрыла глаза. Господи! Зачем я это сказала? Она даже не спрашивала!       Мэри резко забыла про все наши неурядицы, вытаращив на меня глаза. — Что? Когда?.. — В прошлую пятницу, — выдохнула я, обняв себя руками.       Она секунд пять переваривала новости, затем с недоумением посмотрела на меня: — Ты же раньше еще не... — Нет! — я остановила ее, сев ровно и поджав под себя ноги. — Ясно, — Мэри задумчиво покрутила в руках форму для выпечки. — И что, все было плохо? Не понравилось?       Я помотала головой, внимательно наблюдая за половой жизнью львов. — Так значит, понравилось? Попался горячий, опытный любовник? — Мэри лукаво улыбнулась, выгнув бровь.       Да? Нет? Даже не с чем было сравнивать. Туманные воспоминания как из сна. Сначала все было неистово, импульсивно и жарко. Потом, когда дело дошло до проникновения... Все-таки, наверное, в порно стонут не от тех ощущений, которые были у меня. — Нет, — я поджала губы, прикусывая до боли. — Не знаю, я вообще не о сексе думаю.       Мэри помедлила, наверное, пытаясь подогнать ситуацию под один из своих шаблонов (удобно, когда раздаешь советы), только вот у нее ничего не выходило. Поэтому ей понадобились подробности. Лучше бы я держала все в себе, может быть, само бы прошло. — То есть это было не хорошо и не плохо. — Она бросила готовку и села рядом с целью докопаться до истины. — Средне? — Ну, я не поняла, — в очередной раз пожимаю плечами. Мэри это бесит. Она неудовлетворенно выдыхает и ожидающе смотрит на меня.       Но я этого упорно стараюсь не замечать, да и проблемы прайда меня беспокоят куда больше своих. Оказывается, львы иногда пожирают свое потомство! Я и не знала... — Ты можешь нормально поговорить? — подруга недовольно цокнула и через секунду выключила телевизор, даже не оставив мне шансов.       А что говорить? Блять, ну... — Я не знаю, что сказать. Меня не секс волнует, я вообще не придала этому значения, — частичная ложь, точнее, частичная правда. Меня зажгли, как спичку, а сейчас остался один уголек. — Не знаю, как описать, что я чувствую. — Так-так-так, только не говори, что втюхалась в первого встречного, который этим еще и воспользовался! — подруга всплеснула руками, сраженная наповал. — Да не об этом я. — Внутри заерзало раздражение от того, что она не понимала, да что там — не понимала и я сама.       Я повернулась в сторону окна, взгляд зацепился за дома напротив, через дорогу. Такие же кирпичные шестиэтажки, как наша. Верхние этажи освещались солнцем и от этого казались симпатичнее. Там и вправду было ясно, да и деревья не качались на ветру. — А о чем тогда? По-моему, все очевидно: какой-то сказочник вскружил твою мечтательную голову, обещал долго и счастливо, а на утро — и след простыл, — Мэри развела руками, в очередной раз блеснув своим опытом.       Проще было бы согласиться и поплакаться у нее на плече, покаяться в своей наивности... — Да можешь ты не делить все на черное и белое хоть раз в жизни?! — О наболевшем отлетало от зубов.       Пользуясь недолгим замешательством подруги, я перевела дух и спокойнее продолжила: — Я шла на это в трезвом уме, осознанно и... сама этого хотела. Этого сближения... И не только ради секса, просто... — я посмотрела в глаза Мэри, которая, казалось, была готова на время забыть о своих стереотипах и слушать. — Когда я увидела его, мне показалось, что не впервые, как будто он не случайный человек, а потом... Потом рядом с ним было так спокойно, как с давним другом. Говорить о чем-то искренне, вести себя так, как обычно, как наедине с собой, — все это с ним было так легко.       Хотелось добавить что-то еще, но слова застряли в горле, и я решила остановиться. Мэри с сомнением нахмурилась, пожала плечами: — Не знаю, все это звучит как-то... Идеально.       Ее слова заставили меня усмехнуться. — Знаешь, учитывая, что это было в апартаментах над клубом, где стены пропитаны запахом многолетних занятий сексом, с мужчиной лет на тридцать старше меня... Такое сложно идеализировать. — Мне нравится это все меньше, — поделилась Мэри, округлив глаза.       Что-то я сгустила краски. — Ну, может, на двадцать пять. — Так, чтобы продолжать следствие, мне надо выпить.       Под моим наблюдением девушка вытащила из кухонного шкафа бутылку вина, которая лежала за банками с снэками. Она, наморщившись, сдула пыль и принялась выкручивать пробку. — Я думала, у нас из выпивки нет ничего. — Сказать, что я была поражена этой сценой, значит ничего не сказать. — А ты что думала — у Мэри не припасено на черный день? Вот еще, — она усмехнулась, — Мэри заботится о своей нервной системе.       Она отработанным движением наполнила свою любимую кружку, из которой она пила все, в разных ситуациях, потом недолго подумала и налила в мою тоже. Видимо, у меня была настолько кислая мина, что вызывала жалость. — Вот, давай, — Мэри всучила мне кружку, я нехотя, но приняла. Подумала, может быть, расслабиться да забыть обо всем... Наверное, это хандра, как обычно бывает: сначала, пока еще все свежо, изводишь себя мыслями, внутри — раздрай, а потом проходит неделя-другая, возвращается объективность, здравый смысл. Уже и не вспомнить, почему так убивался над ерундой, как идиот.       Надеюсь, что так и будет. — Тебе кажется, что я дурью маюсь? — прямо спросила я о том, что было на уме. Но Мэри только склонила голову набок, ожидая подробностей. — Я имею в виду... Это со стороны выглядит тупо? То, что я чувствую. Это, наверное, ненастоящее.       Девушка сделала большой глоток вина, облизала губы. — В чувствах нет ничего плохого, за что можно осуждать, — на редкость спокойным тоном сказала она. — Но это было либо временное наваждение, все-таки первый подобный... опыт, либо... — Мэри неоднозначно подергала бровями, перебирая пальцами узор на кружке. — Если это твое, то вернется. Только, когда не ждешь. — Вот это как раз и звучит идеально, — я нервно усмехнулась, а внутри все так сжималось, что пить могла только маленькими глотками. — В такой положительный исход верится с трудом. — Ну, для начала нужно поработать над собой! — с энтузиазмом воскликнула подруга, вдруг встрепенувшись.       Она пошире отдернула шторы, чуть не оторвав карниз (он у нас на ладан дышит). Я с самого утра пытаюсь согреться, место на диване грею, а она — окно настежь распахнула. — Не хочешь развеяться — дыши прямо здесь! Может, так мысли прояснятся, — заявила она, а затем с охами-ахами вспомнила, что бросила свои сырые печенья заветриваться.       Свежим воздухом дышать было действительно легче, но я то и дело ежилась. Слова Мэри меня даже подбодрили, и впервые за неделю я почувствовала что-то помимо грусти от потери. Это была хрупкая надежда, что моя болезнь излечима, что я стану прежней или даже лучше. — Этот этап просто надо пережить, — мотивировала меня подруга, выкладывая печенья на противень. — Проработать свои эмоции, навести порядок в голове, но сначала, конечно, на голове.       На это она услышала только мой грузный вздох. Ну да, конечно, корни. Давно уже пора. — У тебя корни уже отрасли до неприличия, хорошо, что в клубе темно... — Поверь, там все смотрят не на корни, а на... — Знаю, знаю! — Мэри замахала рукой, останавливая меня. — Уж этим прописным истинам меня можно не учить! Но мы все равно завтра пойдем и купим краску. Это даже полезно — в каком-то роде обновление, перезагрузка... Вот увидишь, станет легче. Это даже психологи поддерживают.       Незаметно на губах появилась искренняя улыбка, даже от простого разговора стало легче. В тот вечер мы объелись печеньем (естественно, не в сухомятку), отлежали все бока, пока смотрели Нетфликс, а обсуждения моей личной жизни оставили на этой радостной, оптимистичной ноте.       Мы купили краску на следующей неделе. А потом я изо дня в день смотрела в зеркало и видела, как дюйм за дюймом возвращается родной, забытый цвет. И ничего не хотела менять, не поднималась рука. Абсурдно, глупо, но нутро будто решило, что закрашу эти дурацкие корни — и все, канут в омут все воспоминания о той ночи. Мэри беззлобно, конечно, но крутила пальцем у виска. А я просто не могла и все. От мыслей, как он перебирал в руках пряди волос, как проводил пальцами по коже на голове, пробегали мурашки, а потом туго сжимало в груди.       Легче есть печенье, пусть и всю коробку, чем что-то отпускать.