***
Мария Кабальеро. М а р и я К а б а л ь е р о. Ей было не объяснить, что я занят каждый раз, когда она звонит. Вчера, сегодня и завтра. Горячая кровь, эгоизм и самомнение — она подолгу обрывала трубку, когда я был ей нужен. Хотя сама могла пропадать месяцами. В сентябре у ее сестер были дни рождения, поэтому цель ее упорства была ясна как белый день. Три стука в дверь, минута ожидания и Розали открывает. На ее лице сначала непонимание, затем скользит тень страха. Мимолетно, но тем не менее. — Джаспер, — она, придерживая дверь, впускает меня в темный холл, скрещивает на груди руки и смотрит на меня, подняв брови. — Мне нужно увидеть Мэдисон, — пояснил я свои намерения, смахивая с плаща капли дождя. Розали ожидаемо нахмурилась. — Откуда ты?.. Впрочем, неудивительно, — она покачала головой. — Дома ее нет. И, предупреждая следующий вопрос, я понятия не имею, где ее носит. Вопросами воспитания не занимаюсь. Теперь уже мои брови непроизвольно выгнулись. — Что ж, тогда дождусь ее, — ноги сами понесли к лестнице, по старой памяти, но вовремя остановились. — Вероятно, первая комната? Розали кивнула, однако я ощущал борьбу внутри нее: беспардонное вторжение в личное пространство... Другой вопрос, кто в него вторгается. Негласно все понимали, что дело, заинтересовавшее Джаспера Уитлока, на самом деле интересует мистера Каллена. Поэтому сопротивления мне не оказывали, независимо от намерений. Внутри комната казалась все такой же необжитой. Единственные признаки чьего-то присутствия — заправленная кровать у окна и открытый чемодан на полу. Цепочка настенного светильника легко поддалась, и сумрак слегка рассеялся. Работа на мистера Каллена предполагала довольно активный образ жизни, несмотря на то, что мне был вверен документооборот. И стабильно не было времени, чтобы просто присесть. Поэтому предположить, что последнее задание будет настолько тяготящим, я не мог. Ожидание казалось бесконечным. По моим подсчетам, прошло двадцать восемь минут, прежде чем на лестнице послышался частый топот. Дверная ручка резко дернулась, и на пороге через секунду возникла та самая девушка. Вчерашний день выдался насыщенным и оставил ее образ смутным. Изначально, когда мистер Каллен упомянул некую Мэдисон, на ум ничего не пришло. На фоне всей конфликтной ситуации в памяти она предстала лишь тенью... — Дайте угадаю... Вас подослал мистер Каллен? — свиду тихая подруга Беллы захлопнула дверь и уверенно сократила между нами расстояние, все же замерев в паре шагов. На мгновение продемонстрированная уверенность схлынула, зрачки сократились. В нос ударил легкий запах парфюма и лютого негодования. — Все-таки решили закопать? Может, мне еще и яму себе вырыть? И почему это дело поручили именно мне? Все привыкли, что связями с общественностью занимается Эммет. Язык у него подвешен, да и попробуй скажи ему что-нибудь дерзкое — никакой сосунок не осмелится. — Таких распоряжений пока не поступало. — Ах да, мне следовало сразу догадаться: мистер Каллен хочет, чтобы я жила по его уставу, как какой-то заключенный колонии строгого режима, ходила только в школу и обратно? Сидеть и помалкивать в тряпочку? — Не припомню, когда в последний раз со мной так разговаривали, но даже наглость я привык выслушивать до конца. — Не дождетесь, — резюмировала она, по-хозяйски кинув сумку с курткой на кровать позади меня. — Так и передайте своему... работодателю: не бывать этому. Девушка откинула от лица волосы, скрестила руки на груди. Сделав шаг вперед, ожидающе на меня взглянула... но будто не она. Обычно в памяти все было по местам, этого требовала моя работа, но сейчас мелькнули далекие, помутненные воспоминания. Как будто ее лицо я уже видел где-то, на фотографии. Скорее даже не черты — они были другими, — а выражение. — На этом все? Я могу начать? — Я вскинул брови, проведя рукой в воздухе. Девушка пожала плечами, наклонив голову вбок. — Мистеру Каллену я передаю только важную информацию, так что обойдемся без концерта. Я здесь, чтобы предупредить. — Угрожать изволите? — сразу же зацепилась она, но мышцы слегка напряглись. Едва заметно для чьих-то глаз, абсолютно — для моих. — Настоятельно предупредить. И я бы прислушался, поскольку никакой из сторон не нужны проблемы, а в Форксе можно находиться от них в одном шаге и не подозревать об этом. — Вам-то какое дело до моих проблем? Вся ответственность на мне, я никогда не прячусь за спинами, — Мэдисон усмехнулась, прищурившись. Голос уже не звучал так ровно и напористо, как в начале. Взгляд бегал по мне, как у загнанной в тупик жертвы: она не могла понять, почему так реагирует тело. На простой взгляд — учащенным сердцебиением и вспотевшими ладонями. — Боюсь, не все так просто. Своим чрезмерным любопытством вы создадите проблемы еще многим людям, а решать их, в конечном итоге, будет мистер Каллен. На удивление, ее зрачки вдруг расширились, и я наблюдал, как задерживается дыхание. Что-то сокрытое для остальных было слишком очевидным для меня. Только она — чистый лист. Я мог увидеть природу любого жеста и мимолетного изменения в поведении, однако это ничего не говорило о причинах. Очередное глаза в глаза — ожидаемое поражение. Девушка отводит взгляд в сторону и усмехается: — Мистер Каллен считает себя обязанным вмешиваться в дело каждого в Форксе? — возмущенный тон перекрывается секундным облизыванием губ. За этим кроется что-то кардинально противоположное недовольству. Определенно стоит понаблюдать. — Да, если эти дела угрожают спокойствию и благополучию города. — Города? — она прыснула, сведя брови. — Вы несете околесицу. Мое невинное любопытство угрожает только лишь ему и его темным делишкам. Угрожаю спокойствию и благополучию города... — фыркнула, но зрительный контакт надолго не поддержала. — Не надо прикрываться. — Не рационально строить теории без повода, оснований и доказательств. Спустя несколько дней после переезда. — Что-что, а повод у меня имеется, — Мэдисон закивала, пытаясь сдержать дрожь в плечах. Конечно, никому не станет уютно под пристальным взглядом. Логическое завершение воспитательной беседы было уже близко, но вибрация в кармане плаща сбила с толку. Полностью убежденный, что звонок от Марии, я достал телефон. И никак не ожидал увидеть другой контакт. — Да, слушаю, — секундная тишина на другом конце провода показалась вечностью. — Джаспер, дорогой, — мама пыталась звучать позитивно, но я отчетливо слышал волнение в голосе. Неделю назад я ненадолго приезжал в ее квартиру в Порт-Анджелесе, однако все шло своим чередом, и внезапный звонок слегка напрягал. — Что случилось? Впервые за минувшую минуту я вспомнил, что напротив стояла Мэдисон, прерванная на полуслове. Она вновь сложила на груди руки и перенесла вес с одной ноги на другую. Смотрела в окно, словно не хотела нарушать конфиденциальность моего разговора. Верилось в это с трудом, но вид был правдоподобный. — Нет, сыночек, ничего такого не случилось, — на распев произнесла она, но улавливалась недосказанность. — Ничего страшного, дорогой. Правда, сегодня вечером... У меня гостья. Мы с Марией пьем чай, она такая милая девочка, — прощебетали мне в ухо, пока я пытался осмыслить это. Какого черта? — Сказала, не может тебе дозвониться, переживает... Ты бы приехал, успокоил ее, — мягко подводила к сути мама, тщательно подбирая слова. Я был твердо намерен не втягивать ее в наши с Марией дела, держать на дистанции, чтобы не было рычагов влияния... Однако Мария все сделала сама, а достать нужную информацию ей не составило труда. — Да. Буду через час. Я сбросил вызов и ответил на вопросительный взгляд. К этому стоило вернуться, но новые вводные требовали неотложного внимания.***
Больше всего напрягали мотивы, как выразилась мама, милой девочки. Положение ее было неоднозначным. С одной стороны, ее отец, зная, на кого я работаю, был заинтересован в нашей связи, что практически давало ей карт-бланш: разрыв отношений не сулил ничего хорошего. С другой, она никак не могла повлиять на меня. Страсть, разгоревшаяся на первых парах, вскоре угасла, забрав с собой и маски. Теперь все явили свои истинные лица, но назад дороги не было. — Джаспер, мальчик мой, — мама как обычно обнимала, улыбалась искренне, и покрытое морщинами лицо преображалось. Ее улыбка всегда относила в детство, хоть оно и было коротким. В этой квартирке все казалось родным, однако знакомый аромат духов быстро приводил в чувства. На маленькой кухне, за столом у стены действительно сидела Мария, но смотрелась не к месту, неказисто, словно ее вырезали с глянцевой обложки и вставили в абсолютно неподходящие условия. — Приехал ты быстрее, чем ответил на мои звонки, — позу держит не такую напыщенную, как обычно, но взгляд выдает ее с потрохами. По крайней мере, мне. Добродушная, невинная и доверчивая мама видит в ней милую девочку. Впрочем, она сама хочет это видеть, поскольку живет мечтами о внуках. — Я говорил, что буду занят. — Джаспер, ну ты бы помягче, — запричитала мама, — не обижай девочку. Ой! Звонят, кажется, — она всплеснула ладонями и засеменила в другую комнату, откуда на самом деле раздался сигнал звонка. — Да, Джас, ты бы помягче, — пригладив темную прядь волос, Мария поднялась и степенным шагом подошла вплотную. — Такое поведение маму и до инфаркта довести может. — Зачем приехала? — Брось, ты и так все знаешь, — промурлыкала с едва заметным испанским акцентом, — сообразительности тебе не занимать... — Говори прямо или уходи. Я не собираюсь участвовать в твоих играх. — Ты уже. От собственной жизни не убежишь, — на грудь легла изящная рука, но такая же тяжелая, как и ее слова. Я обхватил пальцами ее запястье, возможно, чуть крепче допустимого, и отвел от себя. Она остервенело выдернула руку, черты лица ожесточились. — Хочешь выставить меня круглой дурой? Все ждут меня в сопровождении достойного жениха, а не одну, как какую-то старую деву или вдову! И слышать ничего не желаю! Ты знаешь, что в сентябре моя семья устраивает званый вечер. Ежегодное событие, требующее нашего присутствия! — Я нужен в Форксе. Сложившиеся обстоятельства важнее маскарада. — Твое отсутствие я оправдывать не собираюсь, — фыркает, закатывая глаза. — Завтра у меня самолет. И в течение недели я жду твоего появления, все состоится в следующий уикенд. — Не жди напрасно, я не приеду. — ¡Ah, cómo chingas! Ты слишком рационально мыслишь, любовь моя! — Мария рассмеялась, блистая своей осведомленностью. — И никогда ничего не сделаешь, не подумав о последствиях. Ты знаешь, что я права, и ничего не можешь поделать со своей натурой, — ядовито прошипела она, приблизившись так, что между нашими губами были жалкие дюймы. Внутренние инстинкты толкали на то, чего я не мог сделать. С глухим звуком впечатать в стену, пусть и поцелуем, но заставить замолчать. — Ты на это не пойдешь, — продолжила она тише, смотря из-под опущенных ресниц. Что в ней заставляло меня хотеть ее? Стягивало в тугой узел, что устоять было невозможно, я сразу же утрачивал контроль над собственными желаниями. Это влечение к страстной мексиканской женщине изначально показалось нездоровым, и опрометчивый поступок привел меня туда, где я стоял сейчас. Горячие губы сомкнулись на моих, — секунда, вторая — и я не мог сохранить хладнокровия, поддаваясь магнитным волнам, исходящим от нее. Она вновь провела руками вниз, от груди к животу, но на этот раз я не оттолкнул, только в порыве прижал всем телом к себе и углубил поцелуй. Если сегодня это любовь, а завтра — ненависть, то что это в общем?