История нашей боли.

Двое мужчин медленно шли по асфальтированной дорожке, направляясь в парк. Приятная тишина, окружавшая местность была уютной и приятной, как будто природа направляла на мирный лад двух друзей, двух врагов. Немец шел длинными шагами, твердо и уверенно ступая по асфальту. Он был спокоен только внешне, не подавая вида, что тот явно был зол и мысленно с особой жестокостью убивал своего друга. Длинное светлое пальто, которое когда-то носил Союз, уже был впору Рейху, ведь после смерти все его территории перешли немцу. Теперь он является самой большой опасностью и агрессором для всех стран, пока тот приходил на собрания.       – Тебя давно не было на собраниях, я обеспокоен этим, – редко, когда Конфедерация спокойно разговаривал с Германским Рейхом. Его голос был приятен с глухим баритоном. Его голос ласкал «уши» Рейха. – Все страны даже рады этому, а я нет. Reich, my dear friend, I miss you… /Рейх, мой дорогой друг, я скучаю по тебе/       – Halt die Klappe, deine Stimme ärgert mich /Заткнись, твой голос раздражает меня/ – раздраженно фыркнул Рейх, нервно бродя взглядом по деревьям.       – Не лги мне, please, в моей постели одиноко без… – не успев договорить, КША получает сильный удар по щеке кулаком. От неожиданности тот падает на землю, где лежал белоснежный снег.       – Halt die! Halt die! Halt die! /Заткнись! Заткнись! Заткнись!/ – Рейх нависает над Конфедератами, продолжая избивать нижнего, нервно смеясь. Удар сменялся ударом, немец не останавливался, наслаждаясь, как наливается кровью лицо КША и как из его рта вытекает жгучая кроваво-алая кровь. На косточках пальцев содралась кожа, но Рейх не замечал этого, получая удовольствие. Однако это продолжалось недолго. Неожиданно прошлые воспоминания хлынули в памяти Рейха. Эти отвратные воспоминания. Та же картина, та же кровь, только вместо КША находился СССР. Снова голос в голове, который просил прекратить. Просил прекратить сходить с ума.       – Я…я… – немец крепко схватился за голову, пытаясь облегчить боль, но она только стискивала в своих объятиях. – Прошу, Союз, не надо… Я люблю тебя… Не уходи. Пока Рейх трясся от боли, КША кое-как разлепил глаза, утирая рукавом кровь с лица. С тихим вздохом, наполненным болью, КША приподнимается, чтобы сесть.       – Reich, I love you… – американец обнял Рейха, аккуратно прижимая того к себе, тихо напевая какую-то детскую колыбель. Сидели так страны долго. Один старался успокоить, а второй сходил с ума от воспоминаний, который убрал (как он думал) глубоко, как только можно. Потихоньку боль уходила и возвращался разум. Дрожащие руки неловко обняли в ответ Конфедерацию, прижимаясь в ответ, тихо шепча: «Я не виноват в его смерти. Я не виноват. Прости меня, что так поступил с тобой. Не могу забыть его смех. Не могу забыть свою болезнь. Дети.… Рядом со мной они будут в опасности. Я их убью. СССР, прошу, помоги мне». Америка все еще тихо пел, слабо покачивая трясущегося мужчину.

***

      – Об этом никто не должен знать, du hast mich verstanden? /ты меня понял?/ – неловко бубнит Рейх. Немец старался не смотреть на побитого Америку, который широко улыбался с отсутствующими передними зубами. Весь его вид желал только лучшего: сломанный нос, подбитая губа, отсутствуют некоторые зубы и посиневшее лицо.       – Of course, sweet. Всё ради тебя. Я готов положить весь мир к твоим ногам, но какая жалость, ведь весь мир уже у твоих изумительных ножек.       – Shut up. Рейху приятно слышать звонкий и веселый смех друга, но он об этом никому не расскажет. И сам самому не признается в этом. КША являлся лекарством, но довольно плохим, как шутки Японии о войне. Но друг являлся его спасением после смерти СССР.

***

Дети продолжили играть, когда взрослые покинули их. Они резво бегали по поляне, пока Украина не стащил с России шапку-ушанку, ударив того по щеке.       – Укроп, какого х*я? – недовольный возглас старшего остановил других играющих детей.       – А что сможет мне сделать, мистер-не-главный? – с издевкой произнес Украина, толкнув Россию на землю. – Ты всего лишь бесполезный кусок дерьма. Я удивлен, что Papa все еще не убил тебя. Ведь ты бесполезен во всём.       – Э-это не так, – заикаясь, Россия отползает от Украины, который надвигался в его сторону с пугающей улыбкой. – У-украина, п-почему ты так смотришь на меня?       – Неужто большой мальчик испугался? Хе-хе… Я пошутил, – не сдержавшись, Украина залился хохотом, хватаясь за живот, – ты бы видел свои испуганные глаза, брат. Ты был похож на испуганного мышонка. К паре направился Германия вместе с Арменией, которые явно были недовольны. Заметив лица братьев и их поспешные шаги в их сторону, Украина убежал в сторону других братьев, которые не понимали, что произошло.       – Россия, ты как? – обеспокоенный голос Армении помог очнуться России от негативных мыслей.       – Х-хорошо… Армения, ты тоже считаешь, что Papa думает, что я бесполезный сын?       – Конечно, нет, Украина дурак, который стебался над тобой. Давай вставай, я вижу Papa и дядю КША. – Армения помогает встать России, пока Германия отряхивал того от снега, успев подняв шапку-ушанку.

***

      – Рейх, ты отец-одиночка. Твоим детям мамочка не нужна? – с легкой издевкой произносит КША, наслаждаясь от перекосившего лица немца.       – Ему никто не нужен, – обе страны не заметили, как к ним присоединился кто-то еще. Немец вновь почувствовал исходящую опасность сзади него. Она нависала над немцем и американцем, сдавливая их шеи, не позволяя им дышать.       – К-кто ты? – последние слова, сорвавшиеся из уст Конфедерации, пока того не разорвало от взрыва, откидывая ошметки мяса и заливая белоснежный снег кроваво-алым цветом. Где-то вдалеке слышались детские крики. Рейх стоял онемевший от шока, он весь был в крови. В крови его друга, которые его бесил, но он был другом. По лицу немца медленно опускалась кишка, на которую он не обратил внимания. Не обратил внимания, на ладонь друга, которая расположилась на плече. Не заметил, как возле его ног все окрасилось кровью. Не заметил, как кричали дети. Не заметил, как прибыли другие страны, которые старались успокоить детей и отнести тех в дом. Не заметил, как Япония старался пробудить Рейха от шока. Но сейчас Рейх смотрел в то место, где стоял Конфедеративные Штаты Америки.