История нашей боли.

Flashback 1. Двое парней стояли возле массивного дерева, который укрывал их от яркого солнца. Но даже так оно умудрялось касаться лучами сквозь листву некоторые части тела.       – Что? – удивленно произносит Германский Рейх, не поверив в слова Союза. – Ты хочешь сказать, что мы будем вместе? Что ты принимаешь мои чувства к тебе и они не отвратительны?       – Да, так и есть. Я часто замечал, что ты хочешь подойти, но всегда внезапно появлялся мой отец либо твой, который мешался. Если честно, то на твоем лице слишком четко видны эмоции и чувства, так что я давно знаю о твоей влюбленности, – слишком спокойно эти слова вылетали из уст возлюбленного Рейха. Слишком спокойно и равнодушно стоял, оперевшись спиной о широкий ствол дуба. Немец знал, что тот сейчас говорит правду, просто смотря в глаза Союзу.       – Не только меня касается это. Смотрю в твои глаза и вижу твои чувства, они похожи на водоворот, – этими словами Рейх смутил парня, который нервно дернулся, смущенно отводя взгляд в сторону. Не сдержавшись от легкого счастья, немец улыбнулся, ему казалось, что мечты сбываются. Приблизившись к коммунисту, парень тихо прошептал, обжигая щеку другу горячим дыханием. – Ты такой милый, когда смущаешься. Ты великолепен, когда просто что-то делаешь. Я опьянён твоим сногсшибательным запахом твоего одеколона.       – Я не пользуюсь им, так что это просто мой данный природой запах. А твой язык хорош для ласки и удовлетворения моего эго.       – Мой язык способен на многое. – Довольно протянул немец, обнимая за талию своего возлюбленного.       – Ты тренировался на помидоре? – Союз сдерживался, чтобы не засмеяться, однако озадаченное лицо немца заставило вырваться смех русского наружу.       – Что тут такого смешного? Черт возьми, хватит ржать! Flashback 2. Преемник Германской империи поникшим стоял напротив стола отца. Тот явно был недоволен и это мягко сказано. Он был в ярости. Он был взбешен. Только из-за того, что его сын не предупредил о звонке Российской империи, который передал, что скоро прибудет в резиденцию.       «Отец, ты слишком быстро заводишься из-за какого русского империалиста. Ты чуть ли не готов таскать того на руках или слушать его голос, как верный песик, махая хвостом. Это отвратительно… Но, блять, я сам такой же по отношению к СССР. Отец, когда это произошло? Интересно, а дети СССР тоже будут красивы, как он сам и его отец? Если да, то мне жаль, что будущее поколение. И когда ты безответно влюбился в Российскую империю? Наверно, когда папочка решил уехать в Петербург на бал, где встретил своего одуванчика. Блять, одуванчик. Не стоило мне читать его письма… Рейх, держись, нельзя смеяться и тем более улыбаться». После возмущенных криков от отца, сын Германской империи быстро покинул кабинет. Взглядом изучив коридор и увидев неподалеку слуг, Рейх с высоким достоинством (он – сын императора, хули нет?) гордо прошел мимо них, быстро направляясь в библиотеку. В этом месте никогда и никого не встретишь, особенно отца, у которого в кабинете и так собственная ЛИЧНАЯ библиотека. Слуги редко заходят в уютное и излюбленное местечко отдыха Рейха да и исключительно по вторникам прибираются здесь. Здесь немец мог резко выдохнуть. Сначала были слабые смешки, но они росли по возрастающей, и поэтому через несколько секунд парень смеялся. Наконец-то успокоившись, молодой человек присел на пол, подняв голову, тот смотрел на потолок, который был изрисован когда-то леди Пруссией. Она любила украшать дома брата своими художествами, а отец никогда не был против. Хотя он и пискнуть не мог рядом с ней. Леди Пруссия была восхитительной женщиной. Однако тётушка быстро забылась, и мысли об отце заняли голову его преемника.       «Отец ты такой забавный. Думаешь, что скрываешь свои чувства, но ты как раскрытая книжка. Когда-то я тебя боялся, ты был авторитетом для меня и многих других стран. Хотя они скрывают своё отношение к тебе. Сейчас ты влюбленный, как и другие западники, в русского империалиста. Да и на материке под названием Северная Америка Российская империя также известен своим шармом и харизмой. Если честно, то этот мужчина вызывал у меня симпатию… И если бы не СССР, я был бы как отец… Бррр. Ужас». Усмехнувшись собственным мыслям, парень встает с пола и привычно направляется к креслу. Удобно устроившись на нём и взяв со столешницы недочитанную книгу, немец вновь закрывается от реальности.