Интермедия

      Густая вязь тумана клубится над водой, жадно поглощает глыбы обшарпанных улиц, и белесое полотно заволакивает город, вытирает его из реальности грязной пропахшей сыростью тряпкой. Льющиеся сверху лучи с трудом пробиваются сквозь мутную толщу, дробятся на длинные трубы и рассеиваются так, что кажется, будто сам туман светится.       Они идут по набережной, мимо мокрых скамеек и остатков брусчатки. Справа плещется зловонная вода, а слева на мгновение выныривает стая облезлых дворняг. Лысые и обугленные, они принюхиваются и семенят дальше, обшаривая мусор под ногами.       — Ни черта не видать, — задумчиво говорит Джон. — Переждать бы. Неизвестно, на кого можно напороться в таком тумане.       На самом деле его не пугает перспектива нежданной встречи. В руинах города можно было нарваться, просто завернув за угол, и так было всегда. Но сейчас плавающая хмарь отсекает их от всего остального мира, и Джон боится потерять из виду узкую спину. Остаться в одиночестве, в бездушной и немой пелине. Желтоглазый рассеянно кивает.       Они добредают до заросшего сквера и прячутся под аркой, увитой иссохшими корнями. Желтоглазый закуривает и не глядя протягивает пачку Джону. Точки тлеющих зрачков следят за ползающими между обугленных кустов клубами тумана, иногда выхватывая силуэты двухголовых оленей. Стук копыт приглушённый и раздается будто бы из другой реальности.       — Подстрелить, что ли? — говорит Джон просто, чтобы нарушить тишину.       — Зачем? — Желтоглазый выдыхает едкий дым и щурится. — Пусть себе гуляют. Все равно такую тушу не утащим.       Джон хмыкает и тоже вглядывается в неразборчивые мутные силуэты. Это похоже на трип. Вязкий, нереальный, где-то на грани безумия и меланхолии. Плавающие звуки, обманчивые тени переплетаются между собой и путаются. На короткое мгновение белые клубы завиваются спиралью под высокими копытами, и прямо на них выплывает олень. Вся его масса — от острых копыт до ветвистых рогов на обеих головах — пронизана зелёным больным свечением. Призрак движется и замирает, уткнувшись мордой в ботинок Желтоглазого. Там травы нет, и голова поднимается, недоуменно пялясь на зажженный уголёк сигареты. Джон замирает, и рука тянется с кобуре. Но Желтоглазый не двигается, флегматично смотрит сквозь скотину, словно и нет ее. На мгновение его тоже одолевают сомнения. А может и нет никакого оленя?       Но олень был и распространял вокруг себя тленный запах радиоактивной крови. Вторая морда почуяла заминку и тоже повернулась в их сторону. Джон напрягся, готовый в любой момент выхватить ствол и снести рогатую голову. Может, не две махом, но одну так точно. Тем временем олень принюхался и осторожно ткнулся мордой в грудь Желтоглазого, спустился ниже, обшаривая карманы. Тот вскидывает брови и, наконец, смотрит прямо на рогатого, будто только заметив огромную тушу прямо у себя под носом. Олень пятится, продолжая склонять голову к карману. Желтоглазый медленно сует туда руку и вытаскивает батончик. Стараясь не шуршать, сдирает обёртку и вытягивает руку вперёд, ладонью вверх. Обе головы пялятся на лакомство, а затем одна из них осторожно хватает батончик. Убедившись, что презент не вываливается изо рта, олень разворачивается и скрывается в тумане, отбивая копытами дрожь земли.       — Нет, ну ты видел? — Желтоглазый качает головой. — Никакой благодарности.       Джон облегчённо выдыхает и отвешивает своему спутнику подзатыльник. Ни одного цензурного выражения у него сейчас нет. Так близко живых рад-олений он ещё не видел, в отличие от растоптанных костей и продырявленных рогами тел.       — Нашел, кого кормить, — фыркает он, надеясь, что его другу не приспичит приручать кого-нибудь ещё. Соседство с Когтем Смерти он может и не пережить.