Интермедия

      Его долго нет. Слишком долго.       Джон нервно крутит в руках сигарету. Он и сам толком не понимает, зачем ждёт. В конце концов Желтоглазый не обязан возвращаться. Просто Джон привык к тому, что тот гремит чем-то на чердаке, и отсутствие этих звуков напрягает. Но прошло две недели, а тишина никуда не уходит. Мерзкая, пустая тишина, наступившая сразу после громкого хлопка дверью. Джон уже не помнит деталей их ссоры, их вытеснили химикаты, а глухое раздражение сменилось беспокойством.       Джон не обязан срываться и искать придурка, которого знал от силы пару месяцев. Хотя на самом деле он и так не имеет понятия, где искать. И с каждым днём ощущение пороховой бочки под задницей становится всё отчётливее, а стены старого доброго Капитолия давят на него все сильнее.       — Где его черти носят? — раздражённо рявкает Хэнкок, распахивая дверь чердака.       Темнота кусается, и он щелкает рубильником, наполняя её неоновым светом. Тишина на миг разбивается электрическим звуком нагревающихся ламп и тут же возвращается снова. Джон душит её, включив радио.       Развалившись на диване, он бесцельно таращится на горы разноцветного хлама в надежде наткнуться на свежую мысль.       — Опять скулишь? — голос Фаренгейт вырывает из прострации.       — О чем ты? Я просто решил подумать.       — Ну-ну. Мужики страдают молча, или как там? — она скептически складывает руки на бронированной груди. — Кончай с хандрой, Хэнкок, и вали уже проветрись.       Джон сжимает челюсть. Фаренгейт — одна из немногих людей, кого он может назвать другом. Её проницательности позавидовал бы любой дознаватель, а в жёсткости она уступает разве что свинцовой бите. И, разумеется, их маленькая драма не укрылась от её внимательных глаз. И ушей.       — Есть идеи, где провести отпуск? — отшучивается Джон.       — Не-а, мне твоя принцесса не докладывает, ты же знаешь, — безразлично жмёт плечами Фаренгейт. Джон закрывает глаза и сквозь мешанину цветных пятен слышит: — Но вот Дейзи — другое дело.       Хэнкок вздрагивает. Ну конечно! Дейзи! Их милая приветливая Дейзи!       — Глядите, как расцвёл! — присвистывает Фаренгейт. — Того и гляди засветишься.        — Фаренгейт, ты просто душка! За мной должок!       — Ой, вот только не надо мне тут этого сопливого дерьма. Лучше вылей все это на голову Желтоглазому, как найдешь. Он заслужил, — морщится она.       Джон выскакивает под холодную морось, но ему жарко, не терпится занять ноги быстрой ходьбой, а руки — пушкой.       — Дейзи, детка! — мурлыкает он. — Отложи свои игрушки на минуту. Мне очень нужен твой совет.       — О, нашему мэру надоело изображать ходячий труп? Я рада, — хмыкает Дейзи. — Слушаю.       — Ты часом не в курсе, куда унесло Желтоглазого?       — И почему я даже не сомневалась?.. Насколько мне известно, сейчас он где-то в районе Линн-Вудс.       — Ничего себе. Откуда такие подробности?       — Он сказал, что идёт на север, проветриться. Я попросила его заскочить в Потогонку, если будет по пути, и передать им, чтобы прислали кого-нибудь забрать товары. Курьер прибыл неделю назад и сказал, что парень, которого я послала, двинулся дальше и с ними обратно не пошел.       — Спасибо, — кивает Джон.       — Надеюсь, ты притащишь его целым и невредимым, — Дейзи улыбается, хоть он ничего толком не говорил.       — Это не то…       — Не трудись, Хэнкок. Мне все равно, что это, но у меня больше нет сил смотреть на твою печальную физиономию. Просто разберись там, хорошо?       — Разберусь, — неловко кивает он и исчезает за воротами раньше, чем Дейзи успеет смутить его ещё сильнее.       Как она и говорила, в Потогонке Желтоглазого не оказывается, и Хэнкок идёт дальше по изрытым буеракам, мимо гниющих развалин. Людей становится все меньше, а под конец они пропадают совсем. Даже рейдеры здесь не ошиваются. Пустошь здесь совсем дикая, и вместо отморозков с пушками здесь правят бал голодные яо-гаи. Самое оно для Желтоглазого.       Добравшись до Линн-Вудс, Джон замирает. Слишком тихо. Мрачная башня возвышается среди высохших деревьев, пяля на него оранжевыми прорехами в решётках, горит костёр, но ни души вокруг. Он осторожно подходит ближе, держа дробовик наготове.       Никого. Только кровавые лужи, уже засохшие и бурые, едва отличимые от земли.       Джон обходит весь лагерь сверху донизу, но единственное, что ему удается найти — ошметок чьей-то руки.       — Охренеть, предзнаменование, — бормочет он, брезгливо разглядывая конечность. Её явно жевали огромные острые зубы.       Размытые дождем борозды тянутся прочь от башни, и теряются среди деревьев. Джон идёт тихо, озираясь по сторонам. Он не хочет найти знакомую ногу или руку. Ещё хуже голову. Но тот, кто тут живёт, не разбрасывается мясом. Повезет, если он обнаружит хоть что-то.       Хрустят ветки, и Джон вскидывает пушку. Счёт идёт на секунды, палец почти коснулся курка. Но из кустов вырывается знакомая белая морда и, радостно тяфкнув, несётся к нему со всех ног.       — Чтоб тебя, пёсель! Я почти пристрелил тебя! — Джон с облегчением опускает дробовик. — Желтоглазый с меня шкуру спустит, если я пришью его любимый коврик.       Псина подскакивает с радостным скулежом и ставит лапы ему на грудь. Джон ерошит пыльный мех и уворачивается от слюнявых поцелуев.       — Да-да, хороший мальчик. Куда, кстати, прокопался твой хозяин? Разве вы не вместе?       Псина крутится вокруг него, а затем трусит куда-то вниз, в овраг. Джон идёт за ним, пытаясь не скатиться вниз по пологому склону. Сапоги скользят по влажной земле, и он почти падает, когда совсем рядом дрожит земля.       Громкое утробное рычание наполняет каждую клетку в его теле испуганной вибрацией. Прямо перед его носом в полуденном солнце поблескивает черная чешуя. Изогнутые рога расчерчивают синеву неба над его головой, а чуть ниже между ними раскрывается гигантская пасть. Джон чувствует дыхание смерти на своем лице, смрадное и горячее.       Пиздец. Приехали.       — Фу! — орёт знакомый голос откуда-то сверху, и Джона окатывает волной теплоты. Прямо между ним и раскрытой пастью вырастает Желтоглазый. — Не смей!       Джон думает, что он, должно быть, спятил, но Коготь Смерти внезапно захлопывает пасть с громким лязгом и внимательно смотрит на Желтоглазого, который продолжает отгораживать приросшего к земле Хэнкока.       — Нельзя! Его нельзя есть!       Джону чудится, что на страшной морде Когтя Смерти отразилось недоумение. Будто бы он не понимает, почему эта букашка вдруг запрещает ему слопать его законный, без сомнения харизматичный завтрак. Откуда-то сбоку выскакивает Псина. Но вместо привычного рычания пёс игриво скачет вокруг чудовища и пытается ухватить за бронированную ляху. Его белый хвост рассекает воздух со скоростью пропеллера. Коготь Смерти с любопытством таращится на него некоторое время, а потом вдруг отталкивается лапищами от земли и кидается в погоню.       Земля дрожит все слабее под огромным весом разогнавшейся зверюги, а Джон чувствует, как слабеют его колени. Это было близко.       — Убежали, — облегчённо выдыхает Желтоглазый и тут же разворачивается к нему, полный негодования. — Что ты здесь делаешь, блин?! Тебя чуть не сожрали!       — А ты какого черта здесь забыл? — моментально вспыхивает Джон. — Две недели прошло, о тебе ни слуху ни духу. Что прикажешь делать? Сидеть на жопе ровно и ждать, пока кто-нибудь не наткнется на твой обгрызанный труп? Ну уж нет, парень!       — Да какая тебе разница? С чего бы это самому мэру беспокоиться о моей шкуре? Сидел бы себе и дальше, закидывался винтом, и все дела! — огрызается Желтоглазый.       — Даже не думай попрекать меня в этом после того, как я притащился сюда ради тебя! — выплевывает ему в лицо Джон. Адреналин все ещё кипит в крови, и плотину просто сносит. — Понимаю, постоянная тряска пагубно влияет на интеллект, но хоть капля мозгов у тебя должна была остаться!       — Я не просил тебя идти за мной, Джон! Ты не можешь просто запереть меня на чердаке, чтобы тебе было удобно! — Желтоглазый шипит, как рассерженная кошка.       — Поэтому я здесь! Разве не этого ты хотел?!       — Ты хренов мэр, как думаешь, как долго ты можешь шляться, где тебе вздумается?       — Сколько понадобится!       — И ты думаешь, что тебя будут послушно ждать годами?       — Значит, я просто откажусь от этого чертова поста! Доволен?!       Слова отзываются эхом по Пустоши. Оба тяжело дышат от злости, и воздух вокруг трещит по швам. Не понятно, кто первый делает шаг навстречу, но все напряжение тает в голодном поцелуе и ощущении жёстких волос под пальцами. Дохлой рыбой на краю сознания всплывают детали их ссоры. Кажется, тогда тема была та же.       — Не откажешься, — тихо говорит Желтоглазый, прислоняясь к его лбу своим.       — Нет, — соглашается Джон. — По крайней мере, не сразу. Сначала нужно натаскать Фаренгейт.       — Серьезно? Ты уже придумал план?       — У меня было полно времени пораскинуть мозгами, пока я сюда тащился, — Джон выдыхает ему в губы, и ему хорошо. Они стоят в каком-то овраге по колено в грязи, в жопе мира, где-то поблизости носится Коготь Смерти, и пять минут назад ему едва не отожрали лицо, а ему лучше, чем под химикатами в Капитолии. — Я уже двадцать лет мэр, чувак. Это не может продолжаться вечно.       — Твои шмотки не переживут Пустошь, — грустно шепчет Желтоглазый.       — Придумай причину получше.       Кажется, проходит целая вечность. Он неохотно отступает на шаг, разрывая объятия.       — Что с псом? Его сожрут? — Джон не хочет признавать, что прикипел к этому куску шерсти, но ему очень не хочется оставлять его на обед чудовищу.       — Не-а, — отмахивается Желтоглазый. — С Псиной все будет хорошо, не волнуйся. Пинки его не тронет.       — Чего? Я не ослышался? Ты дал Когтю Смерти погоняло… Пинки?       — Ага. Когда я её встретил, она где-то в розовую краску успела вляпаться. Ходила, бычила, вся из себя такая грозная, розовенькая… — он улыбается, и Джону хочется закатить глаза куда-нибудь за горизонт.       — Она?       — Да, это девочка.       — Погоди. То есть я там беспокоился, места себе не находил, уже присмотрел тебе симпатичную могилку, а ты все это время сюсюкался с Когтем Смерти?!       — С самкой Когтя Смерти, — тактично поправляет Желтоглазый.       — Детка, пожалей мою самооценку! Меня променяли на бабу!       — Зато какую! Ты видел, какая у неё пасть?       — Да уж, сложно было не заметить, — бормочет Джон. — Ты больной ублюдок. Ты в курсе?       — Да брось! Она тебе понравится! — смеётся Желтоглазый и тащит его за рукав. — Она милашка!       — Не сомневаюсь, — вздыхает Джон. — Охренеть меня ждёт знакомство.       Желтоглазый выбирается по уступам наверх, а Джон оглядывает разрытую гигантскими когтями землю в последний раз.       — Теперь понятно, кто сожрал всех рейдеров в округе. Пинки, блядь…