Интермедия

      Шутки про яо-гаев уже давно стали традицией в их тесной компании. Но мало кто знал, что яо-гай действительно был. Огромный, неповоротливый и почти полностью лысый — он гордо носил имя Лексингтон. Шкура нездорового зеленоватого оттенка висела ошметками там, где зияли алые язвы. Зубы местами выпали, а те, что были, наверняка несли в себе всю известную заразу, включая чуму. Белые мутные глаза едва заметно светились, а в темноте огромную тушу и вовсе можно было принять за куцый холмик.       Имечко досталось ему за излишнюю независимость. Он всегда держался чуть поодаль, делая такой важный вид, будто бы находился на светском променаде, а не копался в гнилье. В остальное же время независимость проявлялась только в выборе места, где можно было примостить своё гигантское седалище. Как правило, он укладывался спать на чьи-нибудь вещи, и достать их из-под тысячи фунтов веса было практически невозможно. Делал ли он это из вредности или жадности — оставалось загадкой.       Лексингтон обладал совершенно неожиданным для своих габаритов талантом. Несмотря на свой размер, он умудрялся быть фактически бесшумным, когда ему этого хотелось. Любимой забавой у вредного яо-гая было подкрасться со спины к ничего не подозревающей жертве и громко чихнуть ей прямо в ухо. А потом с интересом смотреть, как та удирает со всех ног, теряя по пути честь и совесть нации.       Единственным, что с головой выдавало Лексингтона, был запах. Невообразимая, сбивающая с ног вонь, такая мощная, что слезились глаза. Благо куцая зараза не любила помещений и предпочитала свежий воздух. Хэнкок всерьёз опасался, что ночь в компании этой ароматической бомбы может его прикончить.       В общем, зверюга была страшна, как отходняк после винта, да к тому же ещё и радиоактивна. Потому не было даже шанса, что Желтоглазый мог не влюбиться в эту убийственную красоту с первого взгляда. То, что яо-гай выглядел так, будто бы сдох три недели назад, его совершенно не смущало.       Поэтому, когда Джон заслышал вдалеке свистящий звук быстро вращающихся винтов, ничего хорошего это не предвещало. Они топтались за оградкой вместе с Валентайном на ферме Эбернети и курили, пока Желтоглазый расставлял какие-то хитрожопые ловушки для крыс. Ему взбрело в голову отловить парочку. Как будто огромного смердящего яо-гая и собаки было мало.       — Как думаешь, насколько он старый? — протянул Джон, разглядывая обсасывающего лапу Лексингтона.       — На вид очень дряхлый. Может, ещё довоенный, — предположил Ник. — Возможно, гуль.       — Сплюнь. Я всё ещё надеюсь, что он отчалит в мир иной по естественным причинам. Иначе придётся придумывать другой способ от него избавиться.       — Шальная пуля?       — Тут одной пулей не обойдёшься. А объяснять Желтоглазому, как в его драгоценном яо-гае оказалась пара шальных обойм, в мои планы не входит, — вздыхает Хэнкок. — Нет, так не пойдёт.       Его коварные планы накрылись медным тазом вместе с оглушительным гулом. Винтокрыл братства завис над фермой, а в следующее мгновение в задравшего голову яо-гая полетели пули. Зверь взревел, заметался из стороны в сторону. На шум выскочил Желтоглазый и, выстрелив в винтокрыл, заорал:       — Пошли на хер от моего медведя!       Валентайн открыл было рот, но его грубо схватили за шиворот и потащили в сторону. Как раз за мгновение до того, как пулемётная очередь распотрошила землю в том месте, где он только что стоял.       — Чуть дуршлаг из меня не сделали, — возмутился он.       — Мы тут все в зоне риска, Ники, — сквозь зубы отозвался Хэнкок, выцеливая пилота. — Яо-гай, гуль, синт и этот чёртов придурок. Желтоглазый! Уйди с огня!       Но тот не слышал, понося трехэтажной бранью всё братство вместе взятое и петляя между грядок. От него волнами расходилась смертоносная теплота, жгла даже оттуда, но не могла добраться до зависшего над землей винтокрыла. Братство Стали ссыкливо поливало их свинцовым дождём, опасаясь приземляться. Лексингтон ревел, пытаясь скрыться от впивающихся в тело пуль, но не мог скрыться под куцыми деревьями.       Глядя на отчаянье Желтоглазого, Хэнкок тяжело вздохнул. Медведя он терпеть не мог. Но от осознания, что принесёт за собой его безвременная кончина, ему стало тошно.       — Да чтоб тебя, — буркнул он и выстрелил.       Винтокрыл вильнул и грохнулся в метрах ста от фермы. У Хэнкока зашумело в ушах.       — Сбил! Ты его сбил! — восторженно проорал Желтоглазый.       В следующую секунду он напрыгнул на всё ещё контуженного Джона, едва не сбив с ног. Сердце забилось где-то под горлом, а все дыхание вмиг улетучилось, отнятое бесконечной благодарностью и языком, нежно лизнувшим нёбо. Желтоглазый повис у него на шее, скалясь, как сумасшедший. Прошептал ему что-то, чего Хэнкок не расслышал из-за шума в ушах, и унёсся вслед за Лексингтоном, который скулил в кустах.       — Что он сказал? — спросил Ник, отряхивая комья земли с полов тренча.       — Понятия не имею. Но звучало горячо. Кажется.       — Плакал твой план.       Джон лишь пожал плечами, провожая худую спину мутным взглядом.       Впрочем, через неделю Лексингтон пропал и сам. Желтоглазый говорил, что он ушёл на зимовку, но Джон был уверен в другом. Яо-гаю просто хотелось пожить подольше.