Интермедия

      В распятом прямо на обшарпанной стене куске мяса с трудом угадывались человеческие очертания. С ржавых балок свисали розовые гирлянды внутренностей, с которых капала какая-то омерзительного вида жидкость. Хэнкок отошел подальше, боясь, что одна из мутных капель упадёт на шляпу. Под ногами захлюпало. Смешанная с грязью запекшаяся кровь, невыносимая вонь, привлекающая орды мух. Они вились перед лицом, жужжали и раздражали, как и сам факт произошедшего прямо перед его давно почившим носом беспредела. Выглядело так, будто бы бедолагу размазало по стене со страшной силой, предварительно вынув кишечник и прибив глазные яблоки длинными гвоздями прямо к рекламному баннеру с Ядер-Герл. С выпученными чужими глазами и стекающей по румяным щекам кровью красотка в коротких шортиках уже выглядела не столь аппетитно. В довершение зверского перформанса рядом с выдранной челюстью кровью было пририсовано издевательское сердечко.       — А это точно Обрезанный Эрни? — усомнился Хэнкок, с неприязнью косясь на подозрительный шмат около своих сапог. — Обрезали его, конечно, знатно, но как вы вообще поняли, что это он?       — Ну… цвет глаз совпадает, — Фаренгейт закурила, отмахиваясь то ли от мух, то ли от смрада. — Шмотки кое-какие знакомые нашли, а ещё вот это.       Она указала наверх. Джон поднял голову, и его передёрнуло. Весь потолок был исписан кровью бедолаги. Незамысловатое послание гласило:       «Эрни был плохим мальчиком. Он не ценил того, что имел, и решил, что ему нужна шкура хитрого Лиса, что заведовал чащей. Но тем самым он разгневал Чудовище. Добрый Охотник скормил Эрни мухам, чтобы Чудовище могло спать спокойно».       — И что эта срань должна значить? — хмуро процедил Джон.       — Что Эрни попался Пикману и стал очередным экспонатом, — пожала плечами Фаренгейт.       — Да тут к гадалке не ходи — работа этого мудилы. Я про сказочку эту мерзкую. Чего это вдруг его на литературу потянуло? Жанр решил сменить? — Хэнкок с подозрением уставился на пляшущие буквы. — Не, подозрительно как-то. Раньше он только визитки оставлял, а тут, вон, весь потолок изгваздал.       — Без понятия. Пикман на всю башку поехавший, мог и детскими байками вдохновиться для разнообразия.       — Что-то я такой байки не припоминаю, — Джон придирчиво осмотрел растерзанные ошметки ещё раз. — Какой ещё, нафиг, лис? Они лет двести назад уже как вымерли.       Фаренгейт пожала плечами. Лис она даже на картинках не видела.       — Совсем берега потерял, — раздраженно рявкнул Хэнкок и, развернувшись на каблуках, пошёл прочь. — Шастает тут, людей моих на стены вешает. Давно надо было его пристрелить.       Мало было ему Финна с его длинным языком, Бобби с амбициозными грабежами — теперь ещё и Пикман этот. Того и гляди Добрососедство совсем развалится, погребённое под всем этим дерьмом. Ему бы не помешала хорошая доза винта, но даже его под рукой не оказалось. Это стало самым настоящим предательством. В последние пару месяцев в его жизни наркотиков было больше, чем людей, и отсутствие первых добивало.       Вернувшись в Капитолий и перерыв все тумбочки, ящики и нычки, он раздраженно скрипнул зубами. Нихуя. Последняя дурь была скурена по дороге, а за новой нужно было тащиться в «Рексфорд», где все уже наверняка спали. Ему отчаянно не хотелось признавать, что он настолько потерял связь с реальностью, что даже не удосужился сделать пару покупок, которые наверняка бы скрасили это поганое раннее утро. Глухое раздражение на весь мир плескалось где-то под горлом, когда с чердака потянуло чем-то вкусным.       Хэнкок задумчиво уставился в потолок. За собственными переживаниями он успел позабыть, что на его чердаке поселился замечательный сосед. А точнее — торгаш, сбывающий любую дрянь, что попадется ему на глаза. Быть может, в этот раз у него завалялась парочка упаковок ментат? Поднявшись по скрипучей лестнице, Хэнкок тихо шмыгнул в приоткрытую дверь. Его мгновенно окружил соблазнительный запах, и желудок скрутило голодной судорогой. Кажется, в последний раз он видел что-то съедобное часов двенадцать назад.       Желтоглазый обнаружился у плиты. Стиснув в зубах дымящую сигарету, он возился с чем-то, что благоухало и шкварчало на весь захламленный чердак. Судя по его сосредоточенному лицу и армии тарелок на столе, он вознамерился накормить минимум яо-гая.       — По какому поводу банкет? — привлекая к себе внимание, поинтересовался Хэнкок.       Тот вздрогнул и вскинул голову. Пепел с сигареты полетел прямиком в сковородку, но он этого даже не заметил.       — Экспериментирую, — отозвался Желтоглазый, внимательно его разглядывая. — Хочешь побыть подопытным?       Джон и сам знал, что выглядит неважно. Он устал, зол, в преддверии чудовищной ломки и голоден как собака. Единственное, что ему сейчас хотелось — это ширнуться и отчалить в мир чудных галлюцинаций. Однако идея перекусить домашней стряпнёй, а не сухпайком двухсотлетней давности, казалась очень соблазнительной.       — Я буду кем угодно, если у тебя найдётся немного химии, — угрюмо отозвался Хэнкок.       — Ты шутишь? У тебя кончилась дурь? — Желтоглазый удивленно уставился на него.       — Не измывайся, — прохрипел Джон, обхватывая себя руками. Его начинал бить озноб. — Неделька была запарная…       Смерив его внимательным взглядом, Желтоглазый кивнул на стулья около стола.       — Сядь.       — Серьёзно, братишка, я заплачу. С крышками у меня проблем нет. Просто дай мне немного… да чего угодно! — начал было Хэнкок, нервно запуская пальцы под треуголку.       Резкий грохот заставил его захлопнуться. Перед ним опустилась синяя корзинка, битком забитая препаратами. В ней действительно обнаружилось всё, что ему угодно. Буквально. Она была похожа на рождественский подарок, билет прямиком до рая.       — Угощайся. За счёт заведения, — коротко произнёс Желтоглазый и вернулся к плите.       Джон прижал ко рту ингалятор и вдохнул вожделенный газ. Время утонуло в киселе, а омерзительная тошнота отступила на второй план. Цветные лампочки, резавшие глаза, вдруг показались такими очаровательными. Завораживающими.       — Я тебя обожаю, мой ангел, — промурлыкал он через несколько минут.       — Ну да, ну да, — хмыкнули из дальней части чердака.       — Не веришь? — Хэнкок выпутался из камзола и, оставив его на спинке стула, вытянул ноги. Мышцы постепенно расслаблялись, и есть захотелось с утроенной силой. — А зря. Ещё немного, и мне бы пришлось вытрясать старину Фредди из его тёплого мешка с клопами и требовать свои конфетки. Весь имидж насмарку!       — Надо же, как ты быстро ожил, — вернувшийся Желтоглазый ловко балансировал с несколькими тарелками. — Получил свою коробочку с сокровищами? А теперь лопай и скажи, как на вкус. Я нуждаюсь в отзывах.       — Планируешь стать женушкой мечты? — хмыкнул Хэнкок, вооружаясь вилкой. Утро уже не казалось ему таким уж дерьмовым. Сунув в рот здоровый кусок мяса, он довольно зажмурился. — Обалденно. А что это?       — Стейк из Когтя Смерти. Ты бы налег на овощи, а не только на мясо.       — Зачем?       — Они полезные, — пожал плечами Желтоглазый.       Хэнкок невольно хрюкнул. Было странно слышать о правильности питания от человека, который только что выложил на стол ящик с дурью. Несмотря на это, он послушно приложился и к тарелке с печеной тошкой. Для доброго человека не жалко.       — Сколько тебе заплатить, чтобы ты делал это каждый день? — спросил он, нацеливаясь на заманчивые хрустящие кусочки.       — Что именно? — Желтоглазый рассеянно качнул стаканом с вином.       — Готовил, — пояснил Хэнкок, пытаясь угадать происхождение того или иного блюда. — Я и не подозревал, что ты так офигенно кашеваришь. Это игуана?       — Таракан. Извини, но я не кухарка, — покачал головой Желтоглазый.       — Ты разбиваешь мне сердце, — Джон с подозрением уставился на аппетитный кусок на вилке. — А почему он не воняет?       — Он и не должен. Если правильно разделать тушку и обрезать железы, то на вкус как чипсы. Если хочешь, я могу иногда тебе что-нибудь готовить.       Хэнкок расплылся в довольной улыбке.       — Иногда, — с нажимом повторил Желтоглазый. — И то только потому, что мне больно смотреть, как ты жрешь какую-то падаль.       — Почему? — Джон с любопытством глянул на него.       — Потому что это задевает мои эстетические чувства.       — Надо же, а ты у нас, оказывается, неженка, — мурлыкнул Джон и заглянул в коробку, подбирая препарат. — Интересно, что было бы с тобой, увидь ты труп Эрни сегодня?       — Эрни?       — Обрезанный Эрни. Знаешь его? — Джон придирчиво осмотрел шприц и закатал рукав.       — Может, слышал. Лично не знакомы.       — Не удивительно. Тот ещё придурок, — игла прошила вену и вместе с ней в кровь потекло чистое блаженство. — Был. Нашли сегодня ночью размазанным по стене, недалеко от города. На баннере зенки, кишки на стенке, хех. И сказочка эта блядская…       — Что ещё за сказочка?       — Эрни был плохим мальчиком… это верно. Эрни был тем еще гондоном!.. Э-э-э, как там дальше? Он не ценил того, что имел, и решил, что ему нужна шкура. В смысле — не шкура на ночь, а пушистая шкура. Лисья. Которая чащей заведовала. Этим он выбесил Чудовище. Добренький Охотник скормил Эрни плюхам… — Хэнкок хихикнул. — Эм, мухам. Чтобы Чудовище могло спать спокойно. Но это не точно.       — Джон, тебя ведёт, — раздался глухой стук пустого стакана о столешницу. — Иди-ка ты на диван, пока со стула не свалился. Потом сказки порассказываешь, ладно?       — Ой, да ну нахер, где наша не пропадала?.. — зевнул тот. Сытость разморила его окончательно. Невыносимо хотелось спать. И трахаться. Или трахаться во сне — что-то типа того.       — Да-да…       Цепкие ладони увлекли его куда-то поближе к теплу, на мягкое и удобное, где можно было растянуться во весь рост. Свет потух, и Джон окончательно уплыл, убаюканный волнами теплоты.