Усмиритель душ

      Рука, возникшая из тени, вытягивает пять пальцев и остервенело пытается схватить ногу Шэнь Вэя, но тот, вроде бы, ничего не замечает.       Чжао Юньлань быстро приближается и хватает Шэнь Вэя чуть выше локтя, увлекая на полшага назад.        – А, точно, я тут вспомнил, – он говорит и скидывает пепел в сторону тени. Черная рука, кажется, загорается и спешно прячется. Юньлань с преувеличенным воодушевлением продолжает, - дело передали нам так внезапно, мне же надо поговорить по этому поводу с ректором. Ты не мог бы помочь связаться с ним или его секретарем?       В этот момент Шэнь Вэй наконец-то поднимает голову. Глаза профессора чуть щурятся, образуя изящную линию, похожую на росчерк иссиня-черной акварелью, оставленный кистью искусного художника. Этот взгляд, прикрытый тонкими прозрачными линзами, кажется, способен увидеть самые потаенные глубины души.       Глядя в эти глаза в тусклом освещении коридора, Чжао Юньлань почему-то вспоминает одну фантастическую новеллу, в которой ведьма, влюбившись в ученого, начинает рисовать его портреты. Несмотря на то, что человек на этих картинах выглядят чистым как лунный свет и нежным как яшма, в его глазах всегда прячется демонический дух художника.       На лице Шэнь Вэя снова появляется эта вежливая маленькая улыбка:        – Да и я здесь ничем уже вам помочь не могу, только помешаю... чуть южнее кабинеты математического факультета, вы можете пойти туда и задать интересующие вас вопросы, а я пойду пока к ректору.        – Спасибо, – Чжао Юньлань достает из кармана руку и с милой улыбкой машет Шэнь Вэю, который с отстраненным выражением лица разворачивается, чтобы уйти. Затем шеф Чжао подзывает Го Чанчэна, и они вместе направляются к кабинетам.       Сделав два шага, Чанчэн ни с того ни с сего поворачивает голову.       Он видит, что Шэнь Вэй не ушел. Мужчина стоит на том же самом месте, сняв очки и рассеянно протирая их краем поджака. Он весь день отводил взгляд, но сейчас его глаза прикованы к спине Чжао Юньланя. Они выглядят невероятно черными и глубокими. И в этом взгляде смешиваются тоска, болезненная сдержанность, какая-то невыразимая любовь, которая будто готова вот-вот вырваться наружу... и невыносимая горечь.       Тень Шэнь Вэя растянута в тусклом освещении коридора и выглядит одинокой и мрачной.       Го Чанчэна посещает необъяснимое чувство, будто профессор стоит так уже целую вечность.       Шэнь Вэй наблюдает за удаляющимся Чжао Юньланем и только потом замечает, что на него смотрят.       Вежливая улыбка быстро возникает на лице профессора взамен прежних эмоций, и он надевает очки. Это очень похоже на смену маски... он кивает Го Чанчэну и с учебным планом в руках исчезает в кабине лифта, якобы всё произошедшее – просто очередная иллюзия молодого стажера.        – Шеф Чжао, этот человек только что...        – Ты еще не понял, что нет тут никакого "математического факультета"? – прерывает Чжао Юньлань, отходит в сторону, дотрагивается рукой до пыльной оконной рамы, растирая пыль между пальцами, и спокойно продолжает, - Нас привели в ловушку. Как думаешь, это совпадение или профессор Шэнь поступил так намеренно?       Может быть потому что шеф Чжао очень молодой, а может быть потому что он всегда ведет себя довольно легкомысленно и добродушно, Го Чанчэн сейчас очень удивлен. Он собирает всю свою смелость в кулак и спрашивает:        – Тогда почему мы позволили ему уйти? Я имею в виду, если он специально привел нас сюда, то почему---       В одной руке Чжао Юньланя сигарета, другая засунута в карман, и его прищуренный взгляд, видный сквозь облако дыма, почему-то заставлять Чанчэна замолчать.        – Он всего лишь обычный человек, я уже проверил. Такие вещи... ты новенький и еще их не понимаешь. Но ничего, со временем мы тебя научим. – голос шефа Чжао становится ниже, - В Китае наши полномочия примерно такие же, как и у офицеров других отделов. Когда нет доказательств, мы можем задавать вопросы и просить граждан сотрудничать со следствием. Мы можем сомневаться и даже задерживать в соответствии с законом. Но есть самое важное правило, одно для всех. Мы ни при каких обстоятельствах не можем оставлять обычных людей в опасном месте, где может что-то произойти.       Тон Чжао звучит не строго, скорее даже мягко. Но (может, из-за того, что коридор слишком пугающий) эти слова все равно заставлять Чанчэна вздрогнуть.       Шеф Чжао разворачивается к Чанчэну спиной и продолжает:        – Как ты уже мог понять, большинство дел, которые нам передают, довольно нетипичные, и не могут быть раскрыты, если следовать обычному полицейскому регламенту. Иногда у нас есть полномочия... выносить приговор и приводить его в исполнение "на месте". Это право, на самом деле, довольно тяжело нести на своих плечах, поэтому существуют правила, которые надо беспрекословно соблюдать. Знаешь, какое первое из них?       Го Чанчэн качает головой, но позднее осознает, что начальник стоит к нему спиной и не видит этого жеста. Его лицо снова краснеет.        – Неважно, призрак перед тобой или человек. Если нет неопровержимых доказательств, ты должен считать его невиновным, – шеф Чжао поворачивается к коту и шлепает его по пушистой спине, – а с тобой-то что не так, толстяк? Встретил профессора и внезапно превратился в глупую собаку?       Черный кот отталкивает ладонь, спрыгивает с рук Юньланя, и деловито разворачивается:        – Не понимаю причину, но мне кажется, что профессор Шэнь странный... но почему-то я чувствую себя очень уютно рядом с ним.       Чжао Юньлань только прохладно усмехается:        – Рядом с бродячими духами тебе тоже очень уютно. Ты даже свою сушеную рыбу любишь закапывать рядом с трупами.       Кот считает ниже своего достоинства отвечать на подобные комментарии и принимается умывать свой хвост:        – Ты понял, что я имею в виду, тупой человечишка.       Чанчэну остается только молчать, открыв рот.       Коридоры становятся всё темнее и темнее, как будто бы они идут по мрачной дороге, у которой нет конца. Чжао Юньлань достает из кармана зажигалку, которая загорается в его руках с легким щелчком, и крохотный огонек трепещет в зловещей темноте.       Улыбка Юньланя окончательно исчезает, и, подсвеченное огнем, его лицо кажется неестественно бледным. На нем застывает крайне уставшее выражение, но острый взгляд сфокусирован настолько, что кажется чернее окружающей темноты. Откуда-то доносится устойчивый запах гниения, и Го Чанчэн зажимает нос.        – Ненавижу такие круглые коридоры, – тихо говорит Чжао Юньлань, – ненавижу всё круглое, как будто это бесконечный круг жизни и смерти.       Нервы Го Чанчэна напряжены до предела. В этот момент от слышит в темноте какой-то щелчок, который напоминает ему выстрелы из кино. Он не успевает ничего спросить, как чувствует чье-то дыхание на своей шее и подскакивает от страха, но слышит тихий голос шефа: – Отодвинься.       Звучит так, будто он держит в руках тарелку с горячими пельменями, и кто-то буднично просит его посторониться.       Чанчэн бессильно оседает рядом с ближайшей стеной.       Выстрелы слышатся в темноте, сопровождаемые истошным криком, который прорезает тишину коридора. Сердце неистово бьется в груди Чанчэна, и парню кажется, будто его вот-вот хватит удар.       Он сидит на полу и озирается по сторонам. В мерцающем огне зажигалки Го Чанчэн видит на стене черную тень ребенка лет пяти-шести. С первого взгляда кажется, будто кто-то плеснул на стену чернил, однако грудь "ребенка" прострелена, и из раны растекается уродливое красное пятно, словно у теней тоже есть кровь.        – Что это..? – спрашивает практически плачущий Чанчэн, испугавшись до смерти.        – Это всего лишь тень, не надо пороть горячку, – Чжао Юньлань вытягивает руку и легко "стирает" тень со стены ладонью. Жидкость цвета крови, однако, задерживается на кончике его пальцев и с капающим звуком падает на пол.        – Ч-чт-что это за тень такая?       Чжао Юньлань о чем-то задумывается, а потом поворачивает голову и странно улыбается – на секунду Чанчэну кажется, что цепкий взгляд черных глаз напротив заглядывает в самые глубокие места его души.       Он замирает и слышит, как шеф Чжао говорит зловещим голосом:        – Знаешь, бывают люди, у которых больше одной тени.       Го Чанчэн, не подавая ни звука, стекает по стене, как переваренная макаронина.        – Опять ты за старое! – хвост Да Цина стоит трубой, и он пару раз обходит тело Чанчэна, который в очередной раз потерял сознание, – какого черта тебе надо было так пугать его?        – Я не специально, – Чжао Юньлань тихонько подталкивает тело стажера ногой, но тот не реагирует, лишь съезжает на пол еще сильнее, – кто ж знал, что он настолько впечатлительный? Я думал, он просто намочит штаны или что-то в этом духе.       Да Цин лишь молча закатывает глаза.        – Тогда я смогу платить ему премию подгузниками для взрослых! – Чжао Юньлань наклоняется и поднимает бессознательное тело, закидывая на плечо как мешок с картошкой. Несмотря на ношу, он шагает очень бодро, и на этот раз без тени улыбки спрашивает: – Скажи мне, котяра, что за связи у этого парня?        – Говорят, что новый большой босс из министерства – его дядя, – отвечает Да Цин.       На этот раз Чжао Юньлань выглядит действительно раздраженным:        – Этот мудак не в курсе, что в спецотдел не берут просто так по щелчку пальцев кого-то из министерства? Или он хочет, чтобы его непутевый племянник пал жертвой "служебного долга"?       Да Цин только нервно мяукает:        – Не надо жаловаться тут мне, если чем-то недоволен – иди и скажу ему сам. За спиной ты называешь его мудаком, а в лицо как обычно будешь заискивать как перед уважаемым покровителем. Я живу уже несколько тысяч лет и ни разу не встречал кого-то с такими же низкими моральными устоями, как у тебя.        – Поступиться моральными устоями не сложно, сложнее умирать с голода, – Чжао Юньлань закуривает сигарету и легонько шлепает кота по голове, – может быть тебе и твоим коллегам, которые целый день страдают от безделья в офисе, тоже подумать над моральными устоями? Ваш график, огромная зарплата, ежемесячные премии и возможности, доступные только работникам спецотдела? Ты думаешь, что всё это, черт возьми, падает с неба? Что это за штука такая – моральные устои? Это съедобно? Это вкусно?       Да Цин, который ест настолько много дорогой импортной еды, что уже чувствует себя немного интернациональным котом, решает всё-таки промолчать.       В течение всей истории "Ордена Усмирителя Душ" Усмиритель Душ становился своеобразным представителем загробного мира в мире земном и волей-неволей считался на земле "не от мира сего". Но Чжао Юньлан – уникальный кадр, который крайне активно включается в социальную жизнь.       Он не только активно участвует в ней, но и чувствует себя там как рыба в воде: у него куча "братьев" и на земле, и в загробном мире, и он прекрасно разбирается во всех формальностях и перепетиях общественных отношений.       Кроме этого, он крайне охотно предается чревоугодию и всевозможным вредным пристрастиям, словом, это джентельмен и бандит в одном флаконе.       По мнению одного старого кота, если бы Чжао Юньланю не "посчастливилось" унаследовать Орден Усмирителя Душ, учитывая его таланты, он смог бы очень быстро подняться по социальной лестнице.