Усмиритель душ

      Врасплох застигнутый вопросом Шэнь Вэй поднимает глаза на Чжао Юньланя, и все мысли тут же пропадают из его головы. Он так и продолжает изумленно пялиться, не в силах отвести взгляда.       Ситуаций, в которых сегодня профессор теряет над собой контроль, слишком много для одного дня... и самая ужасная из них – он позволил себе встретиться с Юньланем лицом к лицу.       Чжао Юньлань ничего не знает, ничего не помнит... тот человек уже перешел мост между миром живых и миром мертвых, напился воды из реки забвения, вошел в бесконечный круговорот сансары, его душа опустошена и совершенно чиста... что он может помнить?       Шэнь Вэй смотрит на привлекательное лицо мужчины напротив и едва борется с желанием поднять руку и прикоснуться к нему снова. Отгородившись от этого бесконечного холода и отчуждения, снова почувствовать тепло его кожи...       Непонятно, сколько проходит времени, когда Шэнь Вэй всё-таки отвечает слегка пересохшим голосом:       – Мы раньше встречались.       Чжао Юньлань замирает в ожидании продолжения.       В моем сердце, бесчисленное множество раз. Я не смел увидеться с тобой лично, но знаю о тебе все.       Шэнь Вэй едва сдерживается, чтобы не сказать все это вслух. Вместо этого он молчит еще какое-то время и продолжает:       – Во время одного из дел, которое ты вел.       – Когда это? – непонимающе щурится Чжао Юньлань.       Шэнь Вэй продолжает более или менее бегло и уверенно: первую ложь сказать сложнее всего, дальше немного проще:       – Во время происшествия с двенадцатью самоубийствами в башнях-близнецах у моста Ваньцин, лет пять-шесть назад. Я тогда заканчивал аспирантуру и как раз искал квартиру вместо общежития. Из-за самоубийств цены на аренду в этом комплексе здорово упали, поэтому я был едва ли не единственным, кто там жил.       Чжао Юньлань хмурится, что-то старательно обдумывая:       – Я уверен, что мы тогда не встречались.       – Ты просто меня не видел, но я жил как раз на верхнем этаже и мельком встречал тебя, а еще я видел, – Шэнь Вэй делает паузу, и выражение его лица становится таким, будто он вот-вот собирается произнести что-то невообразимое, – еще я видел, как ты вытянул черную тень из одной комнаты на верхнем этаже и спрятал её в бутылку. Потом ты сказал, обращаясь непонятно к кому: "преступник пойман, работа сделана".       – Ты жил там не только в это время, но еще и на последнем этаже?! Да-а, нервы у тебя что надо, – Чжао Юньлань крайне удивлен.       Шэнь Вэй опускает взгляд:       – Если хочешь, можешь проверить реестры жильцов за тот год, я говорю правду.       Сказанное и правда в общих чертах соответствует действительности: в то время он на самом деле жил в башнях-близнецах, но только лишь с той целью, чтобы хоть краем глаза кое-кого увидеть, а не по какой-то глупой причине про поиски квартиры. Эта запутанная полуложь-полуправда оставляет Шэнь Вэя совершенно без сил.       Но, к счастью, Чжао Юньлань, похоже, верит в полную версию легенды и даже шутит:       – Видимо, я и правда потерял бдительность. По регламенту мы обязаны стереть память всем, кто не связан с делом, но я даже не заметил тебя... И как ты чувствовал себя после всего этого? Наверняка тот случай заставил тебя поставить под сомнение всё, во что ты верил раньше?       Шэнь Вэй лишь сдержанно улыбается, но ничего не отвечает.       Он не понимает, до какой всё-таки степени Чжао Юньлань ему верит, и проверять почему-то не очень хочется.       Когда они вместе заходят в университетский госпиталь, Ли Цянь опирается на стену рядом с большим окном, а дежурный доктор подает ей стакан теплой воды с сахаром.       В этом помещении, залитом ярким дневным светом, лицо девушки кажется еще мрачнее, чем прежде.       Чжао Юньлань тихо стучит в дверь, обозначая свое присутствие, и Ли Цянь вздрагивает всем телом, поднимая испуганные глаза, но тихо выдыхает, поняв, что новой опасности пока не предвидится.       Чжао Юньлань снова поглядывает на часы – пожилая женщина по-прежнему отражается в самом центре циферблата, но сам циферблат при этом почему-то не краснеет. Очень странно... кажется, что призрак подпитывается какой-то жизненной силой.       От живых людей, которые вскоре должны умереть, зачастую исходит мертвый дух, но чтобы от мертвого исходила живая энергия?       Неужели реинкарнация ждет ее так скоро?       Продолжая обдумывать такую возможность, шеф Чжао садится на кровать напротив Ли Цянь:       – Ученица, мне надо задать тебе пару вопросов.       Ли Цянь боязливо на него смотрит.       Раз уж профессор Шэнь теперь знает, чем их отдел занимается, он спрашивает, не обращая внимания на его присутствие:       – В последнее время ты видела кое-что, чего не должна была видеть, я прав?       За Ли Цянь молчаливо отвечает ее лицо, искаженное ужасом.       – Я понял, – Чжао Юньлань хмурит брови, чуть наклоняется вперед, поставив локти на колени, и изучающе смотрит в глаза студентки, – но я вижу, что твой небесный глаз закрыт, поэтому теоретически ты не должна ничего видеть. Я вот думаю, всё это произошло из-за твоего гороскопа или из-за того, что ты трогала то, что не должна была? (прим.пер.: небесный глаз – это буддистский термин, который описывает способность видеть то, что невидимо обычному человеку; циклический гороскоп ба цзы – это китайская система восьми знаков для обозначения года, месяца, дня и часа рождения человека, совокупность которых дает основные данные о его судьбе)       Ли Цянь, не в силах сдержать эмоции, кусает губы и сжимает кулаки настолько сильно, что они неестественно белеют.       – М-м... Кажется, всё-таки второе. Скажи мне, что же ты трогала? – голос Юньланя становится ниже.       Ли Цянь продолжает молчать, а Чжао Юньлань лишь холодно смеется:       – Можешь не говорить, пусть эта штука преследует тебя всю оставшуюся жизнь. "Любопытство сгубило кошку" – слышала такую фразу? Некоторые вещи лучше не трогать для твоей же безопасности.       – ...солнечные часы, – тихо произносит Ли Цянь, – это семейная реликвия. Они черного цвета с круглым диском, куда вставлено множество камешков в виды рыбьей чешуи. Старики называют их...       – Часами перерождения. – спокойно продолжает Чжао Юньлань.       Ли Цянь наконец-то поднимает глаза и кивает.       – Солнечные часы делают один круг за день, солнце поднимается с востока и опускается на запад снова и снова, символизируя бесконечные циклы реинкарнации. – Чжао Юньлань останавливается, но почти сразу продолжает, – А еще говорят, что реинкарнация похожа на убийство: прошлое разрушено и у тебя нет никакого иного выбора, кроме как начать жить новую жизнь.       Шеф Чжао не видит, как Шэнь Вэя, стоящего за его спиной, от этих слов пробирает дрожь.       – Что ты делала с этими часами? Ли Цянь прикусывает губу и молчит.       – Окей, спрошу по-другому. Ты использовала их для чего-то плохого?       От подобного предположения Ли Цянь широко распахивает глаза:       – Нет..! Нет, я не делала ничего плохого! – Ли Цянь вскакивает с кровати, отшатывается и начинает обороняться, – как я могу сделать что-то плохое с семейное реликвией! Вы сами не понимаете, что несете! В-..вы.., – она хватает ртом воздух и закашливается.       Шэнь Вэй неодобрительно хмурится, обходит Чжао Юньланя и пытается успокоить девушку, легко похлопывая по плечу:       – Тише, говори помедленнее, не надо торопиться, – потом он поворачивается в шефу Чжао, – этот ребенок только что пережил потрясение. Не мог бы офицер Чжао допрашивать ее без подобных угроз?       Чжао Юньлань только трет нос, удивленно подняв брови:       – Договорились! я задам один последний вопрос и тут же уйду отсюда, идет? – он достает из кармана фотографию девушки, – ты в последнее время с ней встречалась?       Ли Цянь небрежно смотрит на изображение и сначала качает головой, а потом, словно очнувшись, хватает фотографию, во что-то очень долго всматривается и нерешительно произносит:       – Кажется, вчера я видела ее...       – Во сколько? Помнишь, во что она была одета? – Вечером, – Ли Цянь ненадолго задумывается, – я шла после того, как библиотека закрылась... должно быть, после десяти вечера. Я выходила из кампуса, чтобы кое-что купить, и, когда возвращалась, увидела её у входа... не помню, во что конкретно она была одета...а! Точно, я вспомнила, на ней была приветственная футболка университета. Просто у меня есть точно такая же, поэтому я обратила внимание.       – А разве вчера не много было людей, одетых в такую футболку?       – В основном студенты из нашего кампуса, – говорит Ли Цянь, – но... их очень мало, все теперь учатся в новом кампусе.       – На тебе тоже была эта футболка?       – Я ее давно не стирала, поэтому не хотела надевать на голое тело. С утра я надела ее поверх другой кофты и, когда стало жарко, просто сняла и засунула в сумку.       – М-м, – Чжао Юньлань над чем-то думает, – когда ты видела ее, рядом был кто-то еще?       – Да, прохожих было очень много и машины проезжали, – Ли Цянь удивленно смотрит на лицо шефа Чжао, и пугливо спрашивает, – а что случилось?       – Нет, я спрашиваю не про проспект рядом с университетом, а про тот хутун у бокового входа. Она же оттуда вышла? В это время в хутуне был кто-то еще?       Девушка отводит взгляд в сторону, быстро кивает, но потом растерянно качает головой:       – Я... я уже плохо помню, кажется... кажется, она вышла оттуда, но я не заходила в хутун. Этот хутун тупиковый, обычно только студенты, живущие в восточном кампусе, срезают там путь через маленький проход...       – А разве ты не туда шла? – Чжао Юньлань прерывает её.       – А? А... я не...       – А почему? Разве ты живешь не в восточном кампусе?       – Я..., - Ли Цянь что-то жалобно мямлит и начинает паниковать, – я пошла другим путем, чтобы купить...       – Ты же только что сказала, что уже купила, что хотела, и возвращалась? Чжао Юньлань снова обрывает ее слова, и его тон становится более раздраженным, – ученица, хороший дядя-полицейский совсем не хочет тебя пугать, но ты должна отвечать мне честно, поняла?       Ли Цянь снова напрягается, нервно сжимая ладонями подол своей юбки:       – Я говорю правду...       – Имя Лу Жомэй, тоже аспирантка университета Лунчэн. Ты спрашиваешь меня, что случилось прошлой ночью? А я тебе расскажу. Твоя одногруппница погибла – сурово говорит Чжао Юньлань, четко выговаривая каждое слово, а его глаза опасно сверкают чем-то черным, глубоким и очень пугающим, – время смерти около десяти вечера, и скорее всего ты последняя, кто её видел.       Зрачки Ли Цянь резко сужаются, а стакан падает из руки, разбиваясь вдребезли. В этот момент её красивое лицо уродливо искажается выпученными от ужаса глазами, а губы синеют и нервно дрожат.