Его оружие — меч, но твой ум так же остёр.
— Полагаю, добраться на повозке будет быстрее, чем своими усилиями. — Вы что, теперь мне не доверяете? — Дело вовсе не в недоверии, сир Джорах, — вздохнула Дейенерис, — мне всего лишь кажется, что вы немного ослабли, и вам не мешает отдохнуть. Знаю, что вы возразите, — сказала она, увидев, что старый рыцарь раскрыл рот, — что вы и так уже наотдыхались за пять лет. Тем не менее, произошедшее на улицах города заставляет меня сомневаться, что это путешествие столь для вас полезно. Возможно, к вам возвращается болезнь. — Ваша Светлость… вы ко мне несправедлливы. В конце концов, меня ударили отравленным кастетом. — Тем более, это повод для вас остаться здесь. Я пришлю вам гонца, когда где-нибудь остановлюсь, и подожду вас на месте. Извозчик стоял неподалёку и явно скучал — только, разве что, мух не ловил, и то, пока что. Дейенерис забросила в его повозку несколько мешков с провизией, ибо за время путешествия мясо кроликов и горных коз ей осточертело, и теперь хотелось перекусывать хотя бы фруктами, точнее, тем скудным урожаем, что предлагали в Скайриме. А вот брать ли с собой Джораха, она сомневалась. Возможно, вчера он просто устал с дороги и поэтому не смог дать сдачи; а, возможно, Джон был прав — Джорах оказался слишком стар для такого долгого путешествия. Она думала об этом перед тем, как заснуть, и с утра — и заметив, что даже после сна её преданный советник не очень-то бодр, знала наверняка, какое решение должна принять. Извозчик казался очень крепким и за запрошенную сумму наверняка мог защитить и её, и свою мощную лошадь. Они доедут до Вайтрана, а там, быть может, проблема быстро решится помощью ярла, и охранять её вовсе не придётся. Она знала, что Джорах расстроится, поэтому не собиралась настаивать — только предложить, потому что путь, в конце концов, он проделал очень долгий, и если бы ему вдруг захотелось всё бросить, она бы приняла это и не стала подвергать его верность сомнениям. Возможно, в повозке ему будет проще, и если они вдруг наткнутся на стаю диких зверей, он справится с ними без особых трудностей. Но если бы он сам сказал ей, что согласен, если бы согласился отправиться домой… хотя, глядя на то, как решительно он встал на ступеньки в повозку, Дени могла сказать, что обратно домой он не собирается — и, возможно, оно было к лучшему. Устроившись рядом, она сделала извозчику знак, и они затряслись по каменному Виндхельмскому мосту. Дейенерис бросила последний взгляд на величественный город, возвышавшийся на горе, и вспомнила свой вчерашний восторг, столь нагло испорченный каким-то пьяницей… посылавшим её в Квартал Серых. Она не была уверена, что разговаривать с извозчиком вежливо, и не спросила его имени, и всё же, поинтересовалась: — Скажите, кто именно живёт в Квартале Серых? Одни тёмные эльфы? — Серых? Ну да, — жизнерадостно ответил тот, и Дени поняла, что против беседы он не возражает, — все перебежчики из Морровинда, я понятия не имею, почему они здесь. Морровинд через горы, конечно, добраться до него легко, а они, может, от извержения вулкана перетрухали, или ещё чего, Девятеро их пускай судят за такую трусость, в городе им не рады. — Почему нет? — А ты забыла, кому город принадлежит? Империя далеко, и слава Девятерым, что Ульфрик готов гнать их отсюда в шею. Он к ним добр, и то ладно, работа есть, жить можно. Они у себя в квартальчике даже клуб свой держат, там, насколько я слышал, не всегда… Лошадь заржала, встав на копыта и чуть не опрокинув повозку — в небе совершенно отчётливо эхом разнёсся драконий рык. Повозчик безжалостно хлестал лошадь по бокам, пока та продолжала истошно ржать от страха, а Дейенерис пристально таращилась в небо, выискивая меж серых облаков знакомый силуэт — и только спрашивала у себя, неужели Рейгаль всё-таки жив? А, быть может, это Дрогон? Быть может, он почувствовал, где я, и прилетел, решив, что мне может потребоваться помощь? Во всяком случае, для него это… — О, Акатош, — раздался испуганный голос повозчика, и Дени посмотрела туда, куда был устремлён его взгляд — в облаках действительно парил дракон, — защити нас… — Езжайте за ним, — приказала Дейенерис, хлопнув повозчика по спине, на что он огрызнулся: — Вы что, шутите? Мы тут же возвращаемся обратно! Я не самоубийца! Одна такая дрянь уже сожгла Хелген, а вторая… — Ваша Светлость, это не ваш дракон, — произнёс Джорах, но Дейенерис уже и сама стала это понимать. В самом рыке его не было ничего родного, ничего знакомого, это не могли быть её драконы. И всё-таки… — Мне всё равно. Я всю свою жизнь думала, что мои драконы — последние, а тут… — она уже было спустила ноги, чтобы выбраться из повозки, как вдруг сзади раздался топот копыт, и чей-то крик заставил её залезть обратно: мимо на резвых кобылах промчалось двое всадников, и Дейнерис поняла, что единственное, куда они могут так торопиться — это за драконом, а не от него. Было ли это везение, или эти люди были просто безумцами, или самоубийцами, как сказал бы их извозчик; но что, если все боятся точно так же, как он; какова вероятность, что среди этих всадников может оказаться и тот, кто убил Рейгаля, единственный смельчак на весь Скайрим? — За ними! — скомандовала она, но извозчик, всё ещё недовольный приказом, закричал что-то невнятное и вытолкнул её из повозки, заставив лошадь паниковать ещё сильнее. Дени больно ударилась о землю, Джорах вскочил на ноги и выхватил с пояса два кинжала; он мог бы просто пригрозить или вытолкнуть его из повозки точно так же, но извозчик быстро нашёлся и выбил кинжалы у соперника из рук — он пытался ударить, но Джорах изловчился и смог увернуться, наваливаясь на обидчика и толкая его двумя руками вперёд. Извозчик упал лошади на спину, и та снова испуганно заржала, когда они оба свалились в грязь, продолжая драться там. Дени видела, что лошадь готова сорваться с места, поэтому, не выжидая, вскочила на ноги и попыталась её оседлать — седла не было, и Дени схватилась за её гриву, понимая, что делает животному больно; она соскальзывала, но делать было нечего, и, легко ударив лошадь ногами по бокам, она поскакала вперёд — к её счастью, та побежала за другими лошадьми, словно повинясь стадному инстинкту. Из-за поднявшейся пыли других всадников уже не было видно, но Дени всецело доверилась чутью незнакомой лошади, едва удерживаясь на её скользкой спине. Она перестала смотреть, куда скачет, целиком сосредоточившись на небе в надежде увидеть дракона или услышать его рык — но копыта стучали, пыль летела во все стороны, а дракона не было ни видно, ни слышно; Дейенерис уже даже испугалась, что скачет не в ту сторону и сейчас заблудится, как вдруг лошадь снова предупредительно заржала, заставив Дени крепче вцепиться в её шкуру, и рык раздался совсем неподалёку в горах, после чего оттуда же в небо взвилась струйка чёрного дыма. Возможно, те всадники и дракон устроили на горе схватку, и ей обязательно нужно очутиться там; Дени снова ударила лошадь по бокам, понимая, что времени терять нельзя, но лошадь её обращение явно не оценила — снова пронзительно заржав, она встала на дыбы и таки сбросила наездницу со своей спины. И Дени, в принципе, понимала, что заслужила это — и, даже не пытаясь изменить решение животного, припустила что есть мочи на своих двоих, стараясь не обращать внимания на саднящую боль в шее и локтях. Когда впереди показались жилые домики, Дени остановилась, чтобы отдышаться, и сразу поняла, что прибежала куда нужно; не только потому что несколько домов пылали, но и потому что люди испуганно носились по сторонам, едва не врезаясь друг в друга, и не знали, куда спрятаться, хотя дракон — она снова услышала его рык — был за холмом над самими домиками, и кто-то сражался с ним, потому что Дейенерис слышала его болезненные вскрики. Когда-то Дрогон тоже так кричал, и Рейгаль тоже, когда драугры швыряли в него копья и стрелы… Дени побежала по холму — кто-то сзади заверещал, чтобы она этого не делала, чтобы возвращалась назад, но разве мог кто-то знать, кто она такая, и почему она здесь? Там, за холмом, убивая другого, незнакомого ей дракона, был тот, из-за кого она здесь — разве могла она упустить возможность его увидеть, обвинить, спросить, какого пекла, собственно, происходит? Откуда, седьмое пекло, появляются другие драконы? Она поскользнулась, едва не застряв в снегу, как вдруг услышала крик особенно громкий, предсмертный — так кричал Визерион, когда… да, если она будет медлить, убийца Рейгаля уйдёт; Дени едва вылезла из сугроба, сделала ещё шаг, снова погрязла в снегу и снова сделала шаг, схватившись за свисавшую ветку, выпрямилась, встала на холм, увидела труп дракона и… и поняла, что это действительно не Рейгаль и не Дрогон, слава Семерым. Рядом с поверженным драконом стояли двое, пытаясь отдышаться — один из них, тот, что побольше, сделал шаг к трупу, и драконья чешуя загорелась жёлтым; свет словно сжигал труп изнутри, достигая нового источника в теле рыцаря — Дейенерис решила, что он, должно быть, маг, и что он убивает драконов, потому что это даёт ему жизненную силу. Стоявшая рядом с ним женщина, сняв шлем, завороженно наблюдала за происходившим — казалось, она была удивлена не меньше самой Дени. Когда свет погас, а от дракона не осталось ничего, кроме костей, рыцарь вонзил меч в рыхлую землю, а Дейенерис закричала: — Что это было? Рыцарь не обратил на неё никакого внимания, а вот женщина подняла ничуть не заинтересованный взгляд: — Мы убили дракона. Дени сбежала вниз по холму, подходя к ним ближе. — Понятно, но… но что было потом? Здесь горел свет, я… — У нас нет на это времени, — произнесла женщина, проходя мимо Дейенерис, — если не знакома с местными легендами — поспрашивай нордов о довакинах. Они тебе всё расскажут, а нам пора. — Довакинах? Мужчина развернулся, вытащив меч и отряхнув его от земли — и уже пошёл за женщиной. Довакины… Кажется, очень давно Визерис рассказывал нечто подобное. О том, что на родине Эйегона Завоевателя его называли не Драконорожденный, а Довакин, потому что ему и его сёстрам удалось подчинить драконов своей воле… «Норды убивали сынов Акатоша», говорил Визерис, и его глаза нездорово блестели, «но лишь Таргариенам удалось найти с ними общий язык. Они освободили Тамриэль от драконов, установив Имперский пакт с Тайбером Септимом, и тогда земли разделились. Была возведена Стена, и дружественные государства поклялись никогда не идти друг на друга войной». — Стойте… — сказала Дени себе под нос, но её никто не слышал. — Стойте! — мужчина и женщина удалялись, и ей оставалось только одно. — Я Дейенерис Таргариен, Бурерожденная, Правительница Семи Королевств. Я, последняя из рода Таргариен, я — Мать Драконов. И я имею все основания думать, что одного из моих драконов убили вы.***
«Довакина» на самом деле звали Релнир — и это всё, что Дени удалось о нём узнать. Он до сих пор не снял шлем, хотя они давным-давно ушли с дороги и укрылись в заброшенной охотничей палатке. Джорах догнал их и теперь сидел рядом с Дени на бревне. Дельфина, так звали женщину, одолжила им парочку зелий и смазала царапины, оставшиеся после потасовки с извозчиком, а теперь мешала в котелке яблочную похлёбку. Желтовато-зелёные глаза Релнира, выдававшие в нём эльфа, злобно глядели на Дейенерис через прорези стального шлема. Что-то его явно не устраивало, этого Довакина, даже если Дени не совсем понимала, что именно. Дельфина разлила похлёбку по мискам и села на бревно напротив Дени. — Здесь не очень роскошно, Ваша Светлость, — извинилась она с виноватой улыбкой, — но до Виндхельма далеко, а мы очень устали. Если ходить здесь ночью — велика вероятность наткнуться на волков, поэтому… — Кажется, теперь мне некуда торопиться. И я с радостью выслушаю то, что вы готовы мне сказать. Релнир шумно шмыгнул носом. — Судя по всему, — заговорила Дени, — вы не относитесь ни к Империи, ни к Братьям Бури, ни к Талмору. Выходит, убийство моего дракона… — Он напал на Вайтран! — фыркнул довакин. — Поэтому нам пришлось его убить, и нечего винить нас в этом. Из-за него погибли люди. Возможно, в Семи Королевствах жители привыкли к тому, что драконы порхают над их головами как бабочки и жгут деревни, но в Скайриме… — Мои драконы давным-давно не жгли деревень, — она покачала головой. — Они знают, что наказание за это — заключение в подземелье, а там не очень уютно. — Дени повернулась к Релниру, требовавшему, очевидно, больше дипломатического внимания. — Я понимаю, почему вы это сделали. Единственное, что мне неясно — это то, почему это сделал он. Никогда прежде, кроме войны Рассвета, они не перелетали за Стену. Вы должны понять меня: я и так потеряла уже двух драконов. Если что-то случится и с третьим, я… — А что случится, действительно? — засмеялся Релнир. — Боитесь, что кто-то отберёт у вас власть? Ведь вы этого боитесь, не так ли? Что начнётся война, а у вас не будет… — Оставим это, — строго перебила Дельфина, — я вас понимаю. Я обладаю большей информацией, чем он, поэтому вам нечего переживать. Он и грубиян, к тому же. Релнир снова фыркнул, наконец-то сняв шлем — очевидно, почуяв запах еды — и проведя рукой по редким светлым волосам. Дени быстро его оглядела: крупное тело, бледная кожа, как у северянина, и остроконечные эльфийские уши? — И что вы знаете? — спросил Джорах вместо неё. Дельфина покачала головой. — Я ничего не знаю, я только подозреваю. Как вы верно заметили, ни я, ни Релнир не относимся ни к Братьям Бури, ни к Империи, ни к Талмору — поэтому имеем основания подозревать каждого из них. Видите ли, дракон в Хелгене, Вайтране и здесь — три разных дракона, и мне кажется, что кто-то возрождает их… тот большой, чёрный, — она посмотрела на Релнира, и тот кивнул. — Я не знаю, кто он… мы не знаем, но знают древние легенды. Что, если они наткнулись на что-то в своих огромных библиотеках? Больше всего возможностей есть, разумеется, у эльфов. Это не первый раз, когда они вытворяют что-нибудь эдакое… Я не знаю, как это прозвучит, Ваша Светлость, и надеюсь не оскорбить ваших союзников, но… — Семь Королевств не находятся в союзе ни с одной из ваших фракций, — спокойно пояснила Дейенерис. — Единственное, на чём всё ещё держатся наши отношения — это пакт между Тайбером Септимом и Эйегоном I. — Не произносите имя Тайбера Септима вслух, — предостерегла Дельфина. — Поклонение Талосу объявлено вне закона. Не ровен час, Талмор объявит этот пакт недействительным и пойдёт войной на Вестерос, чтобы усилить своё влияние, а имя великого Талоса будет стёрто из истории, ведь именно он стал причиной краха Первого Доминиона. — Но, конечно, пока у вас есть драконы, — язвительно продолжал Релнир, — этого можно избежать. Удобно, не правда ли? — Это действительно удобно, — согласилась Дени, скептично нахмурив брови, — ведь именно драконы защищают моих подданных от любой попытки завоевания. Если кто-то узнает, что Семь Королевств остались без драконов… — Не знаю, входило ли это в их планы, — Дельфина вздохнула, — но представляя размеры их жадности… возможно всё. В таком случае, возвращение и уничтожение драконов… — Они разве планировали их уничтожать? — Релнир усмехнулся. — Я думал, это только нас волнует. — Возможно, ты и прав. Только подумай, какими сильными они станут, если некогда похороненные драконы присоединятся к их армии? Это ослабит Империю, ослабит Братьев Бури. Это заставит каджитов поклоняться Талмору ещё сильнее — просто из чувства страха, не говоря уже об островах Саммерсет… — Вы думаете, покорить дракона так просто? — Дейенерис вопросительно изогнула бровь. — Вы думаете, что… — она замолчала, увидев снисходительную улыбку Дельфины, от которой ей сделалось не по себе. — А вы думаете, это так сложно? — Вы знаете, что только Таргариенам это удалось, — строго проговорила она. — И Драконорождённым. Таким, как я, — Релнир театрально поклонился, — рад встрече с вами, Ваша Светлость. Возможно, Дельф ошибается. Возможно, за всем стоит Ульфрик, а он-то ух какой Драконорождённый. И его ту’ум достаточно силён. — У Ульфрика нет подобных ресурсов. — А ты откуда знаешь? — У Талморцев гораздо больше мотивов. Борьба с драконами должна всех отвлечь, разорить… когда всё закончится, им будет гораздо проще напасть на Империю. И, возможно, на Вестерос — тоже. Дени вздохнула. — Получается, во всём виновен Талмор? — Это лишь предположение, — Дельфина пожала плечами. — Но то, что вы появились здесь, Ваша Светлость, должно помочь нам пролить на это свет. — Как это, интересно? — возмущенно воскликнул Релнир. — Талморский посол, Эленвен, очень тщеславна, как и все… как и большинство высших эльфов, особенно тех, что вступают в Талмор. Она постоянно устраивает приёмы, на которых знатные люди Скайрима раболепно лижут ей пятки, надеясь на какие-нибудь преференции… и это отличный способ пробраться в Посольство, в её кабинет. Ты и сам понимаешь, насколько это будет проще, если Эленвен захочет познакомиться с королевой Вестероса, а ты пойдёшь вместе с ней и проберёшься на территории, закрытые для прочих гостей. Я даже знаю, кто тебе поможет уже там, внутри, — она заговорщицки улыбнулась. — Я не собиралась объявляться в Скайриме. Надеялась, о моём прибытии никто не узнает, ведь это может дестабилизировать ситуацию… Но я вижу, что мне придётся пожертвовать своей анонимностью. На самом деле, она не раз приглашала меня на такие приёмы. Но я отказывалась, потому что это дальняя дорога… вы же понимаете, я не могу… — Рисковать безопасностью государства? — Дельфина улыбнулась. — Разумеется. Вам ничего не придётся делать — просто взять Релнира с собой. Он сам сделает всё необходимое, вам останется лишь вести себя как дипломат. После того, как мы будем знать наверняка, вы сможете вернуться в Вестерос. — Её же тогда за сообщницу примут, — заметил довакин, насупившись. — Всё равно, плохая идея. — Не примут. Она скажет, что наняла тебя в сопровождающие, и что до этого вы были не знакомы. Она вроде как будет обманута твоей хитростью и станет жертвой точно так же, как и талморцы. Увы, её доброта, о которой кто только не знает, и терпимость ко всем расам и разным слоям представителей общества, этому только поможет… — Ну хорошо, хорошо, — отмахнулся Релнир. — А если за ней потом будут следить? Что тогда? — Пустим слух, что она вернулась домой. Возможно, так оно и будет — вы сможете отправиться в Вестерос после этого приёма, а мы… — Нет. Если дело обстоит так, я готова путешествовать под чужим именем, если это поможет вам узнать больше о том, что происходит. Я не смогу заснуть, если не узнаю, что произошло с Рейгалем, и как я могу уберечь Дрогона. Релнир позволил себе засмеяться. — Это исключено. Вы наверняка не умеете сражаться, Ваша Светлость, и даже волка не сможете убить. Не обижайтесь, но вы будете лишним грузом — мы ведь не горы с храмами да камешками вам показываем. Да и ваш хускарл, — Релнир кивнул на Джораха, — явно вышел из возраста, когда можно без проблем провести в дороге день и ночь, ни на секунду ни присев, потому что задержка может значить чью-то смерть. Верно, а? — Релнир, — предупредительно вздохнула Дельфина, — ты забываешься. Мне ведь тоже уже немало лет, и мне это не мешает. Джорах благодарно улыбнулся, но тот не успокаивался: — Вы не смеете приказать нам обратное — во-первых, потому что мы не ваши подданные, во-вторых — потому что это делается ради вашей же безопасности. — Он поднялся, бросил миску рядом с вертелом и, кивнув на прощание, скрылся в своей палатке. Дельфина молча наблюдала за ним, Дени же смотрела в огонь. Она вспоминала финальную битву — десятки драугров, верещащих с земли под телом Дрогона, их палки, которые когда-то назывались копьями, крики людей, пламя её драконов, Джона, крепко сжимающего шею Рейгаля… конечно, его это тоже должно волновать, подумала она. Он не был с драконами с самого их детства, и всё же, Рейгаль подчинялся ему так же послушно, как Дрогон — ей. Когда он его оседлал, у него ушло не так много времени на основные команды, он редко падал, почти не царапал руки, а Дени по себе знала, насколько это прекрасное чувство — быть на спине дракона, который слышит тебя; дракона, который тебя слушает… — Ваша Светлость, — вдруг услышала Дени голос Дельфины. — Доешьте, еда остывает. — Спасибо, — она опустила глаза в коричневую жижу с кусочками яблок, и зачерпнула её ложкой. Было на удивление вкусно, даже если на вид — не особо, и Дени благодарно улыбнулась. — Я понимаю, что слова Релнира задевают вас. Так вышло, что я участвовала в битве у Стены пять лет назад, и я видела, как вы сражались… не знаю, был ли там Релнир. Вряд ли. — В самом деле? — Да. И я бы никогда не поверила, что драконы, эти ужасно тщеславные создания, из-за которых погибло столько человек, могут слушаться кого-то настолько хорошо, как они слушались вас и короля Джона… Думаю, как женщина, я понимаю ваши чувства, хотя мой разум отказывается понимать это. Мать драконов… Я не знаю, как можно любить драконов, не знаю, как можно желать, чтобы они оставались в живых, если есть даже минимальная вероятность, что они могут причинить вред кому-то невинному? — Наши драконы воспитывались на островах Саммерсет, — вступился Джорах, заметив, что слова Дельфины расстроили Дейенерис. — Уверен, вы слышали о временах, когда королева освободила Миэрин от работорговцев. Едва повзрослевшие драконы испытывают лютый голод, но если запереть их в темноте, то… — Мне не хочется подвергать вас опасности, — прошептала Дени в надежде не вспоминать того времени. — Я не знаю, зачем Талмору следить за мной, но… — Талмору нужна я. Должно быть… должно быть, вы в курсе Конкордата Белого Золота? — Дени кивнула. — По его условиям, я давным-давно должна быть мертва. — Выходит, вы из Клинков? — Да. Я решила, раз Талмор стоит за возвращением драконов, Релнир может оказаться в опасности. Клинки принесли клятву защищать Драконорождённых, и если Талос уберег меня ради этого, то… — Если всё закончится, и вы поможете мне уберечь моего дракона, — тихо проговорила Дени, — я предложу вам место в Королевской Гвардии. Вы понимаете, что восстановить ваш Орден я не в силах, но… — Почту за честь, Ваша Светлость. Но до той поры ещё нужно дожить. Хотелось бы мне сказать, что я выражаюсь фигурально, но, боюсь, я давно потеряла такую роскошь. Дельфина зевнула, и ей даже не пришлось объяснять, что разговор её немало уморил. Она бросила свою миску туда же, куда Релнир, улыбнулась напоследок им обоим и пошла к спальнику, расстелленному на досках под самодельной крышей из оленьей, кажется, шкуры. Дени переглянулась с Джорахом, который снова не возражал ни единому её желанию. Она захотела остаться в Скайриме — в этом морозном, неприветливом месте — и он, не произнеся ни слова, пообещал остаться с ней. Этим он не был похож на Тириона и Джона, которым всегда казалось, что она принимает слишком поспешные, необдуманные решения — она знала, что между собой они частенько называют её вспыльчивой и импульсивной. Джорах делал это прежде, но со временем понял, что даже если подобные слова не несут в себе ничего, кроме заботы, Дейенерис всё равно редко прислушивается — и говорить ей что-то нужно лишь в том случае, когда она сама просит совета. Она была благодарна Джораху за то, что он никогда не подвергал её решения сомнениям, и за целый вечер ни разу не сказал ей, как глупо она погналась за Релниром и Дельфиной, когда те были в самом разгаре схватки с драконом. Она вспомнила, что он подрался с перевозчиком, и улыбнулась, благодаря его за службу. Джорах улыбнулся ей в ответ.