«...на золотом востоке, где мы видим сейчас Вместо войны и восстановления Забытых трещин Проклятие Провозвестника И еще два в руках его».
Пространство дрожало, как дрожит марево, висящее в раскаленном воздухе в жаркий день. Мысли звучали многократно громче голоса, заставляли вибрировать ткань бытия, проникали в глубины сознания слышащего. Материальный же план до краев наполнила тишина. Ты стал предвестником великой погибели. Ты, Вехк, и тщеславие твое. Как смел ты? Считал ли я луну над городом проявлением своего всесилия? Принуждал ли я народ наш к поклонению? Заигрывал ли я с божественностью? Да, трижды да – вначале. Когда приказом моим в недрах Баар Дау строили Министерство Правды, было так. Но дрогнула луна после нового удара по камню, и все силы мои, все мастерство и вся изощренность потребовались, чтобы стабилизировать ее и не дать продолжить падение. Оттого ныне никто не посмеет и камень единый отколоть от прóклятой Баар Дау. Ты уверился, что мне плевать на судьбу Данмер. Я же остался единственным из некогда триединого Трибунала, кто каждый миг своего существования пытался отсрочить неминуемое крушение. Я готов принести тебе свои клятвы. Я стану твоим самым преданным союзником. Если ты не предашь меня, как некогда предал Дагота Ворина. Неревар подавил пылающий гнев и признал правоту Вехка. Слишком многое связывало их, и смерть легла между ними. Чем можешь клясться ты, если даже сущность божественная твоя для тебя - прах? Верный вопрос: кто скрепит наши клятвы. И не смей предлагать суку Азуру! - Молаг Бал, - звук прокатился гулким эхом. Вивек остался доволен. Слаженно, буднично они расставили свечи, возожгли их, облачась в ритуальные одежды, сплели чары и стали ждать. Даэдра явился в обличии смертной. Синие линии вен оплетали тонкие кисти его и предплечья. Мертвенно бледную кожу Принцессы Интриг изнутри подсвечивало холодное сияние. Темные волосы падали на лицо, платье струилось складками на пол, алые глаза смотрели с вожделением и торжеством и тонкие губы изгибались в страшной улыбке. Голос, прозвучавший раскатом грома, не принадлежал ни этому телу, ни этому миру. ВЫ ПРИЗВАЛИ МЕНЯ В НЕНАДЛЕЖАЩИЙ ДЕНЬ! НО КАЖДЫЙ БЫЛ ВЕРНЫМ СЛУГОЙ И ИМЕЛ НА ТО ПРАВО. ГОВОРИТЕ: ЧЕГО ХОТИТЕ ВЫ, СМЕРТНЫЕ? ИЛИ МНЕ ПРЕДАТЬСЯ СОБЛАЗНУ И ЕДИНОВРЕМЕННО ВОЗОБЛАДАТЬ ОБОИМИ? Бог осклабился, услышав таковое к нему обращение. Хортатор потер переносицу и обреченно вздохнул. И когда обеты были произнесены, когда Король Насилия им свидетельствовал и растворился бесследно в звенящем воздухе, Индорил Неревар возвратил до последней капли всю память свою о Вехке. Калейдоскоп картин, мириады прожитых дней, бессчетные разговоры и мысли вторглись в сознание. Слыша их, видя их, проживая и вчувствываясь в них заново, он медленно сосредоточил рассеянный взгляд на стоявшем пред ним: Друге. Враге. Предателе.***
- Не говори, что только сейчас тебе открылось прошлое!... – Взмолился В из АльмСиВи. – Будь это так или иначе, но слова уже сказаны. Они вышли из Дворца под ночное небо, усыпанное миллиардами звезд, в котором Массер и Секунда вели свой предвечный танец. - Прежде я вынужден был отграничить часть своей сущности. Ты был концепцией, формальностью, математическим фактом. Теперь я вновь узрел тебя. Вехк стоял, освещенный небесными огнями, и священный город, раскинувшись, лежал перед ним. Магия этих улиц и стен, мостов и каналов, дворцов и канализаций трепетно отзывалась на каждый вздох, каждый шаг живого бога. Вивек-город пробуждался и обретал новые, глубокие краски, остроту и резкость, и музыка сфер пронизывала ночной воздух. - Каждый убитый в спину, каждый проданный раб, каждый томимый желаньем любовник, - дар тебе, подношение и молитва. Ты превратил город в один грандиозный алтарь. Я восхищаюсь тобой, Вехк. Медленно спускались они по ступеням. Бессчетные водопады Дворца, серебрясь, устремлялись за ними. - Теперь, когда ты заключил мир с Даготом, и я поверил тебе, наконец я могу перестать тратить себя, питая Призрачный Предел. Сила, которую ты ощущаешь вокруг, принадлежит тебе всегда и до тех пор, пока ищешь ты, как увести нас от рока. - Вся твоя заимствованная мощь ничего не изменит. Ты и сам, моя боль, предрекал это: «Я Вехк, ваш покровитель и покровитель Красной Горы до конца дней, который наступит на дне 3333», - сказал ты. - Никогда не искал того пророческого дара, которым ныне ты проклят. Но искал бы – и не нашел. Мне не дано знать подробности своего падения. И не имею уверенности в том, что не приму смерть от твоей руки. - Если сам того пожелаешь. Ответь, почему столько сказано обо мне в твоих проповедях? Почему постоянно я в уроках твоих, когда давно уже мертв, когда Трое в Одном убили меня? Зачем искажал ты жизнь мою? - Ты, Неревар, Айем и Сехт, – ошибки мои. Все, что непозволительно отрицать, пока благословленная тишина не изымет последнюю идею из моей головы и даже после того. Я не осквернял твое посмертие, но осмысливал множество раз нашу жизнь. Вдвоем они шли по улицам города. Министерство Правды – неотвратимая кара – висело над их головами. Полуночные прохожие, видя их, замирали в благоговении. Вивек остановился подле ординатора, опустившегося на колени в молитве, и рек: - Ты слышишь тридцать седьмую Проповедь Вивека, которая есть изгибание света, давно прошедшее с хроник о Хортаторе, носившем непостоянные лица и правившем как ему было угодно, пока не грянул конец всего, - жестом левой руки он даровал благославление стражу и продолжил путь. - И я стоял рядом. От подножия округа Храма они шагнули в воздух и поднялись к вершинам кантонов, остановились на тонком мосту, соединявшим округа Святого Олмса и Делина. - Объясни мне, несведущему, - Неревар прикрыл веки, всматриваясь в видения. – Как ты, владеющий ЧИМ АЛЬТАДУН, не справился? И Вехк, стоявший напротив, одарил его взглядом, вместившим сорок различных и многообразных смыслов. - В своих играх с жизнью ты изведал ЧИМ, но тобою не познаны еще его ограниченья. Не испытаешь ты большего бессилия, чем в день, когда оружием не сможешь разорвать нити предначертания. Где-то на границе сознания: Вертикально вверх взлетел Алдуин в немыслимой ярости, криком исторгая столб пламени. Вехк взял руки Неревара в свои, перевернул их ладонями кверху. Расстегнул крепленья наручей, освобождая от доспеха, отбрасывая эбонит в сторону. Не отрывая взгляда от разноцветных глаз (синей лазури, багряного пламени), Хортатор по локоть закатал рукава черных одежд на одной руке, на другой - неотвратимым, оголяющим истину движением. Представил взгляду обнаженную кожу. Метки горели на внутренней стороне предплечий. - Равно десница твоя и шуйца разят оружием. Равно отмечены знаком Падомая. ГАРТОК ПАДХОУМ ГАРТОК ПАДХОУМ. - Этими руками мне предстоит убить Айем. Я заключу в Звезду ее душу, я отдам ее Ворину в залог слов моих. Неревар сжал и разжал кулаки. Опустил руки и, запрокинув голову, всмотрелся в сияющие небеса. - Таково твое право. Она избрала судьбу, ступив на тропу безумия. Так будет лучше. Иначе однажды мне пришлось бы придти за ней. - Долг стало трудно отличить от предательства. Когда это случилось с нами? - Во времена, куда не простирается память. С рождения ЛКХАН. Хортатор опять посмотрел на Вивека, как впервые. - Похоже, никогда уже вновь не смогу я тебя ненавидеть. - Возьми Призрачный Страж, я отдаю тебе, он твой по праву. Возвращайся в этом же теле, не вздумай пропустить еще пару Эпох. Приведи Сехта, если только он еще жив.