За пределами

Направление: пре-гет Жанр: драма, психология, флафф, учебные заведения Рейтинг: PG-13 Таймлайн: конец 2 года обучения У Мины идей было больше, чем звезд на небе. И дел столько же, если по-честному. Но вместо того, чтобы озадачиваться, она этот вечер проводила в компании банки газировки на бортике фонтана, стоявшего на заднем дворе общежития. Конец года был на носу, ещё чуть-чуть — и переводные экзамены. Надо было дотянуть, и Ашидо снимала стресс водными процедурами и одиночеством: никто не жужжал в ухо, никто не требовал куда-то бежать и что-то делать. Она выискивала какое-нибудь знакомое созвездие, параллельно выбирая в интернет-магазине подходящее средство, чтобы замазать никак не сходящие синяки — у Бакугоу была крепкая хватка, и не было совести. Чужое присутствие она ощутила смутно. Причина, вероятно, была в Тодороки: он умело сдерживал свою пугающую ауру и делался незаметным, если хотел. Когда она обернулась, он уже тихо крался обратно ко входу. — Извини, Ашидо, я не думал, что здесь кто-то будет в такое время, — объяснил Шото, когда она окликнула его и помахала. Зачем — чёрт его знает. Мина не нуждалась в компании и уж точно не хотела её, но Тодороки был самым ненапряжным из её знакомых. Ашидо предусмотрительно подвинулась, и Шото присел на бортик, спустив ноги с другой стороны — не в воду, как она, а на траву. Она не стала спрашивать, что он здесь делает: Тодороки был сам в себе, и девушку это полностью устраивало. Было много других идиотов, которые считали её обязанностью знать всё о каждом их шаге, действии и слове. Не лезть хоть в чей-то внутренний мир Мина считала хорошей опцией. Однако Шото, как показывала практика, мог в диалог и сам: он последнее время был довольно разговорчив, заметно потеплел ко всем и не гнушался даже разговоров о погоде. Мина считала его чудоковатым, но прощала всё, потому что одновременно с этим очень милым тоже считала. Когда он не морозил всё, что под руку попадалось, и не глядел этим своим пробирающим взглядом, Тодороки был лапочкой. Про себя она звала его «маргариткой». И сейчас этот цветочек сделал ей комплимент по недавней командной работе с Каминари, Киришимой и Серо. — Ты ведь хорошо их понимаешь, да? — уточнил Тодороки на всякий случай. Мина всех хорошо понимала — это было её суперспособностью. Но она всё равно утвердительно кивнула: если что-то известно всем, ещё не факт, что это известно Тодороки. — Мне просто с мальчишками. Почти со всеми, — призналась она и не удержалась от шпильки. Шото не то что мальчишкой — он человеком был сложным. Но намёк, как ни странно, понял. Понял, что собеседница говорила про него. — Прости. — Не извиняйся, это же не твоя вина. Просто некоторые из нас хорошо срабатываются только с теми, с кем могут нормально поболтать, — предупредила она, будто на будущее. Шото посмотрел на неё внимательно, чуть склонив голову — в глазах его мелькнуло возражение. — Но ты ведь можешь найти подход к кому угодно. Ты даже с Минедой можешь работать и на Бакугоу не реагируешь особо. Меня восхищает это твоё качество. Мина сморгнула удивление: она знала, конечно, о холодной искренности Шото, но испытывать её на собственном опыте девушке не доводилось. Обыкновенно он говорил что-то жутко циничное или не совсем уместное, и тот факт, что он был способен использовать свою беспристрастность и тотальную бесчувственность для приятных разговоров, Ашидо сильно удивил. Она уставилась на свои стопы. — Тодороки, прекрати, ты меня смущаешь, — хохотнула Мина, реагируя точно так же, как отреагировала бы на комплимент от любого другого человека. Но она забыла, конечно, с кем разговаривает. — Смущаю тебя? Прости, я не специально. — «Разумеется, не понял. Не беда, объясню». Ашидо удивилась даже, почему ей раньше никогда в голову не приходило объяснить Тодороки что-то. Он ведь был прав: она могла найти подход к любому, умение подобрать слова она отполировала блестяще. И ей захотелось ему объяснить, будто если бы она заставила его понять хотя бы частично, он бы сделался ещё больше человеком. — Нет же, это такой общепринятый способ флирта. Мне стоило знать, что ты не догадаешься. В общем, если девушка смущается от твоих комплиментов, но ей вместе с тем приятно, можешь сделать ещё один. Шото моргнул, посмотрел на неё внимательно и беспристрастно, задрал голову к звездам, а затем снова к ней. Наверное, успел подумать. Наверное, был не прочь поучиться, как обычно. «Этот парень из тех, кто не упускает возможности». И тема обучения, видимо, была не принципиальна. Во всяком случае, слова Мины его ничуть не смутили. — Сложно. Как я узнаю, например, что тебе приятно? — Наверняка — никак, если не спрашивать. Это, наверное, приходит вместе с опытом из общения. Чем больше общаешься с людьми, тем лучше понимаешь их реакции. Многие люди от комплиментов смущаются, потому что им нравится или потому что они не умеют их принимать. Ой, ты прав, сложно, — хохотнула Мина, впервые задумавшись об анализе таких простых человеческих реакций. — Давай для начала сойдёмся на том, что я сама тебе скажу? — Тодороки кивнул. — Сделай мне ещё какой-нибудь комплимент и попробуй угадать, смутилась я, расстроилась или обрадовалась. — Хорошо. Хм… У тебя необычный геройский костюм. Думаю, природная яркость и так выделяет тебя среди многих героев, а костюм только утрирует её. С практической стороны это может быть очень полезно для геройского имиджа. — Стой, тормози, математик, — улыбнулась Ашидо и хлопнула Шото по плечу, чтобы вывести из состояния лабораторного задрота. — Это не комплимент. Никаких практических сторон, ладно? Если уж собрался говорить про мой костюм, то лучше скажи, что я в нём хорошо смотрюсь. Незатейливо и мило. — Ты хорошо смотришься в своём костюме, Ашидо, — послушно повторил Тодороки, и Мина даже ему поверила. Кажется, он правда имел это в виду, поэтому её слегка занесло. — Потому что он облегающий и всё подчёркивает? — Да, потому что он… Что? — Мина хмыкнула с выражения, появившегося на его красивом лице. Почему-то она была уверена, что маленькую проказу собеседник ей простит. В конце концов, он просто удивился её словам: шокированным, задетым или смущённым парень не выглядел. — Извини, не ожидала, что ты так легко на это попадёшься. Шото был слегка потерян и вглядывался в её лицо, пытаясь угадать эмоции. Видимо, он не ожидал чего-то подобного. — Эта фраза… Тебя не задела? Это не было неприлично или неуместно? — Разумеется, было. Где-нибудь в приличном обществе, наверное. Плохо знакомые люди обычно предпочитают более нейтральные комплименты. Кто-то считает, что если ты замечаешь физические достоинства человека, то это обязательно подкат. — «Потому что сексуальная привлекательность всегда реализуется в действие, ага. Расскажите об этом Тодороки». — Но я не беру такие вещи в голову. В конце концов, нам язык дан, чтобы говорить, поэтому мы можем говорить всё, что захотим, даже приятные глупости. Ну, и не только говорить… — Мина замерла на интригующей ноте. Ей было интересно, понял ли Тодороки. Мог ли он вообще уловить перемену в голосе, настроении, языке тела собеседника? Не то чтобы её настроение сильно поменялось, но она могла сделать вид ради обучения этого странного экземпляра. — Это тоже какой-то неуместный намёк? — осведомился Шото, и Мина внутренне возликовала. — Всего лишь замечание про то, что можно сделать ртом, если иметь фантазию, — пожала она плечами как можно безразличнее. — Да, очень неуместный, — подтвердил Тодороки, будто мысленную галочку поставил. — Тебя ведь такие вещи тоже не смущают? Поэтому ты можешь спокойно сказать и про облегающий костюм. Но ты ведь понял как-то, что это не то, о чём бы сказал каждый. Как? Мина не заметила, когда в свойственной ей манере увлеклась. Ей были интересны люди, чужие головы, чужие чувства и мысли. Она могла предположить любую возможность, даже самую безумную, могла заподозрить любую вероятность, даже самую невозможную. Двадцать минут назад она совершенно не понимала Тодороки, но теперь знала его уже чуточку лучше, и его мир казался ей таким же близким и познаваемым, как и собственный. В его мире не было ничего уж слишком сложного — ничего такого, с чем бы она не могла справиться. И ей было любопытно установить ещё одну связь. Двух разных миров, инопланетную, если угодно. В конце концов человек — целая вселенная. И у Ашидо были карты по множеству отдельных галактик. — У меня плохо с чувством такта и эмпатией, поэтому я стараюсь уделять этим навыкам больше времени. Герой должен уметь демонстрировать подходящие эмоции, чтобы эффективно справляться с профессией. Людям проще взаимодействовать с теми, кто их понимает, поэтому я читаю книжки и общаюсь с одноклассниками. Не могу сказать, что чужие эмоции легко поддаются трактовке. «Прагматичен до мозга костей». Но за всем прагматизмом Шото было что-то живое, искреннее — старание и желание разобраться. Она улыбнулась. Тодороки задал встречный вопрос: он тоже очень хотел понять людей. — Твоя эмпатия не помогает тебе в профессии? Ты очень проницательна, это должно быть огромным плюсом. — Помогает. Но я не думаю исключительно об учёбе и работе героя, или о том, как обтягивающие костюмы работают на имидж. Я просто любуюсь, когда мне попадается что-то симпатичное, радуюсь веселому и грущу от печального. Я люблю всех понимать, потому что люблю всем нравиться — это приятно. — Всем нравиться невозможно. Разнообразие вкусов заложено в человеческой природе. — Вероятно. Но если кому-то под силу подобная задачка, то только мне, — хмыкнула Ашидо, заученной фразой поп-айдола. Временами в ней просыпалась эта давно уже привычная наигранность, отказаться от которой было сложно и незачем. На фоне искренности Шото Мина особенно остро ощутила фальшь. — Если это поможет, мне ты нравишься, Ашидо. Мина краешком глаза заметила это выражение на его лице. Мгновение — и оно испарилось. Кто-то бы менее проницательный не понял, но Ашидо догадалась, что Шото в процессе обучения. Он сказал это специально, специально выбрал смущающую формулировку — ту, которую считал смущающей. — Тодороки, ты прирождённый талант! — похвалила она. — Здорово! Давай ещё раз. — Больше в голову ничего не идёт, — пожав плечами, признался парень. Видимо, с её положительными сторонами они на сегодня закончили. Очень быстро — кто-нибудь другой оскорбился бы. — Мне, наверное, недостаёт практики, извини. — Давай исправим! — радушно предложила вдруг Мина, и даже не дала ему толком осознать это предложение: она подалась вперёд, практически потеряла равновесие, облокотилась о его плечо, и тепло её губ отпечаталось поцелуем в уголке его рта. Шото моргнул и, наверняка, упустил то мгновение, когда она отстранилась, вновь откинувшись на обе руки и болтая ногами в воздухе. Может, она плохо подумала, поддавшись интуитивному желанию героя помогать, но стыда или сожаления Ашидо не ощутила. Она просто дала ему повод придумать ещё один комплимент, похвалить её хотя бы за инициативность. Правда, Мина сделала это и для себя: ей хотелось знать не только, какой Тодороки внутри, но и какой он на ощупь. — Почувствовал что-нибудь? Она рассчитывала на сценарий, где почувствовал. Может, он ощутил, будто использует причуду без активации: его бросило одновременно в дрожь и в жар, а тело заклинило, будто он перетрудился на тренировке. Не сделал ничего он потому, что мозг отключился то ли от неожиданности, то ли от желания поддаться на незамысловатую ласку. В сценарии Мины, во всяком случае, всё было именно так. Даже если на самом деле Шото просто растерялся. — Да, — честно признался он и не пожелал пояснять. Возможно, просто слов нужных не нашёл. Но осуждения в его взгляде тоже не было. — Тогда ты не потерян для общества, — хмыкнула девушка и запрокинула голову, уставившись в небо. Должно быть, она просидела так довольно долго, потому что следующий жест, отложившийся в памяти — как Шото протянул руку, дотронулся до её гладкого плеча, скрытого лишь частично тонкой бретелькой топа. Мина удивилась, что он решил привлечь её внимание именно так: он мало кого касался нарочно, разве что в пылу боя, а Ашидо и вовсе никогда — они, кажется, даже не взаимодействовали толком на тренировках. — Сможешь ещё раз? — спросил он тем тоном, которым обычно спрашивал у Бакугоу или Мидории, могут ли они ещё кружок пробежать наперегонки. Не то чтобы с вызовом, но точно с провокацией. Но тон его Мину оставил равнодушной — её больше удивила сама просьба. — Ты спрашиваешь, смогу ли я ещё раз тебя поцеловать? — хихикнула она, удивительно не задетая и не оскорблённая такой бесчувственной и пассивной позицией. Тодороки кивнул: он, должно быть, рассудил, что раз Мина сделала это один раз, то, вероятно, может и повторить. Действительно, если её ничего не смутило тогда, то почему должно сейчас? — Тодороки, ты же знаешь, что приличные девушки поцелуями не разбрасываются? Это интимное проявление симпатии. Ты что, считаешь меня неприличной? — Ничуть. Я всё это понимаю. Но я думаю, для тебя это имеет какое-то другое значение. Извини, если оскорбил. Ашидо мотнула головой и в качестве проявления лояльности хлопнула его по коленке даже с какой-то гордостью, будто он действительно научился у неё наблюдательности и что-то важное понял вдруг. Она была уверена, Шото не считал её неприличной, распутной или плюющей на правила, ей казалось даже, что Тодороки ни о ком плохо не думал в принципе. Потому что категории «плохо» у него не водилось. Скорее, в ней он просто обнаружил то, чего не было больше ни в ком из его знакомых: безупречное понимание ощущений и опыт в обращении с ними. Его заинтриговало, должно быть, что Ашидо не смущается от телесного и того, что смутило бы всех остальных — она понимала, насколько всё это в самой людской сути. Тодороки тоже не смущался, но по другим причинам, бесконечно далёким от реальности. На мгновение это сделало их похожими. Он не понимал ещё, что беда Ашидо в том, что она просто не способна смутиться. — Поцелуй может быть вознаграждением, — предложила Мина, зевнув. Игры никогда не давались ей легче, хотя клонило в сон. — Если я придумаю комплимент, ты повторишь? — Ашидо хотела было сказать, что если так хочется, может сам поцеловать, но промолчала. Возможно потому, что упорство Тодороки и его настойчивость были даже интересными. Она не стала разбираться, зачем ему всё это и в качестве какого злого эксперимента он решил её помучать — в основном потому, что прекрасно знала: не было у одноклассника никакого злого умысла. «Ну это же Тодороки, он хочет всё понять», — подумала она и просто кивнула. Шото уставился на неё задумчиво своими разноцветными глазами — Мине больше нравился бирюзовый — и даже склонил голову набок, выискивая привлекательные черты. «Это даже оскорбительно. Неужели непонятно, что я вся красивая?» — У тебя очень гармоничное лицо, Ашидо, — после пары минут молчаливого раздумья выдал Тодороки, и девушка чуть не фыркнула. «Что это вообще должно значить? Не милое, не красивое, не чувственное — гармоничное. Вот дубина». — В Древней Греции считалось, что гармония — основа красоты. Идеальные пропорции, золотое сечение. Самыми идеальными греки считали богов. У богини Афродиты было настолько прекрасное лицо, что смертные и боги влюблялись в неё с полувзгляда. Возможно, учитывая твой не совсем обычный цвет кожи и то, что ты такая женственная, они бы могли решить, что ты её воплощение. Мина хлопнула ресницами, ощущая, как мир резко потерял в скорости. Открыла рот. Закрыла обратно, не в силах ответить что-то нибудь на этот развёрнутый комплимент. «Он что, назвал меня богиней?» Шото внимательно следил за её реакцией, видимо, не очень понимая, сказал ли он что-то не так или это действительно вышел комплимент, на который он рассчитывал. — Ну ты и жук, Тодороки! — наконец хохотнула девушка, придя в себя. Ей, разумеется, говорили, что она симпатичная, да она и сама об этом знала, но подобных признаний она даже от фанатов не получала. Было в этом что-то очень личное, что-то, что из всех знакомых людей ей мог сказать только Тодороки Шото. — Почему я… — он не договорил потому лишь, что Мина посчитала уговор выполненным. Она даже решила, что такой комплимент заслуживает приза зрительских симпатий, поэтому не стала валять дурака и поцеловала Шото всерьёз. Насколько он этого не ожидал, она поняла только, когда прихватила его нижнюю губу и языком добралась до верхней — Тодороки дёрнулся от неожиданности, от него повеяло жаром причуды, и Мина, оперевшаяся на его плечо и было потерявшая эту опору, чуть не нырнула в фонтан. Шото придержал её за плечи весьма галантно и, видимо, чисто рефлекторно — взглядом он отсутствовал. Ашидо даже пришлось щёлкнуть пальцами, чтобы спустить его на грешную землю. — Хорошо, что воду не заморозил, а то страшно представить, как бы я отсюда выбиралась, — поёжилась Ашидо, подтягивая мокрые ноги к груди. — Ты же вроде научился контролировать левую сторону? — Я не думал, что что-то подобное может случиться. Для меня это тоже неожиданность, — Шото выглядел удивлённым, поэтому Мина его простила, даже если он не извинился. Тодороки отпустил её плечи и на всякий случай ощупал свою левую руку и плечо. Выглядел он растерянным и немного раздосадованным. О коротком поцелуе, конечно же, и думать забыл. — Тебе лучше взять эту штуку под контроль, а то настоящее веселье тебе не светит, — с сочувствием протянула девушка и очень красноречиво подмигнула. «Засранец, даже не смутился. По чью же душу ты такой интересный, Тодороки?» Шото рассеянно кивнул, обдумывая её слова всерьёз, тряхнул головой и поднялся на ноги. — Да, я попробую, спасибо за совет. И за помощь спасибо, Ашидо. — Всегда пожалуйста, обращайся, если что-то понадобится, — Мина, прочно уверенная, что Тодороки никогда больше помощь её не пригодится, кинула дежурную фразу, послала воздушный поцелуй его удаляющейся спине и одним махом прикончила газировку. Большая Медведица попалась на глаза, стоило только задрать голову.

***

— Ашидо, мне нужна твоя помощь. На Тодороки оглянулся весь диван и даже Урарака с Яойорозу с кухни. Джиро поставила запись концерта на паузу: неожиданная просьба одноклассника показалась всем куда интереснее. Мину его голос застал врасплох. Она почти победила в споре с Киришимой за последнюю пачку чипсов, и оба они опасно навалились на Бакугоу, который закипал тем явственнее, чем сильнее двое его отчаянных знакомых вжимали его общей массой в диван. — Сейчас? — удивилась девушка, покосилась на часы и на внешний вид Тодороки. На нём были пижамные штаны, футболка и тапочки, и он пару секунд назад спустился из спальни. Учитывая его обычный график, он уже должен был спать. Но нет, стоял посреди общей гостиной, слегка растрёпанный, но, по разумению Ашидо, бесстыдно звавшей его главным красавчиком школы, чертовски привлекательный. И чего-то от неё хотел в половину одиннадцатого ночи. — Срочно, — серьёзно кивнул Тодороки. — Иди уже помоги, Черноглазка, — взорвался Бакугоу, выбираясь из-под Мины и Киришимы, — или нет, только слезь с меня на хуй! — Ашидо скатилась на пол, и Эйджиро повезло меньше — его Катсуки скатил сам, неизящно пнув и больно приложив затылком об пол. «Ой-ёй, Бакугоу, смотри, а то твоё пожелание окажется ещё правдивым, что мне потом с этим делать?» Впрочем, знать, с чем именно Тодороки понадобилась помощь, Бакугоу не мог. Мина тоже не могла, но их диалог, состоявшийся пару недель назад, навёл её на мысли. Странные, интересные, будоражащие, но не очень подходящие мысли, которые в случае Шото были даже смешными. Ашидо могла бы ставку сделать на то, что даже от Изуку непристойное предложение она бы услышала раньше, чем от Тодороки. Впрочем, крупно ставить на это не стоило, потому что, оказавшись в идеальной японской комнате одноклассника, Мина первым делом заметила прожжённый футон и такую же простынь. Она покосилась на Шото с легко читаемым сомнением. Ладно, остальные, допустим, считали его непогрешимым идеалом холодности, и никто бы не заподозрил худшего, но Ашидо теперь слишком много знала. Его бесцеремонное «мне нужна твоя помощь» для прочих одноклассников могло бы свестись к каким-нибудь светским делам (частично поэтому Ашидо чувствовала себя в полной безопасности, поднимаясь в комнату юноши в одиннадцатом часу ночи — никто бы не заподозрил, никто бы не осудил), но у Мины были дьявольские инстинкты. У Тодороки — отсутствие представлений об интимном. Что ей казалось странным, учитывая, с каким рвением он защищал личное пространство, не желая никого подпускать. «Может, он просто не умеет никого подпускать, не знает как, а нам кажется, что он стены строит?» — мысль исчезла стремительно, когда Тодороки взял её за руку (кажется, даже лишний раз не задумавшись) и приложил её ладонь к своей груди, чуть слева. — Я думаю, дело в сердцебиении, — сказал он без вводных данных. Мина моргнула — он был горячий даже через футболку. — Ты о чём, Тодороки? — О странной реакции тела. — «А, нет, не показалось». — Чтобы контролировать огонь, нужно оставаться спокойным. Когда я использую левую сторону сознательно, я контролирую сердцебиение. Но есть ситуации, когда это невозможно, — Ашидо догадалась, что он говорит о том случае с неожиданным поцелуем. Видимо, у него подскочил пульс, вот он чуть и не опалил ей шкурку. Но тогда это был просто жар, чуть хуже, чем тепло — что надо было сделать, чтобы довести комнату до такого состояния? — Господи, что ты здесь делал? — удивлённо протянула девушка, приподнимая простынь мыском. Ей хватило одного взгляда на лицо Тодороки, чтобы понять. — Оу, — кое-как выдавила она, пытаясь скрыть замешательство. Шото не выглядел смущённым, и Мине уже удалось установить, почему: из-за её примера он считал теперь, что не смущаться телесного нормально. Она не представляла даже, как работает его мозг, как взаимосвязаны в нём мысли, чувства и ощущения, но если Тодороки находил кого-то со схожим опытом, он пытался взять от него всё, что можно — это Ашидо знала точно. Он не смущался не потому, что это не было смущающим, а потому, что это не было смущающим для неё. Он мимикрировал под ситуацию, под чужой опыт, исходил из того, что другие считали нормальным, потому что у него этого датчика, кажется, не было, когда речь заходила о сложных социальных нормах. Шото был словно ребёнок, для которого приходилось переписывать правила: он чувствовал как-то странно, но чувствовал точно. И так же точно был человеком. Что было важнее в конкретной ситуации — семнадцатилетним парнем. — Тебя это удивляет? Ты выглядишь удивлённой. Я что-то не так сделал? — Мина вздохнула, не желая забивать его голову всякими клише «это личное», «это неприлично», «люди такие вещи хранят при себе». Большинство людей, может, так и считали, но Мина не видела в этом ничего такого, ничего сокровенного или тайного. Физиология. Что все (или большинство) мастурбируют, для неё не было открытием. Ещё не хотелось говорить ему что-то обидное, начинающееся со слов «я не думала, что ты», будто он был каким-то ужасным исключением из правил подростковых гормонов и совершенно естественных реакций. Впрочем, Мина и правда слегка удивилась такому открытию, пусть и не хотела. Даже если она многое поняла про Тодороки, он всё ещё был тем странным бесчувственным парнем, который мог заморозить всех взглядом эффективнее, чем причудой. А тут такое — для неё откровение оказалось практически контрастным душем. — Нет, всё ок, но я не знаю, чем могу здесь быть полезна. «Ну, то есть, знаю, но что-то я сомневаюсь, что это твой случай». То, что Тодороки не имел в виду ничего подобного, она могла сказать наверняка. Он просто искал у неё совета, как у человека, с которым уже однажды обсудил схожие вопросы. Даже если у него не было рамок, Ашидо была уверена, что никого другого о подобном он бы не спросил; каким-то образом он всё же чувствовал людей, пусть и не отдавал себе в этом отчёт. Джиро, или Момо, или Урараку, или даже кого из парней он бы не притащил в комнату ночью, чтобы спросить, как ему подрочить без последствий — его холодная нейтральность обыкновенно принималась за вежливость и воспитанность, хотя Шото просто следовал зазубренным общим протоколам. Что она должна была помочь ему только советом, что он не намекал на что-то большее, Ашидо было так же ясно, как и то, что подходящих советов у неё не было. Не хотелось его подводить или расстраивать. Не хотелось признавать, что с такой проблемой она ещё не сталкивалась. С другой стороны, сперва у неё тоже были проблемы из-за её причуды: кислоту вырабатывало и выделяло всё её тело, и было тяжко приучить его снижать концентрацию до минимума и держать на таком уровне. Слава Богу, покалечить никого ей не довелось: однажды она обожгла пальцы, но с тех пор научилась управляться, и даже во время оргазма не боялась травмировать партнёра. У Тодороки была более глобальная проблема, но в чём-то они казались схожими, и Мина ощутила укол сочувствия. — Давай подумаем, — предложила Ашидо, расслабленно усаживаясь на татами, и Шото с готовностью кивнул, присев перед ней в очень правильную позицию. — Прежде всего… У тебя всегда так было? — «Только не говори мне, пожалуйста, что ты вообще впервые». — Нет, раньше было сносно, просто жарко, — честно признался Тодороки и пожал плечами. Ашидо покорило, с какой безразличной миной он это сделал. Она даже не отмахнулась от искушения представить. Правда, за целенаправленными движениями его тренированных рук в её секундной фантазии последовал полыхнувший футон, и Мина прервала мысль. — Ага, значит, это недавно случилось. Можешь примерно назвать срок? — Две недели, — он даже не задумался, будто точно знал. Ашидо уставилась на него обвиняюще: две недели назад они целовались у фонтана. «Неужели ему в голову не пришло соединить точки». — Тодороки, а ты уверен, что дело в сердцебиении? Может, что-нибудь ещё поменялось в твоём… хм… ритуале? Вот теперь он задумался. Мина вообще не была уверена, что у мальчишек есть ритуал: по её опыту, им просто приспичивало, и всё, пиши-пропало. Все в её окружении были подростками, и, даже если бы она захотела, спросить было некого. «Аизава-сенсей, расскажите, у вас когда встаёт, это нарочно или непроизвольно?» Интересно, что бы он сделал с ней после этого вопроса? Мина рационально считала, впрочем, что не очень-то это зависит от пола — ей тоже иногда просто приспичивало. Должно быть, работало это примерно одинаково. — Хм, это интересно, — он посмотрел на неё внимательно, и Мина покрылась мурашками под холодным, но любопытным взглядом. «Не к добру». — Не знаю, стоит ли об этом говорить. Это может тебя смутить. Ашидо хмыкнула, коротко хохотнула, но не удержалась и через секунду уже била кулаком в пол. — Тодороки, ты фантастический! То есть, тебе действительно кажется, что ничего из вышесказанного меня не смутило, а это смутит? Боже, ты странный. — Ну, раз всё в порядке… Последние пару недель я думал о тебе, — равнодушно изрёк Шото, и Мина поперхнулась. Смешок стал посреди горла, она закашлялась. Рожки её конвульсивно дёрнулись, глаз тоже, и напополам с воздухом она задохнулась восторженностью от его бескомпромиссной честности и тотальным отсутствием пониманий общепринятого. — Знаешь, этот комплимент затмил предыдущий, — выдохнула она, откашлявшись. Тодороки глянул на неё удивлённо, потому что не делал никаких комплиментов, но улыбнулся. Это было очень странно: получать признание в чём-то подобном и не чувствовать, что до тебя домогаются. Из-за бесконечной сострадательной симпатии к Шото Мина чувствовала себя, скорее, польщённой. Ещё она не могла удержаться и не представить. Ей было любопытно, она бы даже поручилась, что во всех сценариях участвовал её геройский костюм, но девушка не стала уточнять, решив почему-то, что может поговорить с ним об этом в любое время. Ей даже хотелось поговорить с ним об этом. В терапевтических целях, разумеется. В конце концов, они ещё не разобрались, как это работает: почему раньше ему всё удавалось, а теперь — не очень. Может, её присутствие в фантазиях не катализатор, а закономерность, может, у Шото так с любым человеком будет, просто раньше его фантазии были обезличенными? «Ему всё равно надо научиться контролировать себя», — подумала Мина и налетела на близко сидящего одноклассника с объятием. Даже не столько в целях эксперимента, сколько по желанию. Шото шарахнулся от неё, будто она задушить его пыталась, перевалился через пятки и шлёпнулся на задницу, огорошенный. — Я тебя спалю, — звучало как угроза. Мине сгрустнулось от серьёзности тона. Она подала ему руку, и Тодороки неуверенно сжал её ладонь. Ашидо помогла ему сесть. — Ну, значит, если твои проблемы из-за меня, то просто надо перестать обо мне думать, — предложила она самый рациональный, логичный и здравый подход. — Да, это может сработать, — согласился Тодороки воодушевлённо и даже расстроил её немного. — Я попробую. Спасибо, Ашидо. — Да не за что, — улыбнулась она очаровательно, поднимаясь на ноги. — Проводить до комнаты? — Тут недалеко. Но очко за галантность. — Очко? Ты ведешь счёт? — Я потом объясню, — хохотнула Ашидо. — Спокойно ночи, Тодороки, — она обернулась возле двери. — Не шали, — он не понял её лукавую ремарку и только кивнул в ответ. Ему явно было не до шалостей. — Если замёрзнешь спать на полу, мой ковёр к твоим услугам, — она вообще-то просто из вежливости ляпнула, как обычно плохо подумав. — Я завтра новый футон куплю, — серьёзно отозвался Шото, и Мина закатила глаза. «Безнадёжный парень».