***
Шото зевнул и перевалился с ноги на ногу — как бы его ни утомляло ожидание, на экзаменах оно было обязательным элементом нервотрёпки. Мутным взглядом он зацепился за большой экран, надеясь, что чужой бой его хоть как-нибудь взбодрит, но за почти два года в Юу Эй он уже настолько привык к выкрутасам одноклассников, что больше даже ежедневные фейерверки Бакугоу, вечные скандалы Каминари и Джиро с последующей порчей классного имущества, возмутительно непристойные шорты Ашидо для утренней гимнастики и грязные намёки Минеды (непозволительно часто касающиеся и самого Шото) потревожить его не могли. И уж конечно меньше всего он переживал за то, что кто-то из класса провалит экзамен. В общем, никаких поводов для волнения у Тодороки не было, и он сонно тёр глаза, пока его спокойное существование не было прервано метким наблюдением где-то за левым плечом. — Опять Кендо с Яойорозу-сан в пару поставили, — заметил Тецутецу и протяжно вздохнул. Шото моргнул, глянул на говорящего, затем на турнирную таблицу — там и правда в одном из поединков значились имена Ицуки и Момо. Тодороки ощутил неясную неловкость: захотелось извиниться перед Тецутецу. За жеребьёвку он, конечно, ответственным не был, но чутьё подсказывало, что железный переживает за одноклассницу, которой ну никак не выйти победительницей в этом сражении. Великодушное сочувствие в Шото проснулось некстати, и, будучи не очень ловким в социальных моментах, он лишь пожал плечами и вздохнул с хорошо демонстрируемым сожалением. Тецутецу бросил на него такой взгляд, словно Тодороки сделал что-то оскорбительное. Шото решил не уточнять, но собеседник всё пояснил сам. — Хотя, строго говоря, в прошлый раз была ничья, теперь победа точно достанется Кендо, — Тецутецу кивнул, чтобы придать веса собственным словам, не иначе. Тодороки подавился очередным зевком и взглянул на собеседника как на душевнобольного. Во-первых, в прошлый раз ничьей и не пахло, а, во-вторых, Тецутецу явно заблуждался в выкладках. Всё это Тодороки прямолинейно заметил вслух. Его ждал очень недобрый взгляд и раздражённо сверкнувший острый клык. — Допустим, в прошлый раз Яойорозу-сан и её команда и правда были немного лучше, но это бой один на один. Кендо лучшая в B-классе и вообще… Пространное «вообще» Шото мудро проигнорировал. В Яойорозу он ни на секунду не сомневался, и, должно быть, именно поэтому вздёрнул брови в ответ на неуместный намёк Тецутецу про командную работу. Кендо, может, и была умницей, красавицей, спортсменкой и лучшей ученицей B-класса со всеми вытекающими, но Яойорозу-то без сомнения была лучшей, даже учитывая третьегодок, и с этим ни Ицука, ни Тецутецу поспорить не могли. Команда тут была не при чём, Момо бы и одна справилась. Впрочем, почему «бы»? Шото засёк пятнадцать минут и приготовился не слишком злорадствовать, отмечая победу Яойорозу. Матч только начался, а он уже мысленно поздравил Момо с уверенным выигрышем. Тецутецу тоже сосредоточился на происходящем на экране. На этом грозящий перерасти в недоброжелательный диалог и закончился бы, но этому собранию явно не хватало участника — Монома гнусно хихикнул, заставив Шото инстинктивно обернуться. — Чего такие напряжённые, за подружек переживаете? — пропел Нейто. Тодороки мотнул головой, не согласившись: хотя Яойорозу и правда была ему дорогим другом, он совершенно не переживал — он был уверен в её успехе. А вот Тецутецу отреагировал странно: побелел, залился свирепым румянцем, а затем показал однокласснику железный кулак. — Монома, испарись. Вот совсем не до тебя, — отчитал он, явно жалея, что Кендо занята экзаменом и не может повлиять на Моному. Нейто, необыкновенно похожий в эту секунду на павлина, торжествующе раскинул руки, закинул одну ладонь на плечо одноклассника, второй дотянулся до Шото и, повиснув на обоих, взял драматическую паузу. — А вы уже выяснили, кто круче? — заговорчески прошептал он и кивнул на экран. — А то я даже не знаю, на кого поставить. Хотя у Минеды очень убедительные доводы, что Яойорозу-тян… — Монома, захлопнись. Сейчас же, — если бы Тецутецу не схватил нарушителя спокойствия за шиворот раньше, Тодороки бы придумал что-нибудь похуже. Со всеми доводами Минеды он уже не раз познакомился, слушать пересказ не хотелось. Вырвавшееся изо рта Мономы «тян» в адрес совершенной Яойорозу тоже не особо радовало. Шото покосился на лихо удирающего Нейто, на злобно скрипящего зубами Тецутецу и решил не комментировать, что выяснять тут нечего. Они снова синхронно уставились в экран, и никакого назревающего конфликта Тодороки не ощутил, когда Тецутецу вдруг прокомментировал разгорающийся бой: — Здорово, Кендо! — поощрил он манёвр Ицуки и её навыки ближнего боя. — У Кендо крутой хук с правой. Хук и правда был неплохой, но Момо оказалась готова и заблокировала атаку. — У Яойорозу скорость реакции уступает только трём людям из А-класса, так легко её не достать, — отозвался он, раздумывая над тем, что он в эту тройку не входит: по этому показателю Момо его успешно обошла. — Не беда. Кендо быстро соображает, может посередине боя придумать новую стратегию, — бодро отозвался Тецутецу, которого было сложно заподозрить во враждебности, но в упрямстве — на раз-два. Почему-то это ответное замечание всколыхнуло в Шото недобрые чувства, не лучшие черты характера, унаследованные от Старателя. Или, может, вечное наличие соперников в лице Мидории и Бакугоу заставило его соревноваться и здесь, доказывать свою правоту, доказывать, что лучший. Хотя Шото сражался не за себя — за однозначное право Яойорозу быть лучшей. В его голове она это право уже давно отвоевала, дело было за малым — донести это до всех остальных. — Яойорозу наверняка уже рассчитала все возможные стратегии сражения и будет навязывать бой по своим правилам, — отозвался он, намекая, что все ухищрения и планирования бессмысленны против кого-то вроде Момо. Тецутецу лязгнул зубами и ткнул пальцем в экран. — В ближнем бою Кендо любого уделает… — Поэтому Яойорозу не допустит ближнего боя. Что-то звякнуло, воздух стал немного горячей. — Вы что-то совсем не то выясняете, — подсказал Монома, выскочивший как чёрт из табакерки и переключивший всё внимание на себя. — Какую-то скукоту обсуждаете, зануды. Нет чтобы выяснить, у кого ноги длиннее и грудь больше, — всё сказанное он проиллюстрировал. У Шото язык присох к нёбу, а в лёгких закончился воздух — Нейто слишком легко давалось обнаружение чужих слабых мест. — Монома! — рыкнул Тецутецу и угрожающе придвинулся. Тодороки тоже сделал шаг, но, скорее, за компанию. Его отчаянно замкнуло на неуместном замечании подражателя. — Что? — Нейто издевательски вскинул бровь, но для верности отступил на несколько шагов. — Страшила и Железный дровосек решили меня запугать? Один без мозгов, второй без сердца, боюсь-боюсь, — мастер театральных жестов, он очень убедительно изобразил обморок. — Только конченные дебилы могут выяснять, кто сильнее, а не кто лучше смотрится в купальнике. Нет, я серьёзно, вы только гляньте на этих кисонек! — кажется, сегодня Монома изображал Минеду. Ледяная глыба, протянувшаяся от пятки Тодороки, отправила его в полёт прежде, чем что-то ещё успело слететь с его губ. За слово «кисонька» даже уравновешенному Тодороки захотелось использоваться левую сторону. — Спасибо, Тодороки. — Не благодари, — мрачно отозвался Тодороки. Сердечная благодарность Тецутецу и неожиданная полная солидарность с ним вернули Шото к ещё не оконченному бою. Шла десятая минута. — То, что сказал Монома… Извини, — неожиданно окликнул собеседник. — Ничего. Я в любом случае не считаю себя вправе обсуждать чью-то длину ног или размер груди, — Шото умело сделал вид, что фраза далась ему без особых усилий. Вообще-то, когда он общался с Яойорозу, он как раз усиленно старался не думать, что у неё есть грудь, что она непозволительно хороша, и уж совершенно точно лучше, чем… Шото дёрнул головой, будто пытаясь вытрясти воду из уха. О, он бы что угодно отдал, чтобы Монома оказался прав, сравнив его с Дровосеком страны Оз. Но Тодороки, на свою беду, бессердечным не был. Он бы очень хотел не участвовать в этом диалоге. Второй студент его желаний не разделял. — …но вот если бы мы вдруг сравнивали, то я точно уверен, что у Кендо больше… Было здорово, что Тецутецу оказался достаточно дружелюбным и чистосердечным, чтобы обсудить это с ним, но Шото сам с собой обсудить это не мог и точно не был готов к откровениям такого формата. Поэтому прекратил, как умел — решительно и силово.***
Тецутецу искренне не понимал, почему Тодороки так оскорбился его замечанием, что начал потасовку. То, что грудь у Кендо была больше, лучше и вообще, для самого железного являлось объективной истинной. И он во что бы то ни стало собирался доказать свою правоту упрямому Тодороки, которого настолько покоробила эта истина, что он затеял драку на ровном месте. — Я до тебя доберусь, Тодороки, и заставлю признать, что я прав! — пригрозил Тецутецу. В следующую секунду его причуда исчезла под строгим взглядом Айзавы-сенсея. Как и причуда его противника. — Ну до чего проблемные. Дождитесь своей очереди. А если не терпится устроить драку, то отойдите подальше. Тут люди экзамен сдать пытаются. Мешаете, — об апатичной строгости Сотриголовы ходили легенды. Тецутецу не думал, что она может оказаться настолько суровой. — Простите, сенсей, — в трепете перед Айзавой они с Тодороки были удивительно единодушны. Тецутецу поклонился учителю и попробовал отдышаться: его сражение с Шото не было долгим, но этот парень был на голову выше в навыках. Была и более важная проблема: за своим коротким, но ярким сражением, оба студента перестали следить за ходом боя, и поняли, что сражение закончилось, только когда поблизости раздались знакомые до трепета голоса. — Кендо-сан, ты тот ещё противник! Мне даже с Деку так тяжело не было. С Тодороки-саном и с тем легче. Правда, Тодоро… Ой, — Яойорозу осеклась, взглянув на массивную ледяную глыбу, на тяжело дышащего Тецутецу. Она непонимающе взглянула на Кендо, выглядящую измотанной, но заинтересованной происходящим. — С вами что? — удивилась Ицука, обращаясь к студентам со всей своей строгостью. — Ничего, — отозвались они в унисон. Видимо, оба не испытывали никакого желания признавать недавний конфликт. Тецутецу знал, что Кендо будет не слишком довольна его поведением и конфликтом с А-классом, а в причинах Шото разбираться не стал. Тодороки смешно попятился и очень невежливо отвернулся от обеих девушек, явно не имея возможности оценить правоту Тецутецу, хотя тот отчаянно жестикулировал, пытаясь заставить его признать очевидное. Видимо, с жестикуляцией он перестарался, потому что Яойорозу взглянула на него и моментально запахнула зимний плащ, а Кендо сделала такие страшные глаза, что тут же захотелось покаяться. Оправдаться он не успел: на табло появились результаты. — Кендо, ты чего проиграла? Ты же самая лучшая! — взвыл Тецутецу, переключая внимание с недавнего промаха. Почему-то его замечание очень смутило Момо: она взглянула на него и Ицуку с читаемыми удивлением и заинтересованностью, щёки её слегка порозовели, а блестящие глаза впились в Кендо в ожидании. Староста никакого замешательства не испытала: скривилась и качнула головой. — Видимо, Яойорозу-тян лучше, — просто отозвалась она. — Во всяком случае пока что, — добавила девушка с задором. — А ты, нарушитель спокойствия, идёшь со мной. Извините нас, — она схватила Тецутецу за шиворот, заставила поклониться и поволокла в противоположный угол площадки ожидания, не желая разбираться, видимо, что они не поделили с Тодороки. — Это не я, это Монома! — И Монома тоже своё получит, — пригрозила Ицука. Тецутецу в отчаянии обернулся на Тодороки, который всё ещё не поздравил Яойорозу с победой и даже не смотрел в её сторону, но ладонь вскинул и помахал на прощание так издевательски, что тут же захотелось продолжить сражение.***
Больше всего перед началом своего экзамена Шото переживал, что Момо решит уточнить, в чём заключался недавний конфликт. Он бы ни в жизни не придумал, что ей ответить: он и сам-то не особо понимал, что вывело его из себя настолько, чтобы начать сражение с Тецутецу. — Тодороки-сан, я справилась, — между тем похвасталась Момо, будто в её удачи хотя бы частично была его заслуга. Шото даже подумать о таком не мог. — Никто и не сомневался, — рационально заметил он, хотя в этой фразе было как минимум одно исключение. Но Тодороки решил придерживаться собственных убеждений: для него Момо была безоговорочным лидером. Но она почему-то заметно сникла после его замечания, будто это был не комплимент, а грубость какая. У Шото мелькнула шальная мысль, что Яойорозу хотела от него признания или похвалы, но это было настолько абсурдно, что Тодороки даже хмыкнул в адрес собственной фантазии. Его похвала и признание совершенно точно погоды не сделали бы. «Сдались ей мои замечания. Она же лучшая», — успокоил себя Тодороки и мысленно поправил запахнутый плащ Яойорозу.