Мастер

Подмастерье со своим предупреждением опередил гостя от силы на минуту. Келебримбор, приветственно кивнув, сунул в воду перехваченную клещами болванку, отложил инструменты и поманил вопрошающего за собой – в кузне было слишком шумно для задушевных разговоров. - Я даже не знаю, что ответить тебе, - нолдо вывел гостя в маленький сад, нежившийся под солнечными лучами, выбрал скамейку под липой – ее тень щедро расползлась по земле, словно пятно акварели. – Выбор кузнечного ремесла был так… Очевиден? Неизбежен? Даже не помню, чтобы были варианты, мне всегда казалось само собой разумеющимся, что я вырасту и продолжу дело отца и деда. И это не было навязанное решение, ни в коем случае… Просто трудно желать чего-то другого, когда о названиях инструментов и способах огранки камней узнаешь раньше, чем о правилах грамматики. Келебримбор улыбался куда-то в пустоту – может, в безбрежное весеннее небо. Воспоминания о детстве в Амане всегда были для него самыми дорогими. - Так что вряд ли существовал переломный момент. Я всегда знал, что стану мастером – может, это было известно еще до моего рождения – почему нет? Такая предопределенность не страшит, - он еще раз скользнул взглядом по шпилю маяка и обернулся к собеседнику. – Но ты не умеешь спрашивать о простом, да? Всегда трудно оценивать самого себя. Я солгал бы, заяви, что никогда не хотел превзойти искусство отца или Феанаро – это желание было второстепенным, но даже так оно привело к стольким последствиям… Задумчивость на его лице вдруг сменилась улыбкой – изломанной у кончиков губ, то ли печальной, то ли саркастичной. - Я точно превзошел отца масштабом бедствий. Но как следует оценивать мастера – по одному лишь творению, известному всем, или по качеству всех его работ? В Белерианде жизнь многих наших друзей и верных Первого Дома зависела от того, острый ли клинок и крепкая ли броня у нас получатся. У отца банально не хватало времени заняться чем-то великим – он безостановочно работал над оружием, над чертежами осадных машин, мотался по землям севера – от Рубежа Маэдроса до королевств гномов и обратно, домой. Война безжалостна, она убивает и не только в боях, но и вот так – сожрала время моего отца. Я видел чертежи. Видел каждый его клинок, протезы для Майтимо, проекты баллист, заметки в дневниках – с несбыточными мечтами, с планами, с набросками… Кто знает, что он сотворил бы, найдись хотя бы пара десятилетий без нападений на Аглон? Так просто вспоминать пожелтевшие страницы, так больно видеть за ними лицо автора. Келебримбор вздохнул, расправил ткань фартука под сжавшимися непроизвольно в кулак пальцами. - Сильмариллы же не дано превзойти никому. Когда-то мне казалось это несправедливым – а теперь я все думаю, может, к лучшему? Кольца создавались только для защиты, но если бы я не перерос свою гордыню, а намеренно попытался превзойти Феанора? В таком творении не осталось бы ничего светлого, только порок. В любом случае, и те, и те принесли миру одни беды. Если же говорить о чем-то более обычном, то деду не были доступны технологии гномов, их методы обработки стали и залежи мифрила – так что во многом оружие, созданное мной ли, отцом, превосходило клинки из Амана. Не знаю только, кому это делает честь – нам, как мастерам, или Феанору, который пусть и был истоком войны, не тратил на ее потребу свои силы. Мы все создавали разное, по-разному и для разных целей, если тебе интересно именно мнение мастера, то я посоветовал бы не сравнивать, если важно мнение куруфинвиона… Я превзошел отца и деда тем, что Кольца все же сделали то, что должно, пусть и века спустя: Три хранили королевства, а уничтожение Единого погубило Саурона. Впрочем, - Келебримбор отряхнул ладони о штаны и поднялся, обернув задумчивый прищур к Солнцу, - не будем много об этом, я могу много добавить, но не сказать при этом ничего сверх.