Мастер

Самая крупная бусина четок дважды прошла через ладонь и осталась болтаться внизу, на половине круга, ловя янтарные и золотые блики. Витражный свет ласкал ладони и запрокинутое к востоку лица: Келебримбор чувствовал, как тепло ныряло вдоль шейных жил за воротник и грело веки, становившиеся прозрачными, словно слюдяные пластины – даже с закрытыми глазами он продолжал видеть каждый кусочек витража и пламенные прожилки узора арки. Но божественный облик таял туманом, и Его всепрощающее лицо искажалось гримасой снисходительного презрения. К нему. К его молитвам. К его единственной просьбе, клеймившей горячим шепотом губы каждый раз, когда он прижимал к ним резной крест четок. Мрамор зашуршал поступью священника, скрипнула лаково блестевшая, затертая телами и обласканная светом, скамья. Келебримбор щелкнул бусиной нового десятка «аминь», открыл глаза – и снова увидел милосердный взгляд и протянутую всем жаждущим ответа руку. - Я не готов сегодня к исповеди, падре. - Я знаю, сын мой. Иначе ждал бы, - аббат кивнул на исповедальню в тени нефа. – Но твои молитвы, как наши разговоры, неизменны. Далеко за полдень. Солнце пекло, должно быть, центральную площадь и вздувало волдыри расплавленных камней на неровных городских мостовых. В закатных витражных прожилках, появлявшихся к вечеру, Келебримбору всегда виделся огонь костра, в котором сгорел Феанаро – поэтому он старался не появляться в церкви вечером. - Как неизменно то, что Он меня не слышит. - Он слышит всех. Не отвечает – потому что это часть испытания. - Я не уверен, что пройду его, - мастер был благодарен, что извечный его собеседник не стал напоминать о грехе – хотя и в утешении его было мало толку. – Три года прошло. Я отрекся от них, не помог отцу, когда был должен исполнить сыновий долг, предал всю свою семью и молился за их проигрыш в войне вместе с королевой Эльвинг. Какой еще жертвы Он от меня хочет? - Ибо жертвы Ты не желаешь, — я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь. Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже*. - Милосердием и правдою очищается грех, и страх Господень отводит от зла**, - язык заворочался во рту, как шестерня пыточного механизма. Келебримбор так часто – три года! – перелистывал молитвенник, что давно перестал в нем нуждаться. Да и четки нужны были, чтобы держаться хоть за что-то – ориентировался он все равно по солнцу. Пока не настанет закат. – Я сокрушен и смирен. Я страдаю от тяжести своего греха – и готов бороться с ним, как смогу, и не прошу снисхождения, но кто, кроме Него, будет снисходителен к ним, уже мертвым? Лишь капля милосердия. Я прошу лишь о капле милосердия – но каждый день Он дает во сне мне увидеть их в Геенне огненной. - Иногда и капля милосердия – величайший дар. Твоя молитва не отменит великого зла, что принес в мир Феанор и его сыновья, - священник был прав, бесконечно – сколько уже раз, - прав. Келебримбор тяжело навалился локтями на колени, скорчился на церковной лавке, и легшая на плечо ладонь в чернильных пятнах Писания не принесла утешения. – Но стремление облегчить их муки в Аду не останется для Него без внимания; знай же, что я и братья тоже молимся за милость над их грешными душами. Не сомневайся. Он привел тебя к твоему пути – так помни, кто ты теперь. Келебримбор помнил. Изгнавший сам себя принц, променявший корону и меч на кузнечный молот, помощь нищим и часы молитвенного экстаза в захолустной церквушке. Сын братоубийцы и предателя, погрузившего королевства в междоусобицу войн. Рожденный быть Исааком под ножом отца***, но отрекшийся блудный отпрыск, так и не вернувшийся из пустыни. Тот, кто просит милости и слышит в ответ лишь молчание. - Я кающийся грешник, - мастер опустился на колено перед аббатом, - сын такого же грешника. И у меня как всегда нет слов благодарности за вашу мудрость и поддержку. Благословите, отец Аннатар. - Да пребудет с тобой любовь Его, - пальцы в жесте креста мазнули по лбу, и от незримой елейно отметины бросило в жар. – Дети не платят за грехи отцов, но богоугодное дело и молитва искупят даже рок Феанора. Я верю в твои помыслы и в твои творения, сын мой. Иди же. Петля четок опутала запястье – Келебримбор перебрал последнюю бусину и, поднявшись, медленно побрел к кипевшей за дверью церкви городской жизни. Ему недостаточно молитвы, недостаточно пожертвований – что ж, значит, время продолжить работу над Кольцами, которые вернут мир в королевства. День был жаркий, но мастер зябко передернул плечами. Он милостиво смотрел вслед, догорая в витражном закатном огне. * - Псалом 50 ** - Притч. 16:6 *** - библейский сюжет, Бог дал указание Аврааму принести первенца Исаака в жертву, но в последний момент послал ангела спасти юношу.