— Держи меч крепче! Нет, ноги шире!
Я по привычке принял удар на плоскую часть лезвия и отвёл его в сторону. Зоя двинулась на меня, словно ходила не по брёвнам, подвешенным за верёвки на высоте в несколько метров, а по ровной дороге. Я попятился, но шквал ударов не прекращался.
— Как курица! Быстрее!
Да куда быстрее-то?
Я быстро наклонил корпус назад, избегая клинка, и сделал несколько шагов назад, наконец, разрывая дистанцию.
Что будет, если обучать фехтованию человека, который в последний раз держал меч лет восемь назад? Ну, конечно, он будет знать основы, многое будет помнить, но… Что будет, если его обучением будет заниматься человек, который оттачивал этот навык несколько тысячелетий? Синяки, порезы, ушибы – лишь малая часть всего списка, поверьте.
Думаю, мне стоит объяснить, что здесь вообще происходит? Это… Долгая история.
Начну с того, что с тех пор, как я оказался в лагере, прошло уже чуть меньше месяца. Месяца нескончаемых тренировок. Каждое утро, просыпаясь в своей кровати возле стены, я заранее знал, что со мной будут делать. Утром - занятие по стрельбе с Артемидой и Хироном, скалолазная стенка днём, а вечером фехтование с Зоей. Оказалось, что она была не только хорошей лучницей, но и приличным мечником. И, учитывая мои заброшенные ещё несколько лет назад тренировки, и недружелюбие охотницы, можно ли было ожидать к концу «занятий» чего-то кроме кучи травм? Вряд ли.
Конечно, тренировками был забит не весь день, и у меня всё же было свободное время, которое я тратил на другие дела. Оказалось, что я не плох в рукоделии. Хотя, вышивание крестиком – это не совсем то, чем должен заниматься двадцатипятилетний мужик. В гребле я себя не пробовал, так как тоже считал это пустой тратой времени. То же самое было и с рисованием. А вот на пегасах я попытался научиться ездить, но этому было не суждено сбыться. Проезжая всего пару метров, я начинал заваливаться на бок, падать вниз или терять управление. Хирон мучился со мной несколько часов, прежде чем сообщить мне о том, что верховая езда – не моё.
На следующий день после моего знакомства с повседневной жизнью лагеря, моя собственная резко перевернулась с ног на голову. И если желание Артемиды и Хирона обучать меня стрельбе я ещё мог понять, то вот новость о том, что обучать меня фехтованию будет Зоя, я никак не мог уместить у себя в голове. Впрочем, смотря на то, как в лазарете на меня тратят не одну пачку бинтов, и, вспоминая, какое удовольствие она получала от «спаррингов» во время путешествия, я могу примерно её понять.
— Всё равно медленно!
Она закрутилась волчком, пытаясь меня запутать, но я продолжал отступать, стараясь подобрать нужный момент и не упасть с высоты нескольких метров. Конечно, нельзя было назвать наши тренировки стопроцентным… избиением. Всё же, какие-никакие знания я получал, и умело пользовался ими в бою. Почти.
Она резко взмахнула мечом, и острие явно грозилось попасть мне в шею. И всё закончилось бы плачевно, вот только краем глаза я увидел, как она чуть повернула корпус.
Я направил клинок вниз, к колену. Раздался металлический лязг, на копис обрушился удар огромной силы, но не сломал его. Я продолжал крепко держать меч и внимательно смотрел в глаза Зои. Бронза вновь лязгнула. Девушка резко отступила назад и плавно взмахнула мечом, чтобы в следующую секунду ловко вложить его в ножны.
Тренировка была закончена. Я опустил меч, смотря на то, как Зоя, с грацией кошки, спрыгивает на землю, и, не оборачиваясь, покидает арену.
Простояв на месте пару мгновений, я с тяжёлым вздохом уселся на бревно и устало повёл плечами.
— Она меня когда-нибудь убьёт…
Я чуть нахмурился и провёл пальцами по предплечью, на котором красовался длинный, шедший вдоль руки, бледный шрам. Воспоминание о той тренировке промелькнуло в сознании, заставляя невольно нахмуриться. Когда в моём сознании начали мелькать знакомые сцены, неожиданно в голове прозвучал голос тридцать пятого:
— Мистер Уоллес, данные воспоминания мне сейчас не интересны. – на секунду мне показалось, что я услышал шелест бумаги. – Буду весьма признателен, если Вы перестанете мне мешать.
Я вновь вздохнул, уже привыкнув к жалобам тридцать пятого, который продолжал разгребать мои воспоминания, в надежде найти ответы на свои вопросы. Тщетно. Каждый раз засыпая, я оказывался в библиотеке и беседовал с объектом, обсуждая его скудные, весьма скудные находки.
— Книги – порой не лучший источник знаний. — говорил объект, в очередной раз сворачивая свиток и возвращая его на полку. – Их недостаточно.
— Ну, — я облокотился на мраморную колонну и сложил руки на груди. – Вдруг, ты что-то пропустил?
— Исключено. — он медленно прошёлся к столу и достал из-под него ещё один свиток, только перевязанный красной верёвочкой, а затем поднял его на уровень глаз, словно изучая, как какой-то артефакт.
— А можно как-нибудь… Взглянуть на воспоминания?
Тридцать пятый вновь посмотрел на меня и задумчиво опустил голову. Он замолчал на пару мгновений.
— Это возможно.
— А проблема? — спросил я, прекрасно понимая, что есть какой-то подводный камень.
Вместо ответа он вновь положил свиток обратно и упёрся руками в стол. Не успел я сказать и слова, как он, резко надавив на него, буквально вдавив в его пол, чтобы в следующую секунду вытянуть оттуда доску. Обычную, зелёную школьную доску. Тридцать пятый взял в руку мел.
— Выпендрёжник. — вырвалось у меня.
— Я постараюсь объяснить как можно проще. — не обратив внимания на мои слова, «Кетер» нарисовал на доске несколько линий. – Это – он обвёл линии — разум. А это, – он указал на места между линиями, - слои разума. Всего их несколько, а вместе они хранят в себе всё: Ваши воспоминания, привычки и остальное. Для того, чтобы Вы поняли, за что отвечает первый слой, я приведу пример: Так называемая телепатия затрагивает именно его. – он постучал куском мела между первой и второй линией. – Это позволяет человеку, обладающему такими способностями, читать мысли.
— А управлять?
— Такое могут провернуть только адепты. Прошу, мистер Уоллес, позвольте мне закончить.
Я поднял ладони вверх, мол, «сдаюсь». Тридцать пятый же вновь вернулся к объяснению.
— Второй слой – именно то, где сейчас находиться мой разум. Я могу просматривать воспоминания, но в весьма ограниченном виде.
Я поднял руку. «Кетер» выжидающе замолчал.
— И форму книг ты им придал, потому что так информацию воспринимать легче?
Он молча кивнул и указал на очередной слой – третий.
— Это – тот самый слой, в который мне нужно попасть, чтобы смотреть на прошлое Вашими глазами. – Он положил мел обратно на подставку и вытер руки лежащей рядом тряпкой.
— А что… - я обвёл рукой остальные два слоя, — Что будет, если ты пройдёшь дальше?
Он вновь замолчал на пару секунд, прежде чем ответить:
— Я бы предпочёл разделить «Моё» и «Ваше» раньше, чем это случиться. Я ранее говорил о том, что наши воспоминания сольются, но я хочу, чтобы Вы поняли всю серьёзность ситуации. — он подошёл ко мне чуть ближе. — Мы не просто получим воспоминания друг друга. Ваше тело будет лишь оболочкой для того, что будет обитать в ней. Это будете не Вы или я – это будет нечто другое. Это что-то будет помнить обо всём, но… Когда получается столь причудливая смесь из стольких различных воспоминаний и эмоций, то это чревато… проблемами. — он наклонился чуть вперёд, убрав руки за спину. — Поэтому, мистер Уоллес, я прошу Вас не медлить и действовать, как можно быстрее. По возможности, избегая рисков.
Тридцать резко махнул рукой, словно ластиком стирая доску и вновь вернул стол. Я же задал давно мучавший меня вопрос:
— Скажи, а то, что со мной случилось, — он замер и вновь посмотрел на меня, — В тот раз, когда я потерял сознание… У меня текла кровь, как на маске.
Тридцать пятый продолжал молча смотреть на меня своими пустыми глазницами.
— Со мной ведь что-то происходит.
— Лишь единоразовый симптом, мистер Уоллес, Вам не стоит об этом волноваться.
— Не волноваться? — я подался вперёд, чуть повышая голос. — Знаешь, когда ты приходишь в себя после транса, понимаешь, что ты сын древнегреческого божества, а из глаз и рта у тебя течёт странная чёрная жидкость, то это веский повод для беспокойства!
— Мистер Уоллес, — кажется, его совсем не тронуло моё откровение, так как он лишь протянул руку вперёд, чтобы ловко поймать подлетевшую книгу, — я понимаю Ваши чувства, но если бы Вам что-то угрожало, то я бы об этом сказал.
— Почему я должен тебе верить? – в лоб спросил я.
Я ожидал чего угодно: Угроз или лжи, но его неожиданный ответ выбил меня из колеи:
— Потому что сейчас мы с Вами в одной лодке. – он подошёл ко мне медленным шагом. – Я не знаю способа разделить наши сознания, но я знаю способ захватить Ваше тело. – от этих слов моя спина покрылась мурашками, а к горлу подступил ком. – Однако, ранее я уже говорил, что не считаю Вас обычным – Вы чем-то отличаетесь от других. Именно поэтому мне не интересно Ваше, фактически, убийство.
Я молчал, не в силах что-либо из себя выдавить, лихорадочно прокручивал у себя в голове различные вопросы, пытаясь подобрать хоть один верный и логичный, но в голову ничего не лезло. «Кетер» вновь отошёл от меня.
— Если время даст нам шанс решить всё без крови, то я подожду.
Таков был его ответ.
Вы, наверное, спросите: Как я не сошёл с ума от таких открытий? Я имею в виду не только информацию, которую до меня донёс «Кетер», но и этот мир, лагерь, то, что я сын Афины. Знаете, когда почти каждую неделю находишь аномальный объект, который может тебя изувечить, убить или свести с ума – поневоле привыкаешь. Не скажу, что это хорошо, но… В необъяснимых ситуациях ты уже не паникуешь и начинаешь действовать, руководствуясь логикой, а не чем-то другим.
Если говорить о логике, то признаюсь: порой меня посещала мысль о том, что сбежать из лагеря и искать ответы – это логичное и верное решение. Но затем, я вспоминал, что не знаю, что там, снаружи. Не знал, какие опасности меня ждут. Да и Артемида знает, что я что-то скрываю, а ей не составит труда отправиться за мной и выбить все ответы. Я не верил в то, что она просто решила про это забыть. Скорее, просто ждала момента, когда сможет вытянуть из меня всю правду. Я всё чаще замечал, как она и Хирон странно на меня поглядывают, словно что-то обдумывая. Но я знал, что они не собираются делать со мной что-то ужасное. Знал наверняка.
— Весьма необдуманно и рискованно с Вашей стороны. — неожиданно от размышлений меня отвлёк голос тридцать пятого.
— Почему это? — без особого энтузиазма спросил я, всё ещё стараясь прийти в себя после спарринга.
— Потому что чувства не всегда говорят правду. — он что-то тихо пробормотал, видимо, читая один из свитков. – Вы, как детектив, должны это понимать. Факты, улики – всё это говорит само за себя. Чувства в таких делах не имеют значения.
— Не соглашусь, — я сцепил руки в замок. — Однажды у нас было дело. Убийство мужчины и ребёнка. Подозреваемой была мать семейства. Все улики были против неё, адвокаты говорили, что ей лучше просто признаться, но она продолжала говорить, что в неё что-то вселилось и заставило это сделать. Я тогда вёл допрос, и у меня не было причин ей верить. Опять же – улики. Я такие дела каждый день вижу: кто-то сошёл с ума и кого-то убил, а потом утверждал, что это не он. Но… Я чувствовал, что она говорила правду. Я проверил ещё несколько похожих дел, опросил свидетелей, ту девушку… И вызвал МОГ. Уж не помню, какой там номер дали объекту - вроде его вообще устранили. Это оказался какой-то старинный дух, который вселялся в людей и заставлял совершать убийства. Банальный сюжет какого-нибудь ужастика, в общем. Специалисты по амнезированию подчистили или изменили всем память, той девушке стёрли воспоминания о семье…
Ветер чуть засвистел в ушах.
– С тех пор я приходил на могилы её родных, а однажды встретил там её. Она стояла, смотрела на могильные плиты и что-то пыталась вспомнить… —я чуть покачал головой, отгоняя воспоминания. — В общем, если бы я не доверился своим чувствам, то объект натворил бы ещё кучу дел.
— Вы жалеете о том, что вызвали сотрудников Фонда? О том, что по вашей инициативе эта девушка забыла свою семью и важную часть своей жизни?
Я молчал некоторое время, смотря на алый закат, пока, наконец, не произнёс:
— Там не было правильного выбора, тридцать пятый. Порой мы просто выбираем из двух или более зол. Знаешь, за всё то время, что я проработал в Фонде, у меня была целая куча похожих ситуаций, и я просто смирился, с тем, что у меня такая работа.
Тридцать пятый молчал.
— Но от этого легче не стало…
***
Когда я уселся на ступени амфитеатра после ужина, ко мне тут присела знакомая персона.
— Вот, —она протянула мне ладонь, на которой, тихо посапывая и булькая, спал девятьсот девяносто девятый. – Возвращаю.
Я аккуратно взял малыша в руки, усадил в сумку, не застёгивая молнию, и посмотрел на девушку.
— Спустя несколько дней, да, Талия?
Она пожала плечами.
— Ты не был особо против.
— Если я не могу поймать тебя из-за своего графика и попросить его обратно, это не значит, что я не против.
Я прислонился спиной к высокой ступеньке позади и расслабленно выдохнул, словно сбрасывая со своих плеч огромный мешок.
— Не будь занудой.
— Занудой? Я? – я перевёл на неё взгляд. – Неужели хочешь потом с глупой улыбкой на лице несколько дней ходить?
Она пару секунд молчала, видимо, представляя себе такую картину, а затем покачала головой, скривив губы.
— Нет уж.
— То-то.
Мы замолчали, устремив взор на огонь и на ребят, что сейчас весело распевали очередную песню. Думаю, стоит рассказать, как мы познакомились с Талией? Особо рассказывать-то и нечего. Девушка, узнав, что если бы я не «привёл» охотниц, могла бы быть уже в царстве Аида, решила по-своему меня отблагодарить. Это давалось ей с таким трудом, что я, не дожидаясь окончания её прерывистого монолога, просто сказал: «Не за что». Слово за слово, пара стычек, в которых я, будучи взрослым, (конечно же) уступал, чем вызывал у неё самодовольную ухмылку. День за днём и вот, мы уже если не друзья, то точно хорошие знакомые. Конечно, ссоры у нас бывали, но не так, чтобы часто. И если с дочерью Зевса всё было хорошо, то вот отношения с Лукой и Аннабет у нас не сложились. Лука был слишком закрытым и не желал поддерживать со мной контакт, предпочитая общество подруг. С моей же сводной сестрой всё было почти так же. Возможно, дело во мне, а, может, она просто не могла найти со мной общий язык, но всё наше общение ограничивалось несколькими словами приветствия и обменом любезностей. Однако я совсем не удивился, когда увидел мило общающихся Аннабет и Хирона. Хотя, если учитывать то, со сколькими детьми старому кентавру пришлось повозиться за несколько тысяч лет, то я даже не удивлён. Она смогла начать общаться с кем-то, помимо Луки и Талии, а это уже неплохо.
- Кстати, почему ты не со своей братией? — Я отвлёкся от своих дум посмотрел на Талию, которая точно также погрузилась в грёзы. Она подняла на меня растерянный взгляд, но быстро сориентировалась.
— Я бы сидела, но совесть замучила. – она кивнула в сторону сумки.
— У тебя есть совесть? – улыбнулся я, но тут же пожалел об этом, когда увидел, как Талия начала чуть ли не метать глазами молнии.
Мы сидели так ещё несколько секунд, пока она, наконец, не отвернулась.
— Прости. – изрёк я, на что она просто махнула рукой.
Мы вновь замолчали на пару минут, пока Талия вновь не заговорила.
— Ты всё равно не поймёшь, что у меня в голове.
— Ну да, мне ж семь лет.
— А размышляешь на все семь с половиной, – она чуть усмехнулась и ударила моё плечо кулаком, я же не смог сдержать громкий хмык. – Ладно, засиделась я тут с тобой.
Она поднялась со своего места. Я хотел было пошутить про Зевса, который сказал идти в люльку, но тут же одёрнул себя, решив, что гнева дочери громовержца амфитеатр не переживёт. Как, собственно, и я. Вдруг, Талия остановилась.
— А, тебя там Хирон звал. Сказал, что поговорить хочет.
На мой немой вопрос она лишь пожала плечами и продолжила свой путь, оставляя меня одного.
***
Убранство Большого Дома, казалось, вообще не изменилось с тех пор, как я был тут в прошлый раз. Тот же камин, те же комнаты, вот только на кухне, за столом сидело сразу три существа: Хирон, который, сидя в своей коляске, о чём-то негромко переговаривался с сидящей рядом Артемидой и мистер Д. с его картами, на лице которого, как всегда, читалась скука. Я нарочито громко захлопнул дверь, тем самым обращая на себя внимание. Хирон и Артемида тут же замолчали, обращая на меня внимание, я же прошёл вглубь дома.
— Талия сказала, что вы меня звали.
Я присел на свободное место и разместил сумку у себя на коленях.
— Да, — кентавр устало улыбнулся, — У нас есть к тебе разговор, Генри. Но для начала скажи, не происходило ли с тобой чего-нибудь странного в последнее время?
Кроме каждодневных посиделок с объектом класса «Кетер» и тем, что я попал в другое измерение?
Я коротко пожал плечами.
— Ничего необычного.
— Хорошо, очень хорошо…
Хирон задумчиво погладил свою бороду, а Мистер Д., тем временем, открыл банку с диетической колой и неожиданно заговорил:
— И всё же легче превратить тебя в дельфина. — изрёк он.
— Дионис! — Артемида метнула в его сторону недовольный взгляд, но тот лишь отмахнулся от неё, продолжая задумчиво смотреть в центр стола.
— Позволь мне кое-что прояснить, Генри, — вновь заговорил Хирон. — Ты, наверняка, уже понял, что Афина признаёт своих детей с рождения. Так было всегда, и твоя ситуация является… из ряда вон выходящей.
— Должна быть веская причина этому, — на этот раз заговорила Артемида. — Это не может быть простой ошибкой.
На самом деле, я уже давно задался этим вопросом, построил свою скромную теорию, и даже мог понять, почему они пригласили меня сюда именно сейчас, но вот кое-что я понять всё-таки не мог.
— Но почему не спросить её об этом напрямую?
Хирон немного сморщил лицо, а Мистер Д., глянул на меня так, словно я сморозил какую-то глупость.
— Это не та ситуация, Генри. – Артемида внимательно посмотрела на меня.
— Не понял?
— Обычно остальные Олимпийцы не обращают внимания на отпрысков других богов, если те не представляют для всех какого-либо интереса или потенциальной угрозы, – Хирон вновь взял слово. – Да, Афина не признала тебя сразу, да, тебя ранее не нашли сатиры и не учуяли монстры, но богам это не будет интересно.
— То есть… Никто не сможет у неё ничего спросить?
Кентавр коротко кивнул.
— А могу ли я лично с ней встретиться?
— Только если она сама этого захочет. – Хирон как-то сочувствующе на меня глянул. – Но если она не связалась с тобой до сих пор, то я думаю, на то есть причины.
— Думаю, крестовидный* подойдёт… — пробормотал Мистер Д., но уже никто не обратил внимания на его реплику.
— Так что вы предлагаете?
— Найти ответы самому. — Артемида снова оторвала свой недовольный взгляд от Диониса и указала рукой в сторону кентавра. — Хирон хочет предложить тебе поиск.
— Поиск? – Не понял я.
— Да, — Хирон кивнул и немного ближе подъехал ко мне. – Ты выйдешь за границы лагеря и сможешь попытаться найти ответы там. Но, - он на секунду замолчал, - во внешнем мире тебя будут поджидать опасности.
— Предлагаете отказаться от поиска?
Хирон покачал головой.
— Нет, Генри. Это полностью твоё решение. Я лишь предупреждаю тебя о возможных рисках.
Как раз сами монстры меня несильно волновали. Не знаю почему, но сейчас они казались самой малой проблемой, а большой – поиск этих самых ответов. Куда идти, откуда начать, что искать, кому задать вопросы? Вот выйду я из лагеря, а что дальше?
Я сидел неподвижно несколько минут, взвешивая все «за» и «против», а зачем чуть кивнул своему решению.
— Да. Да, я согласен на поиск.
— Что же, Генри Уоллес, — в голосе Хирона неожиданно появились торжественные нотки, — Тогда настало тебе время обратиться за советом к Оракулу. Ступай наверх, на чердак! Надеюсь, когда ты вернёшься к нам, ты будешь ещё в здравом рассудке.
***
Преодолев пару пролётов, я очутился на ступеньках, которые заканчивались зелёным люком.
Я легонько дёрнул за верёвку. Люк с небольшим скрипом распахнулся и на пол упала деревянная лестница. Сверху тут же повеяло каким-то неприятным запахом, чем-то напоминавшим плесень, гнилое дерево и ещё чего-то неприятного на запах. Я поставил ногу на ступеньку, и, убедившись в том, что она не собирается проваливаться подо мной, начал забираться наверх.
— Как думаешь, зачем они хранят здесь всё это барахло? – я задал вопрос вслух, так как тишина давила мне на уши, да и обстановка тут не была радостной.
Вокруг была куча всякого хлама, вроде старых ржавых мечей, щитов и доспехов. На длинном столе возле стены лежали отрубленные головы чудовищ, сама комната щедро была заставлена различными сундуками.
— Меня больше волнует то, что перед нами. — тридцать пятый говорил негромко и как-то напряжённо, что заставило меня напрячься ещё сильнее.
Переведя взгляд вперёд, я увидел трофей, который разительно отличался от всех находящихся в комнате – мумию. Единственное, что отличало эту мумию от тех, что лежат в пирамидах и музеях – это полное отсутствие обработанных тряпок, в которые их заворачивали, чтобы тела не сгнили слишком быстро и то, что она сидела на деревянном стуле с тремя ножками. Эта мумия выглядела как высохшая на палящем солнце женщина, а одета она была в открытое летнее платье, которое было ей явно не по размеру, из-за чего и висело мешком. Наряд также дополняли множество различных ожерелий и лента на волосах. Тонкая, словно пергамент кожа стягивалась на макушке, а на месте глаз блестели белые стекловидные щёлки. Казалось, туда вставили кусочки мрамора.
— Это… оракул?
Я не решался подойти ближе, поэтому разглядывал труп издалека.
— В этом мире я был знаком лишь с оракулом, который обитал в Дельфах. Но этот труп не может быть жрицей-провидицей.
— Почему?
— Как только оракул умирал, Дельфийских дух покидал тело и вселялся в тело другой женщины. — он резко замолчал, когда я сделал небольшой шаг вперёд.
Секунду ничего не происходило, но затем, изо рта мумии повалили клубы зелёного тумана, которые зелёными завитками сворачивались на полу, словно лозы и шипя, как несколько тысяч змей. Я чуть нахмурился и повернул голову назад лишь для того, чтобы увидеть закрытый люк.
— Я — дух Дельфийский, пророчествующий от лица Аполлона, убийцы могучего Пифона. — доносящийся отовсюду голос, просачивался мне в голову, проникая в разум словно змея и сворачиваясь там клубком. — Приблизься, ищущий, и спрашивай.
Я молча смотрел на мумию и не мог понять, какой вопрос мне задать. Казалось бы, чего тут сложного? Однако, когда перед тобой сидит настоящий оракул, все те вопросы, которые ты хотел задать перед тем, как зайти сюда, словно стираются из твоего сознания. Тебе хочется спросить: «Как я умру?», «Сколько я буду жить?», «Где найти свою любовь?» и тому подобное. Сейчас было то же самое.
— Мистер Уоллес! — голос тридцать пятого был словно звонкой пощёчиной. Я закрыл глаза и чуть покачал головой.
— Да, прости, тридцать пятый.
Я тяжело вздохнул и сделал ещё один небольшой шаг вперёд. Оракул ждал.
— Какова моя судьба?
Зелёный туман вновь закружился, обволакивая комнату туманом. Спустя пару мгновений старый чердак преобразился в нашу с отцом старую, небольшую, но уютную квартирку. Обеденный стол возле стены, большой телевизор посередине комнаты, пара картин с изображениями, которые я никогда не мог понять, и большой диван, на котором мы сидели по вечерам и обсуждали произошедшие за день события.
Я невольно поджал губы, когда увидел на диване двух людей: Моего отца и точную копию маленького меня. Они что-то говорили, но я не мог расслышать. Словно это была не внятная речь, а простое шептание, еле слышное. Вдруг, оба замолчали и посмотрели на меня. Иллюзия моего отца открыла рот и заговорила голосом оракула: «Ты будешь держать путь к завершению, до конца не зная начала».
Он повернулся назад к маленькому мне, а ненастоящий я, тем временем, продолжил: «Тебе поможет тот, кто хочет забыть».
Копия Моргана вновь посмотрела на меня и произнесла: «Подарок отца найдёте у трёх».
Теперь оба смотрели на меня: «А в начале конца найдёшь и себя».
Фигуры начали медленно растворяться в дымке. Я даже не пытался переспрашивать или пытаться добиться ответов от этой мумии, поскольку знал, что в таких ситуациях это бесполезно. Я лишь наблюдал, как туман сворачивается и превращаясь в огромную змею, вновь заползает мумии в рот. Когда хвост скрылся у мумии в глотке, так резко откинулась к стене и плотно захлопнула иссохшие губы. Если бы я собственными глазами не видел, как она открывала их, то мог подумать, что мумия не двигалась уже по меньшей мере сотни лет. Я медленно подошёл к противоположной стене и аккуратно сел на пол, прислоняясь затылком к стене.
— Пророчества Оракула всегда туманны и непонятны до тех пор, пока события не случаются. — тридцать пятый, видимо, расценил моё состояния по-своему.
Я чуть покачал головой и тихо пробормотал:
— Всё нормально, мне… Просто нужно подумать…
