Плакала половина маршрутки

      — С-с-скотина! — яростный стук кулаков по деревянному столу привлёк ко мне внимание омеги.       «Подружка» поднял на меня глаза, одним взглядом намекая, что сейчас лично выдавит из меня ляльку, если продолжу издеваться над его мебелью.       — У вас же всё нормально было, — произнёс он.       — Было! Вот именно, что было! Пока мы с этим орком не сходили на последнее узи! — меня распирало от возмущения. Ну, и последнего месяца беременности. — Знаешь, что он мне сказал?! «Не гномика я хотел»! Сволочь! Мерзавец! Маленький забубенец ему, видите ли, не по душе! Да и слава сатане! Как я большого рожать должен?!       — Что, так и сказал?       — Бля буду! Слово в слово!       — И что собираешься делать?       — Я теперь папка-одиночка, — я приосанился, сколько позволяло пузо. — Буду растить своего гномика в гордом презрении к высоким людям.       — То есть, собираешься воспитать второго себя? — подружка иронично выгнул бровь.       — Себя, только на максималках.       — Спаси нас и сохрани, отче. Плюс один злобный лепрекон на планете, — закатив глаза, богохульно изрёк мой собеседник. И добавил бессердечно: — Так и не выйдешь ты взамуш.       — Ну, и не выйду, — насупился я.       — Ну, и не выйдешь.       — Ну, и не выйду! Больно нужны мне ваши замужи!       Очередной удар по дорогой мебели ручного производства — и вот уже стою с курткой в руках, а за спиной свирепо закрывается дверь. Я оделся, как смог (вся верхняя одежда на пузе давно как порядочная не застёгивалась), и праведно воскликнул, потрясая кулаком:       — Никому мы не нужны! Ничего, сына, ничего! Отец твой ещё слёзы крокодильи лить будет, когда узнает, какой ты у меня деловитый вырастешь! И пусть — метр с кепкой и в прыжке! Зато какой метр!       То ли соглашаясь, то ли подразумевая «бать, ты чё, дурачок?», персональная пиявка стала пинаться ножками изнутри, сбивая мне дыхание.       — Хотя понять не могу, — чуть согнулся я на лестничной площадке, держась за поясницу. — Как же ты можешь быть маленьким, если у меня такая животина — ни сесть, ни танцевать?       По лестнице я спускался долго — в лифте малыш всегда начинал брыкаться активнее — с кряхтеньем и болью. И думал: а чё ж я в папки подался? А можно не надо? А кто вообще решил завести ребёнка? А чё это я рожать должен? Отец хотел — отец пусть и рожает! У, сука, омежья доля паскудская!       И снова, как и все девять месяцев, меня одолела паника. Я вышел из подъезда, запыхавшийся донельзя. Присел на скамейку в непонятном положении и принялся гуглить в телефоне.       «смогу ли я теперь гадить без запора?»;       «ноги так и будут болеть?»;       «зачем мне поясница?»;       «кто придумал давление?»;       «можно ли избавиться от матки?».       Я немного подумал и добавил ещё парочку запросов: «муж не делает анилингус причины бросить», «горе в семье ребёнок телец». Только всемирная интернет-сеть приподняла завесу своих тайн, как телефон завибрировал в руках, номер определился, а экран явил яростное: «СОВЕРШЕННО НЕЗНАКОМЫЙ МУЖИК ИЗ МАРШРУТКИ».