Набирающий темп

1903 год, Российская империя, Западная Сибирь, верховье реки Обь, Томская губерния, посёлок Новониколаевский       В воздух взлетали мельчайшие частички пыли, земля была суха и в трещинах. Повозки громыхали на несколько улиц сразу, оповещая и-за угла о своём приближении пешеходов. Люд в суете блуждал по просторным улочкам в поисках подходящего товара, разложенного на выстроенных рядами по Ярмарочной площади столах. Среди всех этих суетливых фигур пробиралась одна ближе к деревянным домишкам, чтобы покинуть толпу и быть в безопасности. Другие же не видели его и даже не предполагали его существование. Мальчишка лет тринадцати в крестьянской, но опрятной, правда, слегка потрёпанной одежде рвался прочь, виляя от грозных локтей и кулаков, тяжёлых сумок и квадратных широких мужских плеч. Наконец, он достиг более просторного участка и оглянулся. Его путь лежал вниз к реке, где он намеревался уединиться и поразмышлять о всяком. Вниз с горки ноги с лёгкостью несли его, постепенно переходя с шага на бег. Перед ним открывался вид на широкий Николаевский проспект с высаженными по центру высокими деревьями. Нет, даже не так. Те деревьями не были высажены — они росли здесь ещё до посёлка, до Кривощёковских выселок. Нынче деревья озолотились раньше положенного, роняя свою листву на остывшие за прохладные деньки дороги.       К своему удивлению, мальчишка обнаружил на берегу широкой Оби у поймы речки Каменки знакомую высокую взрослую фигуру. Суровые карие глаза под густыми бровями и чёрными слегка кудрявыми прядями обратились к нему, когда мужчина развернулся к мальчишке. Одет гость был в убранства последней моды и смотрелся знатно, авторитетно. Собственно, в отношении мальчика он был однозначно знатен и авторитетен, чем пользовался. Они сократили расстояние между друг другом. Мальчишка поклонился и обратился к гостю:       — С чем пожаловали, Томск?       — Передал я твоё обращение о переименовании его святейшеству императору российскому Николаю II, ответ прибыл из Санкт-Петербурга.       Томск достал из-под «крыла» указ и передал в руки мальчишки, который внимательно пару раз прочёл, прежде чем поверить в произошедшее. После его взгляд бледно-голубых глаз был вскинут к лицу старшего града. Тот осматривался вокруг, не придавая значения рядом стоящему. Пальцы нащупали второй лист, и всё внимание оказалось приковано ко второму бумажному приказу. Тот гласил о смене статуса посёлка.       — Здесь сказано о смене статуса с посёлка на безуездный город. Как это понимать, сударь?       — Ты стал полноправным городом, но всё ещё без собственного уезда, а значит остаёшься под моим присмотром. Убедительная просьба не мешаться и не вытворять чего дурного в адрес меня. Меня настораживает твой темп роста, а ещё внимание императора российского к тебе.       — Так это император наш скорректировал строительство сибирского участка пути Транссибирской магистрали, что стало причиной моего возникновения, разве нет? Вот мои люди и обратились с просьбой переименовать меня в Новониколаевск в знак памяти о нём.       — Да, знаю. Ведь император даже выделил землю под храм и вручил пять тысяч рублей, что невиданная сумма по нашим временам, так поверх ещё и две иконы вручил. Не нравится мне это, дорога должна была пройти через МЕНЯ!       Ново переименованный и уже город, Новониколаевск лишь пожал плечами и улыбнулся, счастливый и довольный благим вниманием императора к себе. Что-то подсказывало ему — внимание это неспроста, имеет некую тайную благую цель, что хранит в секрете ото всех император. Может, надумал царь российский новую столицу здесь основать? Да нет же, слишком высоко для сибирского новоявленного города. Не дотянуть ему. Да и зачем?       Томск безо всяких прощаний молча, недовольный, ушёл, испытывая неприязнь, находясь в этих краях. Он считал местные посёлки ничем не примечательными, детьми, что только и делают, что выживают в его подчинении. Куда больше Томску были по нраву стоящие южнее города Камень и Барнаул, на западе Омск с Тобольском, на северо-востоке Красноярск. А этот мальчишка, что ещё совсем недавно был лишь точкой на карте, начинал раздражать и вызывать тревогу у Томска своим ростом и обращённым к нему императорским вниманием. И почему же его величество император российский не придаёт такое значением ему, старинному сибирскому городу?       Шагая вдоль реки, он повстречал дух реки Оби, которую ласково звал Обинушкой. Давно уже заглядывался город на неё, желал быть ей главным городом, только пока река не уходила в думы искать себе речной центр, главной на себе город. Прекрасные волнистые волосы цвета обской волны, скромная тонкая диадема, по-царски прекрасное платье — одно из тысяч. Вся она величественна, горда, могущественна и великолепна. Сократил Томск с ней расстояние, взял за руку и с осторожностью поцеловал. А после продолжал держать в своей руке.       — Интересная картина, Томск. Редко ты в края здешние заглядываешь, всё брезгуешь местными посёлками. По какому поводу?       — Приказы пришли мне из императорского Санкт-Петербурга. Нет больше посёлка Александровского.       — Как так нет? — заволновалась река, и дрогнул её глубокий голос.       — Теперь он город, Новониколаевск. Его величество император дал своё согласие, да статус повысил ему. Вот ведь чертовщина, сколько внимания ему уделяет наш государь!       — Не тебе ль судить, губернская столица? У тебя в управлении столько городов, а ты завидуешь столь молодому городу?       — Его рост меня беспокоит, дорогая моя Обинушка.       — Вот пускай и растёт себе.       — Так если расти будет, станет крупным, да, может, претендовать будет на главный город на моей любимой Оби!       Обь нахмурилась и высвободила свою руку, сурово взглянув на город. Тот оторопел и взволновался. Не желал он обижать иль сердить возлюбленную, да не уследил за мыслью. Вот только ушла Обь дальше, откуда шёл он. Разошлись.