Набирающий темп

1893 год. Российская империя, Томская губерния, Томский уезд.       Холодным весенним утром на реку опустился густой туман. Влага парила и мочила полевые травы. Сквозь эту белую пелену с одного берег на другой переправлялись люди, укутанные в тёплые одежды. От одного причала к другому переплывали лодки в обоих направлениях. В одной из таких лодок сидел, закрытый взрослыми телами, мальчишка, съежившийся от холода. Он тяжко дышал и потирал руки, чтобы хоть как-то согреться, ведь впереди его ждал целый день тяжёлого физического труда. Безусловно, он ещё успеет согреться, но нос уже покраснел, как и кончики коротких пальцев. Вот, лодка подходила к причалу, за которым едва проглядывали купола деревянной церкви. Торговая площадь села была в паре шагов от причала, но этим утром её не видать. Лодка причалила вскоре, и вся людская масса двинулась на берег. Движение лодка побеспокоило воду, и мальчишка прислушался к плюханью реки. Шлепок, и лодка опустела. Только теперь он поднялся и сошёл на берег. Его тут же встретил вышедший навстречу мальчишка-близнец. Мальчики встретились взглядами и поприветствовали друг друга, после чего дружной компанией двинулись вглубь старинного села. У старой избы, измотанной порядком времени, но проверенной им же на верность и стойкость, ждали двое. Старшие братья. Те подошли к ним и осмотрели их.       - Замёрз?       - Да, холодно сегодня. Особенно на реке.       - Ничего, согреешься в труду. Мы с Низамом вас проводим.       Степан поспешил подставить плечо в подмогу старшему, что сделал не совсем уверенный шаг вперёд. Тяжко выдохнув, Кривощёково Большое осмотрелся и потёр нос. Ему тоже нынче было холодно. В дополнение к холоду всё чаще на него находила тоска и чувство опустошённости – люд покидал его постепенно. Не успели они отойти в сторону, как со стороны послышался галоп – по одной из улиц к ним подъехал серый конь, на котором гордо восседал молодой человек лет где-то двадцати. Низам тут же обратился к нему взгляд, полный ожидания. Всадник мигом спустился и ступил высокими сапогами на грубую холодную землю. Одет он был солидно, в богато украшенную рубаху-косоворотку, сверху жилет и ещё тёплое пальто подпоясанное. Пальцы украшали кольца, а лицо насыщенные синие глаза, отлично гармонирующие со светлыми волосами. Похлопав по боку коня в награду, гость прошёл к кривощёковским. Старшие сразу признали его, а вот младшие заинтересованно осматривали незнакомца. Степан, завидев некоторую растерянность братьев, представил им:       - Кривощёково и Кривощёковский, будьте знакомы с городом Колыванью или Иваном. Колывань – младший брат нашего общего губернского центра – города Томска – и потому представляет его интересы в наших краях.       Колывань так повернулся к ним, словно надвигается громовая туча на мирный край. Младшие кривощёковские встрепенулись и опасливо переглянулись меж собой. По выражению лица было видно, что город раздражён и в расстроенных чувствах прибыл откуда-то. Видно, вести нехорошие принёс. Низам мгновенно уловил его настроение.       - Смотрю, затея ваша провалилась.       - Да, - Тот развернулся к собеседнику. – Инженеры прибыли из самой столицы, не поддались моим и томским прошениям. Сколько не предлагал им денег, не взяли ни гроша, даже выгнали моего человека. Состоялся спор между инженерами-путейцами, и в итоге было принято решение писать в столицу о строительстве по кривощёковскому варианту. – В конце голос потяжелел, как и дыхание города. Произносить это было тяжело, это угнетало ещё сильнее.       - Здесь правда узкое место.       - И выход скальных пород, - Он отвернулся от реки и присмотрелся к левому берегу, но туман надёжно скрыл тот под собой. – Ладно мои усилия, но даже давление томских купцов и промышленников не сработало. Этот мост нужен и мне и брату! – Он постепенно переходил на тихий крик, и Низам подмечал, как быстро выходил из себя город.       Степан нейтрально поглядывал на город, в любом случае его это не коснётся – он значительно южнее стоит. А вот его старший брат Низам… на самом пути у железной дороги. Кривощёково Большое сделал шаг навстречу Колывани.       - Пусть будет что будет, Ваня. Не серчай, не по силам нам тягаться с толковыми людьми. Если здесь выгодней, то лучше варианта и не сыщешь. Ты не стоишь на Оби, за Чаусом старица, что в половодье наполняется водами Оби до самого Чауса. Неудобно это им, инженерам.       - Ладно ты, Кривощёково Большое. Ты исчезнешь в скором времени, - Для Низама это прозвучало жестоко и безжалостно со стороны города, но он сдержал в себе обиду. – Но я не смогу при таких раскладах тягаться с Томском и Каинском! Мне останется лишь старый тракт и убитые дороги!       Степан не выдержал, прочувствовав обиду брата, и заступился за того.       - Прекращай своей злобой отравлять ему последние годы, город! Мы не причастны к вашим семейным распрям!       - Тише, Стёпа, - Шепнул Низам. – Не стоит того.       Младшие лишь стояли в недоумении и молча наблюдали, как старшие выясняют отношения меж собой. Только вот этой картины становилось как-то не по себе, а то и совсем некомфортно. Раз, да и переглянутся меду собой. Только ответы на вопросы ни один, ни другой не даст. А тем временем перебравшийся на этот берег голубоглазый мальчишка всё сильнее подмерзал, что не осталось незамеченным Кривощёково Большим.       - Давайте оставим эту тему на лучшее время. Стёпа, проводи выселки к будущему карьеру. Пора приступать к работе, опорам нужен камень.       - Верно, брат. Кривощёково, идите вперёд, я помогу сесть Низаму и присоединюсь к вам.       - Да, брат! – Откликнулся кареглазый мальчишка, взял за руку близнеца и повёл вперёд за собой. Они пробирались мимо суетливого люда, что шёл от причала куда-то на запад, пропадая в туманном закулисье. Земля была ещё совсем холодная, промёрзлая и грубая, что очень хорошо ощущалось в обуви из тонкой кожи. Ноги подмерзали, дыхание стыло. Пока младшие из их семьи постепенно пропадали в тумане, Кривощёково Малое оказал поддержку старшему брату и подвёл к табурету, на котором тот и уселся. Низам постарался опереться спиной на брёвна своего дома, но не нашёл должной опоры и скорчился, поставив на колени руки. Колывань подвёл к себе коня и вместе с ним подошёл ближе к собеседнику.       - Ступай, Стёпа, а то заблудятся они в тумане.       Так он и поступил. Догнал уже по полпути, ибо мальчишки довольно шустро шли, воодушевлённо. Выйдя за границы села Кривощёково Большое, они направлялись к каменным выступам. Там, за туманной пеленой, скрывалась возвышенность, на которой отстроилось новое левобережное Кривощёково. Уже село, ибо стянуло к себе большинство кривощёковцев. Около него уже успели отстроить заводы, временные домики для строителей железнодорожного моста и самое главное – железнодорожную станцию «Кривощёково». Туман постепенно отступал к реке, сгущаясь у воды и рассеиваясь на земле, особенно на возвышенностях. Степан догнал их и повёл за собой, ориентируясь по людям, что шли параллельно им. Около полчаса ушло, прежде чем они добрались до нужного места. Здесь уже на обширной площади люд снял первый слой земли, снимал второй. Местами проглядывали в грубой земле выступы камня. В стороне они обнаружили инструменты для работ на камнеломне.       - Мы будем работать здесь, Степан?       - Да. Кривощёково уже освоился, твоя очередь. Вам вдвоём предстоит добывать камень для строительства опор моста. Для отдыха можете заглядывать к Низаму, он вас накормит.       - Это правда, что он исчезнет? – Встревожился левобережный выселок.       - Правда. – Заместо старшего ответил его близнец. – Кривощёково Большое разделилось на две части, образовав нас. Никто не останется на прежнем месте из-за строительства моста. Низам как дух села исчезнет вскоре, но пока что переселение продолжается.       - Да. – Подтвердил факт последнего мальчишка и глянул на запад. Туман сходил и открывал ему вид на вершину возвышенности. Здесь всё покрыто густым диким лесом, а там, наверху, кажется, новый неизведанный мир. Так высоко для него. Как же люди взбираются туда?       - Это гора?       - Я называю её так, но это не гора. Мы в старице Оби, что когда-то была полноводней и мощней. Здесь на поверхность выходят скальные породы, и потому мы здесь, на их добыче.       - А выглядит как гора.       - Да, прилично высоко.       - А как ты туда поднимаешься, Кривощёково?       - Через Бугры и Вертково. Сначала до реки Тулы, там мимо сестёр наших, а далее поднимаюсь с юга. Оттуда открывается хороший обзор на правый берег. Видны крутые берега Каменки. Кстати, Степан, а правда, что на том берегу Каменки чертово городище стоит?       Степан рассмеялся и похлопал по плечу братца. Братья недоумённо и несколько смущённо глянули на старшего. Тот аж прослезился со смеху, смахнул слезу пальцем и широко улыбнулся.       - Не чертово, а чатское городище, Кривощёково. Только вот ещё в 80-е годы Мочигу покинул эти края и ушёл на север.       - Мочигу? – Те вопросительно уставились на него, не понимая этого таинственного слова, вовсе не русского.       - Мочигу, он же по-людски Галиб, поселение чатских татар, что проживали на Каменке до недавнего времени. Он возник здесь задолго до нашего старшего брата Кривощёково Большое. Так что никакие ни чаты, ни тем более черты не живут на Каменке.       И вновь на него нахлынул смех. Совсем короткий, но всё также искренний. После Степан выдал ребятам по инструменту и указал дорогу, по которой те отправились ближе к месту, с которого начнут свой тяжёлый труд. Как и было ранее обозначено, кривощёковские выселки совместными усилиями трудились на камнеломне, добывая местный качественный гранит. Труд был тяжёлым, условия непростые в этот прохладный день. Весь день стояла прохлада, от которой стыли ноги и руки, даже в грубых кожаных перчатках. Короткие пальцы слабо удерживали кирку, всё время роняя её в неловкости. Порой усталость накатывала волной, и хотелось усесться где-нибудь в сторонке, где никто не увидит и не услышит и выплакаться вдоволь. Только вот вокруг сплошной лес, можно заблудиться. Пускай рядом и село, возвышенность как ориентир, широкая Обь, а всё же не желательно ходить в лес. В перерывы братья заглядывали к старшему брату Низаму, и он наполнял посуду кашей какой-нибудь, чтобы сразу насытить братцев. Там же они грелись у истёртой печи. В один из дней, вечером после тяжёлой работы ребята сидели у печи и оживлённо рассуждали о том, каким будет мост, как будет железное чудовище по нему передвигаться, нагоняя ужас на местных зевак. Когда они обернулись, то увидели, как ослабший старший брат вовсю дремлет за столом. Переглянувшись, ребята дружно поднялись и осторожно накрыли Низама пледом. Вот так вот, наблюдая изо дня в день за тем, как слабеет старший брат, в них расцветал страх застать его исчезновение. Все эти дни он заботится о них, тепло и с любовью встречая и провожая на карьер. Всегда горячую пищу подаст, напитку вкусного нальёт, угостит чем непривычным, редким. Всегда растопит к их приходу печку и обязательно погасит, когда они уйдут. А братья, кривощёковские выселки, догадываются, что он о себе уже не думает. Он уже смирился со своей судьбой и лишь ждёт своего последнего часа.