UNDER WATER

Fall into the deep end Feeling alive while you fight for your life As you swim back to the beaches Don't be scared of the tide just prepare for the ride As you float, you float, you float Спускаешься на самое дно И чувствуешь себя живым, пока борешься за свою жизнь, Пока плывешь обратно к берегам. Не бойся течения, просто приготовься Плыть, плыть, плыть. I think I'm misunderstood I think I'm just under good I think I'm not so bad Tell me what's wrong with that I think I'm over my head I think I'm over depressed I know I overthink Spending nights over sinks Думаю, меня можно неправильно понять. Я считаю, что я в полном порядке, И мне кажется, что не все так плохо. Скажи мне, разве что-то не так? Это просто выше моего понимания. Мне кажется, что я слишком подавлен. Я знаю, что я себя накручиваю, И тону ночь за ночью. Throw up 'cause I can't find out why I'm sad Everything is bad, but it seems fine No signs of struggle, always neglected... Тошнит оттого, что не могу найти причину своей грусти Все просто отвратительно, но кажется в порядке И никакой борьбы, а лишь пренебрежение... (c) Float — Call Me Karizma

Был один случай, который объяснил бы многое. Кому угодно, только не Юнги. Сам он избавился от воспоминаний об этом, затолкав их в самый тёмный угол сознания. Декабрь, полгода назад В бассейне университета занятия шли по будням, а в выходные можно было ходить только тем, кто ходит на секцию и выступает на соревнованиях. Юнги записался туда, потому что воду любил больше, чем потные маты в зале, и предпочёл бассейн, чтобы избегать обычную физкультуру. Так он объяснил Хосоку, когда попросил его замолвить за него словечко на кафедре физкультуры. Он любил приходить туда вечером в воскресенье, часов в девять, когда чаще всего никого не было. В одиночестве он мог поплавать, понырять или просто зависнуть, лёжа на поверхности, и позалипать. Бирюзовые отблески в приглушенном свете бассейна по вечерам действительно успокаивали его и уносили далеко отсюда, от учёбы и от проблем в семье. В один из воскресных вечеров родители снова звонили ему, интересовались его делами, потому что они действительно любили и беспокоились о нём. Только не понимали. Они ждали от него, что он найдёт себе "невесту", переедет жить к ним, будет там растить своих детей и ходить на "нормальную" работу. Только у Юнги были другие желания. Он уже давно понял, что принадлежит музыке и хочет служить ей всю жизнь, а в университете учится только потому, что не хочет разочаровывать семью. Нет, Мин не боялся отстоять свои интересы перед семьёй. Он боялся, что сердце его тревожной мамы не выдержит, когда он скажет, что ничего из того, что они от него ждут, не сбудется. Что он не станет примерным гражданином и не создаст "полноценную ячейку общества". Тут не было правильного решения, Юнги много раз пересматривал эту ситуацию, прокручивал её в голове, но было лишь два выхода: притворяться до последнего и просто доучиться в вузе, чтобы родители были спокойны, но обманывать их, или признаться и свести мать в больницу. И ни один, ни другой выбор его не устраивал. Он не обнадеживал себя мыслью о будущем в музыке – просто занимался ей, потому что не мог не заниматься. Так и писал понемногу, сам читал рэп и накладывал бит. *Песня Float — Call Me Karizma* Люди ошибаются, когда считают, что депрессия – это проявление слабости или безволия. Хотя бы потому, что Мин каждый день совершал над собой титанические усилия, и всё ещё покидал пределы четырёх стен комнаты и в принципе кровати. Каждый день заставлял себя, и почти каждый ему удавалось. А по ночам не спал и коротал время творчеством. Причина его состояния была не в том, что у него были проблемы с семьёй – у него были проблемы в принципе с фактом своего существования. Его психика была поломана и работала слишком криво, вне зависимости от настоящего мнения Юнги. Когда человек, например, под наркотиками или алкоголем, он испытывает искаженные веществом эмоции, побуждения, к нему приходят мысли, которых не было в трезвом состоянии. Также и Мин, только не от веществ, а в периоды обострения. Он не чувствовал себя несчастным, он себя не жалел. А благодаря друзьям испытывал достаточно часто и искреннюю радость, не притворную. Но слишком тяжело было уживаться со своими демонами. Он слишком устал. Слишком устал, чтобы бороться, слишком устал, чтобы жалеть себя, слишком устал, чтобы просто жить. Сегодня он снова отправился в бассейн с целью освободить голову от тяжести нерешаемых проблем. Что-то вроде временной анестезии от хронической боли. Это место – его храм, обитель спокойствия, а плавание – его медитация. Вот привычный шкафчик раздевалки, душ перед плаванием, звонкое эхо падающих на плитку капель, раздающееся от стен, панорамных окон и высокого потолка. На улице шел тихий снег, и густая синева уже заполнила уличный воздух, разрываемая жёлтыми треугольниками фонарей, выдающих снегопад. Как обряд, движение за движением, Мин кладет полотенце на стул, делает два шага к воде, снимает тапки по очереди, стопы ощущают холод кафеля. Он заступает на тумбу, приставляет вторую ногу и готовится к прыжку. Как бы стараясь не нарушать цельность водной глади, он каждый раз стремится совершить правильный прыжок. И в этот раз, как и всегда, он сделает его идеально. Руки врезаются в поверхность, за ними голова, тело и ноги. Искаженный небольшой рябью силуэт беззвучно движется ещё полбассейна под водой, словно он наконец в своей настоящей среде обитания. Точь-в-точь как делают морские котики, он неторопливо всплывает и, делая выдох с разлетающимися в стороны брызгами, наконец, плывет. Он позволял воде делать своё дело: она обволакивала его, принимая в себя, и, казалось, проникала под кожу, чтобы смыть все тревоги из души. Только вода знала его настоящую боль и борьбу. Он иногда думал, что если бы не чувство самосохранения, не боль утраты близкими и не друзья, позволил бы ей забрать себя навсегда. Но он просто наслаждался состоянием, хоть немного приближенным к покою. Что-то интимное было в этом моменте, когда он растворялся в воде, как кристаллик сахара. Может быть, поэтому он взял себе для написания музыки псевдоним Шуга? Уединение через некоторое время нарушилось, так как к нему присоединился какой-то пловец, но Юнги даже не обратил на того внимание. Это был нежеланный гость в его лазурном убежище, больше всего ему хотелось быть здесь одному, поэтому он игнорировал вошедшего. Тем более, тот как-то торопливо отзанимался полчаса, и ушёл обратно в душевую. Так что Мин мог насладиться одиночеством ещё минут пятнадцать, прежде чем нужно будет покинуть бассейн. Юнги зашёл в коридор, который вел к душевой, и оттуда валил пар и доносился звук бьющих о кафель струй воды. В мужской душевой было три пары кабинок без дверей, и в средней слева он увидел спину намывавшегося парня, который где-то десять минут назад вышел из бассейна. Обычно парни не заморачивались над мытьём, и убегали слегка ополоснувшись. «Я рассчитывал, что его уже не будет», – пронеслось у него в голове, но видимо пловец любил погреться в душе подольше. Тот стоял под сильным напором воды и напевал какую-то песню. Причём голос, как отметил себе Юнги, у него был очень красивый, чистый, высокий и необычный, что заставило Мина замереть. Сладкое звучание голоса, пар вокруг, и почему-то его взгляд, как у загипнотизированного, самовольно скользит по чужой рельефной спине к пояснице, вместе с текучей пеной. Медленно, она ползла вниз и дальше, огибая восхитительные ягодицы и бедра, которым позавидует любой здравомыслящий человек вне зависимости от гендерной и половой принадлежности. Капли покрывают плечи, и новые, добавляясь к предыдущим, собирают струйки, которые стекают извилисто вниз, как по охлажденной бутылке колы на жаре. Внезапно, Юнги ощутил сильную жажду. Простояв так неизвестное никому количество времени, он резко очнулся, поймав себя в момент, когда его язык облизнул губы. «Что, блять, со мной происходит?» Он шагнул из прохода и резко скрылся в угловой кабинке через перегородку, потому что он не мог не ощутить этого. Да, его плавки натянул непрошеный ебучий стояк! Он быстро включил ледяную воду, а незнакомец даже не шелохнулся, продолжая напевать свою незнакомую Юнги песню. Близость с этим парнем не давала никак прийти в себя. Окатив себя водой, Мин решил не дожидаться, пока причина этого недоразумения с ним столкнётся, и ретировался в раздевалку. Наскоро вытеревшись, он натянул на себя штаны и футболку, шипя мантрой «блять, блять, блять», потому что ширинка не хотела поддаваться из-за тупой своенравности его тела. Он, как ошпаренный, вылетел из раздевалки, как только прекратился шум воды из душевой, пытаясь убежать оттуда словно от дьявольского наваждения. Дорогу до комнаты в общежитии он преодолел слишком быстро, чтобы остыть. Он занялся нещадным самобичеванием, не переставая охреневать с того, как тупо проебался: «И что это было, Юнги? Ты сошёл с ума? Ты что, принял его за тёлку из-за долгого отсутствия секса? Тогда какого хрена ты не мог трахнуть её, когда она у тебя была? А что, если бы этот хрен увидел меня в таком состоянии? Он бы принял меня за извращенца или онаниста, точнее за того и за другого!» Мысли роились в голове, беспощадно бомбардируя изнутри череп, а от былого умиротворения, подаренного водой, не оставив и следа. Когда рука Мина приложилась к его лицу в очередной раз, Намджун обратился к явно отчаявшемуся парню: – Что-то ты сегодня как-то по-особенному мрачен. – Да я просто дебил, Джун, не обращай внимание. – Хм. Ну ладно, расскажешь, если захочешь. Он не лез никогда в душу, если его не просят. А Юнги, он бы даже под прицелом не рассказал о своём позоре, даже Джуну. Эта тайна умрёт вместе с ним, и он был не против, чтобы это произошло, например, сейчас. Нам просто достал со своей полки виски, налил и поставил перед Юнги, так как знал, что это сработает. Тот разом опрокинул стакан, игнорируя жгучий вкус напитка, и поднял благодарный взгляд. «Ты хороший друг, Намджун», – откликнулось в мыслях у Юнги. Он прекрасно осознавал, как ему повезло поселиться с этим парнем, но в данный момент мечтал просто провалиться сквозь землю. Мин являлся своим самым суровым критиком, и для него настолько отталкивающим было осознание произошедшего, что он решил просто жить дальше так, будто ничего и не случилось. И затолкать воспоминания куда поглубже. А лучший способ забыть о чём-то – просто не думать об этом.