UNDER WATER

Юна листала твиттер, валяясь на кровати с полотенцем на голове и в косметической маске. Её аккаунт был довольно популярен, но больше всего ей нравилось, что можно быть в курсе событий своих друзей и знакомых. Фотографии – это конечно хорошо, но короткие и ёмкие сообщения давали куда больше информации. Мысли – они и есть мысли, их фотошопом не приукрасишь. Сразу ясно, кто есть кто на самом деле. Неожиданно, перед лентой на экране появилась фотография Юнги с выступления в Бездне, которую она выпросила у Хосока. Мин был тут такой крутой, эмоциональный, что её пробирала гордость быть вместе с таким парнем. Он сам набирал ей очень редко, поэтому она даже не сразу поняла, что это действительно звонок от него. После того, как Юна всё-таки ответила, ещё более странным для неё стало то, что Мин позвал её к себе. Приглашение вызвало в ней бурную радость, но её голос никак этого не выдал. Всё-таки, нельзя позволить Юнги думать, что она только этого и ждёт. Поэтому, в беззвучном ликовании, топая ногами и пританцовывая, девушка сказала в трубку: – Ты знаешь, я сегодня занята концертом, может завтра? – про свои планы Юна сказала правду, но она могла бы всё отменить, если бы захотела. Да, концерт скоро, на неё возложена организация и пиар, но это не проблема, ведь её основная цель – Юнги. – Хорошо, давай завтра. Успехов с подготовкой. – Спасибо, оппа! Юна уже говорила Мину что-то про участие в студенческой самодеятельности и обмолвилась, что он просто обязан будет туда прийти. Ну, это вряд ли. Недолго думая, он решил двинуть в Бездну, повидаться с Хосоком. Юнги накинул на себя худи с большим капюшоном, натянул, по обыкновению, бейсболку и вышел из общежития. В Бездне сегодня было по-другому. Уже днём тут скопилось довольно много народу, было шумно и как-то суетно. Возле бара околачивались незнакомые люди, так как сегодня проходил рэп-баттл между новичками, а за небольшим выступом расположился стол тату-мастера, который украшал бедро девушки. Гул голосов и негромкая музыка дополнялись монотонным жужжанием машинки. – Не знал, что тут теперь ещё и тату-салон, – Юнги и Хосок (а в Бездне они снова – Шуга и Хоуп) стояли немного поодаль от толпы и смотрели за работой татуировщика. Совершая отточенные монотонные движения, он периодически протирал рисунок от лишней краски, а потом снова возвращался к процессу. Быстрые удары иглы вгоняли цвет под кожу, и девушка иногда хмурилась от боли, но стойко терпела. Видно было, что художник опытен, но раньше его тут никто не видел, поэтому он привлекал к себе всеобщее внимание. – Его зовут, вроде бы, Инки Син, типа, бог чернил. Должно быть, действительно хорош в своём деле. – Интересно, что его привело сюда? – Говорят, в его районе крыша сменилась и стали много требовать. Вот ребята и позвали его перебраться к нам. Почему бы и нет? – Кстати, твой "человек", с которым ты меня свёл, чуть не трахнул моего бедового соседушку, накачав его какой-то химией. – Что блин? – Хоуп от внезапности залился смехом, удивленно вскинув брови, – Шуга, ты что, стебёшься? – В том то и дело, что нет. Я застал Чимина с кляпом и в наручниках теряющего сознание. Провозился с ним уйму времени, а твой сам так вмазался, что даже не думал помочь и просто свалил. – Пиздец у тебя пятница вышла. Сочувствую. Не знал, что подложил тебе свинью, прости, брат, – явно не ожидав услышать такое, он покачал головой и похлопал друга по плечу. – Да уж, действительно свинью. Ты лучше с этим парнем поосторожнее. Всё-таки дерьмом каким-то он занимается. – Да, ты прав. С такими ребятами работать не стал бы из принципа. Но блин через него можно было так хорошо всё устроить. Обидно даже как-то. – Это да. Придётся искать кого-то ещё. – Я помогу найти, брошу клич по своим. Не проблема. А как твоего младшенького угораздило-то? Он в порядке хоть? – Да хрен знает. Чимин лишь ляпнул что-то про то, что он гей, как будто мне интересно. А потом им занялся его друг, который, похоже, сам был не в курсе событий. – Ты что, не знал, что он из этих? – Нет, блять, откуда? – Ну ты даёшь. А я-то думал, как это наш Юнги так спокойненько с голубком заселился. – Да главное, чтобы он нормальным соседом был, чего мне быть неспокойным? Рядом раздалось на повышенных тонах: – Что значит ты не будешь колоть мне тигра? – Ещё раз повторяю, я не бью, если человек много выпил. Алкоголь не даст ране затянуться, и татуировка может поплыть или выцвести пятнами. Придёшь потом с претензиями, мне оно нужно? – Я сказал, хочу татушку, что непонятного? – Тогда ищи другого мастера, умник, – видно было, что настойчивый клиент не желал отступать. – Я, блять, сейчас хочу. Я тебе деньги предлагаю, а значит ты должен делать то, что я тебе говорю. – Я тебе ничего не должен, отъебись. – Чё ты сказал? Инки хотел было продолжить выводить рисунок, но у недовольного клиента были другие планы. Шуга увидел, что тот замахнулся на мастера, когда он склонился с машинкой над бедром девушки, и быстро среагировал. Наглость он терпеть не мог. Ещё после пятницы кулаки так и зудят, чтобы начистить кому-нибудь морду. Видя, что противник превосходит его в весе, Юнги собирался хотя бы предотвратить удар, поэтому с разбегу налетел на этого парня, обхватывая его руками и толкая в противоположную сторону. Недоумение сменилось радостной злобой, когда в глазах пьяного появилась новая цель. На него же ни с того ни с сего напали, хотя он ничего не сделал! Отшвыривая Шугу в сторону, он начал во второй раз замахиваться, но уже на Мина, который, не дожидаясь получить в лицо, сам нанёс ему быстрый и точный удар в челюсть. Не столько сильный, сколько меткий и резкий, боль от которого застала соперника врасплох, а потому ещё больше разозлила. Нет, теперь это была ярость. Уже с серьёзным настроем и слегка протрезвев, он бросился вперёд, сильно толкнул Мина, и последний, как назло, споткнулся о выступ на полу. Очень рискуя, Шуга упал, но тут же попытался встать. Всё это заняло какие-то мгновения, и Хоуп рванул к другу на помощь, понимая, что всё заходит слишком далеко. Но ни Хосок, ни Юнги не оказались быстрее ботинка, который с размаху прилетел Мину в лицо. В глазах потемнело, его всего скривило от пронзившей голову, но в особенности нос и виски, боли. Облажался. Не успел подняться – тебе конец, поэтому он уже приготовился к новым ударам. Однако продолжения не последовало. Хоуп сбил обезумевшего с ног, на помощь уже подвалили другие парни, что оказались поблизости. Татуировщик бросился к Юнги, у которого из носа хлестала кровь. Инки помог ему сесть и приложил бинты, что были приготовлены для клиентки, но они почти сразу стали красными. Шокированная произошедшим, девушка смотрела на разворачивающийся спектакль и не могла покинуть место происшествия, так и оставшись сидеть на месте по указанию мастера. Шуга держался за лицо, не проронив ни слова, лишь сплевывая на бетонный пол кровь, знакомый вкус которой был даже приятен. Хоуп не одобрял его увлечение мордобоем. Потому что, когда Шуга дрался, он совершенно себя не жалел. И, хоть побеждал где-то в половине случаев, казалось, что с трудом заставляет себя остановиться, словно боль не была для него существенной преградой. Именно его яростная решимость, не зависящая от собственных увечий, так пугала противников и заставляла переживать друга. Хоуп заламывал пьяному руки, отчего он жмурился и извивался, а подоспевшая толпа крыла его матом и грозилась убить на месте за то, что тот явно переборщил. Осознав своё поражение, он стал жалобно ныть, чтобы его отпустили, и вообще, что "этот мелкий псих первый начал, а он просто смотрел, как татуировку бьют". Юнги решил, что выходные однозначно удались. Все вокруг будто разом рехнулись. Он не жалел, что влез, и снова поступил бы также, но как можно было позволить себе упасть? Не упал бы, не получил бы в табло с ноги. Теперь чёрт знает, что с его переломанным носом будет, после третьего раза он перестал к врачу ходить. Ему уже тогда сказали, что ещё одна травма, и нос собрать не удастся. А после он ещё никому не известное количество раз его разбивал. Мин не рвался специально в драку, просто так само получалось. – Вот нужно было тебе лезть, – озадаченный, Хоуп присел рядом с Шугой. – Да он замахнулся на Инки со спины. Тот бы этой девчонке ногу вспорол. – А то я не видел. Но подставляться было не обязательно. Я даже среагировать не успел, как ты ему втащил, а потом рухнул. – Да знаю, навернулся как школьник. Сам виноват. – Тебе нужно в больницу, ты в курсе? – Хоуп, ты же знаешь, что я не хожу туда из-за таких пустяков, – он говорил гнусаво, всё ещё держа голову запрокинутой и прижимая к лицу холодную бутылку виски из бара. – В этот раз не пустяк. У тебя кровь лилась как из крана, удивительно, что вообще остановилась. – Ну вот видишь, лекарство от всех болезней – бутылка Джека*, можно применять как наружно, так и внутрь. Что я, кстати, и сделаю, – Мин, не двигая головой, влил в себя пару глотков виски, закрутил крышку и снова приложил к лицу. – Бля, да ты-то знаток в том, как "применять бутылку внутрь", – искажая в пошлом ключе смысл, процитировал Хоуп. Юнги заржал, но резко скривился от боли, еле сдерживая рвущийся смех. – Да иди ты, мне смеяться больно. – Я бы на твоём месте не смеялся, "любитель бутылок". – Да хорош! – Ладно, ладно. Собирайся, поедем в общагу к тебе, будешь отлёживаться. Этого мудилу проводили с почётом, так что он вряд ли ещё здесь появится. А ты блин, опять за своё. Перед уходом Инки обработал рану и дал новые бинты и пластырей про запас. Он сказал, что сожалеет, но Юнги прервал его, настояв, что сам на это пошёл. Они пожали друг другу руки на прощание после приятного знакомства при столь неприятных обстоятельствах. Мастер сказал, что ждёт в любое время на сеанс и набьёт Шуге то, что он захочет, бесплатно. Неплохо, хоть что-то положительное во всём этом. Мин давно собирался начать рукав*, а тут прямо звёзды сошлись. Хосок думал о том, что было бы правильно уговорить друга поехать в больницу, но это сделать практически невозможно. Тем более он знал, что если всё окажется совсем плохо, Юнги и сам к врачу приползёт, не дурак. От заботы о себе он тоже отказался, в общежитии Чон лишь помог Мину заклеить нос пластырем, сходил ему за едой, взял с друга обещание, что завтра он сообщит о своём самочувствии, и ушёл. В неплохом настроении, несмотря на сильную боль и украшавший лицо ушиб с кровоподтеками и расползавшейся синевой, Мин решил, что Юне не следует знать, что он снова подрался. Ему просто нужно отлежаться, подольше поспать, а она, как обычно, заведёт шарманку о том, что переживает, начнёт сюсюкаться и бесить чрезмерной заботой. Когда Юна получила смс, что Мин будет занят в воскресенье, злость начала заполнять её, словно она – закипающий чайник, и, казалось, пар вот-вот повалит из ушей. Ну как так-то! Этот человек просто невыносим! Сам же позвал, а теперь у него, видите ли, неотложные дела. Не нужно ей было отказываться от субботы, а теперь ещё минимум неделю ждать. И что у Юнги за неотложные дела такие? Она бросила телефон в ящик комода и включила дораму, не желая сегодня больше возвращаться к каким-либо делам.

***

Вечером воскресенья Чимин, возвращаясь от Тэхена, с тяжёлой душой плелся по кампусу в сторону общежития. Он не знал, как теперь будет говорить с хёном, и станет ли тот вообще с ним говорить. Аллея пестрила свежей весенней зеленью, и запах стоял совершенно особенный, который можно было услышать лишь в это время года. В такую погоду любые тревоги переносятся хоть немного, но легче. Поэтому и сейчас он шёл не спеша, чтобы насладиться приятной прогулкой. – Привет, Юнги-хён, – тихо закрывая дверь, максимально беззаботно проговорил Чимин. Но едва он шагнул в комнату и вгляделся в профиль, заклеенный большим пластырем и с фингалами под глазами, как искренний шок и обеспокоенность заставили его бросить вещи на пол и ловить падающую туда же челюсть. – Юнги-хён, что случилось?! – Пластическую операцию, блин, сделал. – Но у тебя и свой нос хороший, хён, – Чимин захотел подыграть, раз есть возможность сразу разрядить обстановку, но всё ещё был встревожен не самым лучшим состоянием соседа. – Теперь, видимо, нет. – Надеюсь, всё не слишком серьёзно? – Я без понятия. – Что? Ты даже в больнице не был? – "Я сам разберусь, что мне делать", – передразнил Юнги Чимина его же словами в эту злосчастную пятницу, нарушая хрупкую иллюзию, будто об этом забыли и вообще ничего этого не было. Пак смутился, напрягся, ожидая колкостей или, ещё хуже, оскорблений. Вспомнить только, как Юнги возмущался из-за Тэхена с Чонгуком в туалете, а он хотя бы в таком виде их не застал. Ему снова стало крайне неловко. – Если ты думаешь, что я теперь буду тебя подкалывать – то да, конечно буду. Но оскорблять тебя я не собираюсь, – Юнги проговорил последние слова серьёзно, и Чимин подумал, что это почти похоже на проявление доброты. – Эм... – Понятно? – Да, да. Спасибо? – с полувопросительной интонацией ляпнул Чимин. Юнги посидел с ухмылкой ещё какое-то время, забавляясь нескрываемым волнением младшего. Замороженный переживаниями Пак начал оттаивать, потихоньку разбирая свои вещи из сумки, как Мин снова заговорил: – Ты это... Как ты? – Я? – А кто ещё, блин, Чимин? – Ну, я... Так себе. Было так себе. Сейчас, благодаря Тэхену, лучше, – он сделал паузу. – Я явно не так пострадал, как твой нос. Его удивляло, что Юнги снова говорит так, будто вовсе не осуждает Пака. – Пустяки. Ещё пауза. – Юнги-хён... – Что? – Спасибо, что помог мне. – Пожалуйста, – обыденным тоном принял благодарность старший. Нет, это совсем не та реакция, которую Чимин ждал. – Ну правда, кто знает, если бы ты меня не выручил, что там могло бы произойти. – А ты разве не хотел этого? – Не хотел. Мин заметил, каким серьёзным и мрачным стал младший. Видать, переживает. – Хотел не обычные наручники, а пушистые розовые? – Ну, хён, переста-а-ань, – умоляюще протянул Пак, сокрушённо уронив голову. – Почему ты меня называешь так? – Ну, ты же старше и всё такое… – вообще, он и забыл, когда успел перейти на дружеское "хён" вместо "сонбэ". Вместо облегчения от смены темы он ещё больше покраснел. И зачем только Юнги так над ним издевается? – Ладно, называй и дальше. «Он что, заигрывает со мной? Не, чушь какая-то», – мимолетное, совершенно бессмысленное предположение проскочило в мыслях. Чимин не улавливал до конца настроение Юнги. Его супер-способность чувствовать людей сейчас давала сбой. А точнее то, что она подсказывала, было слишком неправдоподобным. Неловкость быстро улетучилась, когда Пак подумал, что у старшего, возможно, болит голова и вообще его травма выглядела куда более серьёзной, чем Мин к ней относился. Режим мамочки внезапно включился, отодвинув остальное на задний план. – Юнги-хён, я принёс немного еды на сегодня и завтра, но я поделюсь с тобой, чтобы тебе не пришлось вставать. – Не нужно, Чимин. Я не голоден. – Но ты же должен поесть. Считай, что это моя признательность. – О боже, только не говори, что ты ещё и кормить меня будешь. – Если нужно... – У меня пострадал нос, а не руки. – Значит, ты согласен поесть? Сейчас приду, – не успел старший возразить, как Пак понесся на кухню с коробочками лапши, чтобы погреть их. У Мина действительно страшно болела голова, а теперь ещё и живот оттого, что он наглотался обезболивающих на голодный желудок. Он по обыкновению отказывался от заботы, но почему-то сейчас она не так сильно его раздражала, как, например, хлопочущая над ним Юна. Возможно, потому что он мог позволить себе принять помощь от Чимина как благодарность, не чувствуя себя при этом обязанным. Пак ворвался, словно опаздывал на последний поезд, и всучил Юнги ужин. Сам уселся рядом с его кроватью, даже не заметив этого, хотя мог бы уйти и за стол. Совсем не подозрительно. И тут, стоило Юнги склониться над едой, чтобы отправить ароматный рамен в рот, как резкая боль ударила в виски, и он снова откинул голову назад, так и держа палочки с лапшой над коробкой. – Юнги, кажется, твоя шутка про мою помощь с едой уже перестаёт быть шуткой. – Ну уж нет, ты не будешь меня кормить. Это как-то по-гейски, – да, Юнги не лгал, когда сказал, что будет подкалывать его. – Хочешь сказать, друзья бы не стали делать это для тебя? – Ну, стали бы. – Вот и всё. Тебе нужно только открывать рот, всего-то. – Знаешь, меня лично за всю жизнь просил открывать рот только врач, поэтому звучит так себе. – Тогда представь, что ты у врача. – Нет, это слишком похоже на сексуальную фантазию. – Просто закрой рот и ешь рамен! – Но как я буду есть с закрытым ртом? – Айщ! Всё остынет скоро! – губы Чимина вытянулись, как у обиженного ребенка. – Ну пожалуйста, раз ты так хочешь. А-а-а, – Мин максимально нелепо разинул рот, словно он у стоматолога. Пак забрал палочки и коробку, размешал содержимое и взял немного лапши. И всё бы ничего. Ничего необычного. Совсем не по-гейски. Просто он кормит Юнги. Просто берет палочками порцию, подносит к его рту, пытаясь попасть. Просто пачкает ему маслом губы, потому что попасть-то не так уж просто. Эти привлекательные и очень даже нежные для Юнги губы... Сейчас Чимин понял, что никогда не сидел к Мину так близко. А ещё, что хён принял от него такую помощь. А ещё, что он видел его совсем недавно с кляпом, в наручниках, без футболки… Младший опомнился, когда за запястье его взял Юнги. Чимин вздрогнул от неожиданности и увидел, что старший сидел с набитым ртом и забавно раздутыми щеками, не успев прожевать, а он тычет ему в лицо новой порцией. – Ну, с таким успехом и я мог бы сам весь измазаться, – наконец, проглотив, усмехнулся Мин. – Прости, прости, пожалуйста, я просто задумался… – он начал вытирать соус с его подбородка салфетками, делая ситуацию ещё более смущающей. Юнги забрал салфетку у Чимина, снова касаясь его руки. Ещё немного, и последний сгорит от стеснения. – Спасибо, я наелся. Не могу много есть, мутит. – Пожалуйста, хён... Пак поспешно забрал остатки еды и свой нетронутый ужин и пошёл есть за стол, чтобы скрыть своё волнение, правда, безуспешно. Ну не дурак ли? Тоже мне, помощник. Теперь вся идея кормить показалась ужасно глупой и он недоумевал, как вообще мог такое предложить. Доев, Чимин побродил по комнате, рассеянно собираясь на завтра, и прежде чем лечь, решил всё же спросить. – Хён, тебе ещё не нужна моя помощь? – Вообще, нужна. «Юнги нужна его помощь?» – что-то ёкнуло в груди Чимина, но он старался не замечать этого. – В чём? – Ты же танцуешь. Может у тебя есть какая-нибудь мазь от ушибов? – Да, ещё оставалась. Сейчас посмотрю. Чимин покопался в сумке, с которой ходит в зал, и отыскал там нужный тюбик. Протянул его Мину, и тот снял с носа пластырь, чтобы нанести средство на место травмы. – Воу, как ужасно ты выглядишь! – Спасибо, ты тоже ничего. – Да серьезно! Кто тебя так? – Ботинок. Мартинсы*, вроде бы. – Ну, хён, это правда выглядит плохо. – Твоя мазь это и исправит. – Мазь это здорово, но тебе бы сходить к врачу, хотя, конечно, твоё дело. Чимин, наконец, улёгся. Какое-то волнение бурлило внутри, и не хотелось спать, но с завтрашнего дня начнутся генеральные репетиции концерта, где он будет выступать с сольным номером, поэтому нужно хорошенько отдохнуть. По обыкновению, чтобы зря не трепать себе нервы, он отложил все размышления на завтра. Утро вечера мудренее – это про него. Хорошо, что начинается новая неделя, значит, другие дела заполнят его голову, и неприятная история останется позади. Юнги же лежал с закрытыми глазами, нахмурившись от боли, сдавливающей голову кольцом, несильной, но такой изматывающей. Пак уже дрых, и за стеллажом его не было видно, но сопение с его стороны было довольно забавным. Ну не мог Мин относиться к Чимину с осуждением, только посмеивался внутренне, вспоминая весь этот сюр. Да уж, предсказуемым этого парня не назовёшь. Ещё и кормить вызвался. И почему только Юнги согласился? Видимо, это было настолько неожиданно и странно, что не нашёлся вовремя, как среагировать. Ну, а кушать-то хотелось, со вчера ничего не попадало в желудок, было больно лишний раз вставать и вообще поначалу от еды воротило. Может сотрясение? Да, малой и Хосок правы, надо бы завтра всё же сходить к врачу. Конечно, не скажут ничего нового, но может, хоть рецепт на обезболивающие посильнее выпишут. Когда боль немного отпустила, Юнги, наконец, провалился в сон.