UNDER WATER

В полном зрителей зале Юнги ждал Юну и залипал в телефоне, не обращая внимания на выступающих, лишь изредка безучастно поглядывая на сцену. Она всё же заставила его прийти в день концерта. Конечно, она не сказала ему, что притащила его в первую очередь для того, чтобы утереть нос своим подругам, которые всё больше, казалось, ненавидели её и уже переставали это скрывать. Сидящие спереди девушки перешептывались, бросая на Мина любопытные взгляды, явно не ожидая увидеть здесь. Музыка, сопровождавшая последний номер каких-то слишком приторных девочек, стихла, свет на сцене погас, и люди в зале постепенно перестали хлопать и переговариваться, замерев в ожидании. Наступившая темнота заставила Юнги оторваться от телефона и погасить экран, переведя взгляд на сцену. *Песня Wolf Colony — Holy* Вступила музыка, начавшаяся тихими мечтательными аккордами. Вспыхнули софиты, в свете которых словно из другого мира возник Чимин. Старший не ожидал увидеть его, и уж тем более не ожидал увидеть таким. Удивление сменилось любопытством, и Юнги со вниманием стал следить за происходящим. Не спеша, Пак развернулся и сделал несколько изящных шагов по сцене. Осанка, поступь, идеально выверенные, уже с первых мгновений приковали к себе выжидающие взгляды. Музыка постепенно нарастала, и с ней ускорялись движения. Руки взмывали вверх, рисуя вокруг Чимина плавные фигуры. Пробежка. Прыжок с прогибом пустил волну вздохов по залу. Чёткие, выверенные движения, где нужно — плавные, где нужно — жёсткие. Чимин завладел всеми. Погружал зрителей в иной, нереальный мир, где говорят без слов и до предела обострены чувства. Он хотел, чтобы люди поняли то, чем он делился с ними, и зрители чувствовали, будто понимали. Пусть каждый видел лишь что-то своё, но они все в тот момент переживали яркие эмоции, заражаясь мощью посыла танцора. То даря надежду, то крадя её, то срываясь с места, то успокаиваясь, Чимин показал свои чувства, пропуская через себя энергию, словно через голые провода, и точно также притронулся к душам смотрящих, сняв с них маски, за которыми они прятались. Поразительно. Юнги, словно загипнотизированный, не мог оторваться от зрелища и поедал Чимина глазами. Сейчас это не тот парень, что живёт с ним рядом. Сейчас это, ни много ни мало, мифическое существо, за сотни лет своего существования заскучавшее от жизни и решившее ради забавы украсть души простых смертных. Пластичное, сильное тело Чимина, которым он безупречно управлял, предстало во всей красе. Это вообще нормально, выглядеть настолько неземным? Мин пришёл в себя, заметив, как забылся, замерев с открытым ртом, словно ребёнок перед иллюзионистом, и тут же его захлопнул. «Соберись, а то будешь выглядеть идиотом», — осадил себя Юнги. Но разве он мог противостоять этой магии? Летящая концертная блузка струилась на Чимине, норовя обнажить плечи, то и дело задиралась, открывая вид на безупречный торс. Обтягивающие брюки чётко вырисовывали скульптурные бедра и были просто противозаконно тесными. «Чимин, у тебя что, вообще совести нет? — мысленно обратился к нему Мин, — знаешь же, чертяга, как это выглядит». Юнги, не замечая, что снова теряет подорванное самообладание, подался вперёд, словно его притягивало к сцене магнитом. Последние аккорды готовили зрителей к завершению номера, движения замедлялись и, наконец, Чимин вновь замер на середине сцены спиной к зрителям, чтобы обернувшись подарить им свой последний убийственный взгляд. Его грудь вздымалась, а полупрозрачная ткань рубашки прилипла от пота, теперь уже не скрывая, а скорее подчёркивая рельеф тела. Над зрителями вспыхнул свет, и аплодисменты волной наполнили зал. Мин сидел, не шевелясь, пытаясь унять возникшую внутри бурю, и тут Чимин заметил его. Их взгляды встретились. Пака, стоящего на виду у стольких людей, словно током прошибло. Он испытал сильную нехватку воздуха, отчего усилилась и так неслабая одышка после сложного номера. В его глазах проскользнуло еле заметное, а на деле сильное замешательство, и сердце сжалось от того, как на него смотрел Юнги. Благодарно улыбаясь ликующему залу, Чимин выждал какое-то время, исполнил поклон и ускользнул за кулисы. Старший испытал что-то похожее на разочарование от того, что выступление так быстро закончилось, попробовал натянуть на себя свой отстраненный образ, хотя волнение внутри никак не могло улечься. Да, остаться безразличным после такого сложно. Из-за кулис к нему прибежала Юна и начала что-то лепетать. Последнее, что он услышал, было: — … здорово Чимин танцует, да? Ты видел раньше? — Нет, первый раз вижу. — Ну и как, понравилось? — Да, он очень хорош… в этом, — он не собирался врать насчёт младшего, ведь тот танцевал превосходно. — Ха… — Юна закатила в недовольстве глаза, но Юнги это проигнорировал. Девушка осталась сидеть в зале с ним. В конце следующего номера Мин заметил, что Чимин спустился в зал. Его встретил Тэхен, восторженно размахивая руками и, видимо, нахваливал. Ребята на соседних креслах охотно подвинулись и Чимин сел с ним рядом. С другой стороны от него сидел ещё один парень. Пак скромно поздоровался с ним, а тот спокойно положил ему руку на плечи, будто они очень близки. Хмырь рядом с Чимином Юнги почему-то крайне не понравился, но он сразу решил, что это не его дело, лишь насмешливо выдохнул и уставился в телефон. В свою очередь, все его взгляды и реакция не ускользнули от Юны. Когда концерт закончился, передние ряды попросили покинуть зал в первую очередь, а следующие после по порядку. Юнги с Юной ждали, когда они смогут идти. — У Чимина парень появился, так здорово. Они хорошо смотрятся вместе. Его зовут Ким Хонджун. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Тебе не интересно? — Это меня не касается. — Так же, как наши отношения не касаются его? Вы уже сколько живёте вместе, а я познакомилась с ним вообще на репетиции, — язык Юны был её врагом сейчас, но ей не давало покоя то, что она заметила в Юнги, и ей нужно было высказаться. — У тебя какой-то нездоровый интерес к Чимину. — Это у меня-то? Ты бы видел себя, когда смотрел на него, — она не сдержалась. И пожалела об этом, когда Юнги холодно посмотрел на неё. — А ты что, ревнуешь? Думаешь, мы там трахаемся в своей комнате день и ночь напролёт? — Мина разозлило, что Юна в открытую сказала ему о том, что он сам не хотел признавать. — Я твоя девушка, мне что, нельзя чуть-чуть приревновать? — взяв себя в руки, она сменила тон на примирительный, и постаралась сгладить неприятный разговор. Очередь продвинулась и Чимин с компанией сравнялись с ними. Юна демонстративно чмокнула Юнги в щеку и обхватила руками, но на объятие это было мало похоже. Мин просто смотрел вперед и не реагировал, но боковым зрением заметил на себе взгляды. Он повернулся в сторону стайки девушек, которые перешептывались, и подарил один из тех взглядов, что делали его вид пугающим. Они замолкли, резко изменившись в лице, и засеменили с общим потоком к выходу. Мимоходом Юнги посмотрел на Чимина, во взгляде которого отражалась нечитаемая смесь эмоций. Младший кивнул, и Мин поздоровался в ответ, и тут внимание на себя привлёк его спутник. Он смотрел на Юнги так, будто они знакомы. Мин его не узнавал, но что-то в этом взгляде ему не понравилось, и он с безразличием отвернулся. Чимин чувствовал себя взволнованно — присутствие Юнги совсем выбило его из колеи. И зачем ему было приходить на концерт, он же ненавидит подобные сборища? Хотя почему его это удивляет, Мин пришёл со своей девушкой, чтобы её поддержать. Так и должно быть. Они уже покинули зал, Хонджун восторженно отзывался о танце до сих пор, и Чимину было всё равно, искренне или нет. — Так не хочешь пройтись сегодня? — парень прервал его размышления. После выступления Пак чувствовал, будто его ещё больше вывело из равновесия. Вынув душу на сцене, он позволил чувствам ещё сильнее разгореться, и они, такие противоречивые, полыхали внутри огнём. Демоны внутри ликовали, прыгая через костер, который они же и развели у него в груди. И он решил. Решил, что остаётся сегодня у Хонджуна. — Да, давай сходим куда-нибудь. — Можем пойти в кино, если хочешь, — в голове всплыл недавний просмотр сериала с Юнги, отчего внутри всё сжалось, и Чимин тут же погнал его из головы. — Да, идём в кино.

***

*Песня X Ambassadors — Unsteady* Юнги вернулся в их комнату и Чимина там не застал. Он не хотел задумываться, уехал ли тот к родителям или ночует у своего нового парня. Это всё его не касается, в который раз твердил себе он. Настроение было паршивое. Не случилось ничего неожиданного, просто он упустил момент, когда его снова начало накрывать. Последние события не прошли для Мина бесследно. Мысли обретали мрачную окраску и наступали со всех сторон. Гадкие, вязкие, они облепляли его как пиявки. В момент, когда Чимин колдовал над залом, у него зашевелилось что-то в месте, где у людей обычно душа. И это напугало Юнги. Потому что его душа настолько потрёпанная и рваная, что без анестезии может испытывать лишь боль, когда её тормошат. И сейчас ему требовалась анестезия совершенно конкретная. Захотелось поскорее уйти из общежития, словно это поможет убежать от наступающего приступа депрессии. Юнги, недолго думая, стал собираться. Он понял, что не хочет к друзьям или в Бездну. Он хочет просто свалить подальше из этого города. Ни о чём не думать. И не испытывать этих чувств, которые вызывает в нём этот очаровательный, открытый и, в то же время глубокий и страстный парень. Оплатив билет на ночную электричку в сторону родного Тэгу с телефона, положил в карман его, кошелёк и ключи, даже не собирая рюкзака и выдвинулся в путь. Запах железной дороги. Ночной вокзал, уютный от жёлтого света огней и бледная полная луна на беззвездном небе, чёрном, как и мрак, обступающий Юнги. Он вошёл в подошедший поезд и занял своё место в почти безлюдном вагоне. И они тронулись. Юнги знал, что не сможет сопротивляться своей тьме в этот раз, возможно потому, что не особо хотел. Она звала его. Его поездка была с привкусом расставания и какой-то обреченности. Привалившись лбом к стеклу, Мин цеплялся взглядом за столбы и проседающие между ними провода, а мыслями блуждал в отрывках воспоминаний, смешавшихся в кучу и болезненно отзывавшихся внутри. Вот он валяется за школой, во рту вкус крови и боль во всём теле, а перед собой смутно видит три пары ног, что удаляются от него, после чего перед глазами темнеет. Вот мама говорит, как она обо всём позаботилась, чтобы Мин учился в одном из лучших университетов, он говорит ей, что этого не нужно делать, это дорого, но она настаивает, и он не может возразить. Как отец сваливает с полок в урну всю его коллекцию дисков, лимитированные издания, микрофон, которые Юнги покупал на сэкономленное с обедов, когда услышал, что он дома зачитывает под запись свой первый текст. Как оправдывается за синяки и ссадины на руках и носит только длинный рукав. Как не может уснуть которую ночь напролёт и пишет, пишет, пишет, так, что уже кисть болит от силы, с которой он давит ручкой на бумагу, а потом сжигает всё написанное, наслаждаясь видом пламени. Как уже в университете переселяется к добродушному парню, который старается вести себя с ним мило. Как в Бездне Юнги читает перед толпой, которая качает ему в такт, а после он напивается в баре и Хосок волочит его домой, снова возмущаясь и обещая, что в следующий раз бросит там прямо так. Как Чимин перед сном вдруг рассказывает о том, как мечтает гастролировать по миру в числе лучших из лучших. Как он спрашивает перед выходом, влезая в ботинки, что Мин думает о его новом аутфите. Паника и немая мольба в глазах младшего перед тем, как он потерял сознание на вечеринке. Его подавленное состояние после встречи с бывшим. А вот на плече Чимина рука его нынешнего. И огнем обжигающие совсем свежие впечатления от его выступления, красоты владения телом и от вывернутой наизнанку души. Это не может быть правдой. Не должно быть правдой. Он никак и ни за что не мог принять этого. Такое тягучее, приятное, мечтательное воспоминание о Чимине и, о боже, томительная тяга к нему, провоцировали в Юнги злость на себя и на весь мир, которую всё сложнее было контролировать и которая становилась всё более разрушительной. Изо всех сил он старался потушить единственный светлый огонек, что затеплился в этой темноте. И положительные эмоции, как песчинки, поглощала чёрная дыра внутри, не оставляя после себя ничего. Когда ты в дороге, состояние особенное. Период безвременья, изоляции от мира, и в замкнутом пространстве несущегося на скорости поезда чувствуешь себя свободнее, чем в любом городе. Ты знаешь, что завтра ты окажешься в другом месте, но сейчас ты как бы нигде. Ты чувствуешь эту особенную тоску и думаешь, что ничего на свете больше не важно. Юнги провёл часы в пути, желая лишь ехать на поезде вечно, так и не достигнув пункта назначения.