Каждый, кто не поймал, Каждый, кто не сломал Назовет тебя Ангел Тьмы… (…) Я на твоей останусь стороне! Я на твоей не сбитой высоте… Я на твоей не конченной войне… Я на твоей останусь стороне… В твоем огне! Корсика — Ангел Тьмы Небо за спиной, Ветер над землей, Сердце с темнотой Бьется… По следам легенд, Эхом гордых лет Над тобой взойдет Солнце… И зарей времен Вспыхнет горизонт, Обернется сон Былью… Небо за спиной, Ветер над землей Назовет твое Имя… Корсика — Храброе сердце
Закусив щеку изнутри, Хейст сжал левую руку в кулак и ударил по столу. Прогнозы лекарей были не утешительными. Да, большинство ран удалось зашить, но вот правая рука и задний проход сильно тревожили омегу. Последнее, кстати, по словам Сафира неплохо заживало, и скоро им вновь можно будет пользоваться по всем назначениям. Хотя, Хейста всё же терзали сомнения, что после всех методов по восстановлению, его зад сможет сжиматься как прежде. Всё же полый стержень, который не позволяет мышцам сжаться, дабы повреждённые участки не контактировали с фекалиями, пробыл внутри солсетурина отнюдь не пару дней. Что до правой руки, то Сафир предупредил, что достаточно продолжительное время Хейст не сможет ею пользоваться. Если она вообще не станет бесполезной. Большой и указательный пальцы работали вполне сносно, так что ими можно было что-то взять, а вот остальные едва заметно шевелились. Всё же рука была сильно повреждена. Сафир сразу сообщил, что Хейст больше не сможет взять в руки меч. Если только не надумает научиться пользоваться левой рукой. А Хейст не только надумает, но и научится. Гар ведь сам обещал помогать ему восстанавливаться, так что пусть из кожи вон лезет, но найдёт человека, который его обучит пользоваться левой рукой не хуже, чем правой. Ну, а пока этого не случилось, то можно и самому попрактиковаться. Для начала можно попробовать научиться писать левой рукой и владению кинжалом. И всё же были вещи, которые радовали Хейста. Смерти Максуда и Атмаджи случились как нельзя кстати. Даже если у кого-то и возникнут сомнения, то никто не посмеет обвинить его, Хранителя императорских покоев, в умышленном убийстве. Разве прикованный к постели человек может совершить нечто подобное? «Сарда хорошо поработал», — про себя отметил Хейст. Но его интересовала отнюдь не смерть Максуда Сани, а то, что последует после. Кто станет новым Великим Визирем — вот и всё, что волновало Хейста больше его травм. И как всегда Беренгар не спешил рассказывать о своих планах. Хотя, судя по тем бумагам, содержащим информацию на всех высокопоставленных билге и агасы, над которыми император склонял голову уже четвёртый день подряд, альфа и сам не знал, кого назначить на эту должность. — Вряд ли это будешь ты, — едко заметил Рагнар, потрепав сына по волосам. — Скорее твой царь запрёт тебя в гареме, чтобы ты снова не вляпался в какую-нибудь историю. Хейст раздраженно фыркнул. Он тщетно пытался вспомнить, что было после падения под лёд во сне. Кроме боли от зубов и когтей мертвецов, раздирающих его плоть, и рези в лёгких, заполненных ледяной водой — ничего. Стук в дверь заставил отвлечься от мыслей. Встав, Хейст стряхнул невидимую пылинку с плеча фиолетовой шелковой рубашки. — Войди! — позволил он. Всего через день после пробуждения омега пожелал вернуться в свои скромные покои. Вошедший Гамаль выглядел мрачным и уставшим. Однако, стоит признать, что черный бархат одеяния, расшитого алой нитью, ему очень шел, подчеркивая все достоинства фигуры. — Соболезную, — первым заговорил Хейст, налив в серебряный кубок гранатового вина. Протянул его брюнету. — Жаль, что так вышло с Вайердом. — Главное, что его убийцы наказаны, пусть это и не вернёт мне моего сына, — выхватив кубок, Гамаль залпом его осушил и со звоном поставил обратно на стол. — Я рад, что ты выжил, Гадюка. — Назло тебе не захотел умирать, Сорняк, — с усмешкой ответил солсетурин. А затем вздрогнул, удивлённый тем, что Гамаль подошел к нему и обнял. Словно действительно переживал или скучал. — Больше не заставляй Гара так нервничать, — чуть отстранившись, масмавиец взглянул на графин с вином. После смерти сына он стал значительно чаще пить спиртное, уже не мешая с шербетом или соком. — Я уж думал, что он следом за Вайердом отправится. — Сомневаюсь, что моя кончина его хоть как-то бы задела, — упорно не желал верить в обратное Хейст. — А зря, — всё же не удержавшись, Гамаль налил себе вина и вольготно расположился в кресле, неспешно смакуя напиток. — Знаешь, многие омеги и женщины продали бы душу, лишь бы Беренгар смотрел на них так же, как на тебя. Лишь бы любил и дорожил ими так же, как тобой. — О тебе я могу сказать почти тоже самое, — почему-то от слов масмавийца стало не по себе. — Не всем так везёт как тебе. Ладно убить бывшую Метреси, но убить принцессу и остаться в живых, ничего за это не получив — мне кажется, что в гареме должен был пойти слушок о великой любви Гара к тебе. — Сомневаюсь, что сломанный нос — это прям «ничего», — хмыкнув, Цветок Масмави допил вино. Нагло налил себе еще. — Но ты прав, слушок пошел такой. Еще и Гар посчитал нужным подыграть, так что я больше не Кефалет. — Не Кефалет? — удивился Хейст, про себя думая, что он пропустил слишком многое. — Теперь я Севилян, «Возлюбленный», — с едва заметной усмешкой ответил Гамаль. Тень смущения коснулась его щек, или же это было воздействием от выпитого вина, из-за которого кровь прилила к лицу. — Разве не забавно, Хейст? Если вспомнить, с чего всё начиналось, то становится даже смешно. Интересно, почему все предсказатели, которые посещали нас, не смогли предвидеть этого? — Потому что они ничего не знали, а просто вливали в уши ложь, которую отчасти от них хотели услышать, а отчасти они сами посчитали нужной сказать. На твоей с Гаром свадьбе мне предсказали красавицу-жену и троих детей: сына-омегу и двух альф. А та предсказательница, что посещала наш гарем, напророчила мне четверых. Но как видишь, никого у меня нет. — Кроме Сьера, — улыбнулся Гамаль-Севилян. — И даже не пытайся отрицать, что он не твой сын. Вашу змеиную породу видно за версту. Кроме того, он ведь с вами приехал и долгое время крутился возле императорских покоев, так что билге и прочие придворные во всей красе успели рассмотреть мальчика. — Глазастый тут нашелся, — буркнул Хейст, устало потерев виски. Головная боль медленно нарастала. — Зачем пришел-то? Новой приставкой к имени похвастаться? — Тебя проведать, змеюка ядовитая, — нахмурился масмавиец. — Только от собственного яда не помри. Да и предупредить пришел. Всё же ты пока еще Бекчи, и обязан знать обо всём, что касается гарема. — И? — Скоро мы с Арамом уедем в Масмави. Хочу проведать Шэхпера, а заодно убедиться, что он достойно правит. Беренгар, конечно, приставил к нему соглядатаев, которые докладывают о каждом успехе и промахе, но и им доверять не стоит. Как-то же они проглядели начало пьянок Сафака. — Не боишься, что в твоё отсутствие Аста попытается прибрать власть в гареме к своим рукам? — Поэтому я рассчитываю на тебя, — ответив ему заговорщицкой улыбкой, Гамаль поставил кубок на стол, подался вперёд, поцеловав Хейста в губы. Уже собирался отстраниться, как солсетурин схватил его за руки, даже и не думая отпускать. Поцелуй стал глубже, жарче. Глядя в сапфировые очи, мгновенно приобрётшие маслянистый отблеск, Хейст лишь победно ухмыльнулся, продолжая властно и жадно хозяйничать во рту Гамаля своим языком. По истерзанному телу мгновенно разлилась волна приятного жара. Комок возбуждения запульсировал где-то внизу живота на уровне паха, заставляя нетерпеливо поёрзать. А ведь Сафир Карталь уверял, что после пережитого Хейст вряд ли очень скоро испытает сексуальное желание. И как же приятно осознавать, что лекарь ошибся. Впрочем, как бы там ни было, а омега еще долго не сможет почувствовать в своём заду чужого члена. Гамаль тихо застонал, невольно краснея. Попытался взять инициативу в свои руки, но в итоге был награждён болезненным укусом за язык. Сильное желание разложить Севиляна прямо здесь, на столе, заставило тихо рыкнуть. Но вот шум со стороны императорской спальни, вынудил разорвать поцелуй и отстранить Гамаля именно в тот самый момент, как отворилась смежная дверь. — Хейст, нужно… — Беренгар остановился, вопросительно посмотрел на сильно смущенного младшего мужа и резко вставшего солсетурина. У обоих глаза влажно блестели, а на столе стоял графин с недопитым вином. — И всё же я поражаюсь тому, как быстро вы нашли общий язык. — Да, вино имеет свойство сближать людей, — проследив его взгляд, ответил Хейст. Провёл кончиком языка по припухшим губам. — Я лишь зашел проведать Бекчи, чтобы убедиться, что слухи о его выздоровлении правдивы, — поспешил оправдаться Гамаль. — Хотя, в гареме и без того хватает менее приятных слухов. — Можешь передать гарему, что за лживые сплетни я буду вырывать языки, — с садисткой улыбкой сообщил Гар. — Кстати, Гамаль… Я уже выбрал людей для твоего сопровождения в Масмави. С тобой поедут Фуад Шенер-кафа и Томрис. В Фуаде я не смею сомневаться, и он намного надёжнее того же болтливого Джахара. А лекарь в пути не будет лишним. — Благодарю за заботу, Повелитель, — слегка поклонившись, Гамаль спиной попятился к двери. Постучал и лишь после удалился. — Я начинаю подозревать, что вы тут отнюдь не вино пили, — прищурившись, Беренгар подошел к Хейсту вплотную. Ухватил его за подбородок, провёл большим пальцем по губам омеги. — Ну так чем вы занимались? — Пили вино, — упрямо глядя ему в глаза, ответил солсетурин, лукаво улыбнувшись. — Гамаль хвастался своим новым статусом. Севилян… весьма интересно. — В гареме начали шептаться, а я не видел смысла отрицать, — вздохнув, император отнял руку и опустился в кресло. Потянулся к графину, сделал пару глотков из горла. — Может тогда у этих идиотов хватит мозгов не покушаться на наших с Гамалем детей. Хотя, я в этом сильно сомневаюсь. — Готов поспорить, что Аста скрежетала зубами от досады, — переступив с ноги на ногу, Хейст уставился на пах альфы. Сглотнул мгновенно собравшиеся во рту слюни. Давно с ним такого не было, чтобы страсть как хотелось секса. — Аста так негодовала, что устроила погром в свои покоях, — заметив странный взгляд омеги, Гар лишь ухмыльнулся, шире расставив ноги. — Что с тобой? — Н-ничего, — тряхнув головой, прогоняя наваждение, Хейст поморщился от боли, пронзившей лобную часть. — Просто… немного неважно себя чувствую. Император принюхался, жадно раздувая ноздри. Озадаченно нахмурился: — Ты ведь все эти годы пил кысыж? — Иногда делал перерывы, но ненадолго, а потом у одного торговца нашел отвар из трав, схожий по свойствам с кысыжем. Вроде бы его привезли из Замарада. А что? — У тебя запах стал сильнее, будто перед течкой, — с улыбкой сообщил Гар, с удовольствием наблюдая, как лицо Хейста сначала вытягивается, а затем на нём отражается негодование. — Если хочешь знать, то ты очень долго был без сознания. Целых три седмицы. Разумеется, что никто тебе не давал всё это время кысыж. — Не может быть у меня течки, — упрямо заявил омега, не переставая смотреть на пах альфы. — Уверен? — усмехнулся тот, неспешно расстегивая штаны. — Хочешь проверить? Фыркнув, Хейст на всякий случай метнулся к двери, велев хакам его не беспокоить, и заперся. Только после этого покорно подошел к Беренгару, опустившись на колени между его ног. Шумно вздохнув, Хейст постарался прислушаться к себе. А ведь он даже не предал значению, когда прошлой ночью начало тянуть живот и грудь стала какой-то чувствительной. Поёрзав, высвободив член альфы из штанов, Хейст лизнул головку. Носом втянул терпкий аромат, который начинал сводить с ума. Недолго думая, взял в рот, принявшись усердно сосать. Вкус плоти пьянил, словно хорошо выдержанное вино. «Течка… — пронеслось в затуманенном разуме омеги. — Проклятая течка!» Тихо застонав, Беренгар погладил Хейста по голове. Позволил себе расслабиться, наслаждаясь процессом. Вбирая член до конца, по самые гланды, омега утыкался носом в пах императора, чтобы потом почти целиком или до середины выпустить его изо рта. Ёрзая, чувствуя, как в заду становится влажно, Хейст где-то на грани здравомыслия проклял и повреждённый зад, и свою омежью суть. Ему тоже хотелось ласки. Тоже хотелось внимания. И Хейст искренне жалел, что Гамалю пришлось уйти. — Ты совсем себя не способен контролировать, так? — нежно улыбнулся ему Гар, глядя в затуманенные похотью красно-карие глаза. Вновь застонал, когда Хейст выпустил член изо рта. Помогая рукой, надрачивая, языком принялся водить по головке, задевая уздечку и нагло лаская дырочку уретры, собирая предсемянную жидкость. Омега нарочно тянул время. Ему просто хотелось немного помучить Беренгара. А может и не только это? Не прошло и пары минут, как альфа нетерпеливо качнул бёдрами, явно намекая на то, что желает вновь погрузить во влажный рот солсетурина. Но тот, будто нарочно, не замечал этого. После нескольких безуспешных попыток намекнуть, Гар схватил Хейста за волосы, надавил на затылок, полностью насаживая ртом на член. Омега лишь застонал, подчиняясь. Головка члена проникала в горло, тёрлась о гланды, которые хорошо её стимулировали при сглатывании. Спустя некоторое время, император кончил, издав приглушенный стон. И только сейчас Гар задумался, что с тех пор, как изувеченного Хейста вернули во дворец, у него не то что секса не было, да даже мыслей о соитии не возникало. И это немного пугало. Впрочем, главное, что сейчас желание есть. Да еще какое! — Лишь бы не сорваться и не оттрахать тебя, — вслух озвучил свои мысли Беренгар, погладив Хейста по щеке, когда тот отстранился, напоследок лизнув головку. — А хочешь этого? — усмехнулся омега, облизнувшись. Губы еще больше припухли и покраснели. Ему самому требовалась разрядка. — Иди ко мне! — рыкнул Гар, схватив Хейста за грудки, притягивая к себе. Впился в его губы властным и нетерпеливым поцелуем, в порыве страсти сорвав пуговицы на шелковой рубашке, обнажая желанное тело. Рука Беренгара уверенно прошлась по груди и животу Хейста, ощущая как старые шрамы, так и новые заживающие раны. Пальцы стиснули розовые соски, оттянули их, вырывая из горла омеги полустон-полувсхлип возмущения. Сходя с ума от желания, Хейст опустился на тахту, не помня, как именно они дошли до постели. Позволил снять с себя одежду. — Ты сильно исхудал, — заметил Гар, коснувшись выпирающих ребёр. — Ничего, мы это исправим. Глядишь, снова станешь мягким возмущенным шариком. — Чтобы ты потом меня на плацу загонял до потери сознания своими методами похудения? — фыркнул омега, нахмурившись. Всё же течка не до конца застилала разум, что уже немного радовало. — А как же без этого? — обворожительно улыбнулся альфа, за что получил пощечину. Но нисколько не разозлился и не обиделся, а рассмеялся, спешно избавляясь от собственной одежды. — Каким ты стал обидчивым, ужик. Прям как обычный омега. Оскалившись, Хейст собирался что-то возразить, но ему не позволили. Запечатали рот глубоким поцелуем, глотая возмущеннее мычание. Руки императора перехватили запястья солсетурина, завели их над головой. Тело Хейста невольно выгнулось, желая прикоснуться к чужой коже, ощутить жар чужой плоти. Кедровый аромат, исходивший от Беренгара, дурманил, проникал в сознание, заставляя жадно раздувать ноздри. Альфа обхватил губами язык Хейста, жадно посасывая его. И лишь спустя пару мгновений отстранился, чтобы припасть к груди, поочерёдно терзая соски, заставляя солсетурина сильнее извиваться и дрожать. Сочащийся смазкой зад настойчиво требовал внимания. Сфинктер болезненно сокращался, явно желая ощутить в себе вместо ненавистного стержня горячий член. — Может… хоть немного… — невнятно бормотал Хейст, нагло направляя руку Беренгара к своему заду. Альфа коснулся изнывающих от ласк мышц, обхватывающих стержень. Хмыкнул, услышав полустон-полувсхлип, и недолго думая, ухватившись за выпирающие края стержня, вынул его, отбросив куда-то на пол. Мышцы сфинктера напряглись, попытались сжаться, но так и не смогли сойтись до конца. — Похоже, придётся учить тебя не только пользоваться левой рукой, но и заново напрягать мышцы, — оторвавшись от сосков, заметил Гар. — Задом ко мне. Хейст подчинился. Принял коленно-локтевую позу, оттопырив зад, по которому тут же получил раскрытой ладонью. Ощутил, как пальцы императора погрузились в него, исследуя. «Канал «омежьего лона» не пострадал, — сказал как-то специально приглашенный из города лекарь, осматривая Хейста. — За счет того, что в момент истязания он был закрыт, а прямая кишка напротив была опущена и прижала к анальному отверстию, все увечья пришли на неё». Эта новость даже немного порадовала Беренгара. И теперь, уверенно двигая пальцами, проникая в раскрывшийся канал, альфа старался довести омегу до разрядки. Всё же не рискнул проникнуть в него членом, хотя у самого в паху ощущалась болезненная тяжесть. Хейст елозил бёдрами, сладко стонал, комкая простыни. Его тело била мелкая дрожь. Проведя языком вдоль позвоночника омеги, Гар всё же потёрся членом между ягодиц солсетурина, головкой слегка надавливая на анус. Хотелось войти в податливое, изнывающее от желания тело. Но нельзя. Нужно было сдерживаться. — Сдвинь ноги, — велел альфа, поцеловав плечо Хейста. Исполнив просьбу, омега закусил губу в предвкушении. Удивлённо выдохнул, когда член Беренгара протиснулся между его бёдер. — Некоторые так делают, чтобы не красть невинность мальчика или девочки, — пояснил император, став трахать его между бёдер. И всё же вставил два пальца в зад Хейста, двигая ими в такт собственным толчкам. Омеге этого было мало, хотелось большего. Но, Гар всем своим видом и поведением давал понять, что ничего большего не будет. Щеки Хейста пылали. Разум накрывала сладострастная нега. Безумно хотелось прикоснуться к себе, приласкать, но в такой позе это было проблематично сделать. Шумно дыша, рвано двигаясь, император постепенно приближал себя к самому пику. Да, ощущения отнюдь не такие, как при проникновении, но тоже приятные. Особенно, когда сочащаяся из омежьего зада смазка стекала прямо на член. Кончив, император рывком перевернул солсетурина на спину. Раздвинул ему ноги, устроился между ними, навис сверху. Впился в губы Хейста, рукой лаская его тело. Поцелуями стал спускаться ниже. Внизу живота омеги пульсировало возбуждение, которое завязывалось в болезненный узел. Оставляя засосы и следы от укусов на шее, плечах и груди Бекчи, Гар уверенно опустился вниз. Небрежно ладонью размазал собственную сперму по внутренней стороне бёдер Хейста, прежде чем лизнул обрубок члена, а потом обхватил его губами, посасывая. Хейст выгнулся, протяжно застонал. По телу пробежали мурашки, заставляя елозить бёдрами. Подхватив омегу под ягодицы, сминая их руками, большими пальцами проникая во влажный зад, Гар продолжал усердно сосать, лаская обрубок языком. Ему нравилось видеть, как Хейст извивается, стонет, что-то невнятное мычит. Разрядка случилась неожиданно быстро, что удивило императора. Зато не удивило Хейста. Он страсть как изнывал от желания хотя бы раз кончить. И теперь, получив долгожданный экстаз, решил, что не стоит на этом останавливаться. Дождался, когда Гар отстранится, чтобы нагло положить его ладонь на свой пах. — Продолжим? — сверкая глазами, хрипло прошептал омега. Император лишь рыкнул к знак согласия, наваливаясь сверху.***
— Хвала богам, что Бекчи пришел в себя! — в сотый раз за последние дни воскликнул Вернер, раздеваясь. — Мне начинает казаться, что ты больше ничего другого не говоришь, — заметил Ормарр, давно раздевшись и устроившись на тахте. — Не мешай мне радоваться! — возмущенно зашипел бета. — Ты знаешь, что мне приходилось делать всё то время, что он был без сознания? Сафир, паскуда, вместе со своими подмастерьями, только врачевать может. А кто будет убирать за Бекчи? Он же без сознания лежит, под себя ходит. И кого, думаешь, Повелитель приставил убирать нечистоты и мыть изломанное тело? Меня! Потому что больше никому Повелитель не доверяет. На последней фразе Вернер едко фыркнул. Полностью раздевшись, быстро прошел к тахте и забрался в постель. По привычке тревожно покосился на смежную дверь, которая замаскирована под шкаф в стене. Убедился, что она заперта на засов и только тогда позволил себе расслабиться. — Зато ты теперь знаешь, что Повелитель очень ценит тебя, — коротко рассмеявшись, кафа дворцовой стражи притянул к себе тайного супруга, обнимая. Поцеловал в висок. — Ценит, — огрызнулся Вернер, но достаточно быстро успокоился, когда Ормарр стал покрывать поцелуями его лицо и руки. «Впрочем, может оно не так уж и плохо, что мне настолько доверяют», — про себя подумал бета, вспомнив недавно выписанное поместье с земельным наделом, в которое он планировал на старости лет переехать с мужем.***
Головная боль заставляла морщиться и раздражаться по любому поводу. А билге, словно не замечая этого, продолжали настаивать на том, чтобы Повелитель как можно скорее назначил на должность Великого Визиря нового человека. — Мы всё понимаем, нужно время, чтобы выбрать достойного, но разве нет того, кто больше всех внушал бы доверия? — спрашивал верховный рахип. Остальные согласно закивали. — Новым Визирем должен стать человек, которому вы доверяете, Повелитель. Человек, который понимает вас, все эти годы поддерживал и к чьим словам вы всегда готовы прислушаться. Билге тут же выпятили грудь, задрали подбородки, всем своим видом показывая, что такой есть среди них. Беренгар мрачно посмотрел на мужчин. Прошел уже месяц с момента смерти Максуда Сани, а Великий Визирь до сих пор не назначен. Разумеется, что это несколько раздражало жадных до власти билге. Взглянув за своё левое плечо, за которым никого не было, император задумчиво цокнул языком. — Но выбрать нужно самого достойного, — вновь заговорил рахип, алчно поблескивая светло-карими глазами. — Да, разумеется, — согласился Гар, серьёзно задумавшись.***
Высунув язык от напряжения и сосредоточенности, омега старательно выводил вязь под пристальным взглядом господина Рашеди. Будучи выходцем из Нейфра, восточного соседа Олуса, альфа обладал достаточно смуглым оттенком кожи, жилистым телосложением, обритой налысо головой и густо подведёнными сурьмой черными, словно оникс, глазами. Длинная набедренная повязка, которая была чуть ниже колен и имела драпировку спереди, была из оранжевого шелка, украшенного синим орнаментом. Помимо неё Рашеди носил тонкую полупрозрачную накидку, имеющую голубоватый оттенок. От альфы пахло сандалом, что немного щекотало Хейсту нос. Несмотря на возраст в тридцать восемь лет, Рашеди был весьма известным человеком. Он славился тем, что помогал воинам переучиваться пользоваться другой рукой, если что-то случалось с ведущей. Когда-то он был левшой, но из-за серьёзного перелома пальцев и кисти, пришлось переучиваться пользоваться правой. Рашеди долго учился писать и пользоваться оружием заново. Но это возымело успех, что привело его к решению зарабатывать подобным способом. Так что не удивительно, что едва узнав о серьёзной травме Хейста, Беренгар принялся искать человека, который бы смог научить омегу пользоваться левой рукой не хуже, чем правой. За свои услуги Рашеди брал прилично. Он был строг, не давал поблажек, и не стеснялся повышать голос на Бекчи. Казалось, что этого лысого альфу не волновало, насколько высокого статуса его ученик. — Уже лучше, — сухо отметил Рашеди. Из-за того, что его клиентами были люди в основном из-за пределов Нейфра, он достаточно неплохо владел рядом языков: общим исдалурским, упрощенным эггрундским, сариисинским и замарадским. Пока что Хейсту необходимо было освоить письмо. Вязь левой рукой выходила кривой и неуверенной. Более-менее обстояли дела с руническими письменами, но всё равно черточки дрожали. Несколько лучше получалось размахивать кинжалом. Для начала было решено попрактиковаться в стандартных ударах и блокировке атаки. Увы, но из-за сильного повреждения правой руки, Хейст не сможет стрелять из лука. Однако Рашеди настаивал на том, чтобы солсетурин всё равно пытался использовать травмированную руку. Вольготно устроившись в кресле, лениво обмахиваясь маленьким опахалом, альфа прожигал омегу взглядом. Первый месяц лета подходил к концу. Невыносимые жара и духота заставляли Хейста обливаться потом и мечтать о прохладном климате Солсетура. Возможно, ему удастся как-нибудь выбраться из Калпа, хотя бы на северо-запад Йиртыдже, в Хейлу. — Ты ведь стараешься делать всё левой рукой? — спустя какое-то время спросил Рашеди. Он часто задавал этот вопрос. — Да, — мрачно ответил Хейст, взглянув на учителя исподлобья. — Даже дрочить получается лучше. Альфа скривился, демонстративно отвернулся, уставившись в окно. Занятия были дважды в день. Начинались спустя пару часов после восхода солнца. Утром Рашеди учил Хейста управляться с оружием здоровой рукой. И длились они добрых пять часов. Затем был перерыв на обед, и вновь начинались занятия, которые длились почти шесть часов. Рашеди заставлял Хейста переписывать книгу сариисинских легенд о богах и героях. А если точнее, всего одну историю. О смертном, что пожелал уподобиться богам, и был готов заплатить любую цену за божественную силу. Так он лишился семьи, родных и любимых людей, а также всего того, что имел. Проклиная богов, он решил уничтожить храм Солнцеликого Гюнеша, верховного бога Древнего Сариисина. За что в итоге был обращен в прах. Хейсту эта легенда не нравилась, но Рашеди упорно настаивал именно на ней. — На сегодня достаточно, — внезапно сообщил через полчаса нейфриец. Встал с кресла, кутаясь в тонкую полупрозрачную накидку. Подошел к столу, внимательно посмотрел на исписанный Хейстом лист бумаги, кивнул каким-то своим мыслям. — Для тебя будет задание. Через седмицу ты должен предоставить мне текст на два листа с описанием своих переживаний, страхов и надежд. — Это еще зачем? — удивился омега. — Людям, которые не могут высказаться словесно, иногда проще выложить все свои тревоги на бумаге. А тебе, я вижу, есть что поведать. — А если я не нуждаюсь в подобном откровении? Ни перед кем-то, ни перед бумагой? — Тогда… напиши, что больше всего причиняло тебе боль. Пусть это будет вихрем мыслей, ураганом эмоций. — А если я не напишу? — прожигая Рашеди взглядом, вопросил Хейст. — Тогда напиши о том, что тебя злит и раздражает, — сдался обычно спокойный и суровый альфа. Решив, что уж об этом действительно можно написать, омега согласно кивнул. Рашеди ушел именно в тот самый момент, когда в покои вошел Беренгар. — Даже с таким человеком, как господин Рашеди ты всё равно умудряешься спорить и показывать характер, хотя это ни к чему, — упрекнул солсетурина император. — Не люблю, когда кто-то пытается копаться у меня в душе, — поморщился Хейст. Встал из-за стола, потянулся. За окном алел закат, окрашивая небо в причудливый розово-фиолетовый оттенок. — Еще есть время, так что мы можем с тобой потренироваться, — с надеждой заметил солсетурин. — Разумеется, если ты хочешь. — Хочешь показать, чему ты научился? — хмыкнул Гар, подходя к нему вплотную. — Рашеди хвалит тебя, правда сквозь стиснутые зубы. Говорит, что ты быстро всему учишься. — Мне важно как можно скорее научиться нормально пользоваться левой рукой, как правой, так что в этом нет ничего удивительного. Ты так и не сказал, сколько стоят его услуги. Сколько он просит в месяц? — В месяц? — коротко рассмеялся альфа, держа одну руку за спиной. — За свои услуги Рашеди требует каждодневную оплату. И на данный момент она составляет сорок хазине в день. — Сколько?! — округлил глаза Хейст, схватив Беренгара за грудки. Поморщился от боли, пронзившей правую кисть, когда он слишком резко согнул пальцы. — Ты с ума сошел? Это же выходит… — Не имеет значения, сколько это стоит, — тепло улыбнувшись, Гар покачал головой. — Главное, что это помогает тебе оправиться. «Головой повредился, не иначе», — про себя подумал Хейст, заметив, как в стороне нервно ржет Рагнар. — Еще не решил, кто станет Великим Визирем? — поспешил сменить тему омега, отстранившись. Встряхнул правой рукой, будто это могло унять боль. — Решил, — загадочно улыбнулся Беренгар. Хейст вопросительно посмотрел на него. Было любопытно узнать, какого осла на этот раз сделают вторым по власти в Сариисинской Империи.***
Молчаливые слуги под пристальным надзором Вернера облачали мужчину в роскошные одежды. Алая шелковая рубашка приятно холодила тело. Ворот украшала золотая вышивка в виде листьев плюща. Кожаные черные полусапоги, в которые заправлялись тёмно-фиолетовые бархатные шальвары, имели небольшой кованый каблук. Кафтан длиною ниже колен с короткими широкими рукавами чуть ниже линии сгиба локтя выполненный из тёмно-фиолетовой парчи, украшенной изображением алых листьев плюща, был подпоясан шелковый красным кушаком. Всё еще чуть влажные волосы были зачесаны назад. Когда слуги поднесли чалму из тёмно-фиолетового шелка, украшенную по центру брошью с огромным рубином, инкрустированном аметистами, мужчина отрицательно качнул головой. Бросив самодовольный взгляд на собственное отражение, мужчина усмехнулся.***
— Я принял решение! — сообщил Беренгар, одетый по данному случаю в одежды из золотого тяжелого шелка. Голову венчала корона-тиара, инкрустированная изумрудами и александритами. Билге тут же засуетились, топчась на месте в нетерпении. — Великим Визирем может стать лишь тот, кому я всецело доверяю, — продолжим император. — Великий Визирь — это всегда человек, который является вторым по значимости после правителя. Тот, кто следит за страной в отсутствие правителя. Исходя из этого я решил, что отныне у Великих Визирей будет свой символ власти. Из-за спины Гара вынырнул один из слуг, неся на подносе из красного дерева венец. Билге с удивлением уставились на неё. Венец был отлит из железа. Не из золота, не из серебра, а именно из металла, из которого обычно отливают мечи и кинжалы. Но тем не менее по ободку венец был инкрустирован красной шпинелью, что напоминала застывшие капли крови. Тянущиеся вверх зубья, похожие на переплетения веток, были острыми и могли поранить. — Пусть новый Великий Визирь войдёт и примет своё бремя, — дозволил Гар, украдкой поглядывая за тем, как с открытыми дверями меняются лица билге. Он почти уверен, что после подобного государственные мужи будут возмущены до глубины души. Ступая мягко, но уверенно, Хейст шел с расправленными плечами и поднятой головой. Тёмно-фиолетовый превосходно сочетался с красным. Гару показалось или глаза омеги действительно приобрели более рубиновый оттенок? — Повелитель, — Хейст склонился в низком поклоне, даже не думая скрыть победную улыбку. — Для меня большая честь служить вам… — Змея, — прошипел кто-то из билге. На него никто не обратил внимания. — Хейст, — Беренгар вложил в его подставленные раскрытые ладони печать с изображением солнца, — ты всегда был мне другом. Исполнял мои приказы, бился со мной плечом к плечу, защищал в битвах. Билге настояли, чтобы я выбрал самого достойного. Поэтому я хочу видеть тебя своим новым Великим Визирем. — Я с радостью исполню вашу волю, Повелитель, — принимая печать, Хейст коснулся её губами. Во взгляде, улыбке и даже в позе читалось ликование. Наконец-то! Он добился своего. Официально признан вторым после императора! Как бы Беренгар в прошлом не твердил, что Хейст никогда не поднимется выше Хранителя императорских покоев, это всё же произошло! — Вместе с печатью ты примешь и этот венец, — осторожно взяв корону, Гар водрузил её на голову омеги. — Пусть она всегда напоминает о том, как труден путь к власти. Напоминает о том, как тяжело твоё бремя. Напоминает о том, что обретённое непосильным трудом, может исчезнуть в одно мгновение. Хейст с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. Железный венец сильно царапал кожу головы, сдавливал виски. Но эта боль была даже приятной. Вожделенная власть, вожделенная должность… — Приступим к Заседанию, — объявил Беренгар опустившись на трон.***
Убедившись, что в сундуки сложили всё необходимое, Гамаль встал посреди комнаты и серьёзно задумался. Его не покидала мысль, что он что-то забыл. — Господин! — влетевший в покои Ветур, попытался быстро отдышаться. — Я занят, — нахмурился омега, недовольно посмотрев на раба. — Всех просят собраться в общей комнате гарема, господин. Что-то важное хотят объявить. Вздохнув, злясь, что его отвлекают, Гамаль всё же последовал за Ветуром. В общем зале гарема столпились все его обитатели. Наложники и наложницы, рабы, хаки и евнухи — все они были здесь. Даже Аста, которую обмахивали опахалом, стояла чуть поодаль, держась прямо. — Госпожа королева Аста, — громким голосом заговорил Вернер, которому поручили сообщить важную новость. — Достойный Гамаль-Севилян и прочие… Знайте, что сегодня наш Повелитель наконец-то выбрал человека, назначив его на должность Великого Визиря. Им стал наш уважаемый Бекчи, Хейст Миркюр-кафа. — Что?! — слишком громко фыркнула королева, из-за чего все обернулись к ней. — Этот ублю… Чем Повелитель только думал? Разве во всей Империи не нашлось более достойного кандидата на эту должность? — Дражайшая королева, очевидно, вы забываетесь, — даже не взглянув на неё, заговорил Гамаль, — ибо осуждать выбор Повелителя мы не вправе. Мы можем лишь порадоваться, что рядом с Повелителем будет столь замечательный человек. — Порадоваться?! Да ты издеваешься?! — не желала униматься Аста. — Но… — не обращая на неё внимания, масмавиец вопросительно посмотрел на Вернера, — раз Хейст теперь Великий Визирь, то кто станет новым Бекчи. — Указом Повелителя объявлено, что до тех пор, пока не будет найден новый Бекчи, эту должность по прежнему будет занимать Миркюр-билге, совмещая с должностью Великого Визиря, — спокойным тоном пояснил Вернер, про себя в очередной раз отмечая, что солсетурский змей очень хорошо устроился. — Очень хорошо, — одобрительно кивнул Гамаль. — Меньше всего хочется, чтобы в дела гарема лез не сведущий в этом человек. Наш Повелитель как всегда поступил мудро. Вернер, передайте Великому Визирю наши искренние поздравления. По крайней мере, от омежьей части гарема. Аста вспыхнула, но ничего не добавила. Так что наложницам пришлось самим выкручиваться, прося Вернера передать и их поздравления тоже. Убедившись, что больше ничего интересного им не сообщат, Гамаль решил вернуться к себе. Теперь, когда должность Великого Визиря вновь занята, его волновало лишь то, кто станет новым Бекчи. Это важно, поскольку с появлением нового Хранителя императорских покоев, могут произойти резкие перемены в гареме. Если им станет человек симпатизирующий Асте, то хорошим это не закончится.***
Золотой корпус нисколько не изменился за минувшие четыре года. Впрочем, Сьерстакт бы сильно удивился, случись обратное. Как и прежде, здесь было полно молодых альф и бет, которые обучались воинскому делу. В основном — выходцы из знатных семей, но были и простолюдины, которые показали наилучший результат. На повторном вступительном экзамене Сьера определили в последнюю группу. Во внимание бралось то, что он отучился прежде несколько лет, а также его навыки, которые и позволили определить юношу на последние два года обучения, откуда после он будет направлен либо в дворцовую стражу, либо еще куда. Хаки из Золотого корпуса часто поступали либо на службу во дворец, либо нанимались к богатым. Теперь же, когда месть исполнена, даже если Хейст после этого остался жив, Сьер собирался стать одним из хаков личной императорской стражи. Это не только сулило высокий статус, хорошее жалование, но и позволяло в будущем когда-нибудь принять участие в войне. Да даже просто находиться подле Беренгара во время его поездок по Империи, дабы сопровождать, уже было прекрасно. Всяко лучше, чем сидеть на месте. — Сьер! — окликнул юношу Леван Адалат, кафа старшей группы. Ему было уже за пятьдесят, но альфа выглядел моложе за счет подтянутого телосложения и отвращения к алкоголю, жирной пище и всяким наркотическим отварам. Леван-кафа относился ко всем своим подопечным одинаково. Порой даже с излишним равнодушием. Сухо хвалил за успехи и также сдержанно бранил за провалы. Но никогда не пытался лезть к кому-то в душу, личную жизнь и прочее. Для него было важно, чтобы его группа была лучшей. — Тебя карета Великого Визиря ждёт. — Меня? — удивился Сьерстакт, утирая пот со лба. Отдал ятаган оруженосцу, молоденькому бете, который выполнял функцию подай-принеси. — Но учти, что за каждый час отсутствия ты будешь отрабатывать вдвойне, — предупредил кафа. — Так пожелал Великий Визирь. «Вот же сволочь. Всегда найдёт способ, чтобы мне подгадить», — про себя фыркал юноша. Он не знал о том, кто стал новым Великим Визирем, но судя по странным пожеланиям, тут можно было подумать на одного очень ядовитого солсетурина. Карета из черного дерева с шелковыми занавесками на окнах, запряженная двойкой рыжих меринов, стояла недалеко от главных ворот Золотого корпуса. Её окружали с две дюжины хаков, облаченные в черные одежды. Набравшись смелости, ступая уверенно, Сьер забрался в карету. И первым же делом заметил недобро ухмыляющегося Хейста, облаченного в красно-фиолетовый шелк с железным венцом на голове. — Давно не виделись, сынок, — прошипел омега, нагло схватив юношу за ухо и потянув на себя, вынуждая сесть рядом. — Пусти! — оскалился Сьер, ударив его по руке. Потёр пульсирующее ухо, зло сверкнул глазами. — Приехал покрасоваться? — Не только, — лукаво ухмыльнувшись, Хейст удобно расположился. Закинул ногу на ногу, сцепил пальцы рук вместе. С минуту он изучающе смотрел на сына. — Знаешь, я начинаю подозревать, что твоим вторым отцом всё же был Касым. Тоже не способен был довести дело до конца. Щеки альфы предательски вспыхнули.