Джин из бутылки

Я снял однушку в муравейнике на Парнасе. От центра далеко, но всё необходимое там было: магазины, рестораны, метро. Перевёз туда вещи и Люсю, надеясь, что скоро и сам перееду. Спустя неделю Лёша вызвал на разговор без обиняков. — Я что-то не увидел твоих шмоток у меня в квартире. — Да у меня ничего и нет толком, — соврал я. — Ты плохой пёсик. Хочешь, чтобы я сам съездил за твоими вещами? — обманчиво спокойно осведомился Лёша, клацая компьютерной мышкой. — Кхм. Я всё привезу, — сдался я. А вечером, собираясь домой, снова застукал их жаркий секс с Артёмом. В этот раз было как-то не по себе, по-другому. Тогда я испытал шок и испуг, даже отвращение. А сейчас — разозлился. У Лехи была одна манера — драть раком, громко и размашисто. С тем же размахом я бы стукнул его головой об тот же чёртов стол. Я чувствовал на себе его взгляды, симпатию, притяжение, и хоть о взаимности не шло и речи, я был будто преданным им. В груди саднило. Я кусал губы. — Ну что, пивка? — предложила Женя, уже закрывая подсобку на ключ. — Конечно! — бодрее, чем стоило, согласился я. Мы почти не разговаривали. Прошли пару кварталов, она взяла за руку. И вот я остервенело целовал её в тёмной подворотне. Сжимал мягкие кудри, вдыхал запах тёплых губ и искал в её поцелуях что-то. Возбуждение накатывало, но недостаточно. Чего-то не хватало. Я не хотел признавать, что, вспоминая Лёшин поцелуй, заводился сильнее. Я безнадёжно пытался задушить в себе эти грязные идеи. — Прости… — с одышкой отстранился я. — Что? Что-то не так? — очумело спросила Женя. Я только что чуть ли не трахнул её прямо тут, в темноте двора-колодца. Но откуда она могла знать о хаосе в моей голове? Я был не такой, как он. Не умел целовать одну, а думать о другом, меня разрывало от этого на части. Стоило дать себе время, чтобы начать отношения. Женя не обиделась. Одарив горячим прощальным поцелуем, она запрыгнула в такси и исчезла за поворотом, чтобы мы увиделись завтра снова. Но больше никогда не вернулись к теме поцелуев. — Ты где был? — раздался голос в темноте. — С Женей, гулял. Глухой удар; что-то разбилось. — Если на сегодня поручений не будет, я спать, — убито сказал я. Лёша ворвался в комнату, как раз когда я натягивал свежие трусы, и я стыдливо прикрылся пледом. — Эй! — Ты что, решил свести меня с ума? — Не понимаю, о чём ты. — Всё ты понимаешь! — рявкнул Лёша. Его глаза были красными и уставшими, рукава рубашки закатаны. Он так и не переоделся после работы. Он вышел и хлопнул дверью. Я рухнул на кровать, задыхаясь. Во рту пересохло, сердце колотилось как сумасшедшее. Я старался не переводить ощущения в эквивалент осязаемых мыслей. Невозможно было смириться со своими желаниями и принимать себя таким. Лежал в темноте и пялился в потолок. На часах было четыре утра, когда он пришёл снова. — Сколько? — Что «сколько»? — Сколько ты хочешь? — Сто. — Оборзел, мальчик?! Да я за сто сниму десять таких, как ты, в лучшем эскорт-агентстве. — Ладно, заказывай тогда там, — просто согласился я. Лёша ещё раз хлопнул дверью. Через полчаса вернулся. — Двадцать. — Пятьдесят. — Ты ещё не умеешь на пятьдесят. — Тогда сорок. — Ладно, сорок. Но ты не будешь ныть. И будешь отдаваться мне весело и задорно! — прорычал Лёша, сверкая жадными глазами в предрассветном полумраке. — И ещё. Я хочу справку от венеролога. — То есть? — Ну, я ж не знаю, сколько ты таких Артёмов за неделю выебал и чем они все болеют. — Я шкур вроде него без резинки не трахаю, — цинично ответил Алексей. — Это дела не меняет. Я тоже принесу, чтобы всё было по-честному. От бессонницы у меня съехала крыша. Хотелось лишь, чтобы эта ночь закончилась и я наконец заснул. А о том, что только что сторговал за недорого свою задницу, я вообще мечтал забыть. Мы позавтракали рано. Как ни в чем не бывало я отправился на смену без опозданий. Чтобы лишний раз не встречаться и не злить начальство. — Ты молчаливый сегодня. Как раньше. Как когда только устроился, — внезапно заговорила Женя, когда мы ушли на обед. — М-да, это так бросалось в глаза? — Тебя будто заменили. Проапгрейдили и заменили. Ты перестал дико зыркать на всех, реагируя на элементарные «привет, как дела» будто на оскорбление. А иногда я смотрю на тебя, как ты молчишь, двигаешься, — ты безумно привлекательный, ты знаешь? Было приятно, внутри как-то потеплело, и на минуту забылись все проблемы. — Ты тоже очень привлекательная. — Я расплылся в улыбке, чувствуя, что не соврал. — Я девушка, мне положено быть привлекательной, а у тебя это получается само собой. — Какой-то грустный у тебя тон, мне он не нравится. — Я ему не соперница, мы оба это знаем. И всё дерьмо прошедших дней разом навалилось на меня. — Что за чушь? — Да не чушь. Лёша тебя хочет. Стоит и прямо в зале тебя взглядом раздевает. Одевает и раздевает… — Замолчи! — сорвался я. — Извини. В смысле, он трахается с Артёмом. Да так бурно, что уже даже постоянные клиенты в курсе. — И что, зато тебя он трахает глазами. — Может, у него такая привычка: всех тут трахать. Не так, так эдак… — Послушай, — нахмурилась Женя и откинулась на стуле. — Ты такой смешной. Разуй глаза. Все официанты тут профи, работают чуть ли не с открытия, за места зубами держатся. Потому что платят хорошо. Если ты не понял, что из-за тебя кое-кого убрали, то вот тебе новость. И ещё, неопытных новичков ребята быстро выживали, но не тебя… как думаешь, почему? До меня дошло, но я почему-то почувствовал себя ещё хуже. Теперь я был его должником вообще во всех смыслах, и это душило. Выходные я провёл с Люсей. Вопреки опасениям, никто не названивал и не написывал мне. Будто я снова свободен, будто я снова сам по себе. Накупил сестре кучу шмоток и вкусностей. Мы проторчали в кино восемь часов, пересмотрев все приличные новинки. Устроили срач в квартире, поболтали, а поутру разошлись. Она пила какао, вытянув и скрестив ноги. Длинные светлые волосы на плечах, нос заострённый. Конопушки на щеках почти пропали, она давно не грелась на солнышке. Мне стало страшно думать, как бы она справилась сама. Что было бы, если бы я не смог, если бы сдался, если бы не нашёл выход? Она бы исчезла, погибла? Потерялась? Хрупкая, тонкая, моя последняя родная душа на этом свете. Я готов был на всё ради неё. — Знаешь, подожди пару недель, мы поедем вместе на море. Мы с тобой. Выбери место, где тебе понравится, — предложил я, сглатывая комок в горле. Сегодня была не моя смена в зале, и я батрачил на кухне. Помогал, делал заготовки, взбивал крема, попутно учился готовить. — Зайди ко мне, как будет минутка, — безэмоционально велел начальник, мельком заглянув на кухню. Я подобрал сопли, сжал зубы и, гордо вздёрнув подбородок, зашёл к нему, как Мария-Антуанетта на эшафот. — Вот. Справка. — Лёша выложил какой-то жёлтый листок, а я хлопал глазами, ничего не понимая. — А-а… точно, — стушевался я. — Ну да. — Это всё, можешь дальше идти работать, — усмехнулся бирюзовым взглядом начальник. Я рассмотрел его внимательно. Вечно подкатанные рукава будто говорили, что он не прочь поработать руками. Белоснежная рубашка контрастировала с загорелой кожей; если подойти ближе, можно разглядеть светлую щетину на щеках и скулах. — Знаешь, я, конечно, держу себя в руках. Но не искушай судьбу, проваливай, — ровным тоном предложил Алексей, а из-под ресниц смотрел голодным взглядом. Остаток дня будто размазался. Я пытался примириться с мыслью, что придётся отдаться этому мужику, а после как-то жить дальше. К вечеру так накрутил себя, что вообще ничего вокруг не видел и с трудом соображал. Оказавшись у хором начальника, я прислонился к входной двери лбом и остался стоять. — Ты в порядке? — У меня… что-то вроде панической атаки. Или… я хрен знает, как это называется... — Когнитивный диссонанс. Так бывает, когда в голове есть две мысли, и обе верны, но одна исключает другую. Лёша потрогал мой лоб и открыл замок ключ-картой. Он зажёг везде свет, повесил в гардероб пиджак и открыл бутылку вина. Всё это время я сидел на стуле, уткнувшись взглядом в колени. — Будешь? — Ага. Можно ещё? — Я выпил бокал залпом. — Так-с, договоримся на берегу. Да, я купил тебя, да, я хочу тебя, и это не совсем взаимно. Но тебя никто не собирается мучить и насиловать. Тебе всё понравится, поверь, — пообещал Лёша. — Давай пока просто поедим и поболтаем, идёт? Я выдохнул и постарался поверить ему. Стянул кожаную куртку, расстегнул верхние пуговицы поло и умылся, прежде чем сел на барный стул у кухонной стойки. — Я чертовски голоден! — незатейливо признался Лёша. Дома он общался со мной совсем по-другому. Не менялся только взгляд, всегда манящий, всегда пристальный. Паста с морепродуктами, салат «Нисуаз» и инжирный мусс на десерт. Очнулся я с перепачканным ртом уже над десертом — до того было вкусно, что и не заметил, как всё проглотил. — Хм, смотрю, в тебе спал гурман, — заметил Лёша. — Момент! Он достал охлаждённое розовое просекко и свежий инжир в картонном контейнере. — Ты бы предупредил, в меня может и не влезть, — соврал я, облизывая стаканчик из-под мусса. Просекко приятно защипало язык и горло, прохладное, свежее. — Так, кусь. — Лёша поднёс к моему рту половинку инжира. Мягкий, сладкий, с хрустящими косточками, он таял на языке. — Классное сочетание? — тихо и хрипловато спросил Алексей. — Не то слово, — глотая шампанское, согласился я. — Ещё одно есть хорошее сочетание. — Какое? — алчно воодушевился я, и Лёша поцеловал меня, делясь вкусом сочной мякоти инжира прямо с языка. Его пальцы были на моём затылке, вторая рука на спине. Пришлось отстраняться, чтобы проглотить слюну, но его губы снова меня настигали. Я зажмурился, концентрируясь на приятных чувствах внизу живота, на прикосновениях, на нежном волнующем поцелуе. Он поцеловал в уголок губ, в щёку, в висок, тронул ухо… И я всеми силами старался задвинуть страх на задний план. — Расслабься, это всего лишь поцелуй. Я не делаю ни больно, ни неприятно. И я вижу, что ты меня тоже хочешь, даже если отказываешься это понимать. Я нахмурился с сомнением, но промолчал. Поздно пить боржоми. И даже наоборот, лучше бы Лёше оказаться правым. — Ща, — без должного романтизма буркнул я и, приложившись к горлышку изящной бутылки, высосал добрую половину. — Ну как? — Нормуль. — Я глубоко вздохнул. Атмосфера терялась; губы Лёши подрагивали, он пытался не рассмеяться. — Пойдём в спальню. Меня пробил холодный пот. — М-да… тут можно порнофильмы снимать. — Я раньше об этом не задумывался, но если настаиваешь, можем… — Обойдусь. Он не стал меня укладывать на кровать, а толкнул на полукруглый диванчик под окном. Обхватил мой торс под футболкой и огладил кожу. — Неплохая форма. Ты такой жилистый и мощный, хоть и худой. — Спасибо. — Тебе не обязательно лежать с руками по швам, можешь ко мне прикоснуться. Лёша приблизил губы к моему уху и стал покусывать его, подразнивая языком, отчего мои движения через раз были резковаты. Я неловко расстегнул его рубашку — на большее пока нервов не хватило — и провёл руками по груди. — Ой! — Чего? — У тебя там что-то… — и с любопытством заглянул в его ворот. — Ха-ха! — Что? — Ты что, пирсинга не видел? — Ну… не там же. Блин, а это не больно? — Вовсе нет. Даже приятно в умелых руках… — А ты не староват для такого? — Я тронул подушечкой пальца шарик на маленькой золотой штанге, которой был проколот Лёшин сосок. — Не нарывайся! — тихо предупредил он, поглаживая мой пах. Все эти происшествия и впечатления закручивались в голове вихрем, превращаясь в ударный коктейль. Я тяжело дышал, губы пересохли, я возбудился. — У тебя взгляд сексуальный. Мне нравится, когда ты нервничаешь. Сглатываешь слюну… И я как по команде сглотнул. — …Облизываешь губы, напрягаешь мышцы, — прошептал мне на ухо Лёша, и я заёрзал, пытаясь сдвинуть шов штанов, больно впившийся в каменный стояк. — А… если потянуть за неё? — отвлёк его от своей персоны я, мне и без того было до смерти стыдно. — Можешь попробовать, но лучше ртом. Я провёл пальцами по гладкой коже вокруг соска и неловко ткнулся в неё носом. Лизнул. Посмотрел. Тронул кончиком языка. Глянул на Лёшу. Он тяжело вздохнул и опустил взгляд на моё лицо. Стало понятно, что он не будет ржать и комментировать, даже если сделаю что-то не так, и я прихватил штангу зубами, аккуратно. Окрутил языком, цеплял им шарик, потягивал. Лёша шумно вдохнул и вдруг с силой притиснул меня за задницу к себе. Мне было так охренительно тесно, что я чуть не запачкал штаны. Лёша рывком расстегнул мою ширинку и сдёрнул вниз штаны вместе с трусами. Потом приспустил свои. Я не смотрел вплоть до момента, когда он ухватил оба наших члена и сжал вместе. Я всплеснул руками, перехватываясь за спинку дивана и вздрагивая всем телом. — Всё нормально? — Ага, — слабым голоском ответил я. Лёша почти навалился на меня. Он двигал бёдрами в такт своей руке. Я то расслаблялся, то напрягался, пару раз от ощущений у меня закатились глаза. Такого горячего, сексуального и грязного со мной ещё никто не делал. Он опять поцеловал меня, но мне было не до того, губы не слушались. Хрипло выдыхая, я кончил себе на грудь и живот, пачкая поло. Одна струя попала даже Лёше на шею. И будто в отместку он излил на меня целое море, сжимая зубы и вздрагивая в оргазме. Мы сидели рядом на диване, будто на лавочке, на остановке. — М-да… — вздохнул я. — Фух. — Лёша закинул светлую чёлку назад. — Не такой уж ты и старый, — брякнул я. — Чего? — Ну… в смысле, ты такой весь гладенький и подвижный… — выкручивался я. А имел в виду на самом деле то, что он тот ещё бык с яйцами, и ему лишь бы потрахаться, и это чувствуется. — Я, знаешь ли, всё ещё твой начальник. Будешь много болтать, отшлёпаю тебя, как шкодливого пацана, — это Лёша мне пообещал, демонстрируя неудовлетворённые идеи глазами. Я не ответил, прислушиваясь к желаниям тела, оглушённого оргазмом. Хочет ли оно быть отшлёпанным прямо сейчас? — Я в душ, — мягко улыбнулся Лёша и скинул рубашку прямо на пол. Я ещё посидел немного. Видимо, это всё? Меня никто не будет драть раком на столе, как последнюю блядь? По крайней мере, сегодня нет. Я огладил ещё не опавший до конца член, решая, хорошо это или плохо, что мне понравилось?