Первые шаги

Неделя прошла суматошно. Лана догадалась, что письмо пришло — да и не одно, но Дурсли старались не подпускать ее к двери. Она за три дня дважды переезжала из чулана в маленькую спальню и обратно (потом ее все-таки оставили в спальне). Рано утром в среду она попыталась выйти из дома, чтобы подкараулить почтальона, но у самой двери наступила на дядю Вернона — он ночевал в прихожей в спальном мешке. Он устроил Лане жуткий разнос и на весь день запер ее в чулане. В четверг дядя Вернон намертво заколотил щель для писем, поэтому в пятницу не меньше десятка конвертов пропихнули под дверь, а еще несколько штук забросили через крохотное окошко в туалете на первом этаже. В субботу в дом попали двадцать четыре письма — их кто-то очень плотно свернул и спрятал в скорлупу двух дюжин яиц. У тети Петуньи случилась истерика, и она, почти рыдая, перемолола в кухонном комбайне все письма вместе со скорлупой. В воскресенье дядя Вернон за завтраком был благостен и доволен… ровно до того мгновения, как из камина дождем посыпались письма. Они, рикошетом отлетая от пола и стен, со стуком били по всему, что попадалось на пути. Одно ударило Лану, и она его схватила. И успела только прочитать выведенное зелеными чернилами «Мисс И. Поттер, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом номер четыре, самая маленькая спальня», как дядя Вернон вырвал конверт у нее из рук, больно схватил за запястье и выволок из кухни. Следом выскочили перепуганные тетя Петунья и Дадли. — Значит, так? — свирепо пробормотал дядя Вернон. — Ну уж нет! Черта с два у этих что-нибудь получится! — и он погрозил кому-то невидимому кулаком. — Вы, все — живо взяли самое необходимое и в машину! Выглядел он так страшно, что спорить с ним никто не осмелился, хотя Дадли шепотом поинтересовался у матери: — Папа сошел с ума? Тетя Петунья вместо ответа подтолкнула его к лестнице и сама побежала наверх — собираться. Воскресенье и понедельник они провели в пути, остановившись только на ночь в захудалой придорожной гостинице. Но и там их с утра настигла пачка писем. — Может, нужен ответ? — рискнула спросить Лана. — Я могу написать что-нибудь. И тогда они отстанут… Она вжала голову в плечи под яростным взглядом дяди Вернона. — НЕТ! — проревел он и от души грохнул кулаком по столу. — Ты не получишь это письмо — и точка! В своем стремлении оторваться от преследования непонятно кем дядя Вернон привез их всех в маленькую сырую хижину на островке далеко в море. К его удовольствию, вечером разразился страшный шторм. — В такую погоду к нам никто не сможет добраться, — радостно заявил дядя Вернон, безуспешно пытаясь развести огонь в камине. — А значит, они наконец-то поймут, что дело не выгорело, и отстанут. Лана, как обычно, промолчала. Ее это нисколько не обрадовало. Дядя с тетей легли спать во второй комнате на комковатые матрасы, Дадли — на продавленный диван с изъеденной молью обивкой в первой, а Лане предоставили самостоятельно выбирать себе участок пола, что она, не раздеваясь, и сделала, съежившись в уголке под самым тонким одеялом. Конечно же, ей не спалось — было холодно, живот подводило от голода, жутко ревел усиливающийся шторм, раскатам грома вторили раскаты храпа Дадли. Бросив попытки уснуть, Лана нашла себе другое занятие: по светящемуся циферблату наручных часов Дадли стала отслеживать, сколько минут ей осталось до дня рождения. Когда до полуночи осталось несколько секунд, снаружи зашуршали. А ровно в полночь в дверь бухнул страшный удар, едва не снесший ее с петель. Лана и Дадли подскочили одновременно. — Это что, пушка? — глупо спросил мальчик. Из второй комнаты появился дядя Вернон с ружьем в руках. За ним следовала бледная и дрожащая тетя Петунья. — Кто там? — гаркнул дядя — внушительно, но ружье предательски подрагивало. — Предупреждаю — я вооружен и буду стрелять на поражение! За дверью все стихло — ровно на минуту — потом в нее ударили с такой силой, что она просто выпала из дверного проема и с грохотом приземлилась на пол. Тетя Петунья завизжала. На пороге хижины стоял… великан. Как показалось перепуганной Лане — настоящий человек-гора в черной куртке. Он протиснулся в хижину и пригнулся, но голова его все равно задевала потолок. Он наклонился, поднял дверь и легко поставил ее на место, и в хижине сразу стало тише. Затем великан повернулся и осмотрелся. Его лица не было видно из-за длинных густых волос и бороды, только глаза блестели. — Я бы сейчас не отказался от чашечки чаю, — неожиданно мирно и добродушно пророкотал он. — Ну вы и забрались. Трудновато было добираться, да… устал я малость… Великан шагнул к дивану. Дадли взвизгнул, бросился к матери и спрятался за нее. Тетя Петунья в свою очередь притаилась за спиной дяди Вернона. Лана рискнула выпутаться из одеяла и подняться на ноги. Ей, увы, прятаться было не за кого, хоть и хотелось. — А вот и ты! — плюхаясь на жалобно застонавший диван, радостно сказал огромный посетитель. Судя по тону и по тому, как прищурились его глаза, он широко улыбнулся, и Лана слегка осмелела. — Когда я видел тебя в последний раз, ты вот такусенькой крохой была, — сообщил великан, глядя на нее, и показал невидимого младенца, судя по всему, легко умещающегося у него на ладони. — А сейчас вон как выросла. Смотри-ка, как на мать похожа! Да и отцовские черты есть. Ишь ты. И глаза отцовские. Вот ведь шутка. Сердце Ланы подпрыгнуло. Неужели нашелся тот, кто сможет рассказать ей хоть что-нибудь о родителях? Дядя Вернон издал квакающий звук. — Я требую, чтобы вы немедленно убирались отсюда, сэр! — заявил он. — Вы выломали дверь и… — Заткнись, Дурсль! — великан, не вставая с места, протянул руку, легко выхватил у дяди Вернона ружье, со скрежетом завязал его в узел, словно оно было просто резиновым шлангом, и бросил в угол. Дядя Вернон икнул и попятился. — Э-э-э… Лана, — сказал великан, более не обращая на Дурслей внимания. — С днем рождения тебя. Я тут тебе кое-что принес. Может, он помялся, я… э-э… боюсь, мог сесть на него по дороге… но вкус-то от этого не изменился, м-м? — он вынул из-за пазухи немного помятую квадратную коробку. Лана уставилась на нее во все глаза — за всю ее сознательную жизнь у нее ни разу не было такого большого подарка на день рождения. Может, это розыгрыш от Дурслей, и они все сейчас начнут над ней смеяться? — Бери же, — поторопил великан. Лана осторожно взяла коробку и открыла ее. Внутри был большой шоколадный торт, на нем зеленым кремом было написано: «С днем рождения, Лана!». — Спасибо, но… Кто вы? — растерянно пробормотала девочка, закрыв коробку и отложив ее в сторону. — О! Твоя правда, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, хранитель ключей и лесничий Хогвартса, — рука Ланы почти по локоть поместилась в его огромной ладони. — Ну так что насчет чая? — спросил он. — Я бы и от чего покрепче не отказался… — он склонился над камином. Никто не видел, что он сделал, но мгновением спустя там полыхал яркий огонь, и в хижине сразу стало светло и тепло. Великан неторопливо начал вытаскивать из многочисленных карманов своей куртки различные предметы. Лана удивленно наблюдала, как на диване появились два чайника, упаковка сосисок, кочерга и несколько кружек. Вскоре хижина наполнилась запахом жарящихся сосисок. Никто не сдвинулся с места и не сказал ни слова, пока великан готовил еду, но как только он снял с кочерги шесть нанизанных на нее сосисок — жирных, сочных, немного подгоревших — Дадли нервно заерзал. — Не вздумай ничего у него брать, Дадли, — приказал дядя Вернон. Хагрид фыркнул, подмигнув Лане. — Не беспокойся, Дурсль, — весело заметил он. — Я бы и не подумал подкармливать твоего сыночка. Ему толстеть дальше некуда. А вот кое-кому чуточку подрасти не помешает, — и он передал сосиски Лане. — Спасибо, — неловко сказала девочка. — Но все-таки… — Сначала поешь, разговоры — потом! — скомандовал Хагрид тоном, не терпящим возражений, и принялся делать чай, выудив откуда-то из кармана упаковку заварки. Девочка, хоть и была голодна, одолеть смогла только три сосиски, больше в ее желудок не поместилось. Возможно, дело было в голоде, но ей показалось, что она в жизни не ела ничего вкуснее. — Простите, но я все еще не знаю, кто же вы такой, — осторожно сказала она. — Все зовут меня Хагрид, — сказал великан и отхлебнул чаю. — И, как я сказал, я хранитель ключей в Хогвартсе. — А что такое «Хогвартс»? И где находится это место? — спросила Лана. Хагрид уставился на нее так, что она почувствовала себя неуютно. — Извините… — промямлила она. — Ты не знаешь, что такое Хогвартс?! И за это тебя нужно извинить?! — гаркнул Хагрид, на секунду снова перепугав ее до чертиков, и повернулся к Дурслям. — Это вот они должны перед тобой извиняться! Я знал, что ты не получила письмо, но чтобы все было вот так… Разве ты никогда не спрашивала, где твои мама и папа научились всему? — Чему — всему? — спросила Лана. — ЧЕМУ?! — прогремел Хагрид, поднимаясь. — Дурсли, вы что, НИЧЕГО ей не рассказывали? ВООБЩЕ ничего?! Почему она ничего не знает?! — Кое-что я знаю, — сочла нужным вмешаться Лана. — Математику, например… — Я запрещаю вам рассказывать ей что-либо! — выкрикнул дядя Вернон. — Я вам запрещаю, слышите?! — А у вас разве есть какое-то право мне запрещать? — Хагрид посмотрел на него с презрением и повернулся к Лане: — Ты — волшебница. Тетя Петунья полузадушенно застонала. — Я — кто?.. — С такими родителями, как Джеймс и Лили Поттеры, тебе не бывать сквибом или маглом! — Лана хлопала глазами, распознав только имена родителей. — Волшебница ты, точно. Осталось только подучиться. Да и иначе письмо бы тебе не отправили, — Хагрид снова полез по карманам. — Вот и оно, кстати. И он вручил Лане большой плотный конверт из желтоватого пергамента, на котором было выведено зелеными чернилами: «Мисс И. Поттер, Пол, Хижина-на-Скале, Море». Девочка неуверенно подняла глаза. Хагрид, улыбаясь, ободряюще кивнул ей. Дадли любопытно выглядывал из-за матери, однако выйти вперед не решался, только шею тянул. Дядя Вернон багровел и пыхтел. Тетя Петунья кусала губы. Лана вскрыла конверт, вытащила сложенный лист пергамента и прочла: ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов) Дорогая мисс Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Семестр начинается первого сентября. Ждем вашу сову не позднее тридцать первого июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора. — Они ждут мою сову? — выдавила Лана. — Но… у меня нет совы. И как… — Вот я дурак! Молодец, что напомнила, — Хагрид звучно хлопнул себя по лбу (кажется, у него в голове даже загудело от удара), полез в карман, выудил оттуда длинное пестрое перо, пергаментный свиток и… сову! Самую настоящую живую сову, маленькую и взъерошенную. Пока Лана восторженно рассматривала ее, Хагрид нацарапал записку, после чего сунул свиток сове в клюв, заграбастал ее огромной ладонью и попросту выбросил в окно, в самую бурю. — Она же там погибнет! — охнула Лана, бросаясь к окну. Но сова уже растворилась в темноте. — Не, ничего ей не сделается, она и не к такому привычная, — легкомысленно отмахнулся Хагрид. — На чем мы остановились?.. А, письмо! Ты ведь его уже прочитала? — Она никуда не поедет, — заявил дядя Вернон. — И как же ты остановишь ее, храбрый магл? — Хагрид хмыкнул. — Кто? — уцепилась за вновь услышанное новое слово Лана. — Магл, — пояснил Хагрид. — Не-волшебник, значит. — Когда мы приняли ее в свой дом, то поклялись, что покончим со всей этой гадостью! — распаляясь, продолжал дядя Вернон. — Волшебница! Ха! Шарлатанство это все! — Так вы все знали?.. — оторопела Лана. И тут же подумала, что, пожалуй, удивляться здесь нечему… — Знали ли мы?! — вдруг взвилась тетя Петунья, шагнув вперед. Лана попятилась и налетела на диван. — Естественно, мы знали! В свое время моя сестрица тоже вытворяла… всякое! Получила такое же письмо и исчезла, уехала в эту школу, вернулась домой лишь на лето, и с ней творилось черт знает что! Из ее карманов лезла всякая гадость! Я единственная знала ее истинное лицо — она была выродком, чудовищем! Но не для наших родителей, о, не-ет… они-то с ней носились — ах, Лили то, ой, Лили это! Они гордились ее ненормальностью! А потом она наконец-то уехала, вышла замуж за этого Поттера и родила тебя. И было бы странно, если бы ты не была такой же, как она! И ладно бы только это — она взяла и взорвалась, взлетела на воздух или что она там сделала, и тебя отдали нам!.. — Вы мне говорили, что мои родители погибли в автокатастрофе! — закричала Лана. — Да мне плевать, что там случилось на самом деле! — завопила тетя Петунья. Глаза у нее лихорадочно блестели, она раскраснелась и выглядела совершенно сумасшедшей. — Она и ее муж мертвы, а ты свалилась на нашу голову! — Девчонка никуда не поедет! — заорал дядя Вернон, почувствовав себя увереннее со звуковой поддержкой от жены. — Ей нужен всякий шарлатанский мусор, да и то не ей, а этим мошенникам! Я не буду платить чокнутым профессорам за то, что они научат ее показывать карточные фокусы! Хагрид с неожиданной для человека его роста и комплекции скоростью выхватил из-за пазухи розовый зонтик и прогремел: — НИКОГДА НЕ СМЕЙТЕ ГОВОРИТЬ ТАК О ВОЛШЕБНИКАХ! — и со свистом им взмахнул. Полыхнул яркий свет, что-то затрещало, словно взорвалась петарда, и в следующую секунду Дадли подпрыгнул на месте, вопя и хватаясь обеими руками за упитанный зад. Из его пижамных штанов торчал… поросячий хвостик. Завопив в унисон, все трое Дурслей бросились во вторую комнату и, кажется, забаррикадировали дверь. Лана поймала себя на том, что где стояла, там теперь и сидит, разинув рот, и поспешила его закрыть. — Не стоило мне так делать, — смущенно проговорил Хагрид, убирая зонтик, и посмотрел на Лану. — Буду очень тебе признателен, если ты никому не расскажешь об этом… маленьком происшествии. Девочка кивнула.