Первые шаги

За день Лана так устала, а за ужином так плотно (непривычно плотно) наелась, что спала как убитая. И, проснувшись на следующее утро, она не сразу вспомнила, где она находится. Но тем радостнее было осознать, что в ближайшие месяцы ее ждет не скучная жизнь у Дурслей и учеба в «Хай Камероне», а замок, полный волшебства. И даже то, что и здесь придется учиться, причем многому — с нуля, ее больше не пугало. Главное — что все это не было сном. Это утро (как и последующие) прошло в самых обычных хлопотах — нужно было заправить постель, умыться, почистить зубы, одеться и не опоздать к завтраку в Большой Зал. В новой школьной форме — одежде, которая впервые за очень долгое время была Лане впору, а не болталась на ней мешком — девочка почувствовала себя почти как на празднике. Но необычнее всего (и непривычнее) для Ланы оказалось то, что соседки по спальне были с ней приветливы, дружелюбны и не умолкали ни на минуту (пожалуй, только Гермиона вела себя немного заносчиво и болтала больше остальных, то и дело вставляя в поток слов «Я читала про это в такой-то книге…»). Лана в ответ старалась не замыкаться и не мямлить. Гермиона оказалась единственной (кроме Ланы) из семьи маглов, и остальные девочки тут же засыпали их вопросами насчет магловской жизни. Так что с Невиллом, Роном и Эваном Лана увиделась только за завтраком. До Большого Зала первокурсницам помогла добраться старшекурсница, судя по значку — староста, сами бы они точно заблудились среди многочисленных коридоров, переходов и лестниц. — Привет! — сказал Рон, заметив ее. — Мне кажется или ты со вчерашнего дня немного уменьшилась? — Весь вчерашний день я носила одежду на пять размеров больше, — напомнила Лана, садясь напротив. — А где ты потерял Эвана и Невилла? — Это ты их потеряла. Эван, например, у тебя за спиной, — весело сообщил Рон и откусил сразу половину пончика с джемом. Лана, подскочив, оглянулась. — А Невилл опять потерял Тревора и теперь ищет его по всей спальне, — добавил Эван, усаживаясь на этот раз на место рядом с Ланой. — Он у вас не появлялся? — Ты про Невилла или про Тревора? — весело уточнила Лана. — Считай, что про них обоих, — Эван изучил стол и подвинул к себе овсянку. — Ни того, ни другого я сегодня не видела. — Ну, значит, не нашел… Оказалось, что Невилл все-таки нашел Тревора, но из-за этого сильно опоздал и примчался на завтрак тогда, когда почти все уже поели, а вдоль стола шла профессор МакГонагалл, раздающая расписания. — Сегодня основы арифмантики, грамотность, теория магии, физическая подготовка и травология, — прочитала Лана, взяв свое. Запыхавшийся Невилл, крепко прижимая к себе Тревора, плюхнулся рядом с ней. — И тут, получается, будет физкультура? — Ура! Поиграем в футбол! — радостно воскликнул смуглый темноволосый мальчик. — Что такое «футбол»? — удивился Рон. Мальчик принялся объяснять. Рон послушал и сморщил нос: — Играют всего одним мячом и нельзя летать? Какая скучная игра, квиддич намного лучше! Они так и спорили всю дорогу до кабинета, что лучше — квиддич или футбол. И каждый остался при своем мнении. Лана не знала, что такое «квиддич», но от вопросов решила пока что воздержаться — впереди их ждал первый урок. Перси с важным видом проводил первокурсников-гриффиндорцев до дверей и поспешил за своими однокурсниками. Через пару минут пришли слизеринцы. На гриффиндорцев они, как отметила Лана, поглядывали свысока. Впрочем, им достойно отвечали неприязнью. Эван был единственным, на кого с удивлением поглядывали и те, и другие. Арифмантика оказалась очень похожей на магловскую математику, только (по мнению Ланы) гораздо проще (наверное, потому, что действительно были основы — таблица умножения и самые простые примеры и задачи). Вела занятия по арифмантике профессор Вектор — высокая черноволосая волшебница с лицом почти таким же строгим, как у профессора МакГонагалл. Темно-красный цвет ее мантии придавал ее облику что-то величественное. — Мир построен на силе цифр, — объявила она сразу же после того, как поприветствовала учеников, и все заняли свои места за тяжелыми партами. — И, если вы желаете всегда достигать правильного результата в своем волшебстве, варить самые лучшие зелья и создавать артефакты, которые не будут взрываться у вас в руках, знание арифмантики и, — она многозначительно вскинула руку, — магловской арифметики будет необходимо вам как воздух. Урок грамотности ничем не отличался от занятий родным языком — юных волшебников учили писать эссе и сочинения разборчивым почерком и без ошибок. Этот предмет преподавала профессор Бабблинг, улыбчивая молодая волшебница. Она писала очень быстро, ровно и красиво. Теорию магии преподавал профессор Флитвик — волшебник такого крошечного (именно крошечного!) роста, что ему, чтобы видеть весь класс, приходилось взбираться на письменный стол или стопку толстых книг. Голос у него был тонкий и писклявый, но смеяться над забавным профессором никому и в голову не пришло. На первом занятии Лана узнала, что видов магии, на самом-то деле, очень много, и у каждого вида — множество тонкостей, а для того, чтобы сотворить что-нибудь волшебное, недостаточно просто размахивать палочкой и говорить разные странные слова. Как выяснилось, в тонком искусстве волшебства очень важную роль играло все: и мысли, и движения, и воображение, и даже настроение колдующего. Вместо урока физической подготовки всех отправили в больничное крыло — на экскурсию и медицинский осмотр. Дин Томас, тот мальчик, который хотел поиграть в футбол, был ужасно разочарован. Мадам Помфри — женщина средних лет с цепким взглядом ясных голубых глаз — к удивлению Ланы, сделала все очень быстро: сначала показала им больничное крыло, а затем стала по одному приглашать за ширму на осмотр. За ширмой стоял стол, два стула и весы, на столе — раскрытая книга, в которой сами собой делались записи длинным пестрым пером. — У тебя недовес, — сказала мадам Помфри, критически глядя на весы. К линейкам, которые измеряли сами собой, Лана уже привыкла и совсем не удивилась. — Ну, это ничего, в Хогвартсе хорошо кормят. Та-ак… зрение, конечно, плохое, но исправлять его сейчас чревато неприятными последствиями. Дай-ка сюда очки, — взяв у Ланы очки, мадам Помфри унесла их в кабинет и спустя пару минут принесла обратно. — Держи. Так лучше? — Да, намного! — удивленно выдохнула Лана — очки стали как новые, на нос сели ощутимо удобнее, и, судя по всему, в них теперь были другие линзы, более подходящие для ее зрения. — Спасибо. — Пустяки. Теперь снимай их и садись на стул, я закапаю тебе капли, — мадам Помфри сноровисто проделала все озвученные манипуляции. — Это для того, чтобы ты могла спокойно заниматься упражнениями и полетами, не боясь, что это как-то повлияет на твое зрение, — пояснила она, убирая крошечный пузырек с зельем. — Будешь приходить ко мне на эту процедуру раз в месяц. Все, следующий! После медицинского осмотра был обед, а уже после него последний урок — травология, который проводился в теплицах на территории замка. Невысокая и полная профессор Стеббль рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими необычными растениями и грибами и для чего они используются. После уроков ребята вернулись в гостиную факультета, где их встретила профессор МакГонагалл. Она рассказала им о доске объявлений и существующих в школе кружках и дополнительных занятиях. — Вы обязательно должны записаться на два занятия, — сказала она. — Можете выбрать и больше, только рассчитывайте время и собственные силы. Но два — обязательны. На то, чтобы определиться, у вас есть две недели. Кружков и занятий было столько, что у ребят разбежались глаза. Волшебные шахматы, кружок магловского рукоделия, кружок каллиграфии, магия музыки, занятия танцами, иностранные языки, кружок заклинаний, медитация, клуб зельеварения, клуб игроков в плюй-камни, кружок магического домоводства… однако, как выяснилось, во многие из них можно вступать только со второго курса, как, например, в квиддичную команду. Ниже висело объявление об уроках полетов, которые начинались со следующего четверга. — Жалко, что на первом курсе еще нельзя, — Рон тяжело вздохнул. — Квиддич классная игра. Фред и Джордж уже в команде, загонщики, Чарли был ловцом. Попробую и я в следующем году. — А я даже не знаю, пробовать или нет, — протянул Эван. — У меня в семье никто не летал… Воспользовавшись моментом, Лана расспросила друзей о том, что такое квиддич. Мальчишки охотно ее просветили.

***

На второй день учебы рыжеватая сова принесла Эвану письмо от бабушки, и он, хмурясь, долго изучал его, потом вроде как расслабился. — Она удивлена, но, кажется, не сердится, — ответил он на немой вопрос друзей. — В отличие от отца, — шепотом добавил он и искоса глянул на преподавательский стол. Профессор Снейп по-прежнему не обращал на сына никакого внимания. Вслух этого Эван не говорил, но было заметно, что его это сильно беспокоит. Не выдержав, он все-таки выразил вслух надежды, что что-нибудь изменится после сдвоенного зельеварения в пятницу. Первую неделю первокурсников повсюду сопровождал кто-нибудь из старост, поскольку ориентироваться в Хогвартсе было довольно сложно, особенно тем, кто был таким, как Лана — маленького роста или плохо видящим (или все сразу), хотя в вестибюле и во всех коридорах на стенах висел план. В замке насчитывалось сто сорок две лестницы: широкие и длинные, узкие и шаткие, каменные и скрипучие деревянные, с металлическими перилами и вовсе без перил. Потом еще были двери, которые не открывались, если их вежливо не попросишь или не пощекочешь в определенном месте, и двери, которые только притворялись дверями, а на деле были твердыми стенами. Запомнить было трудно еще и потому, что все вокруг постоянно двигалось: кроме снующих туда-сюда учеников, преподавателей и привидений еще и люди на портретах и картинах ходили друг к другу в гости. Привидения, к слову, тоже порой добавляли хлопот. Невозможно как минимум не опешить, когда из двери, которую пытаешься открыть, вдруг веет жутким холодом и появляется привидение. Почти Безголовый Ник (или Сэр Николас де Мимси-Порпиньон), привидение башни Гриффиндора, с радостью помогал новичкам найти дорогу, но полтергейст Пивз стоил двух запертых дверей и лестницы с секретом, если встретишь его, когда опаздываешь на занятие. Он мог надеть на голову мусорную корзину, выдернуть ковер из-под ног, забросать мелом или незаметно подкрасться сзади, схватить за нос и оглушительно крикнуть: «ПОПАЛСЯ!». Хуже Пивза был, пожалуй, только школьный смотритель, Аргус Филч. У Филча была кошка по кличке Миссис Норрис, тощее лохматое создание пыльно-серого окраса с желтыми глазами навыкате — точь-в-точь как у самого Филча. Она патрулировала коридоры в одиночку. Стоило только нарушить правило в ее присутствии, как она исчезала, размахивая хвостом, а буквально через пару секунд, тяжело дыша, появлялся Филч. Он знал секретные коридоры и ходы в школе лучше всех и мог появиться где угодно с внезапностью привидения. Лана, так как любила кошек (и не знала, кем является эта кошка), при первой встрече пыталась погладить Миссис Норрис, но та вздыбила шерсть и убежала от девочки. Филч, как ни странно, не появился. Зато мальчишки потом еще долго посмеивались, вспоминая обескураженный вид Ланы. Физическую подготовку (как и полеты) вела мадам Трюк, высокая худощавая женщина с короткими седыми волосами и пронзительными глазами, желтыми как у ястреба. К огорчению Дина, волшебники не играли в футбол, а, сменив мантии на специальную спортивную форму и удобную обувь, очень много бегали, прыгали и разминались на свежем воздухе — для этого была выделена специальная площадка неподалеку от квиддичного стадиона. Мадам Трюк еще и подгоняла, приговаривая, что маги-сушеные-сморчки-в-длинных-мантиях — это выдумки маглов, а настоящий волшебник должен быть бодрым, подтянутым и подвижным. Лана при построении по росту оказалась одной из последних, но это не помешало ей (к ее немалому удивлению) пробежать на несколько кругов больше, чем многие мальчишки. Каждую среду ровно в полночь первокурсники приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Самым утомительным предметом оказалась история магии. Этот предмет вел призрак: профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро пришел на занятия уже без тела… но работу не бросил даже после смерти. Бинс говорил не очень громко, монотонно и без остановок. Ученики, спеша записать имена и даты, частенько путали Эмерика Злого с Уриком Странным. Профессор МакГонагалл преподавала трансфигурацию (или по-другому — превращения). Умная и строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок и расселись по местам. — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она, пристально глядя на учеников. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель навсегда покинет этот класс. Я вас предупредила. Вы, надеюсь, меня услышали. После такой речи всем стало немного не по себе. Профессор МакГонагалл тем временем перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Всех это потрясло и восхитило; всем немедленно захотелось тоже попрактиковаться, но профессор МакГонагалл не зря предупреждала о сложности своего предмета… Она продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть (обязательная тренировка памяти — «у каждого волшебника или волшебницы должна быть идеальная или хотя бы почти идеальная память!»). После чего раздала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. Для превращения древесины в металл следовало максимально сосредоточиться, включить воображение и, самое трудное, — вложить определенное количество энергии (импульс) через палочку в спичку. Лана старалась изо всех сил, но ее спичка только заострилась с одного конца и обзавелась ушком с другого. Лучший (хоть и не идеальный) результат был у Гермионы Грэйнджер — ее спичка заострилась и покрылась серебром. Профессор МакГонагалл продемонстрировала всем этот результат и неожиданно улыбнулась. Эта улыбка поразила всех не меньше, чем превращение стола: все уже успели решить, что профессор МакГонагалл не умеет улыбаться. — Это ваше первое занятие по трансфигурации и, наверное, ваше первое практическое занятие, верно? И большинство из вас, разумеется, еще нервничает и стесняется, — сказала профессор. — Это нормально. Однако, пока вы не переборете робость, вам будет трудно. Уроки у профессора Квиррелла были скорее нелепыми и смешными, чем познавательными. В его кабинете висел стойкий запах чеснока — все уверяли, что так Квиррелл надеялся отпугнуть вампира, которого повстречал в Румынии. Профессор очень боялся, что тот вот-вот явится в Хогвартс, чтобы с ним разобраться. Тюрбан профессора, якобы подарок некого африканского принца за уничтожение зомби, тоже не прибавлял его занятиям серьезности. Во-первых, потому, что, когда Симус Финниган с любопытством поинтересовался, как Квиррелл победил зомби, Квиррелл густо покраснел и начал говорить о погоде, заикаясь сильнее обычного. А во-вторых, потому, что от тюрбана исходил странный запах. Фред с Джорджем в два голоса утверждали, что это не подарок африканского принца, а просто мера предосторожности, и в тюрбане, да и вообще во всей одежде профессора Квиррелла скрываются дольки чеснока… Лана очень быстро перестала опасаться того, что отстанет от класса, ведь даже Рон, который родился в семье волшебников и у которого, к тому же, было пятеро старших братьев, не имел особенного преимущества перед остальными учениками. А уж Гермиона и вовсе очень скоро выбилась в первые ученицы класса. Лана любила учиться, добросовестно делала все (чем порой вызывала косые взгляды Рона) и могла бы тоже быть всем известной всезнайкой, но, глядя на то, как Гермиона из кожи вон лезет, чтобы продемонстрировать свои знания, она порой не решалась поднять руку, хотя знала ответ. На Гермиону очень скоро все стали косо поглядывать, а ее самой сторониться, — мало ей было ее всезнайства, так она еще обожала всех поучать, по поводу и без него. Девочки в спальне в первые вечера шушукались перед сном, но уже со среды перестали это делать — что ни разговор, то очередные разглагольствования Гермионы, слушать которые не хотелось никому. Уж на что Лана старалась вести себя со всеми дружелюбно, но и она уже не могла сдержать раздражения и старалась лишний раз не заговаривать в присутствии Гермионы. Поэтому общаться стала большей частью с мальчишками: Роном, Фредом, Джорджем, Эваном и Невиллом. Пятница не только для Эвана стала особенным днем — первокурсники Гриффиндора сумели утром самостоятельно добраться до Большого Зала, ни разу не сбившись с пути. — Что у нас там сегодня? — спросил Рон, окидывая стол жадным взглядом. — Сдвоенное зельеварение со слизеринцами, — мрачно ответил Эван. Он явно нервничал. Пока они завтракали, прибыла совиная почта. До этого дня Хедвиг не приносила Лане ни одного письма, да и кто бы стал ей писать? Уж точно не Дурсли. Сова иногда залетала в зал вместе с другими совами, чтобы посидеть на плече хозяйки, а потом, съев кусочек тоста, улетала в совятню — так называли в школе башню, в которой жили совы. Этим же утром Хедвиг уронила на стол перед Ланой конверт. Девочка порадовалась тому, что не успела подвинуть к себе кашу, и поскорее его вскрыла. Письмо была написано крупными, немного неровными буквами. «Дорогая Лана, у тебя в пятницу после обеда вроде бы нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне на чашку чая примерно часа в три. Расскажешь, как прошла твоя первая неделя в школе. Пришли мне ответ с Хедвиг. Хагрид». Лана написала на обороте «Да, с удовольствием, спасибо» и вручила письмо Хедвиг. Та деловито ухнула и улетела. Занятия по зельеварению проводились в кабинете, расположенном в подземельях Хогвартса. Там было ощутимо холоднее, чем в любой другой части замка, и жутковато с непривычки — на полках вдоль каменных стен выстраивались в ряды банки с заспиртованными существами. Профессор Снейп, как и профессор Флитвик, начал урок с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Дойдя до фамилии Поттер, он ненадолго замешкался и поднял глаза. Лане показалось, что ее пришпилили к стулу. Глаза у профессора зельеварения были черные, холодные и колючие. Теперь, когда он стоял всего в нескольких шагах от нее, Лана отметила, насколько все-таки похожи отец и сын. Только вот это было сходство каменной статуи и живого человека… — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и очень тонкую науку, — начал профессор. Он говорил негромко, почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, профессор Снейп умел без каких-либо усилий контролировать класс. Все невольно выпрямлялись под его взглядом. — Пустое размахивание волшебной палочкой здесь вам никак не поможет, и потому многие из вас с трудом поверят, что зельеварение имеет отношение к настоящей магии. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как приготовить славу, как заткнуть пробкой смерть. И я надеюсь, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. Поттер! — гораздо громче произнес Снейп — не так уж громко, но в образовавшейся тишине словно грохнул выстрел; Лана испуганно подскочила на стуле. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Гермиона мгновенно вскинула руку. Но Лана сама знала ответ — ей просто понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с духом и озвучить его: — Усыпляющее зелье. Такое сильное, что его называют «напитком живой смерти». Снейп лишь слегка приподнял брови, еле заметно кивнул (то, что у скупого на эмоции профессора это считается похвалой, Лана выяснила чуть позже) и тут же обратился к следующему: — Долгопупс, в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Теперь руку в дополнение к Гермионе поднял Эван — правда, далеко не так уверенно, как она. Невилл сжался на стуле. — Я… не знаю, сэр, — промямлил он. Малфой и его дружки зафыркали, даже не трудясь снизить голос. — Волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. Все услышали? — Снейп обвел взглядом притихший класс. Он задал еще несколько вопросов, как показалось Лане, подчеркнуто избегая Эвана и в упор не замечая поднятую руку Гермионы, в пух и прах разнес ответ Фэй, скривил губы на невразумительное мычание Грегори Гойла, после чего повернулся к доске и начал стремительно записывать на ней рецепт зелья для излечения фурункулов и прыщей. — Одно из самых простейших зелий, которое может приготовить даже первокурсник с полным отсутствием опыта в зельеварении. Всего лишь три ингредиента плюс один возможный дополнительный. В общем и целом, жутковатый урок зельеварения прошел относительно спокойно. К слизеринцам Снейп определенно проявлял некоторую симпатию, к гриффиндорцам относился с некоторым пренебрежением, но напророченные Роном ужасы не произошли. Зелье, в общем-то, удалось приготовить всем. Разве что с Невилла сняли штрафное очко за испорченный котел Симуса — он не вовремя добавил в зелье иглы дикобраза, и оно расплавило металл и здорово ошпарило руки самому Невиллу. Штрафное очко, к всеобщему удивлению (даже Малфой вытаращил глаза), профессор снял и с Эвана: — Вы, Снейп, — он процедил собственную фамилию, скривившись так, словно само это слово вызывало у него зубную боль, — почему не остановили его? Стояли рядом с ним и думали, как хорошо будете выглядеть на его фоне? По вашей милости я снимаю с Гриффиндора еще один балл. Финниган, проводите Долгопупса в больничное крыло. Малфой, живо оправившись от удивления, снова гнусно захихикал. Эван зеркалом отразил отцовское выражение лица, но промолчал. — Значит, Фред и Джордж говорили правду — мой отец терпеть не может Гриффиндор, — сказал он, когда час спустя все покинули подземелье и поднимались по лестнице. — Не расстраивайся. Знаешь, сколько штрафов получили на уроках Снейпа Фред и Джордж? Полным-полно, и ничего, — попытался утешить его Рон. — Зато никто теперь не посмеет сказать, что тебе ничего не будет лишь потому, что ты — сын профессора. — Я не о штрафных очках. И не о том, что мой отец — профессор, — Эван тяжело вздохнул, будто решаясь на что-то, и все-таки решился: — Просто это были первые слова, которые он сказал мне за всю эту неделю. Сказать на это, конечно, было нечего. После обеда ребята разошлись: Рон ушел на занятия шахматами вместе с Дином и Симусом, Гермиона убежала учить французский (разумеется, громко оповестив об этом всех, кто ее слушал), девочки ушли кто в библиотеку, кто на кружок рукоделия. Когда Лана переоделась в магловскую одежду, собираясь к Хагриду, и спустилась в гостиную, там уже почти никого не было. Только Эван сидел в одном из кресел и пытался читать очень толстую книгу. Судя по взгляду, уставившемуся в одну точку, чтение продвигалось плохо. И, неожиданно для себя, Лана спросила: — Хочешь, пойдем вместе к Хагриду? Ей пришлось еще раз повторить вопрос, прежде чем Эван встрепенулся, поняв, что она обращается к нему. — А… можно? — смущенно спросил он. — Думаю, Хагрид не рассердится, — заметила Лана. — Да и одной идти не хочется, если честно. Боюсь заблудиться, — призналась она. Эван хмыкнул, с явным удовольствием отложил книгу, поднялся и потянулся. — Ну что ж, пойдем. В замке было тихо — у старшекурсников все еще шли уроки. Когда Лана и Эван спустились на первый этаж, огромные часы в вестибюле показывали без пяти минут три. — А откуда ты знаешь Хагрида? — спросил Эван. — Мои тетя и дядя — маглы. Они знали о том, что я могу быть волшебницей. Но они ненавидят все необычное и решили, что если не позволят мне прочитать письмо из Хогвартса, то смогут искоренить мои способности. — Серьезно? — Эван приподнял брови. — О, поверь, ты немного потерял от того, что с ними незнаком. Они прятали от меня письма, не подпускали меня к почтовому ящику, даже пытались уехать подальше от дома… Вот поэтому мне письмо принес Хагрид. — А, Специальный Посланник… — понимающе протянул мальчик. — Да, в твоем случае без этого было не обойтись, — признал он. — Значит, Хагрид сопровождал тебя и в Косом переулке? — Ну да. — Отец пару раз рассказывал про него, даже бабушка помнит, как он учился в Хогвартсе. Они в голос утверждали, что он недалекий, диковатый, вечно фокусничает и нянчится с всякими опасными тварями… — Не хочешь к нему идти — не ходи, — обиделась Лана. — Я тебя силой не тащу. — А кто сказал, что я не хочу? Я просто говорю то, что говорил мне мой отец, — Эван неожиданно улыбнулся задорной, лукавой улыбкой. — Но, учитывая, что он относится предвзято ко многим вещам, думаю, немного бунтарства мне не повредит… Лана удивленно глянула на него и, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Они спустились с крыльца и зашагали по дорожке к хижине у кромки леса. — А ты откуда знаешь Малфоя? — спросила она. — Вы в магазине вместе все покупали… — Это наши отцы знают друг друга, — уточнил Эван. — Изредка пересекаются по работе. А еще мы вроде бы родственники… только какая у нас степень родства я и сам не помню. Драко Малфоя мне пытались навязать в друзья, только дружба у нас не очень-то вышла. После распределения он мне слова не сказал — либо фыркает, либо делает вид, что меня не существует. Возле домика Хагрида раскинулись тыквенные грядки, рядом с крыльцом высилась бочка с водой. Над входной дверью висели арбалет и пара галош. Из трубы тянулась тонкая струйка дыма. Лана постучала в дверь. Изнутри тут же начали скрестись и лаять. — Назад, Клык, назад! — громыхнул голос Хагрида. Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянул сам Хагрид. — Заходите, — пригласил он и шире распахнул дверь, удерживая за ошейник огромную черную собаку. — Назад, Клык! В домике была только одна, но просторная, комната. С потолочных балок свисали окорока и фазаньи тушки, на открытом огне кипел медный чайник, в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом. — Вы… э-э… это… чувствуйте себя как дома, садитесь, — радушно сказал Хагрид, отпуская Клыка. Тот мгновенно ринулся к ребятам и начал скакать вокруг них, чуть не сбив их с ног. Как и его хозяин, он явно с виду был опаснее, чем на самом деле. Лана и Эван, отмахиваясь от Клыка, кое-как добрались до высоких табуретов у стола. — Снейп-младший, а? — спросил Хагрид, глядя на Эвана. — Вылитый отец. Только, наверно, не по характеру, раз уж ты пришел сюда с Ланой, — добавил он, криво улыбнувшись. — То-то бы Джеймс Поттер удивился… — Чему? — спросила Лана, ерзая. Табурет был немного выше обычных стульев, но у нее уже ноги не доставали до пола. Хагрид, разливая по огромным кружкам чай, покряхтел в раздумьях и наконец сказал: — Отцы ваши учились на одном курсе, только на разных факультетах. Ну и… соперничали. Гриффиндор и Слизерин испокон веку что-то делят. Джеймс, он… пошалить любил, вон как близнецы Уизли. А Снейп всегда правильно себя вел, и они вечно цапались… только я вам этого не говорил, — быстро добавил Хагрид, выкладывая на тарелку кексы. Судя по их виду и стуку, который они издавали, соприкасаясь с тарелкой, они были примерно одного возраста с шоколадкой миссис Фигг. Конечно, есть их было невозможно, но ребята делали вид, что им нравится, прихлебывали чай и рассказывали Хагриду о первых днях в школе. Лана рассказала Хагриду про урок зельеварения. Хагрид, как и Рон, посоветовал не беспокоиться. — Сложный он человек, да, угрюмый, — сказал он и шумно отпил чаю. — Но дело свое знает. Да и не думаю, Эван, что он на тебя злится лишь из-за того, что ты попал не на его факультет. Ты ж в этом не виноват. — Бабушка очень удивилась, — заметил Эван, почесывая Клыка за ухом — пес сел возле него, положил голову ему на колени и пускал слюни, обильно заливавшие школьную форму. Мальчик, в общем, не возражал. — И, кажется, немного расстроилась. — Теперь-то уж чего расстраиваться? Ты на Гриффиндоре, Шляпа так решила, а это значит — для Гриффиндора ты больше подходишь, чем для Слизерина, вот и весь сказ.