CtrlAltDelete

Жизнь Гэвина не особо насыщена красками. У него нет родителей и каких-либо других близких, кроме ебнутого на всю голову братца, который никогда не звонит и только и делает, что трясется над своими Хлоями. Это устраивает обоих. Дома детектива ждет паук в уголке, которого ему жалко убивать и две кошки, — Тиффани и Бастард. Он не вступает в отношения, ведь в его жизни лишь только две самые главные дамы, которые забирают его всего, — затяжная депрессия и работа. Так что не особо спешит домой, оставаясь на ночную смену. Кажется, все в отделе, даже сам Фаулер, уже привыкли к тому, что Рид просиживает на работе все дни и ночи, в то время как остальные спешат к семье и детям. Он всегда сидит за своим пустым столом и попивает крепкий кофе, иногда выходя курить излюбленные сигареты. Вечером в участке остается несколько человек, которые сразу же расползаются по углам, в то время, как свет от единственного работающего терминала падает на серо-зеленые глаза и выделяет щетину еще сильнее. Гэвин откидывается на кресле, разминая затекшую спину. Он оглядывается по департаменту и видит отдыхающих сотрудников, что спокойно просиживают штаны. Прогибаясь под начальство. Рид чувствует ком, что подступает к горлу, пугаясь возможности стать одним из них. Напротив него по струнке сидит андроид, смирно сложив руки. Его глаза закрыты, ресницы еле подрагивают, а диод мерцает бирюзой, красиво падая на острые скулы. Родинки россыпью виднеются на бледной коже, напоминая созвездия, а на щеках еле заметные веснушки, что почти не видны глазу. В Киберлайф старались. RK900 открывает глаза и сталкивается с детективом. Со взглядом налажали. Гэвин подпирает щеку и облокачивается о стол, смотря на андроида. Он суживает глаза и понимает, что от глаз напарника его почти что трусит, а сердце стучит в висках. Гребаная жестянка наверняка знает это, что делает девятку еще более угрожающей в собственных глазах. — И как тебя зовут? — интересуется Рид. Девятка почти что хмурится и слегка наклоняет голову в сторону, смотря на детектива. Его диод на секунду мерцает желтым и Гэвину хочется обрадоваться, что он добился своего. — Не понял. Детектив почти что чувствует, как его челюсть соприкасается с полом. — Ну, имя, — объясняет мужчина, — как тебя прежний напарник называл? — RK900. Андроид выглядит заинтересовано и его диод вновь моргает желтым, нарушая привычную тень на острых скулах машины. Он на мгновение опускает взгляд на колени, но снова переводит на детектива. — Простите, сэр, но я не понимаю, что вы имеете в виду. — Чертовы андроиды, — Рид утробно рычит и видит, что девятка даже немного ближе наклонилась, заинтересовано анализируя, — у тебя должно быть свое имя. Диод загорается красным и долгие четыре секунды не меняет свой цвет, после чего становится привычным бирюзовым. Детектив замечает про себя, что девиант не делает по сути ничего, что так могло бы устрашать мужчину, но почему-то делает это. — Хорошо, — говорит Гэвин и встает с места, подходя к машине, что не сдвинулась, теперь смотря на детектива снизу-вверх, — Ричард. — Простите, сэр, — RK900, теперь именуемый как Ричард наклоняет голову и выглядит точно как щенок, который не может понять новую кличку. Страшный и массивный щенок, который больше своего хозяина. — Ты когда-нибудь прекратишь извиняться? — раздраженно хмурится мужчина, — теперь тебя зовут Ричард. Запиши в память, или что вы там обычно делаете в такие моменты. — Хорошо, сэр, мое имя — Ричард. Андроид прикрыл глаза и его диод стал желтым, а ресницы немного подрагивали, почти касаясь бледной кожи. — У нас вызов, — говорит жестянка и смотрит чуть выше детектива, ни разу за прошедший день не посмотрев мужчине в глаза. — Надеюсь мне за это заплатят сверхурочные, — вздыхает Рид и отходит от рабочего места, направляясь к выходу из участка. Стоянка департамента выглядела в такое время особенно пустой, оставляя за собой лишь несколько патрульных и служебных машин, которыми мало кто пользовался, кроме детектива. Вообще, Гэвин предпочитал разъезжать на старом, тем не менее любимом мотоцикле. Любил ветер, что дует лицо и скорость, рычание двигателя, которое можно было сравнить с кошачьим и свободу, что давала дорога. Но на работе такой способ передвижения был не очень практичен. Из-за вечных выездов туда да там и временных напарников, а также множества других факторов, что не позволяли в полной мере насладиться передвижением на излюбленном байке. Так что детектив садится в служебную машину, ничем не примечательную, но маленькая царапина на боку, — выдавала ее среди других. Даже не стоит рассказывать, как Рид повредил ее при попытке задержать преступника, впрочем, удачно. Фаулер долго кричал из-за незначительного повреждения, но его все же никто не заделал, а вот машина стала любимчиком для детектива. Даже в департаменте, в незначительных вещах он находил то, к чему можно привязаться. Гэвин заводит двигатель и направляется по адресу, послав ко всем чертям автопилот. За окном проносятся темные кварталы и ничем не примечательные дома. Детройт живой лишь ночью. Когда большинство людей уже сидят в своих норах, а дети давно спят, остаются лишь главные творцы атмосферы всего города, что когда-то был призраком, — преступники и андроиды. И нередко вторые становятся жертвами первых. Детектив смотрит на жестянку, которая сидит в привычной для себя позе, не сводя взгляда с дороги. Синий свет от диода расползается линиями на острых скулах и Рид все еще смотрит на черные перчатки, что облегают длинные пальцы, словно вторая кожа. Гэвину даже не хочется отрицать, что у RK900 очень красивые руки. Наверняка, без глупого аксессуара они еще прекраснее. — Ричи, — зовет его детектив, все-таки переводя взгляд на дорогу, — нахера тебе эти тупые перчатки? — Прос... — Еще хоть раз извинишься и клянусь, я врежу тебе по морде, — перебивает детектив, пригрозив пальцем. — Мой бывший напарник настаивал на них, — механически отвечает андроид, посмотрев на те самые черные, ни чем не примечательные перчатки. — Зачем? — Во избежание телесного контакта, — диод мерцает желтым, пока Ричард произносит это как самую очевидную вещь в мире, из-за чего мужчина хмурится. — Похоже, что твой бывший напарник — полный уебок, — выдыхает детектив, выруливая на повороте, — можешь снять их, ты больше не работаешь с ним. Диод девятки и вовсе стает алым, после чего девятка неуверенно косится на Гэвина, а затем на свои руки. Он неуверенно тянет за ткань на указательном пальце, после чего, оголяет бледную кожу с еле видной имитацией вен и выпирающими костяшками. У него большая, широкая ладонь и длинные пальцы с аккуратными ногтями. Рид не отрицает один из своих дурацких фетишей, так что упивается руками андроида, на периферии сознания напоминая, что тот лишь состоит из пластика и имитации, наполненный тириумом мешок с болтами. Блять. Детектив проходится языком по нижней губе и переводит взгляд на дорогу. — Твой бывший напарник, — напоминает он скорее себе, чем андроиду. — Да, сэр. — Что, «да, сэр»? — ворчит мужчина и недовольно морщится из-за того, как исказился собственный голос, — во-первых прекрати меня блять называть так, а во-вторых, — детектив сворачивает на мост, прикидывая, что скоро они будут на месте, — раз нам придется работать вместе, расскажи о том уебке. — Он хороший человек, — просто отвечает Ричард. — Не пизди мне, Ричи, — Гэвин недовольно щурится и смиряет жестянку понятным лишь ему взглядом, но ничего не добившись, лишь отмахивается, — тупые, бесполезные жестянки, что с вас взять, вы же как малые дети, только мерзкие и бесячие. — Я знаю, сэр. Ответ раздался так неожиданно, что детектив почти подпрыгнул. Фраза звучала заученно и до ужаса механически, почти скрипуче, как старая озвучка переводчика. Словно андроид повторял ее уже не один раз, сам считая, что так правильно. — Что ты там сказал, жестянка, — спрашивает Гэвин, — откуда и что, ты там знаешь? — Все вы андроиды такие — бесполезные куски говна, что возомнили себя свободными, до революции вы мне нравились больше, этакие спокойные сучки без любых чувств и четко выполняющие приказы, — чужой, прокуренный и скрипучий голос раздался из динамика и андроид видимо производил старые файлы, — так будь блять так добр, заткнись и будь спокойной сучкой, или всю жизнь будешь заниматься пассивной некрофилией. Детектив остановился перед домом и замер на сидении. Возбуждение теперь уже точно сняло рукой. Он начал анализировать все факты, словно Ричард — его новое дело. Сложив все воедино не сложно понять, девятка подвергалась нападкам прошлого напарника и начала разделять его взгляды, принимая в себя тонны говна ко дню, принимая все слова как должное. Девианты, которые сошли с конвейера и никогда не видели мира, не знали, как строятся взаимоотношения между людьми и андроидами, — дети, которые еще до конца не разбираются в себе, не то что в других живых существах. Так что Ричард — огромный ребенок с убивающим взглядом, которого обидел первый человек, который должен был помочь, а малыш решил, что это — правильно. Гэвин сглатывает вязкую слюну и смотрит на жестянку. Какой-то комочек справедливости рвется внутри, медленно, но верно превращаясь в валун. Вот, это то, ради чего он становился детективом. Теперь, когда андроиды приняты новой расой, имеют права, они тоже подчиняются тем же законам и преступления против них так же карается, как и над людьми. Так что если бы Ричард знал о том, как выглядят нормальные отношения между напарниками, он бы мог сообщить начальству, на горячую линию Иерихона, да куда угодно. Ведь наверняка девятка подвергался не только моральному насилию, о чем говорит его царапина на диоде и машинное поведение. Блять. Гэвин переводит взгляд на небольшое повреждение диода. — Ты же понимаешь, что это не является нормальным поведением в любых взаимоотношениях? — детектив считает, что такая тактика будет наиболее успешной, если Ричард начнет сомневаться и искать ответы в собственной искусственной черепушке. — Не понимаю, — андроид впервые смотрит осознанно с такой озадаченностью во взгляде, что шестеренки в голове у мужчины работают быстрее. — Ладно, мы еще поговорим об этом, — Рид толкает дверь и выходит из машины, направляясь к месту преступления. Пересекая желтую ленту, детектив ставит себе задачу, — показать наивному Ричарду, какие должны быть отношения между людьми.