Нью-Йорк
Гримерка Терруса Грэма Грандчестера
– Войдите, – в надежде, что это не очередная поклонница, раздраженно откликается на стук в дверь своей гримерной Терри, привычно сминая и выбрасывая в мусорное ведро неизвестно какую по счету любовную записку, найденную в одном их бесчисленных букетов, доставленных после сегодняшнего спектакля. – Здравствуй, Террус, – раздается позади Грандчестера мягкий мелодичный голос. – Давно не виделись. – Мама? – удивлен и растерян Терри, обернувшись и окончательно убедившись в личности вошедшей. – Я думал, ты на гастролях. – Я вернулась несколько часов назад, – улыбается Элеонора Бэйкер. – И сразу же примчалась к тебе на спектакль – так мне не терпелось увидеть тебя в роли Просперо*. Поздравляю с очередным успехом на сцене, – тепло обнимает она сына. – Я горжусь тобой. – Спасибо, – справившись с эмоциями, юноша обнимает мать в ответ. – Рад тебя видеть, – искренне добавляет он. – Ты надолго в Нью-Йорке? – Терри жестом приглашает её присесть. – Недели на две, потом я уезжаю в Лос-Анджелес – меня пригласили сняться в картине одного молодого режиссера, – с искренней, как у ребенка, радостью, делится с сыном своими успехами Элеонора, удобно устраиваясь в кресле. – Тебя пригласили сниматься в кино? – не веря своим ушам, уточняет Терри. Женщина кивает. – Ну что же, поздравляю с новым рубежом в карьере, мама. Думаю, вскоре твоё имя будет известно не только как имя актрисы театра, но и как киноактрисы. Это стоит отметить, – Грандчестер открывает шкаф и извлекает оттуда бутылку красного вина и два бокала. – С каких пор постоянным обитателем твоей гримерки стал алкоголь? – обеспокоенно спрашивает Элеонора. – Терри, ты что снова… – Нет, – звучит резкий ответ юноши. – Я дал слово, мама. И не сдержал его. Да, мама. Я снова пристрастился к алкоголю. Только он позволяет мне выносить вечера в обществе Сюзанны и её матери, сдерживать раздражение, которое они вызывают. Забываться рядом с нелюбимой девушкой и представлять на её месте совсем другую золотоволосую и голубоглазую девушку с веснушками на лице. Только алкоголь позволяет преступить через строгий, поставленный самим собою запрет вспоминать звуки голоса, звонкий смех и поцелуи всегда с привкусом горечи расставания. Только алкоголь позволяет забыть ночь в нью-йоркской больнице, окончательно и бесповоротно изменившей его жизнь. – За восходящую кинозвезду Элеонору Бэйкер, – поднимает свой бокал Террус. – За твой успех, мама. – За твой успех, Террус Грэм Грандчестер, – звучат слова женщины одновременно с хрустальным звоном бокалов. – Терри, – пригубив вино, начинает Элеонора, – ты не мог бы составить мне компанию на одном благотворительном балу, куда меня пригласили? – Мог бы, и с превеликим удовольствием, – радостно откликается Террус. – Когда и где он состоится? – Через полторы недели в моем родном городе – Бостоне**. Меня пригласили на ежегодный благотворительный бал попечительские советы тамошнего университета и больницы. И уже оттуда я поеду в Лос-Анджелес, – женщина отрывает глаза от бокала с вином и встречается взглядом с сыном. – Терри? – замечает она побелевшие от напряжения костяшки рук сына. – Что случилось? – Прости, мама, я не смогу сопровождать тебя на этот бал, – разжав пальцы и поставив бокал, медленно произносит Терри. – Через две недели у моей труппы начинаются гастроли по стране. – Из тебя плохой лгун, Террус Грэм, – констатирует Элеонора. – Я спрашивала режиссера твоей труппы: вы ещё месяц пробудете в Нью-Йорке. Это из-за того, что на этом балу может быть твоя девочка, Кэнди? Ведь так её зовут? – не став ходить вокруг да около, напрямую спрашивает женщина. – Откуда… – испуганно и ошеломленно начинает Террус. – Мне это известно? – заканчивает его вопрос Элеонора. Терри кивает. – Записка от некоего Альберта. Я нашла её в твоей гримерной несколько месяцев назад и не смогла сдержать своё любопытство. Прости, – виновато добавляет она, замечая злость в глазах сына. – Я не нарочно. – Всё уже в прошлом, мама, – злость в голосе сменяется раздражением, а затем печалью, горечью и болью. – Всё в прошлом, – пытается он убедить мать и себя. – Я сделал свой выбор. Там, в больнице. – Так если всё в прошлом, что мешает тебе поехать вместе со мной в Бостон? – склонив голову на бок, интересуется его мать. – Мои страхи и мой эгоизм, мама, – сдавшись под напором матери, честно отвечает Террус. – Я боюсь, что сделаю Кэнди больно, если, даже пускай ненадолго, вновь появлюсь в её жизни. Но ещё больше я боюсь увидеть её счастливой, – голос юноши глух и дрожит, – навсегда и полностью забывшей и вычеркнувшей меня из своей жизни. Ведь моё сердце навсегда, целиком и полностью принадлежит и будет принадлежать только ей одной. А ещё я боюсь причинить боль Сюзанне, ведь перед ней у меня тоже есть обязательства. Она спасла мне жизнь. А затем пыталась покончить с собой, – с силой выдавливает Терри из себя слова, – чтобы не мешать нам с Кэнди. Я не хочу быть с ней, но и бросить её не могу. Но боюсь, я именно так и сделаю, когда увижу Кэнди. Забуду обо всем на свете, брошусь в её объятия и заберу нас обоих подальше от всего мира, где никто и никогда не сможет разлучить нас, – в глазах Терри мелькает тень надежды, а на губах – тень счастливой улыбки. – И в то же время я жажду этой встречи, – синие глаза загораются, а голос наполняется горячностью. – Кэнди нужна мне, как воздух, как вода для странника, путешествующего по пустыне. Я не могу без неё жить. Пока силы для жизни мне дают театр и воспоминания, связанные с ней, но, боюсь, вскоре их станет мало. Их уже мало, – полные слёз синие глаза сына встречаются с сочувствующим взглядом зеленых глаз матери. – Ох, Терри, – с болью произносит его мать и мягко обнимает юношу, поглаживая его по волосам. – Ты так напоминаешь мне меня и твоего отца. Погоди, дослушай, – чувствуя, как дернулся Терри, останавливает его Элеонора. – Он тоже разрывался между любовью и обязанностями. И что же получилось в итоге: его выбор не принес ему счастья. Тебе это известно даже лучше меня, – усмехается женщина. Терри не возражает. Он просто вспоминает все те ссоры и ругань между своим отцом и его мачехой, которые он видел и слышал, будучи в родовом поместье. А ещё – счастливую и мечтательную улыбку отца, когда тот смотрел на одну из немногих уцелевших фотографий, где были запечатлены они втроём: Терри, Элеонора и Ричард. – Я тоже разрывалась между любовью к театру и … – Элеонора хочет сказать «материнским долгом», но вовремя останавливает себя. – Любовью к тебе. Если бы твой отец позволил, если бы преступил через законы общества, то кто знает, как бы все сложилось. Но какое-то время, думаю, – улыбается женщина, – мы были бы счастливы. Но он не сделал этого, – её слова пропитывает горечь. – Как и я, Террус, – голос женщины начинает дрожать. – Я просто приняла этот выбор, смирилась с ним. И хотя я смогла посвятить свою жизнь театру, это не принесло мне счастья. Мои сердце и мысли все время были с тобой. Я постоянно спрашивала себя, а что было бы, если бы я хотя бы попробовала что-то сделать. Если бы не позволила выбрать за себя. – Терри, – поднимает она подбородок сына и пронзительно заглядывает в его синие глаза. – Не повторяй наших с отцом ошибок. Борись за свою любовь и своё счастье. – Мама, – просто, но вкладывая в это слово любовь, благодарность и другие чувства, произносит Терри. – Ну так что, – интересуется Элеонора, – ты едешь со мной в Бостон? – Еду, – смеется юноша. – Но, – веселье мигом улетучивается с его лица, – что мне сказать Сюзанне, мама? Я не хочу ей лгать, но и правду сказать не могу. Если она узнает, куда я еду, то непременно захочет поехать со мной: Бостон ведь и её родной город тоже. К тому же миссис Марлоу настаивает на возвращении в Бостон: здесь, в Нью-Йорке, Сюзанна почти ежедневно сидит в четырех стенах. Из-за протеза ей страшно и стыдно лишний раз выйти на улицу. А в Бостоне её будут окружать родственники, в обществе которых ей будет легче. – Не знаю, Терри, – честно отвечает, пожимая плечами, Элеонора Бэйкер. – Это решать только тебе самому, – подчеркивает она голосом три последних слова. – Мой совет ты уже слышал.***
Нью-Йорк
Квартира семьи Марлоу
– Терри! – заметно прихрамывающая и опирающаяся на трость Сюзанна встречает юношу в гостиной квартиры. – Я так ждала тебя! Почему ты так поздно? – спрашивает Марлоу, обнимая Терруса. – Ты же знаешь, я не могу уснуть, если не повидаюсь с тобой. – Здравствуй, Сюзанна, – обнимает Грандчестер девушку в ответ. – Держи, это тебе, – протягивает он ей самые красивые букеты из тех, что сегодня принесли. – Извини, что так поздно: ко мне в гости заглянула мама, и мы засиделись допоздна. – Правда? Как она? – с искренним интересом спрашивает девушка, расставляя букеты по вазам. – С ней, как всегда, все в порядке. Хвалилась своими успехами, – не желая вдаваться в подробности, кратко отвечает Терри. – Правда? Я очень за неё рада! – по возбужденному поведению Сюзанны, Терри понимает, что ей не терпится что-то сообщить. – Представляешь, мама сегодня получила письмо от моего дяди. Он приглашает нас в Бостон, на благотворительный бал, который дает его университет. – Правда? – ошеломлен таким совпадением юноша. – И что вы ответили? – Конечно же мы согласились! Мама так давно не видела своего брата, а я – Ви и Нэтти! Я так по ним соскучилась! И я так надеюсь, что… – Ви сумеет простить тебя, и вы снова станете подругами? – прозорливо заканчивает её предложение Терри. – Это вряд ли. – Она всё же моя сестра, – вступается за кузину Сюзанна. – Ах да, Терри, ты ведь поедешь с нами? На бал в Бостон? Пожалуйста, – крепко сжимая его руку, просит Марлоу. – Сюзанна, насчет Бостона… – собравшись с силами, начинает Терри. – Ты не поедешь, да? – в глазах Сюзанны появляются слезы разочарования. – Нет, я поеду, – слезы на лице девушки сменяются улыбкой. – Просто, это я хотел пригласить тебя на бал в Бостон. Туда пригласили мою маму, и я пообещал сопровождать её. – Вот видишь, как всё замечательно складывается! – смеется Сюзанна. – Да, Сюзанна, замечательно, – с улыбкой отвечает Терри, хотя у него на душе скребут кошки.***
Библиотека медицинской школы
Бостонского университета
– А ты что думаешь, Кэнди? – обращается к девушке Кара Дженкинс, одна из её одногруппниц и по совместительству главная сплетница Бостонской больницы. – О чем? – отрывается от учебника, в который она была погружена последний час, Уайт. – Как это о чем? – возмущена Кара. – О королеве бала, конечно. – Какого бала? – недоумевает Кэнди. – Одного из ежегодных благотворительных балов, совместно устраиваемых попечительскими советами университета и больницы. Он вот-вот состоится, – прежде чем Кара успеет возмутиться ещё больше, поясняет Кэнди Вивианна. – Вот именно! Вот-вот состоится! Как о нем можно не знать и не думать?! – влезает в разговор подруг и начинается ещё больше возмущаться Кара. – Пойдем, я расскажу тебе все о наших благотворительных балах в местечке поукромнее, – дергает Виви Кэнди за рукав. – Не хочу слушать возмущения Кары: если она разошлась, то это надолго. Подруги украдкой покидают одногруппниц и библиотеку и направляются во внутренний дворик школы. – Прости, что не сказала тебе о предстоящем бале. Просто вылетело из головы, – извиняется Вивианна, как только подруги удобно устраиваются под раскидистой ивой. – Кстати, ты приглашена. – Я? – ошеломлена Кэнди. – Но… – Почему? – предвосхищает Виви вопрос подруги. – Потому что мой отец – один из ведущих врачей больницы и его, как и его дочерей, и подопечных, всегда приглашают на благотворительные балы. А ещё потому, что ты – одна из лучших учениц. Это такое своеобразное поощрение от нашей медицинской школы. – Но у меня нет платья, да и что я выставлю в качестве лота… – растеряна Уайт. – О платье не беспокойся – я уже о нем позаботилась, – успокаивает подругу Грэй. – А насчет лота – ты можешь помочь Натали с букетами: дамы с удовольствием приобретают цветы, выращенные моей сестренкой. Натали будет благодарна и рада твоей помощи. Или же ты можешь просто наслаждаться балом – все равно все девушки и дамы на балу побывают лотами, – с улыбкой добавляет Вивианна. – Это как? – недоумевает Кэнди. – О, это главное развлечение бала, – объясняет Виви. – Аукцион танцев. Все незамужние девушки, да и замужние дамы тоже, будут выставлены в качестве лотов. Кто из мужчин больше всего заплатит за танец с лотом, тому он и достается. Все просто. А для нас, студенток медицинской школы, аукцион танцев имеет особую важность – та, за чей танец заплатят больше всего, считается «королевой». До следующего бала, естественно, – со смешком добавляет Грэй. – Теперь понятно, о чем спрашивала меня Кара, – констатирует Кэнди. – А что ты выставишь в качестве лота? – интересуется у Вивианны Уайт. – Или ты будешь просто наслаждаться балом? – А Виви, как обычно, будет играть на скрипке. Бостонское общество всегда с нетерпением ждет благотворительных балов, устраиваемых нашей больницей, чтобы насладиться её игрой, – раздается позади девушек жизнерадостный голос Нэда Бишопа. – Ну вот! – шутливо злится Вивианна. – Ты испортил мой сюрприз! – Прости, я не хотел, – миролюбиво улыбается Бишоп, садясь рядом с девушками. – Не знала, что ты играешь на скрипке, – удивляется Кэнди. – Я играю только на благотворительных вечерах, – мягко и немного печально улыбается Грэй. – В память о маме: раньше это делала она. – А что будешь делать ты, Нэд? – обращается к Нэду Уайт. – А Нэд с нетерпением будет ждать, когда бал закончится, ведь проходить-то он будет именно в его доме, – с шутливым злорадством отвечает прежде Эдварда Вивианна. – А почему бал будет проходить в твоем доме? – недоумевает Кэнди. – Потому что моя семья – одна из самых старых, богатых и влиятельных в Бостоне. А ещё потому, что Бишопы всегда были одними из главных попечителей университета, больницы и других учреждений в Бостоне, – успевает опередить с ответом Вивианну Нэд. – И ты неправа, Виви: в этот раз я буду мечтать о том, чтобы он длился как можно дольше, – Нэд дольше, чем полагается, задерживает взгляд на Кэнди. Уайт смущается и отводит глаза. – Не задерживайтесь на природе, леди. Профессор Траут не любит, когда студенты опаздывают к нему на занятия, – с этими словами Бишоп оставляет девушек наедине. – Ты должна дать ему ответ, – произносит Вивианна, как только Нэд пропадает из поля зрения девушек. – Он – хороший парень, не стоит его мучать. – Я знаю, Виви, я знаю, – вздыхает Уайт. – Но я пока не готова дать ему ответ. Вообще какой-либо ответ.