***
Джонатан и его Вороны захватили несколько кварталов в северной части города. Многие люди поспешили собрать свои монатки и перебраться куда-нибудь подальше. И ничего удивительного. Не все Вороны такие же покладистые, как Глист и Гарпия, некоторые действительно отбитые на всю голову, ребята без чувства меры и жалости. Хотя, возможно, ещё не всем нравится видеть из окна распятое гниющее тело какого-то мужика, убитого для устрашения остальных. В общем, многие люди свалили подальше и поэтому целый многоквартирный дом теперь принадлежит нам. Звучит неплохо, да вот только выходить из него мне так же нельзя. С самого утра Джонатан засел в лаборатории и предупредил, что убьёт каждого, кто потревожит его. Разумеется, на меня это не распространяется, всё-таки есть плюсы быть женой. Постучавшись и не став дожидаться ответа, я вошла в комнату. Просторное помещение с намертво зашторенными окнами шкафами и стеллажами разделено на две секции - письменный стол и рабочая зона, на которой выстроился целый ряд столов со всякими склянками, пробирками, трубками и до сих пор непонятными мне приборами. Джонатан сидел за рабочим столом, что-то записывая, но тут же отвергая и перечеркивая. На звук двери он повернулся и, заметив меня, а не кого постороннего, сдержанно кивнул и вернулся к работе. - Как дела? - улыбнулась я, подойдя ближе и обняв его со спины. - Паршиво, - проворчал Джонатан и дёрнул плечами, чтобы я убрала руки. - С нынешними запасами мы протянем не больше недели, - вздохнул он, устало потирая глаза. Я отошла и присела на край стола. - Похоже, пора раздобыть замок, если не хотим снова питаться сплошной кукурузой, - слабо улыбнулась я, вспоминая те ужасные две недели. Кто-то из ребят обчистил запасы и в итоге мы две недели ели по полбанки кукурузы в день. Скромно, мерзко, но жить можно, проверено на себе и ещё на тридцати двух людях. Джонатана аж передёрнуло от воспоминаний. - Да ни за что! Знаешь, если это повторится, наша армия начнёт стремительно редеть, - заявил он на полном серьёзе. Я засмеялась, но заметив, что он даже не улыбнулся, прекратила. - Ты серьёзно? - Даже каннибализм лучше, чем эта проклятая кукуруза, - улыбнулся он и я снова рассмеялась. - Что-нибудь случилось? Это означало, что если нет, то мне стоит убраться отсюда, но, к счастью, сегодня мне есть что сказать. - Да, если честно, у нас кончаются бинты и перекись, - призналась я, состроив сочувствующую моську. Джонатан откинулся на спинку стула и застонал. - Да как так?! Ещё на прошлой неделе мы ограбили кучку беженцев с медикаментами! Кто-то снова откладывает на "чёрный день"? - нахмурился он, сверля потолок ненавидящим взглядом. Я с трудом подавила улыбку. Долгое время некоторые из Воронов пытались делать запасы на случай если ситуация в городе станет ещё хуже. Делали они так ровно до тех пор, пока Джонатан не разъяснил им, что хуже уже некуда и каждый, кто продолжит откладывать общую еду, полетит отсюда взашей и без конечностей. Наверное, и говорить не стоит, что это сработало. Всё-таки большую часть армии составляли ребята от 16 до 20, а они видят в Пугале бесспорного лидера и жестокого правителя, что, в принципе, так и есть, - с ними Джонатан не церемонится -, поэтому слушаются они его почти беспрекословно. - Нет, просто вчера Роджер и Стив устроили бои граблями и Стиву здорово распороло ногу. Джонатан закрыл глаза и вздохнул. - Ну что за идиоты. В ответ я пожала плечами, как бы говоря: "Что есть, то есть". Наконец Крейн встал из-за стола и взял маску. - Хорошо, я что-нибудь придумаю, - кивнул он, застёгивая маску на шее. Я слезла со стола и подошла к нему. - Если честно, у меня есть одна идея, - улыбнулась я, заправляя края маски под воротник костюма, - но, боюсь, тебе не понравится. - Сейчас все средства хороши, - отозвался Джонатан, внимательно глядя за моими уже отработанными до автоматизма движениями. Закончив поправлять его костюм, я улыбнулась, обняла его за шею и приподнялась на носочках, прижимаясь к нему всем телом и заглядывая в глаза. - Говорят, что у Пингвина есть абсолютно всё. Уверена, у него найдётся и замок, и бинты, и даже немного воды или консервов. Только услышав про Освальда, Джонатан нахмурился и напрягся. - Ты же понимаешь, что он и на пушечный выстрел не подпустит ни меня, ни кого-нибудь из ребят к своему убежищу. - Да, но на меня он не злится, - как можно непринуждённее начала я, - так что... Джонатан оттолкнул меня. - Даже не начинай, Лойс! Мы уже тысячу раз говорили об этом! - Я нахмурилась и скрестила руки на груди, слыша это уже в миллионный раз. - Будет лучше, если ты останешься здесь, в безопасности. - Да этот придурок уже два месяца не высовывал носа из своей норы, - недовольно фыркнула я. - А что насчёт остальных? Сейчас Готэм намного опаснее и безумнее, чем когда-либо, - отозвался Джонатан, тоже скрестив руки и сверля меня негодующим взглядом, будто провинившегося ребёнка. - Даже обычные люди готовы убить, если им покажется, что у тебя есть, что забрать. - И что? Думаешь, я не смогу за себя постоять? - в отчаянии всплеснула руками я, возвращаясь к рабочему столу. - Ты не сможешь держать меня здесь вечно. Джонатан слегка склонил голову в бок. - Не начинай, Лойс, - предупреждающе сказал он. - Ты же помнишь, что мы обсуждали? - О, да, я прекрасно помню, что ты придумал и что ты решил, - язвительно отозвалась я. - Лойс, повтори, что я тогда сказал, - в его голосе уже сквозили угрожающие нотки. - "Если ты попытаешься сбежать, я запру тебя в комнате, приставлю охрану и превращу твою жизнь в ад", - немного исковерканно процитировала я, закатив глаза. Джонатан шумно вдохнул и выдохнул, пытаясь держать себя в руках. - Не совсем точно, но суть ты уловила. Я спрыгнула со стола и направилась к двери. Ну и ладно, если он не хочет по-хорошему, то и мне надоело. - Лойс, - окликнул меня Джонатан, когда я была уже в дверях, - давай без глупостей, хорошо? Я с титаническим трудом подавила желание бросить в ответ что-нибудь едкое и едва заметно улыбнулась: - Конечно.***
Конечно, нет. Мне надоело сидеть в четырёх стенах и дышать вонючими химикатами. Мне надоело играть роль домохозяйки и выслуживаться перед кучкой неблагодарных придурков. И мне чертовски надоело засовывать свои интересы куда подальше. Всё, хватит, баста! Убедившись, что перочинный нож надёжно покоится в кармане джинс, я сбежала вниз по лестнице, стараясь быть особенно тихой, проходя мимо кухни, где как всегда собралось много людей за большим и пустым столом, чтобы поделиться добычей и новостями за день. Вроде, всё прошло успешно: я не споткнулась, не создала лишнего шума, никто не решил вдруг выйти из кухни или выглянуть в коридор. Я уже дошла до главной двери, когда сзади раздался скрипучий голос с вечными ворчащими нотками, присущими больше старику, чем молодому парню. - Куда ты собралась? Вздохнув и натянув слишком дружелюбную улыбку, я повернулась к кудрявому рыжеволосому парню. - Решила подышать свежим воздухом, - отозвалась я и, кажется, моя улыбка стала скорее угрожающей, чем приветливой, потому что Уилксон испуганно отступил на шаг назад. Парень тут же взял себя в руки, выпрямился и с видом премьер-министра поправил очки на носу. Вообще он довольно неплохой, смышленный, но вот такого дотошного и педантичного человека, кажется, не сыщешь и во всей Германии. Этот долговязый рыжий кудряш во всем отличается от других Воронов, начиная от его маниакальной чистоплотности и до манеры речи. - В таком случае я буду вынужден сообщить об этом боссу, - сообщил он с таким видом, будто выступал на мировой научной конференции, не меньше. - На сколько мне известно, он не одобряет твои прогулки. - Ах, так? - скрестила я руки на груди. - В таком случае я скажу Пугалу, что ты меня лапал, - ответила я ему в тон. Мгновенно его уши запылали смущением и негодованием. Уж кого-кого, а обвинить в подобном Перси было бы крайне не правдоподобно. Если остальные ребята и правда могли иногда бросать на меня недвусмысленные взгляды, отпускать в мою сторону пошлые шуточки или освистывать вслед, то Уилксон всегда и со всеми, а уж особенно с женой босса, старался держать дистанцию и сугубо деловые отношения. Поэтому совсем не удивительно, что после моих слов парень раскраснелся и начал задыхаться от возмущения. - Но это же неправда! Наглая ложь! Я согласно кивнула. - Разумеется. Но, как думаешь, кому он поверит? Парень поджал губы, яростно обдумывая всевозможные исходы и едва не дрожа от гнева. Ну как же так, его, самого Перси Уилксона, смогла обхитрить какая-то девчонка?! - Ну так что, Перси? - с победной ухмылочкой спросила я. - Разойдемся по-хорошему или рискнешь испытать свою удачу? Предупреждаю сразу, Пугало сегодня не в духе. Несколько секунд Уилксон молчал, всё ещё просчитывая варианты развития событий, но, увы, почти в каждом из них его голова полетит прочь с худощавых плеч. - Ладно, - сквозь зубы наконец прошептал он. - Сделаю вид, что не видел тебя. - Какой молодец, - скорчила умилительную рожицу я и помахала ему рукой. Быстрыми шагами парень удалился, что-то бормоча себе под нос.***
С постом охраны на выходе из нашего захваченного жилого комплекса проблем тоже не возникло. Ребята были так увлечены игрой в карты, что совсем не заметили, как я проскользнула мимо них и по секретной лазейке перемахнула через забор. Поскольку никакого толкового плана у меня не было, я решила направиться туда, где остались мои прежние заначки. В Агрон. Передвигаясь перебежками и стараясь держаться в тени или за оставленными машинами, я даже смогла остаться в целости и сохранности. Пару раз я замечала какого-нибудь гражданского, так же перебежками и всё время оглядываясь переходившего улицу, а один раз даже укрывалась за мусорным баком от группы странных размалёванных под скелетов ребят, но никто из них не видел меня и, наверное, именно поэтому всё обошлось. Нельзя сказать, что город кажется нетронутым, словно поставленный на паузу фильм. Напротив, все витрины разбиты, магазины разграблены, мусорные баки перевернуты и в некоторых всё ещё тлел пепел, машины разрисованы и обчищены, как и всё, что когда-то имело хозяина, но всё это показалось детским лепетом в сравнение с Агроном. Только я ступила на территорию бывшего промрайона, создалось ощущение, что люди не просто в панике покинули это место, но попытались уничтожить старое жилище. Все стекла домов, до которых мог долететь камень, были выбиты, стены изрисованы ужасающими граффити, некоторые дома словно пытались поджечь, а некоторые, самые старые, и правда превратились в обгоревшие скелеты. Каждая улица была засыпана мусором, словно каждый житель перед тем, как сбежать, высыпал мусорное ведро из окна. Крыс стало намного больше, чем раньше. И причиной этому был не только мусор. По всему кварталу были раскиданы тела. Некоторые словно уснувшие под странным углом, некоторые со стеклянным взглядом смотрящие в серое готэмское небо, а некоторые... частями. Тут и там виднелся либо чей-то изуродованный труп, либо оторванная конечность. От всего увиденного меня начало тошнить, а глаза неприятно щипать, и не только из-за отвратного запаха мусора и разлагающихся тел. Все эти люди, эти дома и улочки были хорошо мне известны. Не могу сказать, что так уж любила всё это, но... Кто мог сотворить такое? Даже детей коснулась рука этих маньяков. Я, с трудом сдерживая слёзы и рвотный позыв, перешагнула через крохотное тельце с широко раскрытыми от ужаса глазами и перерезанным от уха до уха горлом, по гниющей ране которого ползало и жужжало множество мух. Крошка Лиззи. Ей было всего девять лет, у кого хватило духу, чтобы убить ребёнка?! У того, кто совсем обезумел И ведь верно. Джонатан рассказывал, что сейчас в Готэме хуже, чем в ночном кошмаре, но слова всегда остаются словами, пока не увидишь это сам. Даже представить страшно, что должно было произойти, чтобы кто-то перебил добрую половину населения, не успевшую сбежать. Стараясь больше не смотреть по сторонам и не узнавать в покойниках старых знакомых, я дошла до "Хэллоуина". Как я и предполагала, после смерти Кевина, бар закрыли. Вход заколочен досками, вывеска закрашена чёрной краской, но даже это, практически святое для Агрона место, не обошла волна людского безумия. Окна выбиты под чистую и осколки, словно невесело ухмыляются, отсвечивая в свете заходящего солнца, а несколько досок вырваны грубой мужской силой, образовывая небольшую скважину, не такую, через которую мог бы пройти каждый желающий, но через которую можно пройти согнувшись в три погибели, что я и сделала. Не знаю зачем. Просто странная смесь вины и сожаления потащила меня прямиком в старый бар, который когда-то казался мне лучшим местом на Земле. Очутившись внутри, я не смогла сдержаться и, хоть никогда и не отличалась любовью поговорить сама с собой, судорожно выдохнула: - Господи... Хотя именно его-то тут и не было. То, что бар позади стойки полностью опустел, я даже не сразу заметила, да и это было не так уж важно в сложившейся ситуации. По всем полкам, балкам и другим выпирающим поверхностям были развешаны человеческие органы. Кишки, желудки, печень и селезенки, наподобие новогодних украшений, кровавыми узорами окрапляли стены. Все свободные места стен, полов и даже потолков занимали причудливые узоры, старательно выводимые окровавленными руками. Некоторые узоры и правда были лишь узорами, фантазией сумасшедшего, но были и настоящие рисунки, больше напоминающие наскальную живопись. А в дальнем углу были свалены в кучу пять гниющих распростертых друг на друге тел. Сдерживаться больше я не могла. Сделав неуверенный шаг в сторону от выхода, меня стошнило вчерашним ужином. Утерев рот рукой и по прежнему ощущая мерзкий привкус фасоли, я всё же ступила чуть дальше, яснее с каждым шагом сознавая, что ни за что не смогу понять, что здесь произошло, даже если виновник или виновники всего этого кошмара оставили подробную записку. За барной стойкой нашёлся и сам зачинщик сего веселья. Прислонившись к стене, на полу сидело тело, на коленях которого мирно покоилось охотничье ружьё. А от того места, где у трупа раньше была голова, расходился целый фейерверк крови и остатков мозгов. По всей видимости, покончив со своими напарниками, мужчина пустил себе пулю в лоб. Сдерживая новый порыв ужина выйти, я перевела взгляд и замерла, заметив на стене неподалёку от трупа надпись, как и всё в этой комнате, выведенную кровью. Приглядевшись, я смогла разобрать, что это не просто надпись, а настоящий стих. По крайней мере, попытка.Гори огнём, проклятый Готэм! Город на крови. И не назвать тебя нам домом, Гори, гори, гори!
Всё, больше находится здесь я не смогла. Даже не бросив прощального взгляда на когда-то любимое и уютное место, сейчас оскверненное и превращенное в чей-то извращённый храм смерти и безумия, я поспешила покинуть бар. И думать не хочу, что должно было случиться, чтобы довести человека или людей до такого состояния! Вдохнув уличный запах смеси мусора и гниющего мяса, мне снова поплохело, хоть в баре и пахло намного хуже. "Да здесь повсюду воняет смертью! Смертью и страданием!" - подумала я и, прикрыв рот и нос рукавом кофты, двинулась в сторону бывшего завода. Немного переведя дух после увиденного, которое ещё долгие годы будет являться в ночных кошмарах, я всё-таки нашла то, на что делала ставки, идя в Агрон. В недрах завода, в его тёмных лабиринтах у Второй было что-то вроде хранилища, где она складывала оружие и всякое барахло, которое так тщательно выбивала из граждан, но которое было абсолютно ей ни к чему. Впервые я была рада её существованию!***
Только очутившись в хоромах - а по другому это не назвать - Пингвина, я почувствовала жгучую обиду в груди. Нет, это совсем не зависть, а именно обида. Пока люди за этими стенами рвут друг другу глотки за крошки хлеба и сходят с ума от вечной угрозы, этот засранец устроился здесь как настоящий король. Да, я понимаю, что большая часть этого богатого внутреннего убранства была здесь испокон веков, как-никак городская ратуша, но вот что-то я сомневаюсь, что это прошлый мэр заказывал мраморную мозаику с портретом Освальда. - Мистер Кобблпот готов Вас принять, - сообщил низенький мужчина в очках, нервно сжимающий блокнот в руках. Я поднялась с кожаного дивана и двинулась к двери, за которой меня должен был принять "славный, мудрый повелитель", как пел личный хор Освальда где-то наверху. - Я вынужден попросить сдать оружие, - остановил меня секретарь. - Хорошо, - пожала я плечами и протянула ему пистолет, продолжая разглядывать мозаику и гадать, какое же должно быть у человека гигантское эго, чтобы он захотел видеть своё лицо в таком масштабе. Секретарь, кажется, мистер Пенн, проводил до самой двери, но заходить вместе со мной не решился. - А я всегда говорил: "Хорошо живёт тот, кто хорошо платит", - сказал Освальд кому-то из своих охранников, как двум столбам возвышающихся в конце зала, глядя на то, как ещё двое охранников тащут извивающегося мужчину к задней двери, за которой крики мгновенно стихают, и отправил в рот ещё один кусок стейка. При виде идеально прожаренного сочного куска мяса у меня болезненно заурчал живот, который со вчерашнего вечера получил только скудные полбанки фасоли. Кажется, этот звук услышал даже Освальд. - О, Лестрейндж! Заходи, не стесняйся, - по-дружески улыбнулся он и махнул рукой, предлагая занять место, на котором ещё недавно стоял мужчина. Я слабо улыбнулась в ответ и всё же встала перед его столом, как трибуна судьи возвышающимся перед просителями. - Я думал, ты успела сбежать из Готэма, - хмыкнул он, отправляя в рот очередной кусок мяса с картофельным пюре. С великим трудом я проглотила слюну и отвела взгляд от еды. От нормальной, вкусной, настоящей еды. Ни каких-то мерзких консерв, а настоящего мяса. - Нет, Валеска похитил меня, чтобы Джонатан работал на него, - даже не затрудняясь подумать отозвалась я, с жадностью наблюдая, как он ест. - Ха! Вижу этот "гений" всем насолил, - усмехнулся Освальд, вытирая рот салфеткой. - Так что ты хотела? Я словно опомнилась. Наконец полностью отведя взгляд от чужой тарелки, я посмотрела на Кобблпота. - Я хотела... - Боже, как же тяжело наступать гордости на горло! - Я слышала, что у тебя можно найти что угодно, это правда? - решила пойти издалека я. - За хорошую цену можно найти что угодно, - поправил меня Освальд. - Но да, это так, - улыбнулся он. Невероятно. Все вокруг страдают, люди мрут как мухи, а он всё равно смог устроиться лучше всех, да ещё и наживаться на этом! Освальд прекрасно понимает, что больше людям идти некуда и они пойдут на любые его условия, и - о, боже! - как же ему нравится эта власть. Задвинув подобные мысли вместе с гордостью в дальний угол сознания, я продолжила: - И какая же цена для тебя будет хорошей? - Смотря за что, - пожал он плечами. - Например, ты должна понимать, что тысяча патронов стоит намного дороже, чем батарейки для фонарика. "Да он и правда зажал всё себе! Наверняка его люди грабили магазины в первые дни, а сейчас он наживается на том, что должно принадлежать всем! Жулик!" - так и кричал внутренний голос, но я проигнорировала его. Сейчас не это важно. - Мне нужны бинты, обезболивающее, перекись и немного еды. Освальд выслушал список и покивал головой, как бы говоря, что всё это у него имеется. - Хорошо, и что ты готова дать взамен? Это был самый сложный вопрос. Да, я захватила кое-что из хранилища Второй, но я совсем не уверена, что это сработает. Сунув руку в карман, я с трудом выудила то, что весь путь так оттягивало кофту и било по бедру. - Не уверена, что сейчас он может пригодится, разве что дверь подпирать, но... - я пожала плечами и продемонстрировала слиток золота. Настоящий, как и та еда, что есть у Освальда, и весящий не меньше трёх килограмм. На какую-то секунду у Освальда аж челюсть отпала, но он моментально взял себя в руки и принял чуть равнодушное выражение лица. - Да, да, хорошо, это пойдёт, - снисходительно кивнул он и махнул рукой охране. - Принисите ей то, что она просила. Один охранник направился, кажется, в кладовую, а второй подошёл ко мне и протянул руку, но я вцепилась в слиток и не собиралась отдавать его, пока не получу обещанное. - Вместо ветчины положите ей килограмм говяжей вырезки, - крикнул Освальд вслед охраннику и подмигнул, обращаясь ко мне: - Ты заслужила. Чувствуя себя униженным, побитым животным, действующим скорее по инстинкту, нежели по уму, я обменяла золото -, которое в обычное время стоило бы никак не меньше пятидесяти тысяч долларов, - на довольно большой запас медикаментов и неплохую вырезку.***
По пути домой это мерзкое чувство продажности оставило меня, ведь с каждым шагом приближалась новая угроза - ссора. Я уже в деталях представляла, как Джонатан начнёт на меня кричать с порога, скорее всего до синяков схватит за плечи или за запястье, но как только я скажу ему, что сегодня на ужин фасоль будет в качестве гарнира, а не отдельного блюда, я просто уверена, что он успокоится. А узнав о том, что запасы драгоценностей Второй можно менять на что угодно, и вовсе перестанет запирать меня дома! Так что по тёмным закоулочкам готэмского кошмара я дошла в таком приподнятом настроении, что шла едва ли не вприпрыжку. К счастью, с наступлением темноты, видимо, все стараются оказаться в укрытии, в безопасности, поэтому в этот раз я никого не встретила, а если бы и встретила, то с лёгкостью отбилась бы, потому что теперь у меня есть пистолет - и даже заряженный, благодаря запасам Второй. Как и предполагалось, с порога меня встретили криком, но даже это не могло разбить мой радостный настрой. - Какого чёрта, Лойс?! Где ты была? - Джонатан до боли сжал мои плечи. "А синяки и правда останутся", - подумала я, поджав губы от боли. - Подожди минутку, ладно? - Я поднесла палец к его рту, призывая помолчать. Джонатан нахмурился, но всё же дал мне шанс оправдаться. Я раскрыла пакет и показала ему содержимое. - Только посмотри, что мне удалось выбить у Освальда, - похвасталась я. Глядя на плотно упакованный кусок мяса, маленький сундучок с медицинским крестом на наклейке и несколько баночек консервированной фасоли и горошка, Джонатан даже перестал хмуриться, но, кажется, всё равно собирался высказать своё недовольство моим поступком. Поэтому, поспешив опередить его, я приподнялась на носочках и чмокнула его в губы. - Я на кухню, - улыбнулась я и проскользнула мимо него. Впервые за последние полтора месяца у нас был настоящий ужин. Ни жалкие консервы, раздираемые между тремя десятками людей, а полноценное блюдо у каждого на тарелке. Разумеется, такой роскоши нам не видать ещё долгое время, но одна только мысль о том, что теперь нормальная еда из мечты может превратиться в реальность, хоть изредка, придавала надежды. После ужина Джонатан шепнул, что ждёт меня у лестницы, поэтому напомнив ребятам, чтобы вымыли за собой посуду - всё-таки в домохозяйки я не нанималась -, я едва ли не в припрыжку покинула кухню, становившейся слишком тесной, когда в ней собирались все. Возможно, Джонатан решил извиниться и снимет свой глупый запрет, а возможно - и наиболее вероятно -, что он не захочет признавать свою неправоту, а тем более извиняться и просто потащит меня в спальню. Честно признаться, меня устроит любой из этих вариантов. Как и предполагалось, Джонатан стоял у лестницы. Скрестя руки и нервно постукивая себя по плечу, он пристально, будто что-то обдумывая, смотрел в никуда. Только заметив его, я заулыбалась, но он даже не повернул головы в мою сторону. - Всё хорошо? - улыбнулась я, подходя ближе. Кажется, только сейчас он вообще вспомнил о моём существовании, но странная сосредоточенность в его взгляде всё ещё не пропадала и это начало немного меня пугать. В ответ он сдержанно кивнул. Надежды на страстное примирение до самой ночи таяли на глазах. - Пойдём, хочу кое-что тебе показать. - Он схватил меня за запястье и повёл за собой на второй этаж. Это насторожило меня ещё сильнее. Почему он схватил меня за руку? Джонатан знает, что я пойду за ним хоть в преисподню и ему не обязательно вести меня за собой, если только... Если только он не знает, что я попытаюсь сбежать. Да и его кабинет и наша комната находятся на третьем этаже, а не на втором. Словно желая окончательно добить моё хорошее настроение, в памяти всплыл тот самый разговор, когда Крейн пообещал запереть меня, если я продолжу упираться и рваться на волю. Нет, этого не может быть. Он ни за что так не поступит, он же меня любит. Он же меня любит? Когда мы уже поднялись на второй этаж и пошли по длинному коридору, я вырвала руку и встала перед Джонатаном. На какую-то секунду он испугался, что я попытаюсь бежать, и потянулся, чтобы вновь схватить меня, но заметив, что я ни собираюсь ступать и шагу и внимательно всматриваюсь в его глаза, он успокоился и позволил мне говорить. - Ты же не станешь запирать меня, верно? - с вызовом спросила я, не сводя с него глаз. На это Джонатан лишь усмехнулся. - Лойс, ты доказала, что прекрасно можешь справиться и в одиночку. Ты провела почти целый день на улицах Готэма и не только не пострадала, но и смогла раздобыть еды и лекарств для всех нас. Похоже... - Эти слова давались ему с трудом, но всё же Джонатан улыбнулся и закончил: - Похоже, я ошибался в тебе. Все мои страхи и сомнения вмиг разлетелись вдребезги о смущение и нежность, с головой накрывшие меня в эту минуту. Я почувствовала, как на щеках запылал румянец. - Ну что ты... Какая ерунда... - пролепетала я, сделав шаг вперёд, и крепко обняла его. Но Джонатан не спешил обнять в ответ. Он провёл рукой по моим волосам и отстранился. - Знаешь, а ведь мы почти пришли, - напомнил он о настоящей цели нашего похода на второй этаж. Я взяла его за руку и улыбнулась, снова готовая идти за ним хоть в пучину ада. Вместо этого мы ещё немного прошли по коридору, устланному коврами, и остановились у ничем не примечательной двери. За точно такими же дверьми находились сотни квартир заброшенного дома, поэтому в моей голове с космической скоростью мысли сменяли друг друга, гадая, что же может скрываться именно за этой дверью. Джонатан толкнул незапертую дверь и сделал приглашающий жест руками, чтобы я вошла первой. Несколько секунд я безрезультатно вглядывалась в темноту, а затем смогла нащупать на стене выключатель и комнату озарило чуть желтоватым светом лампочки. Сделав несколько шагов, я замерла, осматривая комнату, в которой оказалась, но не в силах понять, что же в ней такого особенного, что Джонатан захотел мне её показать. Просторная, но небольшая комнатка. Пожелтевшие от времени, но когда-то белые обои в цветочек начали немного расходиться по швам, местами на узорах проскакивало какое-нибудь пятно, оставленное неопрятным жильцом. Деревянный и скрипучий пол. Небольшое окно, выходившее во двор, где всё ещё висело разлагающееся и изъеденное птицами тело, занавешано шторами, достаточно плотными, чтобы не пропускать слабый лунный свет, но слишком тонкие для солнечного. Из мебели была только кровать, да кресло у круглого деревянного столика. Всё в комнате выглядело немного потрепанным, но вполне приемлемым для доходного дома, в котором оно находилось. Не найдя ничего интересного, я уже хотела повернуться и сообщить об этом Джонатану, как вдруг раздался щелчок замка. Обернувшись, я наткнулась на закрытую дверь. Паника сдавила грудь, прежде чем я успела в полной мере осознать произошедшее. В ту же секунду комната перестала казаться скучной и ничем не примечательной. Стены вдруг показались мне необычайно высокими и непреступными, как крепость. Потолок же, наоборот, оказался слишком близок к полу, словно пытаясь раздавить меня. Да и воздуха в комнате стало категорически не хватать. Тюрьма, тюрьма, тюрьма Практически не отдавая себе в том отчёт, я кинулась к двери и начала колотить, что есть силы. - Выпусти меня! Выпусти! - Лойс, так будет намного лучше, поверь мне, - раздался чуть приглушённый, но абсолютно спокойный голос Джонатана. - Немедленно открой эту чёртову дверь, Джонатан! - Успокойся и послушай. - Его непоколебимое спокойствие и правда подействовало. Прижавшись к двери и зажмурив глаза, чтобы не видеть ужасной комнаты, я перестала биться и замерла, вслушиваясь в его размеренный голос и приводя дыхание в порядок. - Лойс, я не сомневаюсь, что ты и правда смогла бы выжить в городе даже сейчас, но, поверь, так будет лучше для всех. Здесь тебе ничего не грозит, обещаю. В комнате есть ванная комната, поэтому тебе не надо будет никуда выходить. Тебе будут приносить еду, книги и всё, что будет нужно, а раз в день я буду навещать тебя. - Наступило короткое молчание, которое он неверно истолковал. - Вот видишь, всё совсем не так плохо, верно? - Я снова не ответила, молча глотая слёзы. - Просто помни, что я люблю тебя. После этой фразы послышались удаляющиеся шаги и я не выдержала. Съехав спиной по двери, я осталась лежать на полу и плакать, стараясь не смотреть на ужасную комнату, теперь так отчётливо напоминающую Аркхэм. И только отсутствие завываний других заключённых нарушало идеальную схожесть.***
- Ты так и собираешься лежать на полу? Этот до жути знакомый и ещё более ненавистный голос, от которого меня пробило на дрожь даже во сне, мгновенно отогнал остатки сонливости и пробудил давно забытое чувство. Ненависть, смешанная с готовностью защищаться и драться до победного, обжигающей волной прокатилась от сердца до кончиков волос. И даже быстрее, чем осознав это, я оказалась на ногах, воинственно выставив грудь вперёд, и сжала кулаки. - Проваливай! - прошипела я, с ненавистью глядя на девушку по-королевски восседавшую на моей - стоп, а когда она успела стать моей? - кровати. Это была ещё одна причина, почему я ненавижу Вторую. Что бы не происходило вокруг, как бы жизнь не старалась выбить почву у неё из под ног, она всегда оставалась с гордо поднятой головой, королевской осанкой и высокомерной ухмылочкой на губах. Глядя на нас, не сразу можно было сказать, что это два одинаковых человека. В отличие от меня, и чему я в тайне люто завидую, Вторая всегда оставалась хладнокровна и рассудительна, даже в те минуты, когда отчаяние казалось удушающим. - Всё ещё злишься из-за Агрона? - удивлённо изогнула бровь девушка. - Глупо. Они это заслужили и ты это знаешь не хуже меня. А то, что случилось с ними недавно - ну разве не умора? И почему я сама до такого не додумалась?! Уверена, нам всем было бы ужасно весело! - рассмеялась она. - Я так и представляю, как эта поехавшая шестёрка выпотрошила весь район. Вдруг я почувствовала, как что-то горячее потекло по ладони. Взглянув на правую руку, я увидела, что слишком сильно сжала кулак и теперь некоторые лунки от впившихся ногтей сочились кровью. Я наспех вытерла ладонь о ткань джинс и перевела испепеляющий взгляд на двойника, на этот раз скрестив руки на груди, чтобы пальцы снова не принялись терзать нежную кожу на ладонях. - Из-за тебя повесился Кевин... -Да-да, ты никогда мне этого не простишь и всё такое, - скучающе отмахнулась Вторая. Я аж чуть не задохнулась от возмущения. И как она смеет перебивать меня после всего, что натворила?! Но девушку ничего не смущало. Она явилась, чтобы поговорить о чём-то другом и ей попросту нет дела до всего остального. - Прошло уже достаточно времени, так что срок годности твоих претензий истёк, - равнодушно пожала плечами она. - Я же хочу поговорить о текущих проблемах. - После этих слов на её губах расцвела непредвещающая ничего хорошего улыбка. - Не понимаю о чём ты, - недовольно пробормотала я, предчувствуя, что разговор выйдет не из приятных. Вторая звонко рассмеялась, отчего у меня по спине пробежали мурашки. - Вот скажи: ты действительно не замечаешь очевидного или просто прикидываешься? - наконец спросила она, вдоволь насмеявшись и смахнув несуществующие слёзы. - Что именно я по-твоему не замечаю? Того, что мы заперты в этой проклятой комнате? Или того, что ты ничего не сможешь сделать? - отозвалась я, всё сильнее злясь на девушку за вот такие загадочные реплики. - Того, что Крейн тебя не любит, - снисходительно, как мать глупому ребёнку, улыбнулась Вторая. - Чепуха! - нахмурилась я, но голос предательски дрогнул. Девушка продолжала смотреть на меня этим раздражающим взглядом, словно прощая мне всю мою глупость и легкомыслие. - Хорошо, можно свалить на случайность раз или два, но принципиально игнорировать очевидное - это глупо. Допустим, что его эксперименты над тобой в Аркхэме были ошибкой. - Она невольно усмехнулась собственным словам. - Маловероятно, но допустим. Ну, а что насчёт остального? Его равнодушие к тебе и к выходкам Валески, эти вечные ужимки с Тэтчем, часы, проведённые в лаборатории, лишь бы не с тобой, синяки на плечах и запястьях после каждой вашей ссоры, да и, в конце концов, эта комната? Это всё тоже просто случайность, пустяк, на который можно махнуть рукой? Вторая пристально наблюдала за мной, пока я неловко теребила рукав кофты, виновато опустив голову и наспех пытаясь придумать оправдание всем её словам, но возникающие и сменяющие друг друга, как на карусели, образы неплохо этому мешали. Вот Джером бьёт меня в живот - за что? а для профилактики -, а Джонатан старательно отводит глаза. Он всего лишь не хотел ему перечить, это принесло бы ещё больше проблем для нас обоих. Вот мы с Джонатаном болтаем в библиотеке Освальда, но приходит Тэтч и одним только "Мистер Крейн, можно Вас на пару слов?" уводит его на целый день. Позови меня Бриджит я бы тоже отошла, правда, не на весь день... Вот во время одной из недавних ссор он вышел из себя и наотмашь ударил меня по лицу. Мы тогда оба перегнули палку и... Придумать больше было нечего. - Но он меня спас, - наконец подала голос я, хватаясь за эту мысль, как утопающий за соломинку. - Тогда, от Джеремайи. Да и всё это, - я махнула рукой, подразумевая комнату-клетку, - лишь для того, чтобы защитить меня... Он... Он любит меня, правда... Однако прозвучало всё это настолько жалко и не убедительно, что даже я не поверила собственным словам. - Это никакая не любовь, милая моя, а всего лишь чувство собственничества, - покачала головой девушка. - Нет, конечно, может, с самого начала у вас и правда были взаимные чувства, но, - она сочувственно поморщилась, - признай, он уже давно к тебе остыл. Вы давно знакомы, да и ты его просто обожаешь - удобно, но не более того. Ты не его любимая девушка, ты - вещь. Бесполезная, но милая, ненужная, но проверенная и надёжная, кто станет таким разбрасываться? - Это не так, - произнесла я, сама едва слыша свой голос. - Это так и ты это знаешь. Не признаешь, но знаешь. Мне хотелось плакать, хотелось кричать, хотелось заткнуть её поганый рот и так не хотелось верить. Но я верила. Каждому её слову. Как и каждый чёртов раз. - И что же ты предлагаешь? - спросила я, шмыгнув носом и утерев глаза рукавом. Так всегда бывает: если Вторая завела о чём-то разговор, то она знает в чём проблема и как её решить. По-другому просто не бывает. Какой бы жестокой и подлой она ни была, в её словах всегда есть доля правды. Девушка ухмыльнулась, словно только и ждала этого вопроса, и подошла к окну. - Как видишь, оно не заперто. - Предлагаешь прыгнуть из окна, серьёзно? - от слёз не осталось и следа. Вторая посмотрела на меня, как на умственно отсталую. - Это второй этаж, тупица, ты всё равно не убьёшься, какой смысл прыгать? Ты можешь бежать отсюда! Я так и замерла, точно увидев призрака перед собой. - Но как же... - Я невольно потянулась к обручальному кольцу. - Ты издеваешься? - искренне удивилась девушка. - Никогда не понимала, почему люди остаются там, где им тошно. - Она устало покачала головой, а затем подошла и щёлкнула пальцами у меня перед лицом: - Очнись и действуй, тупица! Я невольно отшагнула и моргнула, но когда открыла глаза, двойника уже не было. Девушка расстворилась точно так же, как и появилась, и сейчас я была этому несказанно рада. Пусть я и не верю её словам на сто процентов, но доля правды в них есть. Да, последнее время Джонатан был слишком груб и равнодушен, но и время-то сейчас непростое. На его плечах забота о тридцати человек в одичавшем городе без еды, воды и электричества. Любой бы на его месте не выдержал, это очевидно. Однако он не имеет права распоряжаться мной, как какой-то вещью. Запер в комнатушке и всё - вот тебе ручной хомячок? Как бы не так! Я замерла и прислушалась к происходящему в доме: сверху доносятся отголоски смеха кого-то из ребят, на кухне шумит вода, значит кто-то моет посуду, но больше ничего. Самое главное - никаких приближающихся шагов. Подойдя к окну, я замерла, так и не коснувшись ручки. Мой взгляд упал на обручальное кольцо. "Ничего, я обязательно вернусь. Обещаю, Джонатан, я вернусь, но пока нам лучше побыть порознь. Остыть и соскучится". С этими мыслями я вздохнула, словно парашютист перед прыжком, и дёрнула ручку на себя. Петли возмущённо скрипнули, негодуя, что их потревожили спустя стольких лет ненужности, и окно открылось, впустив в комнату вихрь свежего воздуха с запахом свободы. Этот порыв ветра, так и навевающий картины безмятежной жизни, лишь придал мне сил, напрочь сдув мысли о неправильности моего поступка. Ещё раз убедившись, что никто не идёт меня проверить, я села на подоконник и свесила ноги из окна. Как я и думала, самым трудным оказалось не пройти мимо дремлющей охраны, а не оступиться на тонком карнизе, не устроить шуму на водосточной трубе, да и не свалиться в принципе. Хотя бы с последним я справилась наверняка. Несколько раз пошатнувшись на краю тонкого выступа, я всё же смогла доползти до трубы и благополучно спуститься вниз, отделавшись лишь разодранными ладонями. Весь этот недолгий путь меня грызло сомнение, однако все волнения и страхи вмиг развеялись, стоило мне только свалиться в кусты на той стороне изгороди. В голову ударило такое пьянящее чувство свободы, что мне захотелось кричать и поведать об этом всему свету. И ушло немало усилий, чтобы укратить это желание и броситься бежать. В этом не было необходимости, никто за мной не гнался. Просто в тот момент расставить руки в стороны, подставить лицо навстречу ветру и бежать со всех ног - не потому, что так надо, а потому, что так хочется - казалось самой правильной идеей. Не оборачиваться назад! Только вперёд, только навстречу ветру и звёздам! Наверное, будь это бескрайнее поле пшеницы, я бы бежала целую вечность, смеясь, как ребёнок, и ни о чём не жалея, но бежала я по улицам Готэма и реальность была такова. Довольно скоро впереди замаячили странные огоньки, совсем не похожие на электрический свет фонарей. Стоило бы остановиться, развернуться и бежать, спрятаться - ведь у меня даже нет оружия! -, но головокружительное чувство свободы и вседозволенности всё ещё звенело в ушах, перекрывая призывы здравого смысла, и я продолжала идти вперёд, зачарованно глядя на пляшущие огни. И только когда я поняла, что это за огни, было уже слишком поздно. - Эй, там кто-то есть! - раздался грубоватый мужской голос. За этим голосом послышались возгласы одобрения и вся эта группа с факелами направилась ко мне, а я так и замерла, глядя на огонь и проклиная Вторую и собственную наивность.