Считая звёзды

- Может, хватит уже мельтешить? - неуверенно подал голос Стоун, но получив в ответ испепеляющий взгляд, немедленно заткнулся. Я не могу сидеть на месте, физически не могу! Боль и ярость буквально раздирают меня на части, сражаясь за место в центре внимания. От кисти и до самого локтя раскалённым металлом разливается адская боль, не желающая успокаиваться даже после пачки обезболивающего. А ярость тисками оскорбления сдавливает горло и бьёт по вискам. Кажется, если ничего не предпринять, то можно и взорваться. - Лестрейндж, прошу... - попытался было Роджер. Не отдавая себе в том отчёта, я подлетела к парню и схватила его за шиворот здоровой рукой. Единственной здоровой рукой. - Если ты ещё раз откроешь рот, клянусь, я вырву твой язык вместе с печёнкой, - прошептала я, наклонившись так близко, что наши лица едва не соприкоснулись. Отпустив побледневшего, я снова принялась расхаживать по комнате. Эти жёлтые обои, мигающая лампочка, пол, скрипящий от каждого шага, эта угнетающая серость из окна - всё это только усугубляет напряжение. Да когда там уже спустится Джонатан?! Каждая секунда приравнивалась часу в пыточной камере. Обрубок руки продолжает жечь и пульсировать аж до самой головы, где уже его сигнал перехватывает гнев и продолжает долбить и долбить, и долбить по несчастным стенам психики. Да и этот поганый протез, что вставили на место руки врачи Пингвина, пока я была в отключке, ни сколько не помогал перенести потерю. Скорее наоборот. Плевок в лицо. Жалкая металлическая пародия, вкрученная в кость и не способная ни на что. Этим теперь даже бровь не почесать! Наконец со стороны коридора послышались торопливые шаги и в кухне показался Пугало со склянкой сильнейшего обезболивающего в руке. - Я, конечно, не врач, но это должно помочь, - сказал он, подойдя ко мне. Даже не взглянув на протянутую склянку, я вцепилась в ворот его плаща и приподнялась на носочках, с нарастающей истерикой заглядывая в его ледяные серые глаза. - Джонатан, мы должны сделать что-нибудь, - прошептала я. - Мы должны отомстить ему! Пугало вздохнул и попытался отцепить мою руку со своего плаща, но ничего у него не вышло. Я настолько сильно впилась ногтями в ткань, что едва не проткнула её насквозь. - Убить. Да, это отлично. Он должен умереть! - продолжала шептать я, глядя куда-то за плечо Джонатана и даже не осознавая этого. - Лойс... - Мы ведь убьём его, верно? - я наконец посмотрела на Джонатана, даже не слыша, что он говорит. - Лойс!.. - Да-да, точно, сначала он должен пострадать, а уже потом мы с ним покончим, - снова заговорила я с пустотой. - Мы уничтожим его империю, сравняем с землёй его дворец, искупаемся в крови его подчинённых, а затем убьём. Прекрасно... - Лойс! - тряхнул Джонатан меня за плечи. Словно выпав из дурманящего сна, я вернулась в реальность. Ногти с такой силой впились в холщовую ткань, что проткнули её насквозь, и теперь острыми зубами вцепились в ладонь. - Ой, прости... - сказала я, выпустив ткань из руки и отступив на шаг. Что-то случилось. Что-то не так. Глаза горят и слипаются, ноги вдруг пронзила такая усталость, что стоять ровно теперь настоящее испытание, и только мысли серым облаком носятся в голове. Освальд. Бульдозер. Всё в огне. Убить. Огромный феникс затмил собой солнце. - Лойс, - Джонатан взял в руки моё лицо, вынуждая смотреть ему в глаза, - у тебя жар. Выпей лекарство и ляг поспи. Обещаю, когда проснёшься, тебе станет лучше и тогда мы придумаем, что с ним делать. Я даже не взглянула на протянутый пузырёк, на какое-то время буквально утонув в глазах Джонатана. И кто придумал сравнивать серые глаза с гранитом? Это ведь всего лишь камень: красивый, но бездушный. Его глаза больше похожи на Атлантический океан в пасмурный день. Безмолвный омут так и манит окунуться в него с головой, поддаться и раствориться в серой пучине, но какие подводные камни скрываются под толщей холодной воды? - Лойс, ты меня слышишь? - Что? А, да-да, конечно, - поспешила ответить я, заметив, что он хмурится. - Прими лекарство и поспи, - голос Джонатана становился всё более требовательным и настойчивым. - Тебе ведь плохо, не мучайся. - Мне не плохо! - недовольно всплеснула руками я, начиная снова расхаживать по и без того тесной кухне, но тут же об этом пожалела. От самого запястья и до плеча прокатилась такая волна боли, что я не удержалась и, схватившись за руку, застонала. - Ладно, я и правда неважно себя чувствую, но, Джонатан, я не могу сидеть сложа руки, пока этот говнюк живёт себе припеваючи! Пугало вздохнул и подошёл ко мне. - Пингвин не останется безнаказанным, обещаю. Просто пойми, Лойс, у нас не так много людей и тем более оружия. Прежде чем действовать, надо всё продумать. Безрассудство нас погубит... Кажется, он говорил что-то ещё, но я уже не слышала. Серый туман, сбивавший и путающий мысли, рассеился, а вместе с ним ушла и ярость, оставив лишь лёгкое разочарование и внезапное понимание - это моя проблема, не его. Это мне, а не Джонатану хочется нести возмездие; это мне, а не Джонатану нужно отомстить; и это мне отрубили кисть. Это моя проблема и только я должна с ней разобраться. Ни он, ни эти ребята, что испуганно наблюдают за нами, здесь не причём. - ... я не хочу сказать, что мы должны трусливо прятаться и ждать своего часа, но... Я подошла и прижалась к его груди. - Всё хорошо, я понимаю. На несколько секунд Пугало даже растерялся, а затем обнял меня в ответ. - Так значит ты согласна... повременить с местью? - с сомнением спросил он, отпуская меня. Конечно, он не поверит, если я сдамся так быстро. Неужели я и правда такая скандальная? - Если ты обещаешь, что он ещё получит своё, то да, - кивнула я, пристально глядя ему в глаза и ожидая ответа. Долго ждать не пришлось. - Разумеется, Лойс! Я не позволю, чтобы он жил долго и счастливо после того, что сделал! - даже немного обиженно отозвался Джонатан. Я улыбнулась. - Тогда нет смысла сломя голову мчаться на рожон. Клянусь, в этот момент некоторые из Воронов облегчённо выдохнули. Однако Джонатан, в отличие от них, не спешил расслабляться. - Ты уверена? На несколько секунд я отвела взгляд, словно и правда обдумывая его слова, а затем вздохнула и кивнула. - Да, думаю, ты прав, - признала я своё поражение. - Было бы глупо просто пойти туда всей толпой и надеяться на лучшее. Всё-таки у Пингвина много людей и целый завод по производству патронов. Уверена, почуй он угрозу, пустил бы в ход весь арсенал. - Я слабо усмехнулась: - Сомневаюсь, что нам всем хочется так глупо умереть. Джонатан продолжал смотреть на меня с недоверием, но мой голос звучал так убедительно, что я бы и сама поверила себе, если бы не эта боль в руке, так резко и с силой возвращавшей на землю. Для большей убедительности я сделала шаг вперёд и забрала склянку с мутно-белой жидкостью из руки Джонатана. - Мне и правда немного нехорошо, - слегка приукрасила я огненную волну боли, жаром отдававшую по всему телу. - Приму лекарство и немного прогуляюсь, ладно? Кто угодно уже с лёгкой душой отпустил бы меня на все четыре стороны, но не Джонатан, слишком хорошо он меня знает, и вот такой его пристальный, испытывающий взгляд означает только одно - он пытается понять, насколько сильно доля правды в моих словах окутана ложью. - Ладно, только не уходи далеко, - наконец сдался он с нескрываемым раздражением. Приподнявшись на носочках, я поцеловала его в ту часть холщовой маски, где должна быть щека. Не сказать, что этот разговор прошёл мимо моего сознания. Да, теперь я не брошусь туда сломя голову и не потащу за собой остальных, но моих планов это не меняет - надо действовать. И чем быстрее, тем лучше, потому что лекарство Джонатана и правда сработало. Боль медленно и очень нехотя отпустила голову, затем плечо, скрипя зубами сползла по локоть, а потом и вовсе скрылась за пределами протеза. Но вместе с болью уходила и ярость, что придавала сил, пламенного желания отомстить и сочиняла миллионы вариантов идеального убийства. А мне так не хотелось отпускать это чувство! Может, ярость и затмевает собой рассудок, но она приносит желание действовать и непоколебимую уверенность в успехе, а для этого безумного замысла, зародившегося ещё при разговоре с Джонатаном, мне была необходима эта смертоносная сила. И с каждой минутой здравомыслие всё сильнее отряхивалось ото сна и смело поднимало голову из гнезда, желая заявить о себе и своих намерениях жить. Поэтому, пиная камни, бывшие когда-то единой стеной, я прогуливалась по одному из уничтоженных районов и пыталась вернуть неистовое пламя ярости, но этот мерзкий голосок уже совсем окреп и теперь в открытую кричал: "Ну это же чистое безумие! Зачем тебе это? Только подумай: у тебя нет ни единого шанса! Освальд не дурак, только завидев тебя на пороге, он прикажет нашпиговать тебя пулями, как черничный пирог! Одумайся, это того не стоит! В глубине души ты знаешь, что сама виновата и ещё легко отделалась, так зачем лишний раз испытывать судьбу? Давай лучше... " Но я всеми силами старалась его заглушить, прекрасно осознавая, что голос здравомыслия прав и что ещё немного и я действительно начну думать о том, чтобы спустить всё Пингвину с рук, а уж этому не бывать! Скорее всего. - Вот чёрт! - я со злостью пнула очередной камень, и он покатился вдоль по мощёной улице, сопровождаемый гулким эхо. Это ведь так просто: замаскироваться, явиться в проклятую ратушу и пристрелить гада, так почему я медлю?! А незванный гость всё подзуживал: "И как же ты замаскируешься? Будешь бегать по всему городу и искать грим, костюм, парик, да? Просто смешно! А что потом? Допустим, ты его убьёшь, а дальше? Думаешь, его люди не порвут тебя на куски?". - Да мне плевать! Пусть это будет последнее, что я сделаю, но этот говнюк получит по заслугам! - не выдержала я и со всей силы пнула ещё один попавшийся под ногу камень. Ни в чём не повинный обломок поскакал среди своих братьев, мирно покоящихся в куче цементной пыли, осколков стёкол и всякого мусора, и, словно наплясавшись под звуки эхо, упал в нескольких метрах от своего старого прибежища. Я вздохнула и пошла дальше. - У Вас всё в порядке, мэм? Ещё не хватало! Неужели я дошла до территории полиции? Однако когда я повернулась на незнакомый голос, намереваясь послать нарушителя спокойствия далеко и надолго, вся эта злость от бессилия бесследно растворилась. В нескольких метрах от меня стоял солдат. И не просто какой-то доходяга, по нелепой случайности оказавшийся в военной форме, а самый настоящий боец. В бронезащите, в берцах, с автоматом за плечом, пистолетом за поясом и изучающим хмурым взглядом на лице. Несколько секунд мы издалека смотрели друг на друга - и что теперь делать? - Да, всё хорошо, спасибо, - натянуто улыбнулась я и помахала рукой, как бы говоря, что он может идти своей дорогой. Однако солдат не спешил возвращаться к своим обязанностям. Расставив руки в боки он стоял по другую сторону разрушенного дома и до жути напоминал ковбоя из какого-нибудь вестерна. Казалось, если нацепить на него шляпу с высокими полями и дать зубочистку, то он скажет: "Кажется, здесь слишком тесно для нас двоих" и начнёт палить сразу из двух пистолетов. Но ничего подобного не случилось. Мы продолжали издалека смотреть друг на друга. Наконец солдат устал играть в гляделки и, перешагивая через остатки стены, двинулся в мою сторону. - Здесь не безопасно, Вам лучше... - подойдя достаточно близко, он оборвался на полуслове, глядя на меня, как на диковинку. - Мэм, Вы не больны? Вы такая... бледная. Кажется, бедному пареньку потребовалось огромное усилие, чтобы не ляпнуть что-нибудь вроде "Выглядишь, как покойник, мать!". Я усмехнулась. - Нет-нет, всё хорошо, просто авитаминоз, - пожала я плечами. - Мало фруктов, солнца и всё такое, - я развела руками и улыбнулась, как бы говоря: "Только посмотри вокруг, это не удивительно". Такой ответ вполне устроил солдата и он кивнул. - Тогда я попрошу Вас следовать за мной, я отведу Вас в Безопасную Зону. Я хотела было возразить, мол, алё, мне вообще-то идти мстить надо, но, вглядевшись в лицо мужчины, передумала. Лица тех солдатов, что крутят по телеку и рисуют на патриотических плакатах, сильно отличаются от лица этого человека. Никаких смазливых черт, ни улыбающихся ясных глаз, ни белоснежной улыбки и игривых кудрей, небрежно выбившихся из-под фуражки. Лишь смуглая, обожённая солнцем кожа, прямой с горбинкой нос, тонкие плотно сжатые губы и хмурый взгляд в упор. Даже не обладая глубокими познаниями в физиогномике, я поняла, что он не из тех, кто обладает сказочным терпением и добрым сердцем. А если учесть, что вооружён он до зубов, то идея о сопротивлении кажется чистой воды самоубийством. - Безопасная Зона? А разве она не... Ну вы знаете, буф! - я изобразила руками взрыв и неловко засмеялась. Солдат даже бровью не повёл. И я просто уверена, что это не только потому, что в смерти трёх сотен человек нет ничего смешного. - Сейчас Безопасная Зона располагается на территории Готэмского Полицейского Участка. Пройдёмте, мэм, - в его сухом голосе засквозили нотки раздражения, и больше разглагольствовать я не стала. Как оказалось, разрушенный дом, по руинам которого я расхаживала и пинала камни, и правда был недалеко от участка, поэтому идти в напрягающей компании молчаливого солдата пришлось недолго. Разумеется, я попыталась спросить его имя и из какого он подразделения, но парень упрямо делал вид, что не слышит вопросов. Все знают, что Джим Гордон уже не первый месяц пытается связаться с материком и образумить их, так что я предположила, что это солдат Спасательной армии, и такой расклад меня вполне устраивал. Месть Освальду по вынужденным обстоятельствам откладывалась на какой-то срок, зато если это и правда Спасательный отряд, то есть шанс, что гражданским выдадут какой-нибудь паёк, вот тогда-то я и слиняю. Всю дорогу солдат старался держать между нами дистанцию в несколько шагов, но уже у самого участка он схватил меня за локоть, что весьма странно - зачем мне сбегать от потенциального источника еды? -, но особого значения я этому не придала, списав всё на своеобразный устав. Однако как только мы переступили порог участка, я поняла, что что-то не так. За весь путь от входа до практически серидины зала мне не встретилось ни единого знакомого лица. Ни Харпер, ни Альвареса, ни даже Гордона или Буллока - никого. Лишь солдаты, подобные моему конвоиру, шныряют вокруг опустевших столов, совсем не стесняясь занять чужое место, закинуть ноги на стол и смеяться с напарниками во весь голос. Уже тогда на душе начали скрести кошки, нашёптывая, что пора бы уже драпать отсюда, но я продолжала отчаянно цепляться за хлипкую догадку о Спасательном отряде. Вдруг к нам подошёл один из солдатов и пожал товарищу руку. - Мирная, да? - кивнул он, даже не глядя в мою сторону. - Говорит, что мирная, но чёрт их разберёт, - устало пожал плечами мой сопровождающий. - Это точно, - усмехнулся подошедший. - Не переживай, Матео, босс сказал переходим ко второй стадии. Парень тут же приободрился и даже улыбнулся. - Ну наконец-то! Давно пора! Я с самого начала не понимал, зачем мы вообще этим занимаемся. - Босс хотел дать Гордону шанс, - пожал тот плечами. - Ладно, плевать, - отмахнулся Матео, - значит можно приступать, да? Напарник покачал головой. - Нет, амиго, босс ясно сказал: сначала преступники, потом мирные. - Ох, Родригерс, да мне плевать, что там сказал Эдуардо, давай сами разберёмся с ними и быстрее свалим из этой дыры. Ни город, а помойная яма! Меня уже тошнит от всего этого, - недовольно фыркнул он. Но Родригерс снова покачал головой. - Вытри нюни и вперёд, солдат, - отрезал он и добавил уже более дружеским тоном: - К тому же, Гордон сбежал и теперь босс не в духе. Не давай ему повода пристрелить тебя. - Есть, сэр, - сквозь стиснутые зубы ответил Матео и, сильнее сжав мой и без того больной локоть, потащил меня в сторону двери, ведущей в коридор, а там уже и в подвал. После услышанного разговора ясно стало одно - это точно не Спасательная армия. Уж не знаю, что они подразумевают под "разобраться", но явно ничего хорошего. Нужно как можно быстрее делать отсюда ноги. Вот сейчас мы зайдём в коридор, а там уже я вырвусь и побегу через чёрный... - Лестрейндж?! - раздался знакомый голос со стороны клеток, мимо которых мы сейчас и проходили. От этого голоса у меня засосало под ложечкой и я остановилась. Только взглянув в сторону обезьянников, стало понятно, почему опустел участок. Меня прошиб ледяной пот. Мы с Буллоком с ужасом смотрели друг на друга. Я на свободе, он - за решёткой. Матео тоже остановился и нахмурился, явно услышав что-то знакомое. - Лестрейндж? - он посмотрел на меня так, словно мы уже виделись однажды и теперь он пытается вспомнить давно забытое имя. Я беспомощно взглянула на людей в обезьяннике. Да вот же они все: Харпер, Альварес, Буллок, офицер Винсент, Флоренцио, Лоуренс и все остальные. Их заперли за решёткой, словно каких-то зверей в цирке. Я встретилась взглядом с Харви примерно в тот же момент, когда мой конвоир наконец вспомнил, что означает моя фамилия и уже собирался сделать шаг навстречу. - Беги!!! - закричал Харви, вернув меня в чувства. Не долго думая, я здоровой рукой заехала солдату в нос и, когда он схватился за лицо и закричал от боли, бросилась бежать. К чёрту этот проклятый участок! К чёрту этих поехавших солдат! К чёрту несуществующий паёк! Огибая столы и проносясь мимо удивлённых солдат, я со всех ног бежала к выходу, стараясь не глядеть по сторонам. Не важно, если кто-то погонится следом, главное добежать. Убежать. И только когда до выхода оставалось несколько шагов, я обернулась и едва не рассмеялась. Всё было хорошо, никто не гнался за мной, бросая вслед лишь непонимающие взгляды, а этот придурок так и держался за свой проклятый нос и скулил. Вот и всё! Поверить не могу, что всё так просто! Потом разберусь, что это за отряд, что они забыли в Готэме и что собираются делать дальше, сейчас это совсем не важно, сейчас... Я с разбегу вписалась во что-то твёрдое и отлетела, ударившись больной рукой о пол. Лезвие боли полоснуло до самого плеча, но я стиснула зубы и уже хотела подняться и бежать дальше, как вдруг заметила то, во что врезалась. Точнее, в кого. Высокий, плечистый, в бронированной форме, с щетиной на лице. От одного взгляда этих пронзительных серо-голубых глаз мне поплохело. Если Матео мне показался бездушным убийцей, то этот был настоящим монстром. - Что это, Родригерс? - спросил он у подбежавшего парня таким тоном, словно в него только что влетело непутевое насекомое. - Это Лойс Лестрейндж, сэр, - отчеканил подчинённый, схватив меня за шиворот, и одной рукой поставил на ноги. Заметив, что босс вопросительно приподнял бровь, он поспешил добавить: - Есть в нашем списке, сэр. Не такая опасная, но... - Так почему она всё ещё жива и так резво бегает? - с нескрываемым раздражением спросил Эдуардо (а я просто уверена, что это он, тот самый "босс"). Солдат встрепетнулся. - Это легко исправить, сэр! Родригерс выудил из кобуры пистолет и, приставив к моему правому виску, перезарядил его, готовый в любую секунду разнести мою голову на тысячу кусочков. Но меня это ни капли не волновало, всё внимание жвачкой приклеилось к новому гостю. Тёмные волосы небрежно взъерошены, а холодный взгляд пробирает до самых костей, но дело вовсе не в его красоте. Меня зацепили его глаза. Было в них что-то жуткое, но чертовски манящее. То ли из-за такого смелого пристального взгляда, то ли ещё по какой причине, но Эдуардо поднял руку, приказывая своему солдату замереть. - Всегда успеется, Родригерс, - махнул он, так же неотрывно глядя мне в глаза. Парень нехотя убрал оружие и отступил на шаг назад. - Лестрейндж, Лестрейндж, Лестрейндж... - задумчиво протянул мужчина. - А я мало о тебе знаю. Убила родителей, промышляла убийствами, мелкими кражами - ничего интересного. Зато ты отлично знаешь этот городишко, верно? - спросил он, чуть склонив голову в бок. Быстрее, чем я успела сказать что-либо, он схватил меня за горло и волохом протащил почти через весь холл. Схватившись в чужую руку, я пыталась затормозить или хотя бы не упасть, но в этом не было необходимости. Он сжал моё горло так сильно, что даже при всём желании я бы не смогла упасть, а уж тем более вырваться. Остановившись у какого-то стола, он выдвинул стул и швырнул меня на него. Подождав пока я откашляюсь, он заговорил: - Сама ты не представляешь из себя ничего ценного, но, - Эдуардо выдержал небольшую паузу и ухмыльнулся, - ты можешь помочь информацией. Он встал напротив и, скрестив руки на своей мощной груди, изучающе смотрел на меня в ответ. Нет, он явно не из тех, кто смущается от слишком долгого зрительного контакта, но это уже начало его изрядно подбешивать. Однако я ничего не могла с собой поделать. Я смотрела в его ледяные глаза и пыталась понять, что же именно так притягивает всё моё внимание. Непоколебимая решительность? Возможно. Он смотрит так, будто достанет меня из подземли, если не получит желаемого, и это пугает. Равнодушие? Ему определённо плевать, насколько сильно жертва будет рыдать и молить о пощаде, он доведёт дело до конца и даже собственная смерть не станет для него отговоркой. Но это всё не то, было в его глазах что-то неуловимое, но пробирающее до мурашек, доводящее до отчаяния... - Долго будем в гляделки играть? - нахмурился Эдуардо, не сводя с меня выжидающего взгляда. Я немного дёрнулась от неожиданности, и только-только зарождающаяся мысль рассеялась вновь. - Сколько пожелаешь, - улыбнулась я, по-дружески махнув рукой, и закинула ногу на ногу. Помирать так помирать. Эдуардо прислонился к столу, всё так же держа руки скрещенными. - Ты знаешь Джеймса Гордона? - А вы друзья? Просто не думаю, что... Но договорить я не успела. Быстрее, чем я успела увернуться, мужчина подался вперёд и отвесил такую пощёчину, что я наверняка упала бы со стула, не будь на нём ручек. - Отвечай по факту, твоё мнение меня не интересует, - донеслось до меня сквозь гулкий звон в ушах. Усилием воли я собрала плывущую картинку воедино и выпрямилась. - Ты знаешь Гордона? - всё тем же ровным, почти безэмоциональным, тоном спросил он, глядя на меня сверху вниз. Щека горела адским пламенем. Я улыбнулась: -Возможно. Несколько секунд мы вели немую битву, испепеляя друг друга взглядами. "Я вытащу из тебя ответ вместе с твоими лёгкими", - так и кричал его взгляд. "Да хрена с два я стану отвечать на твои тупые вопросы! " - смеялась я. Наконец Эдуардо сдался и отвёл глаза. - Ладно, похоже, ты не поняла, - заговорил он. - Я задаю вопросы, ты - отвечаешь. Отвечать будешь по делу и только когда тебя спрашивают, будешь выпендриваться... - Эдуардо окинул взглядом своих солдат и заприметил худощавого парнишку, уткнувшегося в бумаги и проходящего мимо обезьянника. - Гонсалес! На удивление, солдат не подскочил на месте и даже не вздрогнул. Он остановился и посмотрел на босса. Эдуардо лишь указал в сторону клетки, а парнишка уже кивнул, без слов понимая приказ. Хотя, возможно, дело в том, что все эти солдаты вокруг нас только делают вид, что чем-то заняты, но на самом деле с любопытством посматривают в нашу сторону и внимательно ловят каждое слово - ну разве можно пропустить такое шоу? Гонсалес открыл камеру и вытащил оттуда первого попавшегося человека. Причём "попавшегося" в прямом смысле. Как только солдат подошёл к клетке, люди, в основном обычные гражданские, попятились к стене и в ужасе сбились в одну кучу. Парень не глядя схватил кого-то и потащил к боссу. Этим невезунчиком оказалась истощенная женщина в рваном свитере. Я присмотрелась повнимательнее, но в ней не было ничего необычного. Да, похоже, что она беженка, но не более того. Она определённо не наркоторговец, не убийца и не мошенница. Обычная женщина, оказавшаяся не в то время не в том месте. Выбившиеся пряди тёмных волос падали ей на лицо, но она даже не пыталась убрать их, весь путь до нашего стола она лишь плакала, неуверенно дёргала рукой, за которую её схватил солдат, и бормотала что-то на незнакомом мне языке, хотя понятно было и без перевода - она молит о пощаде. Гонсалес остановился в нескольких шагах от нас, и у женщины совсем подкосились ноги. Взглянув в ужасающе спокойное лицо Эдуардо, она упала на колени и ещё быстрее начала лопотать на родном языке, скрестив руки как для молитвы и прижав их к сердцу. Всё с тем же невозмутимым выражением лица Эдуардо достал из кобуры пистолет и выстрелил ей в голову. Со стороны обезьянников послышался вскрик и испуганное перешёптывание, но в остальных уголках участка не проронилось ни звука. Некоторые обернулись на оглушающий в помещении звук выстрела, но почти сразу вернулись ко своим делам, словно кто-то уронил ручку, а не превратил чью-то голову в кровавые ошмётки. Впервые за последние несколько лет мне стало плохо при виде отвратительной смеси сгустков мозгов и крови. Был человек, была целая жизнь, неповторимая история и уникальный опыт - и теперь это всего лишь тело с раздробленной головой. Пока я сдерживала рвотный позыв, Эдуардо всё с тем же небрежным равнодушием убрал пистолет и повернулся ко мне. - Попробуем ещё раз, - усмехнулся он, заметив, что от моей улыбочки не осталось и следа. - Прежде чем отвечать, подумай хорошенько, потому что тебе так просто будет не отделаться, - кивнул он в сторону трупа. Теперь я скрестила руки и недовольно нахмурилась. Эдуардо счёл это за согласие играть по его правилам и продолжил: - Где может скрываться Джим Гордон? Несколько секунд я молчала, старательно делая вид, будто что-то вспоминаю. -Последний раз я его видела на дне Гранд Каньона, прыгни поищи, - усмехнулась я, пожав плечами. Как и следовало ожидать, за таким ответом последовал удар. В этот раз не помог даже стул и я вместе с ним повалилась на пол. В ушах стоял оглушающий звон, перед глазами плясали цветные пятна, а по щеке стекала струйка крови. Не успела я придти в себя, как чья-то сильная рука подхватила меня за шиворот и подняла на ноги. Уже через секунду меня снова швырнули на стул. - Сколько баллонов керосина у Бриджит Пайк? - раздался приглушённый голос. Перед глазами всё ещё плавали туманности и я не могла сосредоточиться на одном, нависшем надо мной пятне со сверкающими серыми огнями. Пусть делает, что хочет, но ни Гордона, ни Бриджит, ни кого ещё я ему не выдам. - Я что, её секретарь по-твоему? - усмехнулась я. Он схватил меня за ворот кофты, чтобы больше не пришлось поднимать меня с пола, и снова ударил. Согнувшись пополам, я схватилась за живот и застонала от боли. Не удивлюсь, если потом окажется, что моя печень превратилась в паштет. - Где находится укрытие Виктора Фрайза? - Явно не в Аргентине! Я зажмурилась, ожидая нового удара, но его не последовало. Неуверенно я открыла глаза и посмотрела на Эдуардо. Он снова присел на край стола и задумчиво уставился куда-то вдаль. Заметив мой недоумевающий взгляд, он вопросительно приподнял бровь. - Что ты так смотришь? Ещё немного и ты отключишься, тогда от тебя точно не будет никакой пользы, - рассудительно ответил он. Я облегчённо вздохнула. Разумеется, это лишь отсрочит новые страдания, но хотя бы есть время перевести дух. - Кстати, ты зря стараешься, - неожиданно заговорил Эдуардо, всё так же глядя куда-то вглубь участка. - Этому городу вынесен приговор, и я здесь для того, чтобы привести его в исполнение, так что, - он равнодушно пожал плечами, - не зависимо от того, расколешься ты или нет, они всё равно все умрут, все эти психи, возомнившие о себе слишком много. - Он вдруг замолчал и посмотрел на меня, отчего по всему телу пробежали мурашки. - Но я постараюсь, чтобы ты умирала не так быстро, слишком уж упрямая. И только сейчас я поняла, что же так цепляло меня в его глазах - они непробиваемы. За каждыми глазами, которые я только видела, в той или иной степени виднелись отголоски души, тень воспоминаний и былых чувств. За каждыми глазами скрываются чувства, мысли и желания, но не за этими. Его глаза похожи на крепость, неприступное святилище, вход в который закрыт для простых смертных. И только фамилия осталась доступна, всё же остальное - неприкосновенно и охраняется нечеловеческой выдержкой. Дорранс щёлкнул пальцами у моего носа. - Ты уснула что ли? Едва сдерживая нарастающую панику, я отвела взгляд и, прикрыв глаза, судорожно вздохнула. Я не могу добраться до его сознания, не могу приказывать ему и не могу ничего сделать. Эдуардо наклонился и, заглянув в мои глаза, ухмыльнулся. Наконец он добился того, чего ждал с самого начала: взгляд жертвы, взгляд полный страха и отчаяния. Резким движением он поставил меня на ноги и, прежде чем я успела понять в чём дело, наотмашь заехал мне по лицу. Вскрикнув от боли, я не удержалась и рухнула на пол, и это было главной ошибкой. Как только я оказалась на полу, на меня обрушился целый шквал беспорядочных ударов. Где скрывается Айви Пеппер? Сколько людей работают на Виктора Зсасза? Кто главарь Ло'Бойз? Какое оружие есть у Пингвина? Где в Тёмной Зоне прячутся мутанты? И ещё множество вопросов, на которые я не могла дать ответ. И дело не только в моих знаниях, я просто не успевала ответить. За каждым вопросом следовал новый удар. В ту же секунду. Ему не нужны были ответы, его веселили мои крики. - Ну же, я не слышу ответов, - усмехнулся Эдуардо и в который раз пнул меня, попав по ногам. Я лежала у его ног, сжавшись в комочек и закрывая голову руками, однако даже это не спасало. Уверена, под глазом теперь прорисуется неплохой фингал, а осталось ли от внутренних органов что-нибудь кроме отбивной - загадка, зато вся спина, плечи и ноги надолго останутся разукрашенными в неприятные синевато-фиолетовые цвета. - Да чтоб ты сдох, - прошептала я, хватаясь за живот и с трудом сдерживая слёзы. Не тело, а комок боли. - Что ты там бормочешь? - нахмурился он. Вместо нового пинка Дорранс схватил меня за волосы и поднял на ноги. Зашипев от боли, я попыталась хоть как-то защититься, но вместо нормального удара моя рука беспомощно замахала в воздухе, а ноги предательски подкосились и я бы упала, если бы не чужая сильная рука. Новая волна боли прокатилась по затылку. Я не выдержала и жгучие слёзы брызнули из глаз. - Хватит, прошу... - всхлипнула я, утерев кровь из разбитой губы. Возможно, ему и правда нравилось видеть страх и отчаяние в глазах своих жертв, нравились их крики и долгая мучительная смерть, но вот слёзы только злили его. Дорранс отпустил волосы и приподнял моё лицо за подбородок. Но сделал он это без особой жестокости, не стараясь сломать мне челюсть или свернуть шею, напротив, в этом жесте была какая-то нежность, и это пугало сильнее, чем удары, полные ненависти и отвращения. Он заглянул в мои глаза так, как это обычно делала я, когда хотела нарыть какое-либо воспоминание в чужой памяти, - с искренним любопытством и естественным недопониманием. - Ты и правда считаешь это своим пределом? Пару ударов под рёбра и ты уже готова сдаться? Сказано это было таким спокойным и доверительным тоном, словно лучший друг детства пытается отговорить тебя бросать колледж, что я даже перестала плакать. Остатки инстинкта самосохранения били во все колокола, отдавая слабым покалыванием в кончиках пальцев, но всепоглощающее любопытство заглушило собой все остальные чувства и с трепетом ловило каждое сказанное слово. Заметив это, Эдуардо усадил меня на стул и наклонился, опираясь на подлокотники. От такой непосредственной близости перед лицом опасности мне хотелось плакать, бежать, каждая клеточка тела кричала от ужаса, но в то же время воспоминания о недавних событиях смущённо уступали место любопытству - ведь не может враг находиться вот так близко и вот так тепло, даже по-дружески, смотреть в самую душу? - Знаешь, за годы военной службы я понял одно - боль не знает границ, - заговорил Эдуардо почти шёпотом, чтобы слышала его только я, а может, и для пущего эффекта, но в его тоне совсем не звучало угрозы, нет, таким тоном дети делятся своими тайнами. - Когда тебе кажется, что терпеть больше невозможно, что хуже уже быть не может и дальше только смерть - не верь этому чувству. Всегда есть что-то, что будет в миллионы раз больнее. При этих словах я почувствовала, как его рука сползла с подлокотника и медленно, с нежностью удава, обвивающего путы вокруг своей жертвы, опустилась на мою руку. В тот момент, когда я поняла, что чужая рука оказалась на моём протезе, он резко скрутил металлическое запястье. От нескончаемых истошных криков горло начало болеть так, словно по нему прокатилось с десяток кошек на выпущенных когтях, но это было ничто в сравнении с болью в руке. Я буквально чувствовала, как проворчаивается шарнир, как ломается и крошется кость вокруг него. Дорранс больше не задавал вопросов, даже не пытался скрыть, что его это и не интересует. Он ухмылялся и продолжал выкручивать мне руку, лишь иногда останавливаясь, чтобы я не потеряла сознание слишком быстро. - Хватит! - раздался крик из обезьянника. В тумане боли я даже не сразу его распознала. - Перестань, Дорранс, ты же убьёшь её! - закричал Буллок. Эдуардо и правда отпустил меня и отступил на шаг назад, пытаясь найти наглеца. - Хочешь занять её место? - усмехнулся он. - Ну хорошо. Тащите старика... - Нет! Не трогай его, придурок! - запротестовала я, всё ещё прижимая к себе кровоточащую кисть и продолжая захлебываться рыданиями. - Не смей! Дорранс посмотрел на меня с усмешкой. - И что же ты сделаешь? Я ничего не смогла ответить, стиснув зубы из-за невыносимой боли. Сейчас, когда несчастный протез наконец оставили в покое, рука начала болеть ещё сильнее, особенно сильно прожигая почему-то именно локоть. Несколько секунд Дорранс смотрел на моё заплаканное, испачканное в крови лицо, но в его взгляде появилось что-то новое. Безумная садистская искра пропала, усмешка померкла, вместо этого появилось отвращение и... скука? - Ладно, хватит с тебя, - подтвердил мои опасения Эдуардо и махнул кому-то из своих подчинённых. - Уведите её и пристрелите. Я с ужасом видела, как подходят двое солдат и как собирается уходить Дорранс. Вот и всё? Столько мучений, чтобы просто словить пулю? Вдруг Эдуардо остановился. - Жаль, что ты не увидишь, как мои ребята убьют твоего дружка, - усмехнулся он, с издёвкой глядя на меня через плечо. - Что?! Я вскочила со стула, по-прежнему прижимая к себе контуженную руку и стараясь не шевелить ею лишний раз. "Раз не добил физически, добей эмоционально", - похоже так он и решил. Дорранс повернулся, едва сдерживая улыбку. - Отряд бойцов уже отправлен на зачищение территорий северной части Готэма, - произнёс он, наслаждаясь эффектом. - Если твои друзья ещё не мертвы, то осталось им не долго. Помню, Виктор Зсасз учил меня никогда не поворачиваться спиной к врагу, пока не будешь уверен, что он мёртв. Именно в этом ошибся Дорранс. Если бы не его слова, у меня бы не было сил, чтобы хоть немного воспротивиться смерти, но угроза жизни Джонатана открыла второе дыхание. Быстрее, чем солдаты успели схватить меня, я бросилась на мужчину и, запрыгнув ему на спину, повалила на пол. Упал он скорее от неожиданности, но большего мне и не надо было. Дорранс в мгновение ока перевернулся на спину и уже замахнулся, чтобы ударить, когда я оказалась почти лицом к лицу к нему. - Да если ты хоть тронешь Джонатана, я напомню тебе, что такое ад, - прошептала я, пристально глядя в его удивлённые серо-голубые глаза. Может, он был слишком обескуражен, а может, его слова придали мне сил, но я наконец смогла добраться до его сознания. Да, всего лишь воспоминания, но иногда и этого достаточно, чтобы выбить почву из-под ног. Песок. Везде песок. Он попадает в глаза, в нос и в рот. Надо копать быстрее. Надо копать, чтобы выжить. Вот, ещё немного. Слышится смех охранников, но он всё ещё приглушён песком. Воздуха почти не остаётся, надо копать... Он же чемпион в этой игре... Холодная ночь. Вокруг только небо и пустыня. Их осталось только четверо, остальные же... Лучше не думать. Они идут ровным строем, идут бесцельно по вражеской территории, лишь бы уйти от догорающего вертолёта, не слышать крики раненных и не чувствовать этого щиплющего ноздри запаха палёного мяса. Ещё долгое время они идут в тишине, ни к чему тратить силы, да и обсуждать нечего, у них не было другого выхода. Холодный ветер подло дует в лицо, да и острые как лезвия песчинки не делают путь легче. Главное, чтобы не началась буря. Надо дойти до лагеря. Когда уже начинает светлеть, они видят приближающихся людей. Свои или враги? Не имеет значения. Сил не осталось совсем, а бежать всё равно некуда. Однако слабая надежда, что всё обойдётся, что всё должно вернуться на свои места, не даёт покоя. И хочется взвыть от отчаяния, когда они слышат смех и непонятную речь чужого языка. Прошёл месяц с тех пор, как они оказались в этой тюрьме. В яме, если быть точнее. Огромное подземное царство со своими дикими нравами и правилами. Свобода, нормальный мир, жизнь - они так высоко. Отсюда виден лишь небольшой пяточёк неба. Я сдерживаю вздох и сильнее сжимаю челюсти. Нельзя думать о том, что там, нельзя тешиться надеждами, нельзя чувствовать. Выживает сильнейший, и только. Джонсона убили сразу. Видимо, показался им слишком слабым. Куачели не выдержал уже на второй день. Глупец попытался вскарабкаться и ведь у него почти получилось. Почти. Он уже добрался до середины, когда сорвался и рухнул вниз. Его крики были слышны из каждого уголка этой дыры. Практически сутки он лежал со сломанными костями и умирал. Какое было облегчение, когда он наконец заткнулся. Остался только я и Флинтсберг, но парнишка долго не протянет. Его кожа приобрела сероватый оттенок, а сам он целыми днями сидит, сжавшись в комочек, в самом сыром углу, куда его загнали более сильные заключённые, раскачивается из стороны в сторону и что-то бормочет. Когда Флинтсберг ещё был в своём уме, то без конца говорил, что боится, как бы его не вытащили на поверхность. У местной охраны есть такая забава: вытаскивают они одного и закапывают, выберешься - закапывают ещё глубже и так пока не надоест. Никто ещё не возвращался после этой игры. Никто, кроме меня. Я чемпион. Если и есть ад на Земле, то только здесь. В Пенья Дуро. Всё это произошло буквально в одну секунду, но ощущение такое, будто прошла целая жизнь. Чужая, полная кошмаров, жизнь. Дорранс скинул меня и вскочил на ноги. Не сказать, что он был в ужасе, но события былых дней прошлись так близко и так ярко, будто это было только вчера, и это не смогло не выбить его из колеи. Он начал судорожно осматриваться вокруг, словно пытаясь найти хоть какое-то объяснение всему этому, пока не столкнулся взглядом с Буллоком. - Что за чёрт?! - крикнул он, указывая в мою сторону. Харви пожал плечами. И не удивительно. Для него всё было так: я накинулась на военного, а затем он вскочил в ужасе. - Мы зовём её Лестрейндж, - рассеянно отозвался Харви, недопонимающе глядя на нас. Эдуардо уже взял себя в руки, отряхнулся и повернулся к солдатам. - Что вы стоите? Приказ не ясен? - прищурился он. Подчинённые в ту же секунду вышли из оцепенения, подошли и, схватив меня под руки, потащили к выходу. Несколько секунд меня всё ещё немного трясло от увиденного, ведь весь этот ужас мне пришлось прожить вместе с Доррансом. Лишь несколько секунд, но каких жутких. Однако впервые в жизни я смогла вернуть концентрацию, потому что эта мысль была посильнее чужих страданий - Джонатан в опасности. Конечно, может быть и такое, что военный всего лишь наврал, но, что если нет? Осмотрев солдат, я заметила у того, что слева, пистолет. Только руку протянуть. Мы вышли на улицу и свернули за угол. Действовать надо быстро. Сделав очередной шаг, я выставила ногу прямо перед Правым. Солдат споткнулся и упал, выпустив мою руку. Пока до Левого доходило, я заехала ему по лицу, а затем, схватив одной рукой за воротник, приложила его об колено. Он вскрикнул и повалился на землю. Не медля, я выхватила его пистолет из кобуры, однако этого времени вполне хватило, чтобы Правый успел подняться. Когда я перезарядила оружие, он уже подбежал и схватил меня за горло со спины. Задыхаясь, я начала пинать его по ногам, чтобы ослабил хватку, но это не помогало, солдат лишь сильнее продолжал душить. Поборов невыносимое желание цепляться за чужие руки, я со всей силы приложилась локтём. Взвыв, он отступил на шаг, и этого было достаточно. Я отскочила и выстрелила. Попала в ногу, чёрт! Пока этот придурок своими криками не поднял на уши остальных, я прицелилась и добила его. Запястье отдавало обжигающей волной до самого плеча, при каждом вздохе рёбра грозились разойтись по швам, а перед глазами переодически темнело, но за весь путь я ни разу не сбросила скорость. Когда всё будет хорошо, тогда и можно будет зализывать раны и причитать, но не сейчас. Наверное, будь это при самых обычных обстоятельствах, я бы не пробежала и половину этого ужасного марафона, но мысль о том, что отряд солдат, которым приказано убить Джонатана и Воронов, может быть уже там, придавала фантастических сил. Добежав до ворот, я наконец остановилась и, услышав голоса, спряталась за колонной. Сердце колотилось так, будто готово разорваться в любую секунду, да и лёгкие были уже близки к тому, чтобы помахать ручкой и уйти на покой. Но только не сейчас. Я выглянула из своего нового укрытия и с трудом сдержала крик ужаса. Вместо отряда во дворе стояло всего трое солдат, но и этих сил хватило сполна. Вороны и Джонатан стояли на коленях со связанными сзади руками. Маски и всё оружие, которое военные смогли найти, лежало сваленным в кучу. Один солдат стоял напротив Воронов, угрожающе наводя винтовку на каждого по очереди, второй склонился над Джонатаном и смеялся, а третий наблюдал за всем этим чуть со стороны. У двоих из них на ремнях висели противогазы. Теперь понятно, как им удалось избежать сопротивления. - Да ладно тебе, - заговорил солдат около Джонатана. Я присмотрелась повнимательнее и сердце болезненно сжалось где-то у самого горла. Под глазом у Джонатана расплывался огромный фингал, из разбитой скулы стекала струйка крови, но на губе рана уже запеклась и застыла тёмной коркой. Я перевела взгляд на ребят, выставленных в строй как на расстрел. У некоторых разбит нос или виднеется синяк, но досталось им всё-таки не так сильно, кроме... Кроме Скалы и Нормана. Эти двое лежали, скорчившись в неестественных позах, и истекая кровью. Я отвернулась и зажала рот рукой. Только бы не закричать. - Слушай, мы по-любому убьём этих придурков, не ломайся, - продолжал глумится мерзкий голос. - Давай, как тебя зовут? Пугало? Страшила? Что за идиотизм? - смеялся солдат. - Стреляй ещё одного, Грег! Нет-нет, ты не отворачивайся, смотри, как Грег сейчас размажет голову твоему дружку. Нужно срочно что-то делать. Сперва убрать того, кто стоит около ребят, затем... Раздался выстрел, а затем смех солдат. Кто-то из ребят вскрикнул. Я впилась ногтями в кирпичную стену, но больше не могла сдерживать слёз. Да как они смеют вот так ворваться и убивать наших людей? За эти несколько месяцев каждый из этих ребят стал нам практически родным, а тут... Я утерла глаза рукавом. Надо действовать. Сначала того, кто стоит у ребят, затем у Джонатана и на последок урода в стороне. Точно. Выглянув из-за колонны, я прицелилась в солдата, но с этого ракурса было неудобно. Слишком велик шанс промахнуться. Стараясь не шуметь, я перешла к другому краю колонны. Да, отсюда меня было видно, стоило только обернуться, но зато и военные с такого положения видны как на ладони. Раз... Два... Не дождавшись "три", я выпрыгнула из укрытия. Первый выстрел. Голова солдата раскололась и обрызгала кровью стоящих рядом Воронов. Особенно досталось Перси, очки которого свисали на одной дужке. Не сдержавшись, парня стошнило. Второй выстрел тоже прошёл успешно. Он обернулся посмотреть на товарища и схлопотал прямо в глаз. На какую-то секунду мы встретились взглядами с Джонатаном и более облегчённого взгляда я не видела ещё никогда. Но отвлекаться некогда. Когда я нацелилась на третьего, он тоже схватился за оружие. Счёт на секунды. Я нажала на курок и... Щелчок. Ничего. Кончились патроны. Зато у солдата был автомат с полным магазином. В ту же секунду, когда раздался первый выстрел, я упала на землю и откатилась обратно за колонну. Звуки выстрелов усиленные эхом пустого дворика были настолько невыносимы, что пришлось зажать уши руками, чтобы совсем не оглохнуть. А выстрелов было много. Целая очередь пуль бомбила несчастную кирпичную стену, а некоторые пролетали настолько близко, что в какой-то момент мне начало казаться, что так всё и закончится - лихая пуля отрекошетит от камня и проломит мне череп. Внезапно выстрелы прекратились. - Вот чёрт! - выругался солдат, доставая пустую ленту. Я облегчённо вздохнула. - Эй, ты! Выходи! А что остаётся? Конечно, безумие вот так, без оружия идти, но другого выхода нет. Победитель забирает всех. Я встала, отряхнулась от кирпичной крошки и, собрав волю в кулак, вышла из-за колонны. Взглянув на меня оценивающе, солдат усмехнулся и отбросил автомат. - Что ж, теперь мы на равных условиях, верно? Может, тоже выбросишь оружие? - предложил он, ехидно ухмыляясь, но поднимая руки ладонями вперёд, якобы демонстрируя честность. - Хорошо, - я отшвырнула опустевший пистолет. Всё равно от него больше никакого толку, хотя им можно было бы бить... - Будем драться? - уточнила я, делая несколько шагов навстречу солдату, но не решаясь подойти совсем близко. - А ты готова сдаться просто так? - усмехнулся он, продолжая оценивающе осматривать меня с ног до головы и всё больше убеждаясь в собственной победе. Конечно, он видит перед собой лишь худощавую побитую девчонку, немногим больше пяти футов росту, не такой уж серьёзный противник. Но это если бы у нас был честный бой. Вдруг мой взгляд упал на Воронов, точнее на того, кому достался последний выстрел. К горлу подступил ком, а в глазах неприятно защипало. Как бы мы ни ругались, я всё равно любила каждого из ребят (ладно, кроме Харпера, он тот ещё говнюк), за столько времени они все стали родными, но двое недоумков, что спасли меня от Джеремайи, навсегда стали немного особеннее остальных. И как же больно было видеть Гарпа, раскинувшегося на неровной брусчатке, с сияющей дырой во лбу. Встретиться взглядом с Джонатаном у меня не хватило сил. - Ни за что, - покачала я головой, сморгнув проступившую слезу. Солдат пожал плечами, как бы говоря, что он так и знал, и снял армейский пояс на котором была сменная лента патрон, пустая кобура для пистолета и отсек для ножа. Показательно отставив руку, он швырнул пояс на землю и оттолкнул ногой в сторону. - Я чист, а ты? Я подняла руки. - Тоже. Это было ложью, но знать ему об этом не обязательно. Ещё за колонной, я вынула из кармана складной нож, который отняла у убитого солдата возле участка, и теперь нож надёжно покоился в рукаве руки с протезом. В последнее время от этой руки вообще стало намного меньше смысла, а уж после встречи с Доррансом протез держался только на честном слове, поэтому в бою рука могла помочь только одним - на стык между костью и металлом можно положить нож и это будет незаметно. Больно, до скрипа зубов больно, но это единственный шанс. - Давай, подходи, малая, - кивнул солдат, принимая боевую стойку. Надо повалить его и перерезать глотку. Я едва сдержала нервный смешок. О, да, звучит очень просто. Я сделала ещё несколько шагов и остановилась в паре метров от солдата. Он заметил мой протез и усмехнулся. - Ладно, как калеке, я уступлю - можешь бить первой. Это было странно и слишком ответственно. Драться с подготовленным солдатом на глазах у дюжины людей, жизнь которых сейчас находится в моих руках, но если забыть об этом на время, то этот бой больше напоминает компьютерную игру. Только в этот раз за персонажа выступаю я сама. Несколько секунд мы медленно кружили, точно в странном вальсе, не отрывно глядя в глаза друг друга, но не решаясь начать. Видимо, у его предложения был определённый срок годности и спустя несколько минут он истёк. Мужчина резко вошел в круг, выбросив кулак вперёд. Я пригнулась и, не долго думая, бросилась на таран, выставив плечо вперёд. Солдат с лёгкостью увернулся и я упала. Он рассмеялся и пнул меня под рёбра. От следующего удара я успела увернуться, откатившись и вскочив на ноги. Мы снова принялись ходить кругами. - Ох, да ладно, бей ты... - начал было возмущаться солдат, но я только этого и ждала. Стоило ему остановиться и возмущённо взмахнуть руками, как я кинулась на него одним прыжком и сшибла с ног. Мужчина вскрикнул от неожиданности и попытался скинуть меня с себя, но я с силой обхватила его торс коленями, так что скинуть он меня смог бы только вместе с собой. Я наспех вытащила нож из тайника в рукаве и выдвинула лезвие. Солдат что-то сказал и вдарил мне по лицу. Был бы удар хоть на каплю сильнее, я бы слетела и выронила нож, но всё обошлось. Не для него, конечно. Не для того, кто посмел прийти на наши земли и убивать наших друзей. Перед глазами всё ещё плыли цветные пятна и скорее инстинктикно, чем сознательно я полоснула солдата наотмашь. Я по-прежнему не видела, куда и насколько сильно попало лезвие, но крик говорил сам за себя: удар был не чёткий, но меткий. Утерев кровь из носа, я постаралась сосредоточиться на лице соперника и через несколько длинных наполненных истошными криками секунд очертания, а затем и всё остальное вернулось на свои места. Солдат обеими руками держался за истекающий кровью глаз и уже совсем забыл, что прямо перед ним сидит намного большая угроза. Воспользовавшись его положением, я схватилась за нож поудобнее и с силой вонзила ему в горло. А затем ещё раз. И ещё. Перед глазами так и стояло усмехающееся лицо Дорранса, когда он выкручивал мне руку, когда он избивал меня и когда сообщил о том, что собирается убить Джонатана. Да, передо мной всего лишь солдат, выполнявший приказ, возможно, чуть с излишним энтузиазмом, но ярость взяла верх, и я продолжала беспорядочно бить уже умолкшее тело, вымещая всю накопившуюся злость и обиды. Я била до тех пор, пока рука не заболела от усталости. Буквально свалившись рядом с мёртвым и истекающим кровью солдатом, я не выдержала и заплакала. Слишком много переживаний для одного дня. Ещё не всё. Надо освободить Джонатана и остальных! Только благодаря этой мысли я смогла собрать остатки сил и подняться. Даже не глядя на то кровавое месиво, что когда-то было вполне красивым лицом и мощной грудью, я наспех вытерла слёзы рукавом и двинулась к ребятам. Наконец, когда всё было кончено, мы смогли встретиться взглядом, не боясь увидеть в глазах другого извиняющееся "Я подвел(-а) тебя". Мы неотрывно смотрели друг на друга, до сих пор не веря, что всё обошлось. Когда наступает настоящий кошмар, попросту забываешь, что когда-то всё было по-другому. Когда я разрезала верёвки, слишком сильно стягивающие руки Джонатана, он в ту же секунду сгреб меня в охапку и прижал к себе так сильно, что покалеченные рёбра поспешили напомнить о себе. - Я ещё никогда так не боялся, - прошептал он, уткнувшись в мои волосы. - Если бы что-то пошло не так... - Джонатан судорожно вздохнул и обнял меня ещё сильнее. От его слов я вздрогнула. Если бы тот солдат не нашёл меня у развалин, я бы не встретила Эдуардо и не узнала бы про отряд, я бы вообще вернулась только к вечеру, если бы не пошла разбираться с Освальдом... Вдруг мне вспомнился утренний спор и моё желание отомстить и всё это показалось мне таким глупым, почти нелепым, особенно сейчас, когда шанс потерять любимого человека был так велик. Зачем лезть на рожон, если есть хоть небольшая вероятность никогда больше не видеть эти прекрасные серые глаза, смотрящие так понимающе и с такой нежностью, не слышать любимый голос и никогда больше не обнимать человека, которого любишь? К чёрту Освальда, к чёрту военных и весь этот поехавший городок! Обняв Джонатана в ответ, я впервые за целый день, а может, и за целую вечность, почувствовала спокойствие. Теперь всё правильно, теперь всё хорошо.