Вирус жизни

Комната наполнена свечением яркой луны. Ее тень отражается на мраморном полу, обдавая атмосферой холода и тоски. Кэтрин сидит в кожаном кресле, свесив ноги. На ней нежного цвета ночное одеяние, с кружевными оборками на рукавах. Она попивает виски, смачно делая каждый глоток. На заднем плане играет «Sohodolls — Prince Harry». Кэтрин пытается всеми силами забыться, топя себя в виски. Но мысли скручиваются одной чередой, возвращая ее к Ребекке. Перед глазами всплывает сделанный Кэтрин выстрел, оглушительный звук и страшные крики дочери Стивена. Женщина зажмурилась, повернув голову вбок. Голос этой девчонки будет еще долго играть в ее голове. Это необъяснимо, но она начала чувствовать за последние месяцы что-то темное в своей душе, что разрастается день изо дня. Нечто абсолютно злое. Раньше Кэтрин удавалось держать себя в руках, удерживая безумие лишь в рамках своего сознания. Но теперь…теперь…все то нутро, запертое долгие годы, вышло наружу. Женщина в Белом допивает до дна, после прибавляет звук на колонках. Музыка становится оглушительной. Кэтрин выходит в центр комнаты, пританцовывая. Она ослепительно прекрасна в своем шелковом наряде, с падающими на лицо локонами. Сердце бешено стучит, дыхание прерывается. В глазах двоится. Все наполнено чудовищным напряжением. Кэтрин всячески пытается отстраниться от воспоминаний, но они не исчезают, снова и снова повторяясь в ее сознании. «Моя мама, моя мама», — душераздирающим эхом прорывается в памяти, заглушая музыку. Женщина чувствует, как задыхается, как все ее тело парализует паника. Кэтрин опустилась вновь на кресло. Она почти невменяема. Ее печальный взгляд устремлен в пустоту. Впервые за долгое время она ощутила сожаление. Вчера Кэтрин пошла на поводу у своих эмоций, сделав то, чего не должно было случиться. Она опустила лицо в свои руки, подолгу размышляя о том, кто она и что ей делать дальше. После смерти Стивена все пошло под откос. Все, к чему она шла, теперь потеряло былое значение. Кэтрин так хотела разделить со Стивеном свою славу, власть. Вместе они могли бы создать нечто совершенно уникальное. Кэтрин так сильно хотела этого. В комнате появился Георг, с перевязанным ранением. Мужчина без слов подошел к женщине, легонько приобняв. — Как ты? — Прошептал он, поцеловав ее в волосы. Кэтрин никак не оценила этот жест, все еще пялясь в одну точку. — Георг, Георг, ответь мне, — резко повернув голову в его сторону, она промолвила, запинаясь, — Ты когда-нибудь испытывал сильный страх? — Все чего-то боятся, Кэтрин. — А себя? Ты когда-нибудь боялся самого себя? — Не совсем понимаю, о чем ты. — Порой я не узнаю себя. Даже голос, которым я говорю, бывает мне незнаком. Иногда я делаю вещи, о которых очень сильно жалею. Я не хотела убивать Ребекку, не хотела. Да, я ненавидела ее, желала ей смерти, но у меня не было цели убить ее! Георг, я даже не помню, как взяла тот пистолет. Я просто… — Успокойся, все-все, — он обнял ее крепче, прижимая к себе. — Порой в моей голове простреливают мысли, как яркие вспышки, как химическая реакция, понимаешь? И я услышала, как что-то в моей голове завопило. Оно вопило до тех пор, пока я не убила Ребекку. Оно вопило бы до сих пор, если бы я не сделала это, — женщина тяжело дышит, делая несуразные движения руками. Георг замолк, обводя Кэтрин глазами. Он впервые увидел то безумие, которые видели все, кроме него. Он отчаянно, долгие годы не хотел признавать тот факт, что с Кэтрин что-то не так. До этого момента она была для него никем непонятым непризнанным гением. Теперь же смутные сомнения закрались в его голову. — Поспи, Ротцберг. — Произнес он, заботливо укутав ее в одеяло.

***

      Солнечный свет раздражает глаза. Рэйчел просыпается, раз за разом моргая. Но солнце с новой силой ударило ей в лицо, и девушка поднесла руку к небу, чтобы закрыть яркие лучи. Рэйчел обнаружила себя на земле, близ дороги. Она приподнялась, чтобы посмотреть вдаль. В глазах застыли слезы, и Рэйчел пришлось вытереть их своим рукавом.       Она смотрит в отдаленный горизонт, пытаясь понять, что к чему. Неудержимая печаль и боль внутри нее съедают ее заживо. Ее взгляд полон скорби, непонимания и абсолютной утраты. Рэйчел не понимает, почему она здесь, зачем ее отпустили. Но все эти мысли блекнут по сравнению с той горечью и ужасом, что она испытала. Каждый сантиметр ее тела пронизан такой сильной болью, о настоящей силе которой она никогда не подозревала. Это разрывает душу, убивает изнутри, делая тебя всего лишь плотью, телом, оболочкой, пустотой. Рэйчел приоткрыла рот, вдыхая воздух. Девушка тяжело дышит, едва не задыхаясь. — Кэтрин. — Проговорила она жестко, продолжая глядеть в дальние линии горизонта. Ее взгляд ужесточился, обретя безжалостный вид, как если бы ей вот-вот предстояла схватка. Рэйчел будто снова перенеслась в тот момент, когда Кэтрин пристрелила ее мать. Рэйчел как сейчас помнит тот запах мозгов. Девушку вырвало, и она откашлялась. — Кэтрин, — Она вновь проговорила ее имя, но уже громче. Рэйчел, как в бреду, начала оглядываться по сторонам. Она обхватила себя за плечи и истошно закричала, рыдая навзрыд. Никогда в жизни Рэйчел не испытывала такого сильного и мощного чувства, как сейчас. Жгучую абсолютную ненависть и желание мести. Последнее с лихвой обуревает девушку. — Я убью тебя, я прикончу тебя, тварь. Я убью тебя, убью, клянусь-клянусь-клянусь. — Господи, помоги мне выдержать эту боль. — Она посмотрела в небо, теряя ясность ума. Тяжелое дыхание прерывается всхлипами.