«Нашей детке было не сильно больно? Ведь так? А что, если было больно? Он, вроде, не плакал, с другой стороны, наша принцесса очень сильная.» б. «Не стоило вгрызаться в него и так яро насаживать на наш член. Но он был такой узкий и просящий.» ж.
Помотав головой, чтобы снова заблудиться в мыслях, он уставился в одну точку. Сейчас классические тупейшие шутки Пула почти не раздражают удовлетворенный юный организм, так что Питер просто смотрит на весельчака неотрывно, приподняв бровь в жесте «ты сумасшедший». Но красноречивый взгляд прерывает не самое приятное для нижней части тела перемещение. Кажется, привыкать к новому Уилсону придется какое-то время, ведь сложно было себе представить, что беспринципный убийца будет так опекать его, Питера, мать его, Паркера! А вдруг это временно? И его голод утихнет, расположение пропадет. Но сейчас думать об этом совершенно не хотелось. Уже в третий раз за сутки ему снова приходится путешествовать на руках у наёмника, в этот раз по его же квартире. — Ты, может, снимешь уже свой костюм? Мне душно даже смотреть на тебя в нём, — на голову начинает литься вода, а Уэйд очень услужливо прикрывает шторку, оставляя Паркера на подгибающихся ногах в относительном одиночестве. Под водичку он встает с нескрываемым удовольствием, чуть ли не со стоном удовольствия смывая с живота дохрена чёртовой спермы. Грязно. А еще до одури неловко. Он только что перепихнулся с самым опасным человеком в городе, а теперь безмятежно принимает у него душ и чувствует, как всё неизбежно начинает болеть. Особенно зад. Воды Паркер хлебнул прямо в душе, чтобы хоть как-то промочить горло. — Детка, на первом свидании мы не готовы так далеко зайти. Можно услышать тихий смешок Уилсона, а затем то, как он встаёт с ванны. Пул проходит к раковине, протирая ладонью запотевшее и забрызганное зеркало, чтобы посмотреть на себя, спустя очень долгое время. И как их Паучка не стошнило от этого вида? Что уж там, он даже целовался, вроде, даже не сопротивляясь. Он пялится на это пару минут, затем открывает кран, стирая с костюма сперму, уже частично подсохшую, либо растертую телом Паркера. Вроде успешно справившись, он поворачивается, негромко произнося: — Ты пока мойся, а мы тебе воды принесём и вещи. И выходит из ванной, прикрывая, но не до конца дверь. Затем направляется на кухню, доставая стакан, наполняя тот водой из холодильника. Немного охлажденная, самое то. Делает несколько глотков, затем пополняет его и относит в ванную, оставляя у раковины на полочке. Косится на очертания Паркера за полупрозрачной шторкой, и о чём-то балаболя вслух, отправляется в комнату, приступая к поискам одежды. Уэйд находит её там, где и ожидал, аккуратно сложенную, с запахом его старого одеколона. Зато не грязная. И возвращается обратно в ванную, прихватив с крючка полотенце. Он держит всё в руках, опираясь о стенку недалеко от двери. Ответ Питеру совершенно не понравился. Как бы то ни было, он очень хотел бы посмотреть, как выглядит Уэйд без вечного костюма в обтяжку. Дождавшись, пока тот выйдет из ванны: — Как переспать при первом взгляде, так они готовы, а как показаться, так нет, — Питер не особо намывается, большую часть времени стоит под прохладными струями воды, остужая голову и приводя себя в нормальное состояние. Шторку отодвигает осторожно и чуть было не поскальзывается при виде Уилсона, стоящего в ванне как ни в чём не бывало. С одеждой и полотенцем. — Спасибо, — протягивает руку и забирает из чужих рук последнее, чтобы прикрыться, как школьница. И только сейчас, в зеркале сбоку Питер замечает, во что превратилась его шея и плечи, искусанные не так давно. Скулы сразу тронула краснота, а сам Питер отвернулся от Пула, чтобы максимально быстро одеться уже, а не стоять голым под чужим взглядом. Стакан воды выпивает почти залпом уже после, прежде чем обернуться и выйти из ванной вперёд Уэйда. Неловко. Теперь всё кажется таким неловким. Особенно смотреть на этот диван, на небрежно скинутый комом высокотехнологичный костюм от Старка. — Эмм, Уилсон? — Куда-то в тишину комнаты, подбирая с пола костюм Паука. Поясницу сразу ощутимо прострелило болью, вынуждая Питера поморщиться. «Знал бы ты, малыш, что мы действительно были готовы переспать с тобой при первом же взгляде уже по телеку, не говорил бы этого.» Уилсон старается не смущать малыша, но всё равно поглядывает за ним, готовый, в случае чего, броситься на помощь. Он замечает как его лицо снова краснеет, думая о том, как же сильно он возбуждает его абсолютно всем. Пул выходит следом за Паучком, вспоминая о том, что не мешало бы накинуть что-нибудь сверху на диван или снять с него запачканную набивку. Но голос принцессы выбивает его из размышлений. — Да, малыш? Он хватает упаковку бумажных полотенец, рывком оказываясь рядом с Пауком. И пока тот собирается ему что-то сказать, яростно отрывает одну за другой, накидывая их на диван. Кажется, не так должна проходить уборка. Живот издает такой жалобный гул, что он изумленно смотрит на Паркера, мол, ты это слышал? А вообще, после случившегося и правда стоит съесть, как минимум ещё столько же. Оборачиваясь на звук рвущейся бумаги, Питер и ожидал увидеть примерно такую картину, но всё равно желание пробить себе лицо ладонью ненавязчиво закралось в голову. Но вместо этого он приступил к выполнению последнего пункта своего списка. Сделал шаг вперёд и отвесил подзатыльник лысой башке Уэйда. — Раздевайся, — как бы то ни было, не только Уилсон сегодня должен получать то, что давно хотел. Питер уже много времени мечтает узнать, как же выглядит весь наёмник целиком. Но пока что он познакомился только с… парой частей этого тела. Неудержимо краснея, он всё равно не отводит глаз от Уэйда, уперев руки в бока. Умирать, так с музыкой и гордо поднятой головой. Уилсон и не планирует останавливаться, пока не получает подзатыльник, буквально приводящий его обратно в чувства и возвращая его, в уже, любимую реальность. Он встаёт напротив Паучка, изображая его же скрещенные на груди руки и суровый вид. — А мы и не знали, что наш малыш Питер любит командовать. И нам совсем не трудно, чтобы ты понимал, просто придётся откачивать тебя рот в рот. Но мы вроде неплохо справлялись с этим недавно. И он послушно сдаётся. В любом случае, не считая это позорным. Сейчас — это его часть их негласной сделки. Паучок предоставил ему свою прелестную задницу и всего себя, а Уилсон — обезображенное тело. Ну, не так уж и плохо. Пул, тяжело выдыхая, делает лицо, в духе «ничего не могу с этим поделать», и принимается снимать с себя прилипший от пота костюм. Он расправляется с ним быстро, даже в виду обстоятельств и ногой сбрасывает на ручку кресла. — Для Хэллоуина, конечно, рановато, но костюм Фредди Крюгера всегда при мне, вдруг, я захочу отпраздновать его раньше. Уэйд не смотрит на их Питти-боя, по причине того, что ему стыдно. Нет, ему конечно же было поебать на то, что его кто-то видит таким. Кто-то, но не блядский Питер Паркер, ради которого он готов спасать котиков с дерева или переводить бабушек через дорогу. Питер терпеливо и молча ждет, пока Уэйдовские шутки иссякнут, и он, наконец, смирится со своей участью. Участью раздевающегося перед Человеком-Пауком пристыженного мужика. На процесс он специально не смотрел, пока слышался неприятный резиновый скрип влажного костюма. Хотелось за раз увидеть всё, а не вглядываться в корячащегося Уэйда. И вот, очередная шутка, а Питер поднимает глаза от пола. Первое впечатление несколько двоякое. Тело, покрытое язвами, вызывает в коленках легкую слабость, но, вроде как, больше ничего. Паркер делает пару медленных шагов навстречу и очень осторожно касается сначала пальцами неестественно покрасневшей кожи на груди. Горячий, как печка. Прикладывает ладонь полностью, второй проводит по торсу, игнорируя тот факт, что Пул совершенно голый. Скулы трогает краснота, но внимания этому минимум, интерес забирает его всего. — Не болит? — Наверняка прохладные для Уилсона пальцы скользят вверх по горячему влажному торсу, пока Питер не поднимает взгляда выше уровня чужой груди. Уилсон ощущает, как сердце пропускает пару коротких ударов, а Паркер не издаёт рвотных звуков. Более того, он даже не слышал как захлопывается дверь. И вместо всего перечисленного, он чувствует прохладные и мягкие пальцы Питера, скользящие по не самому приятному — его телу. Но ощущения просто прекрасные, по другому и не возможно. Наконец-то решившись, Пул переводит взгляд на Паучка, уже ухмыляясь. И предварительно облизывает губы, корча лицо, словно умирает от ножевого в печень. — О, детка. Пожалуйста, не трогай меня. А-то мы умрём от того, как болезненно мягко ты нас гладишь. Думая о том, что Паучку, скорее всего, не понравится его божественная шутка, он притягивает его к себе. — А вообще — нет. Было бы странным, если бы ЭТО ещё и болело. Достаточно уже того, как это выглядит. Он прижимает его к себе не слишком сильно, протяжно целуя в мокрые волосы на макушке. ИХ малыш такой чудесный, а Уэйд не заслуживает того, чтобы он о нём беспокоился. — Поесть не хочешь? По тону Уилсона, не глянув в его хитрую рожу, сразу было не понять, что он шутит, потому Питер вздергивает голову в легком испуге, но потом Уэйд договаривает и желание треснуть его еще разок по башке становится ощутимым. Но он пока откладывает такое самоуправство, не сопротивляясь очередным обнимашкам от печки. Паркер даже сцепляет неловко пальцы за его широкой спиной. — Есть? — И тут до Паучка доходит, что он не отписался тёте Мэй и потерялся на чёрт знает сколько со всеми этими неожиданностями. — Ох, Уилсон, прости, но мне нужно бежать, — вариант сейчас позвонить Питер отмёл сразу, ведь наверняка его тётя ждет на кухне одна и сильно беспокоится! Да и оставаться сейчас здесь — не лучшая идея на свете. Разговаривать с Уэйдом по поводу их странных новых… «отношений»(?) он всё равно не сможет. Питер хватает костюм со спинки дивана, выпутываясь из чужих рук, и босыми ногами шлепает к двери, только около нее оборачиваясь на комичного сейчас Уилсона. Поджимает виновато губы, тушуется в очередной раз и быстро выбегает из квартиры, по привычке тихо прикрывая за собой дверь. Руки Питера нежные и аккуратные. Сразу чувствуется вся неловкость и неопытность. Однако из состояния умиротворения и спокойствия его выдирает этот же Паучок, вырвавшийся и приготовившийся бежать. И он даже не собирается ничего говорить. Уэйд молча провожает их любимого Питера Паркера, который, блять, даже дверь за собой прикрывает.«Мы знали, что это случится.» б. «А ведь он ещё долго продержался, для всего случившегося.» ж.
Он, кажется, уже и есть хотел не так сильно, как раньше. Да и в целом не хотелось ничего. И хуй знает, что нужно было сейчас думать. Это его так отшили? Или это всё уродское тело, покрытое язвами? А может, всё и сразу? — Прости, малыш. Мы совершили большую ошибку. Уэйд закидывается каким-то салатом из пластиковой упаковки и бесцельно идёт в комнату. Ложится на кровать, весь такой раздетый и несчастный. А ведь было сразу понятно, что нихуя всё не будет хорошо. И даже уже как-то не так ахуенно, как было. А всё даже не потому, что его отшили. Мальчишка, возможно, ещё и травму какую получил. — Питти-бой. Он не знает, сколько раз в голове проносится это сочетание, сменяемое «наш Питер Паркер». И он вырубается. И кажется, сегодня сны не такие страшные, как обычно. Домой Паркер возвращался в шмотках Уэйда, в маске и с модулями на руках. Странноватый видок, но так было быстрее и проще всего добраться до дома. Как Питер и предполагал, тётя Мэй ждала его на кухне в тусклом свете от вечерней лампы. И Питер очень долго извинялся и объяснял, что задержался у мистера Старка, а телефон разрядился как раз не вовремя (конечно, ведь в самом технологичном здании города нет ни одной зарядки). В общем, вскоре извинения были приняты и Питер, успешно скрывая свою покусанную шею, отправился в свою комнату с иными уже переживаниями в голове. Дверь захлопывается и Паркер на несколько секунд прилипает к ней спиной, глядя на свою кровать, где не так давно Уэйд докапывался до него и его старого костюма. Придурок. Только сейчас Питер понял, что у него даже нет номера Уилсона и он не сможет написать, что добрался. И спросить, как он там. Сон был беспокойный. Утро проехалось катком по лицу, а из приятного оставило только утренний душ. Синяки на шее и плечах Питер рассматривал долго, ведь теперь они налились синевой, с фиолетовыми и черными оттенками. Пластыря ушло много, и то пришлось надеть водолазку с горлом. — До вечера, тётя Мэй! — Питер прощается и покидает дом, едва отбившись от вопросов, почему это он достал ту самую бледно-розовую водолазку, которую уже пару лет не носит. Сегодня нет учёбы, но есть подработка. Так что Паучок, иногда прихрамывая на одну ногу, отправился в Башню, надеясь, что встретит там или по пути Уилсона и объяснится, почему он сбежал. И обязательно нужно будет узнать его номер. Хотя, с другой стороны, со стороны немного трусившего школьника Питера, говорить напрямую с Пулом кажется до одури смущающим и неуместным. За такими думами он и вошел в Башню, здороваясь на ходу с Пятницей. Работа предстояла продуктивная! Тестирование новых модулей и помощь мистеру Старку с экспериментальной моделью Марк. Блядское утро, со своими блядскими лучами солнца успешно пробивается сквозь кое-как прикрытые шторы в спальне. И Уилсон шлёт это всё нахуй, переворачиваясь на живот. Но не переставая слышит голоса в своей голове, которые и без того не давали ему спать всю ночь.«Мы знаем, что малыша всегда можно найти в башне.» б. «И на его любимом патруле, конечно же. А завтра у нас вообще задание вместе.» ж. «Хотя, он может просто больше с нами не разговаривать и таким способом завершить с нами общение.» б. «Но мы никому не отдадим нашего Питти-боя, а если что, насильно привяжем его к стулу.» ж.
Пул матерится, очень злостно подрывается с кровати, вспоминая о том, что он абсолютно голый, не считая его массивных ботинок. На которых, кстати, ещё виднеется засохшая кровь и остатки чужого лица. Как же сексуально было вчера трахаться со всем этим, ещё и обтираясь костюмом о невинного Паучка. Он ухмыляется, довольно облизываясь, и берёт из шкафа последний костюм. «Стоит забрать партию новых. Одни дела, Уилсон.» Пул идёт в ванную, умывается, натягивает на половину лица маску и направляется на кухню. Он разминается, из-за того, что долго лежал без дела. Каждую чертову ночь одно и тоже. Затем открывает холодильник и окидывает взглядом содержимое, недолго думая и хватая оттуда колбасу. Прямо так и засовывая её в рот, начиная нацеплять за спину катаны и напоясную сумку. Затем протяжно зевает и останавливается в дверях, с мыслью о том, что ему теперь делать. И в итоге, они пришли к самому, по их мнению, логичному решению — отправиться в башню. Хоть и будет странным его появление без собрания, но он сможет придумать уже что-то потом. И отправляется, предварительно натянув перчатки, которыми и вытер остатки колбасы со рта, надевая до конца маску. Его район сегодня какой-то по особенному спокойный и добрый? Это просто мерзость какая-то, все словно поют и улыбаются. А Уэйд мечтает поскорее съебаться, вылавливая такси. Предстояли разборки с малышом, во время которых нужно было быть, скорее всего, мягче. И, по возможности, меньше того подъебывать, но это уже было за гранью возможностей Уилсона, это ж его жизнь. Машина останавливается у башни, а Пул, показывая несколько фокусов, выбегает из машины под крики водителя. «Скорее бы Допиндер уже вернулся». А затем снова огрызается при входе, когда его не пускают. Но успешно преодолев бездушную машину, отправляется наверх, где возможно и встретит малыша. Когда Уилсон вошел в здание, Пятница на всю мастерскую сообщила, что вопреки отказам, он вошел. Старк, собственно, и впустил, приостановив протокол, ведь Уэйд выглядел не слишком опасным. Да и Питер попросил впустить, стремительно краснея до кончиков ушей. Тони уже поставил себе засечку в памяти, что с Питером это поведение нужно будет обсудить. Сверяясь с местоположением шныряющего по этажам Уэйда, Питер спешил к тому на встречу. Спешил и периодически притормаживал, чтобы походить пару секунд из стороны в сторону, бормоча себе под нос, что же он должен сказать при встрече. И когда Паркер вывернул в нужный коридор, по которому как раз и направлялся Пул, он моментально забыл всё, что планировал сказать. — Эм… Уилсон, привет! — Неловко, с поднятой рукой, будто с малознакомым товарищем здоровается, которого случайно встретил на научной конференции. Как дурак еще в этой розовой водолазке, с рукавами закатанными по локти, да в джинсах. Обычный такой Питер, растрепанный и с синяками под глазами, ведь почти не спал. Он обходит несколько помещений, не встречая абсолютно никого. И что это за хуйня? Долгожданный супергеройский выходной? И направляясь по коридору в следующую часть корпуса, встречает по другой конец от него Паркера. Блять, да вы только посмотрите на него! Стоит себе весь такой, как будто бы всё хорошо. Машет, а что ж не улыбается и не писается от счастья? Но Уэйд зол. Чертовски блять. И негодует одновременно с этим. Уилсон за пару гигантских шагов оказывается у Питера, заставляя того пятиться к стене, чуть ли вжимая в ту без рук. А затем наклоняется к его уху и очень быстро тараторит на то, с нескрываемой злостью. — Если ты решил с нами поиграть, малыш, то стоило предупредить. И на будущее — я такой хуйни не понимаю, будь добр изъясняться, а уже потом светить своей жопой в неизвестном направлении. Что я, по-твоему, должен был думать?! На самом деле, он не знал, правильно ли сейчас поступал. Ведь может он действительно хотел сбежать от него и именно это вчера и сделал? Чёрт. И почему он сначала делает, а потом думает? Но он отступает от него, чтобы это уж не слишком переходило границы и говорит чуть громче, словно для того, чтобы было слышно на камерах. — Ой, малыш Питти, розовая водолазка чудесно подчеркивает твои глаза. А где твой папочка? И можно услышать, что последнее он произносит с улыбкой, уж точно зная, что его папочка — стоит напротив. И Питер правда пятится. Потому что Уэйд зол, а паучье чутьё по позвоночнику дрожью проходится, заставляя отходить назад. Стена оказалась куда ближе, чем могло показаться. Холодная стена позади и супер горячий Уилсон, бешено выговаривающийся по своим тревогам. Сердце заходится почти сразу, сбивая дыхание от волнения. Но Питер сам знал, на какого сумасшедшего неуравновешенного придурка подписывался. Ладони неуверенно упираются в чужую грудь, чтобы хоть немного оттолкнуть от себя пышущий жаром таран. — Уилсон. Было поздно, тётя ждала меня в панике, я был обязан вернуться, — как можно тише проговаривает Паркер, хотя и не сомневался, что всё равно Старк всё услышит и потом предъявит ему как материал для обсуждения. Фразочка о подходящем к глазам наряде и такой вопрос снова заставляют скулы и уши краснеть под чужим взглядом, но Питер не отводит глаз. Хотя на дискавери советовали не смотреть хищнику прямо в глаза, чтобы избежать его нападения. Оставалось только надеяться, что Уэйд другого вида хищник. Уилсон наблюдает за тем, как тот заливается краской, ощущая от такой близости тяжесть внизу. Хочется вжать Паучка прямо сейчас, жадно проходясь пальцами по его лицу, а затем забраться ладонями под одежду. Чтобы папочка Старк видел всё, а Питер потом сидел и краснел, слушая как его отчитывают за это. А самое главное, можно было бы ещё после и материалы изъять, с целью просмотра по вечерам и созерцания их пристыженной принцессы. — Эй, Питер Паркер. Ты меня слышишь? Он приподнимает руку, обхватывая челюсть малыша, слегка ту приподнимая к себе. — О, Питти-бой, мы бы сейчас с таким удовольствием оттрахали тебя прямо здесь. Теперь уже, едва слышно шепчет на его ухо, поворачивая голову на шаги справа. И отпуская Паркера, идёт навстречу. Он знает, чьи туфли шагают по этому полу. Правда почему вдруг он сам решил спуститься к ним — было уже вопросом. — Старк, ну наконец-то! Твой мальчик на побегушках так и не смог мне сказать, где ты. Ты бы потренировал его, он же, вроде, не немой. Я на счёт денег пришёл, когда там? Очень и очень приятно слышать своё имя от Уилсона, который произносит его «тем самым» тоном, которым он разговаривал всегда только с Паучком. И если бы это всё еще не было бы так пошло, то Питер обязательно бы оценил это подобающе. А пока что ему приходится страшно краснеть, вдавливая ладони в грудь Уилсона, да пытаться самому вдавиться в стену позади. Вся ситуация еще так красноречиво дополняется картинками ночи, где Уэйд также шептал ему какую-то грязь над ухом, параллельно втрахивая в диван подставляющегося Питера. Послышались шаги, наверняка Старка, и Питер не на шутку испугался, что Уэйд может воплотить свои слова сейчас же, наплевав на любых свидетелей. И сейчас только не хватало, чтобы их растаскивал сам мистер Старк! Но всё оборвалось также резко, как и началось. Уилсон отступил и зашагал навстречу Тони, пока Паркер глотал воздух и пытался максимально быстро перестать быть ярко-пунцовым. Поняв, что это бесполезно, он с места стартанул до ближайшей уборной, чтобы хотя бы умыться холодной водой. В нужной комнате он был меньше, чем через минуту. Уже второй раз сбегает от Уэйда. «Питер Паркер, ты полный идиот», — плеская воду себе на лицо, подтверждает диагноз и тяжело вздыхает. Надеется, что Пул не прикончит его, когда Питер снова появится у него на пути. Судя по провожающему взгляду Старка, Паркер снова смылся. Тупые сучьи потроха. Уилсон не будет бегать за ним, выискивая по разным углам. Однако Тони как-то недовольно сощурился, это что, застывшая угроза в глазах? — Слушай, Уилсон, не знаю, что у вас за тёрки с моим стажирующимся Паркером, но оставь его в покое. Сам же видишь, что он ещё маленького возраста. Особенно, если учесть сколько тебе лет. И скрещивая руки у себя на груди, смотрит так гордо, как будто бы только всё решил на свете. «Но хуй тебе. Хуй тебе прямо в рот, Старк. Этот малыш уже занят, и мы никогда его не отдадим, особенно, такому уёбку как ты.» — Не понимаю о чём ты. Я просто узнал у него где ты находишься. Пожав плечами, Уэйд думал над тем, удастся ли ему выловить Паучка перед выходом, или теперь только ждать их встречи на патруле. — А оплата будет на выходных, в субботу скорее всего. Кстати, слышал, ты тут недавно поработал на больших ребят. И мне нашептали, что рядом видели Паучка, с которым ты о чём-то разговаривал. Уэйд заливается смехом, махая рукой, мол «не смеши меня». — Паучок бы никогда не стал трещать со мной, особенно, если мы говорим с тобой о том деле. Действительно крупные ребята попались, можешь заценить. Пул приподнимает ногу, покручивая перед Тони тем самым форшмаком, который сегодня уже приемлемо выглядит. Затем разворачивается и идёт на выход. — Ладно, бывай. Пока Питер сомневался, прокручивал в голове за и против, стоя у раковины, Пятница через ушной вкладыш услужливо сообщила, что Уэйд Уилсон покидает башню. Кажется, нужно сообщить Старку, что чертовка эволюционирует в Альтрона медленно, но верно! Паркер выбегает из уборной и в очередной раз несется по коридорам к лифтам, где и застает наёмника, дрочащего кнопку вызова. Сегодня он бегает по башне больше, чем на патруле, судя по всему. — Пул! — Уже не такой красный Питер подходит к нему осторожно, — Прости, я не хотел сбегать. Я не должен был, но так получилось, я не мог по-другому. И вчера, и сейчас, и вообще. Ну, в общем, извини, я надеюсь, ты меня поймёшь. У каждого есть дела и люди, ради которых делаешь необдуманные глупости. Прости. Нервничающий Питер — несущий едва разборчивую тарабарщину Питер. И Паркер протягивает ладонь Уилсону для рукопожатия в качестве вопроса «извинишь?». И строит свои глаза, как у шрековского кота, пытаясь уладить всё то, что меньше чем за сутки успел наломать. Хочется ответить ему «не понимаю, у меня таких нет», но он молчит, проводя языком вдоль верхнего ряда зубов. И пытливо продолжает смотреть, стоя напротив, в ожидании ебучего лифта. — Такие все распиздатые технологи, а коробка едет со скоростью матери усатого, из мексиканской лавки. Он оценивающе изучает протянутую руку и с ехидно добавляет. — Что такое, Питти-бой? На чупа-чупс не хватает? Могу предложить тебе пососать кое-что другое. И всё же, глядя на меняющееся лицо Паркера, тяжело выдыхает, протягивая руку. И даже так, не просто пожимает её, а поглаживает большим пальцем гладкую руку. Благо, эта хуйня наконец-то приезжает, и Пул заходит внутрь, затаскивая с собой Паркера. Он тянется к панели, заставляя того уже во второй раз отстраняться от себя. И шепчет на ухо, как бы мимоходом. — Вечером увидимся. И выходит на последнем этаже, что-то напевая, кажется, по-испански. Что, в принципе, можно было перевести, как «сука, мороженое, жопа, острое, идти, привет».