Мечты разбиты на сотни осколков, Я больше не жду тебя. Эта песня — последняя слабость. Последняя слабость моя...
Рома выглядел таким радостным и воодушевлённым, будто это у него был праздник. Проснувшись с зарёй, он тут же принялся приводить дом в порядок, ведь неизвестно, когда заявятся первые гости, да и хотелось, чтобы Илья тоже почувствовал эту праздничную атмосферу. Иногда Зобнину казалось, что его любимый всегда какой-то печальный, погружённый в свои мысли, видимо, не очень-то радостные и даже улыбается чисто из необходимости, лишь бы Рома поменьше задавал вопросов. Когда они только познакомились, Кутепов представлял из себя что-то совершенно отречённое от этого мира, нелюдимое и, как думал тогда Рома, до ужаса жестокое. Зобнин изменил его в лучшую сторону и заставил по-другому посмотреть на людей, в частности на него самого. Спустя столько лет отношений он увидел совсем иные стороны Ильи, поняв, насколько первое впечатление бывает обманчивым. Но не хватало только того, чтобы сегодня, в этот самый лучший день, Кутепов снова сидел мрачнее тучи на грозовом небе. — Доброе утро. С праздником! — произнёс Рома, озаряя лицо улыбкой. Илья слабо улыбнулся в ответ, вздыхая. Он действительно чувствовал себя неважно, что-то его беспокоило и тяготило. Говорят, так всегда бывает, когда тебе исполняется тридцать или сорок, в общем, когда вступаешь в новый жизненный этап, называемый зрелостью. — Когда они планируют припереться? — спросил Илья, чтобы не создавать неприятного молчания. — Думаю, не раньше двух. А что? — Да так, ничего. Первыми приехали Акинфеев с Дзюбой, но не в два, а в двенадцать. Узнать их было достаточно просто, потому что только Артём до сих пор ездил на своём сером «Жигули», дорогом как память, ведь он покупался на собственные сбережения ещё в девяностые. Игорь несколько раз предлагал ему не заморачиваться с бесконечным ремонтом старой машины, а купить новую, но попробуй уговори Дзюбу расстаться с чем-нибудь дорогим для сердца. По пути они подобрали Головина, который жил неподалёку. Он отнекивался около получаса, утверждая, что доедет на электричке, однако, спорить с красноречивым взглядом Акинфеева не решился. Если бы не все эти мелочи и лопнувшее посередине дороги колесо, они заявились бы гораздо раньше. — Мы подумали, что вам понадобится помощь, — пожимая Роме руку, сказал Игорь. — Вот и приехали немного заранее. — А чего не в пять утра? Помогли бы проснуться, к примеру, — недовольно поинтересовался Илья. — Илюха, с днюхой! — сгребая друга в охапку, проорал Артём. — Вообще-то оно только завтра... — Он просто слишком долго придумывал эту фразу и боялся её забыть, — объяснил Игорь. Дзюба с годами не менялся, всё такой же громкий и немного неуклюжий, хотя вернее сказать невнимательный, в чём Кутепов убедился, когда они прошли в гостиную, и Артём тут же сбил журнальный столик, стоящий при входе. — Ну, а ты всё там же работаешь? — поинтересовался Рома, ставя на стол тарелки. — Да, — Артём увлечённо разглядывал обои. — Что мне будет-то? Они получили профессии инженеров и одно время работали вместе в какой-то американской строительной компании, имевшей филиал в Москве. Спустя год Зобнин уволился, потому что им с Ильёй удалось купить квартиру близ Волокамского шоссе, и оттуда было очень неудобно добираться до работы. Собственно, до Артёма с Игорем тоже, поэтому они стали гораздо реже видеться, в основном говоря по телефону, да и то недолго, поскольку кто-нибудь всегда был занят и не мог тратить много времени на дружеские беседы. — А платят также? — Даже чуть больше. — Говорят, скоро наши с вашими объединятся, — задумчиво произнёс Рома. — Вроде бы над Москвой-Сити работать будем. Надо же Феде где-то жить, — усмехнулся мужчина, вытирая очередную тарелку. — Думаешь, ему хватит купить там квартирку? — А когда ему не хватало? На самом деле такое однажды случилось. Это было в двухтысячном, когда Смолов окончательно осознал себя хозяином отцовского бизнеса, а заодно и понял, что деньги есть не всегда и имеют свойство заканчиваться. В тот год пришлось сильно поумерить свои желания, а также сократить штат сотрудников. Однако в скором времени Федя, не без помощи и подсказки Антона, нашёл себе прекрасного финансового директора, и дела пошли в гору. Пока Рома с Артёмом вели дружескую беседу о работе, а Илья показывал Игорю дом, чтобы окончательно склонить Акинфеева в сторону покупки дачи, Саша не знал, чем себя занять, поэтому бродил из комнаты в комнату, иногда о чём-то интересуясь. — Саш, а ты сейчас где работаешь? — спросил Зобнин, когда Головин в очередной раз прошёл мимо него. — Да так, как получается. — Ты же вроде статьи какие-то писал? — И сейчас этим занимаюсь. — А чего ты не пошёл в телевидение? Вон, в новостях бы светился. Саша пожал плечами. Его всё устраивало. Пусть он всего лишь журналист в каком-то не самом популярном издании, но на жизнь ему хватало, и менять он ничего пока не собирался. — Кстати, принеси, пожалуйста, салфетки из кухни, — чтобы занять друга хоть чем-то полезным, попросил Рома. — О, кажется, кто-то ещё приехал. Илья, пойдём там открыть надо! Это были Денис и Марио, добравшиеся сюда на электричке. Фернандес держал в руках какой-то объёмный пакет и весь светился от радости при встрече с приятелями. Пусть он знал их и не такое длительное время, как тот же Черышев, но всё равно считался в компании «своим». Пока друзья обменивались приветствиями и объятиями, Саша выбежал на веранду, спрашивая у Зобнина: — Ром, а салфетки брать со стола или с подоконника?.. — он тут же замолчал, встретившись глазами с Денисом. Вот кого-кого, а Черышева видеть совсем не хотелось. Ни сегодня, ни завтра, никогда больше. — Привет, Саш, — тем не менее, тот дружелюбно протянул Головину руку, решив, что обниматься они точно не будут. На лице как всегда была эта вечная улыбка, от которой ноги буквально подгибались, а сердце начинало биться сильнее. — Здравствуй, — холодно раздалось в ответ. Саша почти мгновенно освободил свою руку, будто обжёгся, и ушёл обратно в дом, что-то бормоча про салфетки. Не хватало ещё разговориться с Денисом или как-то выдать своё недовольство его присутствием. Не прошло и полчаса, как к участку подъехал чёрный BMW, и не трудно было догадаться, кто сидел за рулём. — Это оно? Боже, неужели нельзя было купить дачу в нормальном месте, а не в какой-то долбанной дыре? — ругался Федя, выходя из машины. — Нахрена мы вообще припёрлись так рано? — Какие люди! — приветственно окликнул его Черышев с веранды. — Судя по машине, папочкин бизнес всё еще не просран? — А ты всё также не изменяешь себе? Зависть — плохая штука. — Я, кажется, про бизнес спрашивал. — От него давно бы ничего не осталось, если бы не Лёха, — влез Антон, не дав Феде и рта раскрыть. Именно второй из братьев Миранчуков был тем самым финансовым директором, на котором держался весь смоловский бизнес. Собственно, Антон тоже мог бы занять это место, но потом решил, что брату такая работа нужнее. Спустя столько лет они продолжали жить втроём, потому что Антон жил с Федей, а Лёша жил с Антоном, что в принципе всех устраивало. Правда, иногда случалось, что в огромных апартаментах Смолова им вдруг становилось как-то тесно, и тогда Алексей задумывался о том, чтобы переехать, ведь деньги были, но эта идея продолжала откладываться годами. К тому же он почти всегда был на работе, хотя имел довольно свободный график, потому и не видел смысла покупать квартиру, в которой даже не будет появляться. Именно из-за своей вечной занятости Лёша не обзавёлся ни девушкой, ни парнем, ни кем-либо ещё. Пару раз Антон ему намекал, что было бы неплохо хотя бы попытаться начать какие-нибудь отношения, но брата, похоже, всё и так устраивало. — Было бы замечательно, если бы мой труд ещё и своевременно оплачивался, — поправляя футболку, сказал Лёша и принялся вытаскивать из багажника подарки. — Вот всем от меня нужны только деньги, — проворчал Федя. — Мне не только, — возразил Антон. — Хотя, знаешь, в последнее время ты ничего кроме них мне не даёшь. Данное высказывание вызвало смех со стороны Дениса, а вот его другу было совсем не до веселья. — Мы, кажется, договаривались не поднимать свои проблемы при всех? — предупреждающе сказал Федя, оттаскивая Миранчука за локоть в сторону. — А у тебя есть какие-то секреты от друзей? — Антон, хватит уже. Тот фыркнул и пошёл помогать брату разбираться с кучей пакетов и коробок, часть из которых предназначалась Илье. — Кстати, почему у тебя новая машина? — спросил Денис, когда Федя вернулся на веранду и устроился на диване. — На старой Антоша один раз поездил, — хмуро ответил Смолов, а со стороны ворот послышалось очередное фырканье и какой-то недовольный бубнёж.***
Этот вечер закончился спокойно и без последствий, которых так боялся Кутепов. Друзья мирно посидели, немного выпили и обсудили свои насущные проблемы, половину тем для разговоров оставив на завтра. — А Далера с Андреем приглашали, кстати? — поинтересовался Лёша. — Этим надо было за год сообщать, — хмыкнул Артём. — Хотя всё равно опоздали бы. Куда бы ни приглашали Кузяева и Лунёва, они всегда приезжали поздно, а то и вовсе не приезжали. И каждый раз находилась какая-то весомая причина их отсутствия. Так, например, они пропустили переезд Саши из общаги на съёмную квартиру, потому что сестра Далера попросила срочно встретить её подругу из аэропорта, которая впервые приехала в Москву. В другой раз они поехали на машине в Ростов, непонятно только зачем, и не успели вернуться к Новому Году. — Кирилла, вот, вообще не будет, — сообщил Рома. — А что с ним? — Он женился недавно, — сказал Федя. — Теперь ему даже до работы без скандала не доехать. — Опять? Он же после развода не собирался, вроде, — задумчиво почесал затылок Денис. — На ком он женился-то? — удивлённо поинтересовался Артём, незаметно кладя ладонь на колено Игорю. — Да на истеричке этой, Марине или как-то так. Ну, помните, жила на третьем? — Опять на ней?! То есть они обратно сошлись? — Видимо, так. Посидели ещё немного и разошлись. Черышев никак не мог заснуть. В комнате было то ли слишком жарко, то ли слишком тесно, то ли кровать была какая-то неудобная, он понятия не имел. Поэтому Денис решил прогуляться до веранды и покурить. Вообще, он бросил эту привычку ещё несколько лет назад, потому что Марио не нравилось, но по факту ничего он не бросал, просто стал скрывать. Да, когда-нибудь он обязательно это сделает, но не сейчас. — Вот это встреча, — столкнуться в коридоре со Смоловым не входило в планы Дениса, поэтому он попытался сделать вид, что не услышал друга. — Ты куда? — На веранду, — всё же нехотя ответил мужчина. — К Саше, что ли? — Какому ещё Саше? — Головину. Он там спать решил. — Да? Как-то я упустил этот момент, — поход на веранду резко потерял весь смысл. — Слушай, а ты проблему решать-то будешь? — Какую ещё проблему? — Да с Сашей, блин. Ты не видел, как он на тебя весь вечер смотрел? Я никогда не видел столько ненависти во взгляде. Что у вас тогда произошло? — Ничего особенного, просто расстались не самым лучшим образом, — отмахнулся Денис, облокачиваясь на стену. — А он действительно до сих пор переживает? — Очевидно. Поражаюсь твоему умению создавать геморрой на ровном месте, — усмехнулся Федя. — Ты бы хоть поговорил с ним, поинтересовался. — О чём мне с ним говорить? Мы тогда во всём разобрались и приняли верное решение... — Ты принял. Не думаю, что Сашу это устраивало. — Смолов, не лезь, ладно? Всё это уже в далёком прошлом. Я люблю Марио, а Саша... Он, наверное, нашёл себе кого-нибудь другого. Федя снова невесело усмехнулся. У него таких проблем никогда не было, потому что он всегда разводил своих бывших и нынешних по разным углам, и они никогда бы не столкнулись друг с другом. — Федь, куда ты ушёл? — со второго этажа спустился Антон и, закинув руки на шею Смолову, зевнул. — Я заснуть не могу. — Сейчас приду, Тош. Черышев едва улыбнулся, пожелал друзьям спокойной ночи и вернулся к себе в комнату. Поспать так и не получилось, потому что голова была забита совершенно ненужными мыслями, которые он закопал где-то в подсознании очень-очень давно, а Федя, мать его, взял и откопал обратно. Хотя особой вины друга в этом не было, глупо вообще кого-то винить в той ситуации, кроме самого Дениса. Саша тоже плохо спал и несколько раз пожалел о своём решении проводить ночь на веранде, потому что было жутко холодно. Утром он первым делом пошёл на кухню, чтобы налить себе чашку чая, желательно побольше, и согреться. — Доброе утро, — снова этот голос, снова эта улыбка, снова это странное дружелюбие, будто ничего и не было. Конечно, Головин ни капли не сомневался, что Черышев напрочь забыл о его существовании, не говоря уже о том, что между ними когда-то было. В ответ раздалось красноречивое молчание, советующее Денису свалить к чёрту. — И я рад тебя видеть, — продолжил не начавшийся диалог Черышев, открывая дверцу шкафчика, чтобы найти там какую-нибудь кружку. — Как спалось? Мне не очень. Головин перевёл на него удивлённый взгляд. Зачем он вообще тут перед ним распинается, Саша же ясно дал понять, что не собирается с ним говорить. — Видимо, тебе тоже. Подвинься, пожалуйста, я вон ту возьму. Вместо этого Саша просто ушёл в гостиную, оставив Черышева в гордом одиночестве. Впрочем, ненадолго. — Ох, вы так и не разговариваете друг с другом? — обеспокоено поинтересовался Игорь, заходя в помещение и кутаясь в плед. — Как видишь. — Хорошо, что ты хоть какие-то попытки делаешь. Я думал, Саша давно уже забыл, перерос... Печально, что тогда всё так закончилось. — Акинфеев, ты зачем сюда припёрся? — несколько грубо ответил Денис, громко стукнув кружкой по поверхности стола. — Вам всем заняться больше нечем? Не надо лезть туда, куда не просят. — Я помочь хотел. — Ты самый умный или что? Нахрен мне твоя помощь не упала. Мы с Сашей взрослые люди, и сами можем решить, что нам делать. Если он не хочет со мной говорить, это его личное дело. Давай не будем забывать, зачем мы все сюда приехали. На всякий случай уточняю, я приехал поздравить Илью, а не разбираться со всей этой хернёй. — Ладно, но я считаю, что нельзя просто пускать всё на самотёк. — Ну и считай дальше. Так и не выпив приготовленный чай, Денис решил, что надо пойти разбудить Марио. И нет, дело совсем не в том, что он не хотел слушать Игоря.***
— Я всё хотел спросить, — обратился к Акинфееву Федя, пока тот отпирал сарай, где, кажется, должен был лежать мангал, — как там Саня? — Завтра уже должны отпустить. — Серьёзно? А что ты раньше не сказал? — Думал, подождать до вечера. Кокорина посадили ещё в девяносто восьмом из-за того, что он в своё время подписал несколько бумаг, не читая, которые потом аукнулись ему. Там было какое-то левое убийство, финансовые махинации и прочий бред, в котором он якобы принимал участие. Игорь, будучи юристом, а по совместительству его адвокатом пытался всеми возможными способами оспаривать решение суда и бился с этим почти семь лет, чтобы наконец-то Кокорина оправдали и отпустили. — Спасибо тебе огромное, я в долгу. — Да ладно, не стоит. Просто моя работа, которую я честно выполнил... — Игорь, скажи мне, что это? — Артём бежал через половину участка с протянутой вперёд рукой, чтобы показать какую-то красную точку на коже. — Похоже на укус комара. — Слава Богу, а то Марио сказал мне, что у них на родине от такого умирают. Игорь и Федя рассмеялись. Да, Артём с годами совсем не менялся. Вечер был в самом разгаре. Илья даже смог откопать в себе настроение именинника и с радостью принимал подарки и поздравления. Рома светился счастьем, потому что все были довольны, а большего ему и не надо. — Миранчук, твою мать, ты уже все бутылки облизал! — крикнул с другого конца гостиной Дзюба, хмурясь. — Мне не хватило бокала, — виновато пожал плечами Антон, в очередной раз отпивая прямо из горла. Это была его вредная привычка, от которой он не собирался избавляться. — Пей из смоловского, вам-то с этого ничего не будет, — в ответ только фыркнули. — Кстати, а ведь именно в этот день десять лет назад всё и началось, — ностальгически протянул Игорь. Да, десять лет назад, в девяносто пятом году Саша приехал в общагу, где познакомился со всеми остальными, изменив их судьбы. Вернее, так просто сложились обстоятельства, но друзья привыкли считать, что именно с приездом Головина произошли все последующие события. — А кто-нибудь ездил в общагу? — поинтересовался Лёша, в попытках дотянуться до шампура с шашлыком, лежащего на другой половине стола. — Как она там вообще? — Её снесли два года назад, — ответил Рома. — Признали здание аварийным, ведь после нас там никто так и не стал доделывать ремонт. Теперь, кажется, на её месте будет очередной бизнес-центр или парковка. — А Игнашевич? С ним, что? — озадаченно спросил Игорь. — Так он умер через полтора года, как мы съехали, — просто сказал Илья. — Получается, что ему даже повезло. Не увидел, что сделали с его творением. Сколько он там эту общагу строил? Лет десять? — Где-то так. Воцарилось грустное молчание. Все были настолько заняты своими переездами, поиском работы и зарабатыванием денег, что забыли не только про общение друг с другом, но и про общагу, и про старого вахтёра, который иногда разрешал приходить после одиннадцати или посмотреть что-нибудь на его личном небольшом телевизоре, всегда стоящем на подоконнике. — А помните Ваню Облякова? — вдруг спросил Артём и со стороны Акинфеева послышалось какое-то недовольное бурчание. — Знаете, где он сейчас работает? — В Думу его взяли, — тут же язвительно высказался Игорь. — Конечно, кому надо жопу подставил и уже депутат! Пока честные люди загибаются, этот деньги лопатой гребёт, — Смолов тактично покашлял. — Ты, Федя, хотя бы сам это всё заработал, своими руками, а не как этот. — Игорёш, успокойся уже. Ну, зачем тебе эта Дума, в самом деле? — кладя руку ему на плечо, ласково произнёс Артём. — Меня просто бесит, что ему всю жизнь прёт, а я впахиваю за три копейки! — Зато благодаря твоим усилиям Кокорина освободили. Да и вообще ты отличный адвокат. Это, кажется, успокоило Акинфеева. В Думу он и так не собирался, но к Облякову питал неприязнь ещё со студенческих времён, а тут его ещё на днях по телевизору показали... Саша практически весь вечер молчал, только подливая себе в бокал какого-то дорогущего шампанского, привезённого Смоловым. Хотелось набухаться и вообще обо всём забыть, а если быть конкретнее, забыть Черышева и его присутствие. Головину всё не давал покоя вопрос, почему Денис так приветливо общался с ним сегодня утром, ведь мог бы просто не замечать его, как делал сам Саша. По иронии судьбы ему досталось место, откуда прекрасно открывался вид на Черышева со своим Марио. Фернандес так и светился счастьем, когда ему на ухо шептали какую-то очередную полупьяную глупость, и улыбался до такой степени, что Саша всё ждал момента, когда у него защемит лицевой нерв. Нет, Головин не испытывал никакой ненависти к бразильцу, он был очень приятным человеком, добрым, вежливым... С ним даже можно было бы стать хорошими приятелями, если бы не один человек, который постоянно находился с ним рядом. — Дени, а ты уже сказал? — спросил Марио, и это сладкое «Дени» заставило Сашу сильнее сжать ножку бокала и в который раз протянуть руку к бутылке. — Нет ещё, а ты думаешь, стоит? — Конечно. — О чём вы там воркуете? — с широкой улыбкой весело поинтересовался Артём. — Да, тут такое дело, — начал Денис, привлекая всеобщее внимание. — Мне просто работу в Испании предложили. Через неделю уезжаем. — Ничего себе, а надолго? — Возможно, навсегда... — и Черышев столкнулся взглядом с Сашей, смотрящим прямо на него. В его глазах читалось непонимание, и, казалось, Головин был резко против того, чтобы Денис уезжал. Он смотрел на него так, словно у него только что забрали самое дорогое в жизни, буквально растоптали прямо перед ним, отняли последнюю надежду на что-либо. — Навсегда? — пошептал он. — Ну, поздравляю, что ли, — тем временем сказал Артём и подошёл к Черышеву, чтобы хлопнуть того по плечу. — Да, неплохо. А говорят фотографом быть тяжело, — поддержал Федя. Саша чувствовал, что он лишний на этом празднике жизни, поэтому резко встал из-за стола, случайно перевернув несколько пустых бокалов, и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Ему надо было побыть одному, проветриться, привести мысли в порядок и разложить всё наконец по полкам. Денис нахмурился, как-то тяжело вздохнул и вышел следом. — Вот об этом я тебе и говорил, — сказал Илья, обращаясь к Роме. Тот виновато опустил голову. А ведь всё так хорошо начиналось! — Устроили тут пир во время чумы. — Нет, ну, правильно, что он решил с ним поговорить, — кивнул Игорь. Спустя столько лет изменилось многое, но Черышев по-прежнему оставался слабостью Саши. Слабостью, от которой он был не в силах избавиться.