Там был огонь, что потушить я пытался. Я не любил или не признавался себе... Или не признавался себе?
Саша выглядел каким-то несчастным, казалось, ему постоянно чего-то не хватает. То ли он ел мало, то ли это жара так на него влияла, то ли смена часового пояса, да и вообще обстановки и круга знакомых, Денис понятия не имел, но Головина ему было жалко. Он смотрел на него и думал, как бы сделать так, чтобы Саша чувствовал себя комфортно в чужом городе. Именно поэтому Черышев постоянно таскался рядом с ним, интересуясь всем, что тот ему говорил. Головин был совсем не против, он даже был очень благодарен Денису за то, что не бросил разбираться со всем самостоятельно и стремился помочь при любой возможности. А ещё Денис его слушал, и за одно это парень мог назвать его самым лучшим человеком, которого он встречал в своей жизни. Они всегда говорили перед сном. Черышев задавал какой-нибудь абсолютно банальный вопрос, а Саша отвечал, переходя на какие-то истории из своего детства, хотя, честно признаться, ему было бы гораздо интереснее, если бы сам Денис рассказал нечто подобное. Но сосед упорно отказывался говорить о себе, плавно уходя от любых вопросов и переводя тему. — Всем доброе утро! — махнул рукой в сторону стола какой-то парень, внимательно изучающий книгу. — Далер, осторожно, там подоконник, — предостерёг его Денис, помешивающий сахар в чашке. — Две недели как тут, а я даже ни разу не видел его лица. Ходит со своей книгой, вообще ничего не замечает, — обратился он к Саше. Кузяев жил в конце коридора напротив комнаты Набабкина. Это был тихий парень, постоянно что-то читающий и очень часто выпадающий из ситуации. Задай ему вопрос и ответ не услышишь до тех пор, пока не повторишь раз сто или двести. Вместе с ним жил Андрей, приехавший около четырёх дней назад. Лунёв попал в общежитие не по своей воле, а по решению своей семьи, которая насчитывала его сестру, брата, бабушку с дедушкой и дядю с сожительницей, не помещающихся в сравнительно небольшой трёхкомнатной квартире. Из-за этого старшего сына отправили в общагу, чтобы не занимал места. Однако он задерживаться тут не собирался, поскольку планировал жениться через пару месяцев и переехать в квартиру своей пока ещё невесты. О предстоящем событии Андрей прожужжал всем уши, в красках расписывая какое купит кольцо, что праздничный стол будет в заводской столовой, поскольку отец уже договорился, что приедут все его родственники, даже самые дальние, а ещё он постоянно мечтательно вздыхал о том, какая же у него красивая невеста и как он хочет, чтобы у них родилась дочка, похожая, разумеется, на неё. «Андрюха, чё ты как баба? Ну, честное слово», — высказался однажды Артём, устав слушать эти восторги. Лунёв тогда махнул на него рукой, сказав, что тот просто ничего не понимает, но когда-нибудь точно поймёт. — Кыстыбый никто не видел? — поинтересовался Далер. — Кого? — Я же вчера себе специально на завтрак оставил. Что за народ, даже еду без присмотра оставить нельзя! — Денис, а кто это? — спросил Саша, когда Кузяев ушёл, забрав из холодильника только кефир. — Далер, я же сказал. Он забавный парень, правда, со своими тараканами. Любит, знаешь, иногда что-нибудь на татарском вбросить, чтобы никто ничего не понял, и уйти. — Черышев, я тебя ненавижу! — на кухню вломился Дзюба, снеся по пути табуретку. — И тебе доброе утро. Что-то случилось? — Да, случилось, — Артём вернул табуретку в нормальное положение, тут же садясь за стол. — А всё из-за тебя и этих твоих фразочек. — Каких ещё фразочек? — Двусмысленных. Ну, про меня и... — он замолк, покосившись на Сашу, который явно был не нужен при этом разговоре. Видимо, опасаясь за утечку какого-то секрета, Дзюба наклонился к уху Дениса и прошептал. — Игоря. Черышев как-то сразу странно заулыбался и чуть не прыснул от донесённой информации, вызывая кучу вопросов у Головина, который стал совершенно случайным свидетелем происходящего. — Так всё же да? — поинтересовался Денис, отпивая чай. — Ничего не да! Даже не смей мне тут, я не... — снова подозрительный взгляд в сторону Саши. — Ты понял. В любом случае, виноват ты, потому что до нашего разговора я даже думать не мог ни о чём подобном. Такого со мной просто не может быть, да и вообще ни с кем из нас. — Ну, не знаю, — задумчиво ответил Денис. — Саш, как ты считаешь, а возможно ли то, что человек может влюбиться в другого человека, если они несколько похожи? Ну, по какому-нибудь определённому параметру. — Конечно, — пожал плечами Головин, всё ещё не понимая, о чём говорят эти двое, и к чему сейчас был этот вопрос. — Вот видишь. Я тоже считаю, что это вполне возможно. В конце концов, все мы люди и можем влюбиться в кого угодно. — Говоришь так, будто когда-то был в такой ситуации, — хмыкнул Дзюба. — Не был, но не утверждаю, что никогда не окажусь. Относись к этому проще. Артём вздохнул. Легко сказать, «относись проще»! Как же это сделать, если с тобой в одной комнате постоянно находится Игорь? Это ведь не человек, это катастрофа какая-то. До безумства красивая катастрофа. — Может, мне переехать? Так всем будет лучше, особенно ему, — вдруг сказал парень, устремляя взор в календарь на стене. — Ага, только сразу на другую планету, — кивнул Денис. — От этого простым переездом не избавишься. — А то ты знаешь! — Знаю, — Черышев отставил в сторону кружку и поднялся из-за стола. — Пойдём, Саш, ты хотел сегодня маршрут до универа посмотреть. Артём продолжал сверлить дырку в стене, действительно серьёзно задумавшись о переезде. Свободные комнаты ещё оставались, нужно всего лишь поменять ключ при помощи Кирилла и перенести свои вещи, которых совсем немного. Вот только Денис прав, проблема не решится, ведь Игорь останется на этом же этаже, в этом же здании и этом же городе. Если бы съехал сам Акинфеев, возможно, всё было бы гораздо проще.***
Кухня никогда не пустовала, хоть один человек присутствовал там всегда. Студенты здесь завтракали, обедали, кто-то даже ужинал, пили утренний кофе или вечерний чай, делились событиями дня, обсуждали насущные проблемы, пытались понять, куда магическим образом исчезает еда. Некоторые могли найти здесь уединение и почитать книгу или разгадать кроссворд, который печатался в одной из тех бесполезных газет, приносимых каждый понедельник пачками. Стены кухни видели тысячу людей, слышали сотни историй, скрывали миллиарды тайн и почти никогда не выдавали их обладателей. — Далер, ты же умный? — спросил Антон, для которого завтрак всегда начинался не раньше обеда. Кузяев поднял на него заинтересованный взгляд, прикрывая рукой содержание книги, будто там было написано что-то неприличное. Хотя, кто знает этих книгоманов. — Ты не знаешь, сколько сейчас зарабатывают проститутки? — Зачем тебе? — удивился Далер, хлопая глазами. — Ну, надо. — Успокойся, Тох, тебя не возьмут, ты страшный, — усмехнулся Лёша, вытирающий только что помытую тарелку. — Иди к чёрту, — огрызнулся младший Миранчук. — Я интересуюсь заработком нашего соседа. Да, я всё ещё считаю, что простой человек не способен иметь столько денег, а на бандита он совсем не тянет. Слишком... как бы сказать? Ну, утончённый, что ли. Красивый, весь такой с претензией, короче, как дорогая шлюха. — Вообще-то плохо так говорить о людях, которых совсем не знаешь, — произнёс Далер, перелистывая страницу. — Может, у него родители много зарабатывают. — Боюсь спросить, каким трудом. Да и потом те, у кого родители зарабатывают по сорок штук баксов, не живут в общежитиях, — услышав сумму, глаза Кузяева заметно округлились. О таких деньгах и подумать страшно было, так что нет ничего удивительного в том, что, по мнению Антона, сосед зарабатывал как-то нелегально, ну, или это делали его родители. На кухню пришёл Игорь, первым же делом проверяя наличие своих продуктов в холодильнике. Акинфеев составил себе перечень, где указал сколько и чего имелось у него на полке, чтобы не допускать больше таких ситуаций, как с колбасой. Кстати, о ней... — Миранчук, это ты колбасу сожрал? — Ни доброго утра, ни здрасте, а сразу какие-то претензии кидают, — закатил глаза Антон, искренне не понимая, почему виноват вечно он, хотя едят они вместе с Лёшей, учитывая, что тот вообще это всё и предложил. — Какая ещё колбаса? — Я четыре дня назад готовил солянку, прекрасно помнил, что оставлял себе кусок колбасы как раз для неё. Открыл холодильник, а там ничего. — Знаешь, сколько людей ещё живёт на этаже? А сколько пользуется этим холодильником? — Ты от темы не уходи. Я прекрасно помню, как ты однажды доел мою гречу. — Кстати, она была не очень, суховата, — несмотря на ситуацию, нагло ответил Миранчук. — И это был один-единственный раз, больше я на твои продукты не покушался. И вообще, нашёл тоже проблему, солянка без колбасы! У меня вон, сосед проститутка, я же не жалуюсь. Игорь бросил удивлённый взгляд на Лёшу, который цокнул языком и вернулся к вытиранию посуды. — Да нет, к нам заехал какой-то парень, как раз четыре дня назад, странный и подозрительный. Для начала, он уходит куда-то рано утром и возвращается поздно вечером, с нами не говорит, как-то пренебрежительно ко всему относится, еды в холодильник не кладёт, чем питается, вообще непонятно. Одежда у него ещё такая вся аккуратная и, по-моему, очень дорогая. Но самое главное, что у него дофига денег! — Подумаешь, — сказал Игорь. — Мне было бы вообще всё равно, кем там работает мой сосед, если он не напрягает, да ещё и аккуратный. Не то, что этот Артём, — добавил он после. А Дзюбе казалось, что он медленно сходит с ума. Акинфеев преследовал его повсюду, даже, когда не находился с ним в одной комнате. Вчера парень устроился работать на стройку, чтобы не сидеть целыми днями в душном общежитии, а заниматься чем-то полезным. Тем более, так он будет реже видеть Игоря. Что-то как всегда пошло не так, поскольку вместе с ним работало ещё два каких-то Игоря, которые одним своим именем заставляли постоянно думать об Акинфееве. И хотя Артём стал меньше времени проводить дома, ему казалось, словно он только чаще стал видеться со своим соседом. Приходя в комнату, он всегда заставал его за чтением какой-то книги, а уходя днём на подработку, всегда сталкивался с ним в коридоре. Просыпаясь, оказывался повёрнутым лицом в сторону Игоря, который выглядел таким безмятежным и спокойным, что Артём непроизвольно заглядывался на него. Он старался завтракать раньше, чем Акинфеев придёт на кухню, потому что каждый раз они оставались там вдвоём, а остальные студенты куда-то магическим образом испарялись, будто обо всём знали и специально издевались. Дзюба чувствовал на себе его прожигающий взгляд, в котором по-прежнему плескалась неприязнь и отсутствие какого-либо интереса. Но, оборачиваясь, он понимал, что Игорь никуда не смотрел, а вообще был погружён в свои мысли. Это пугало. Артём просто не знал, что ему делать, как избавиться от ощущения вечного присутствия Акинфеева. Ещё и Черышев со своими советами вмешался, открыв парню глаза на то, на что он смотреть боялся. Легко говорить Денису о таких вещах, когда сам ничего подобного не чувствовал. — Уйти не хочешь? — он и не заметил, как застрял в дверном проходе, не давая Игорю пройти в комнату. Чёрт, как же неудобно, снова выставил себя идиотом в глазах соседа. — Прости, я задумался. — Думай в следующий раз в другом месте, если любишь застревать посреди дороги, — холодно раздалось в ответ, и Артём почувствовал, как проваливается сквозь землю. Боже, что же с ним происходит? — Игорь, — вдруг начал он, но остановился, поняв, что не знает, о чём говорить дальше. — Погода сегодня замечательная, правда? — Уже две недели такая. Слушай, с тобой всё хорошо? Ты нигде случайно не ударился? Он ударился об Игоря, разбившись об его глаза и всегда серьёзное лицо, на котором видел улыбку лишь однажды.***
Антон думал, что ещё чуть-чуть, и он сам подойдёт к соседу и спросит, откуда у того столько денег. Любопытство съедало изнутри, не давая нормально жить, ведь все мысли были обращены в одну сторону. Возможно, такой нездоровый интерес появился исключительно из-за того, что у них с братом практически не осталось денег, а мама пришлёт следующую партию только в сентябре, да и то совсем немного, поскольку им будут платить стипендию. Федя был каким-то странным. Мало того, что он совершенно не контактировал с общажным обществом, он ещё постоянно молчал. Нет, конечно, иногда он что-то говорил, но никогда ни к кому не обращался, поэтому было вообще неясно, к чему он сказал то или иное слово. А ещё Смолов создавал вид слишком занятого человека, словно он каждый день решал дела мирового масштаба. Чёрт возьми, да кто же он такой? — Фёдор Смолов... Смолов... Фёдор, — произносил Антон, лёжа на кровати. — Блин, что-то знакомое. Смолов... Смолов... Где-то я уже это слышал. Как было в одной замечательной поговорке: «Вспомни солнце, вот и лучик». До восьми вечера, в которые сосед обычно возвращался, оставалось ещё около четырёх часов, а он уже припёрся с явно недовольным лицом. Или оно всегда такое было? — Слушай, как там тебя, Лёша, — начал Федя, сев на раскладушку, которая тут же противно скрипнула. — Вообще-то, я Антон. — Ладно, Антон. Ты случайно не знаешь, отсюда до клуба какого-нибудь далеко? — До чего? — удивился Миранчук. — До какого-нибудь нормального клуба. Хочу сходить, что непонятно? Парень резко переменил своё положение, глаза засветились интересом. — Ну, есть тут парочка. Тебя какая сумма за вход устроит? — Любая. Главное, чтобы недалеко. Антон с неподдельным удовольствием назвал несколько адресов, в красках расписывая, где и что есть. — А ты, кстати, один пойдёшь? — поинтересовался как бы между делом Миранчук. — Или, может, у тебя девушка имеется, друзья какие-нибудь? — Есть разница? — спросил Федя, подходя к шкафу. — Ну, просто знаешь, за полезную информацию принято как-то благодарить. — Я тебя с собой взять должен, или что? — Антон неопределённо повёл плечом. — Нет, извини, но как-нибудь в другой раз. У меня важная встреча, так что... — Важная встреча в клубе? — Где они только не бывают. Пока могу предложить только вот это, — Смолов протянул две бумажки, номиналом в доллар. — Только челюсть подбери, пожалуйста. Антон удивлённо смотрел на деньги, быстро сосчитав в уме, сколько это будет в рублях. Неплохо так, из ничего получить приличную сумму. Может, этот Федя не так плох, как казался изначально? Вон, даже подаяния бедным раздаёт. Смолову было плевать с высоты небоскрёба на запреты отца. Ему хотелось развлекаться, жить в своё удовольствие, а для этого имелось всё, кроме свободы. Четыре дня парень пытался обнаружить кого-нибудь из людей его папочки, которые могли быть приставлены к нему для усиления контроля, но родитель, похоже, ему доверял, так что не стал окружать охраной. Значит, теперь можно делать всё, что душе угодно, главное только не сильно светить лицом. Поэтому и клуб был выбран вдалеке от тех районов, где обычно гулял Федя, и друзей он позвал только троих, а не всех, как в старые времена. Вечер обещал быть весёлым, и Смолов мысленно поставил себе галочку, что с одним из своих одинаковых соседей можно иметь дело. Да, в принципе, они оба вроде ничего. Антон светился радостью и счастьем, когда рассказывал брату, как получил деньги, даже не встав с кровати. Лёша, однако, только усмехнулся, тут же пряча доллары в какие-то углы шкафа. — То он у тебя проститутка, то ты деньги от него берёшь, уж определись как-нибудь. — Да будь он хоть Чубайс, какая разница? — отмахнулся Миранчук. — Слушай, а если я ему ещё пару раз помогу, он мне четыре бакса даст или больше? Надо проверить. — Смотри не увлекайся там, — предостерёг брат, который пока не сильно видел в Смолове что-то хорошее. Наоборот, после такой невиданной щедрости, в мозг закрадывались не самые лучшие предположения. Этой ночью Антону снились зелёные бумажки, летящие с неба, и, собственно, Федя, который завещал ему весь свой капитал. Почему-то Миранчук был уверен, что сосед ещё не раз и не два даст ему денег.***
Внешний вид здания университета с улицы Саше понравился. Конечно, внутри он ещё не был, но думал, что там не хуже. Да и вообще, вряд ли в Москве, в столице, в самом большом и, наверное, богатом городе страны, хоть одно здание будет выглядеть как его старая школа в Калтане. Ну, общежитие Головин решил в расчёт не брать, в конце концов, оно от центра слишком далеко, да и само по себе уже старое, так что ему поможет только полная перестройка. Денис, как выяснилось, будет учиться в соседнем здании, и этот факт Сашу очень обрадовал. Его сосед был прекрасным человеком, и, наверное, уже мог считаться хорошим приятелем для Головина, который раньше никогда не стремился к новым знакомствам. Всю жизнь его устраивал круг общения, знакомый ему с первого класса, а находить кого-то другого было как-то незачем. Но теперь, переехав в другой город, начиная новый этап в своей жизни, возможно, самый важный, Саша подумал, что вряд ли сможет увидеться со своими старыми друзьями в ближайшее время, ну, только если по окончании учёбы. Быть одному в чужом месте — далеко не лучшая перспектива, а все его знакомые по общежитию вполне неплохие ребята, с которыми можно сдружиться. По дороге в комнату они наткнулись на Миранчука, счастливо улыбающегося, и Денис даже сначала подумал, что тот опять напился. Но всё оказалось проще, и слава богу. Потом им попался Андрей, купивший сегодня кольцо. Увидев знакомых, и плевать, что Сашу он видел только один раз за ужином, когда проходил мимо кухни, Лунёв тут же начал рассказывать, как завтра обрадуется его невеста подарку. — Ага, круто, очень интересно, — кидал дежурные фразы Денис, одновременно открывая дверь. — Вот завтра и поговорим про твою невесту, вашу свадьбу и всё остальное. — А как её зовут? — поинтересовался Головин, разглядывая маленькую коробочку, которую Андрей дал ему, чтобы посмотреть кольцо поближе. — Диана, — мечтательно произнёс тот. — Она такая красивая, такая добрая, такая заботливая. У неё мама так вкусно готовит, ты бы знал. Вот, кстати, ей я очень понравился, она так на меня смотрела... С такой любовью, теплотой... — Так ты на её матери женишься? Я просто думал, что на Диане, — очень тактично влез Черышев, пытаясь повернуть ключ на последний оборот, но что-то заело. — Нет, на Диане, всё правильно, — Андрей, когда рассказывал про свою невесту, не обращал внимание ни на какие подколки своих знакомых. — А я говорил, что мы в октябре женимся? Нет? А как познакомились? Тоже нет?! Слушай, я вот сразу, как её увидел, так понял, что она моя судьба. Представляешь, выхожу я из дома с мусорным пакетом, а она мне навстречу идёт. Красивая, в платье сиреневом... Я от неожиданности пакет даже выронил, он чудом не порвался, а то я бы ещё и под ноги себе это всё. А там рыба, арбуз, пакет из-под кефира, просто к нам мамины родственники с юга приезжали, всякой еды навезли. Ну, стою я, смотрю на неё, а она вдруг улыбаться начинает и говорит: «Вы уронили». Я не понял, начал оглядываться, отвечаю: «Кто?» Она мне: «Вы». И снова смеётся. Так и познакомились. — Ну да, мусорные пакеты сближают, — хмыкнул Денис. — Учись, Сашка, может, тоже судьбу свою встретишь. Андрюха, ты извини, но мы сегодня весь день по городу мотались, устали очень, пойдём. Спокойной ночи. Лунёв, конечно, уже всех утомил со своей свадьбой. Поскорее бы женился и уехал к своей самой замечательной Диане. Возможно, Черышев относился к этому слишком негативно и даже как-то пренебрежительно, но он просто не видел ничего хорошего в том, чтобы нацепить кольцо в восемнадцать лет. Безусловно, Андрей, наверное, просто очень сильно любит свою невесту, но, по мнению Дениса, все его действия были обычным, слепым, любовным бредом. Ну, надо же хоть чуть-чуть рассудок сохранять, какая нахрен свадьба, если ты только-только из школы выпустился. — Такое ощущение, будто ты чем-то недоволен, — отметил Саша, забираясь на свою верхнюю койку. — Да, неважно, — отмахнулся Денис и подошёл к тумбочке, где в верхнем ящике лежала пачка сигарет с пепельницей, но потом он вспомнил, что как бы не курит. — И всё же? — Головин перевернулся на бок, опираясь на согнутую руку. — Говорю же, неважно. Что ты ко мне пристал? — Ну, мы живём в одной комнате уже почти неделю, а я про тебя, кроме твоего имени и того, что ты собрался поступать на фотографа, ничего не знаю. Вообще-то, мне интересно. О чём ты сейчас думал? — Знал бы, что ты окажешься таким приставучим, на порог бы не пустил, — улыбнулся Денис. — Я просто не совсем поддерживаю Андрея, ибо мне кажется, что жениться нам всем ещё рано. И какая-то распрекрасная Диана, которую он встретил по пути на мусорку, возможно, никакая ему не судьба. — А если бы ты был на его месте и тоже влюбился бы в девушку, случайно встретившуюся тебе на пути, всё равно не стал бы жениться? — Меня всё больше напрягают твои вопросы. Нет, не стал бы, почему, я уже говорил. — А вот я не знаю, — вдруг сказал Головин. — Может, влюбился бы по уши, что и жениться мог бы. Хотя, она бы не согласилась в Калтан поехать, далеко больно. У нас там летом красиво, кстати. Особенно за речкой. — Ты, по-моему, уже говорил, — сказал Денис, садясь на кровать. — Я кроме Нижнего и Москвы нигде не был, поэтому даже представить сложно, какая у вас речка и что за красота вокруг. — Эх, были бы деньги, я бы тебя с собой взял. Думаю, следующим летом обязательно поеду родителей навестить. Это ещё так не скоро будет, почти через год, ужас. Но, возможно, к тому времени и ты сможешь поехать со мной, да? — Да, наверное, — кивнул Черышев. — А ты хочешь, чтобы я поехал? — Конечно, ты же страны не видел! Надо с чего-то начинать. Начнёшь с Калтана. Чего ты смеёшься? — Неважно. Забавный ты, Сашка. А пока все безмятежно дрыхли в своих комнатах в очередную августовскую ночь, Артём окончательно извёлся. Всё было нормально, ему даже снилось что-то приятное и, кажется, связанное с Игорем, а потом он резко подскочил на кровати, чуть ли не в панике. Он не помнил, что произошло, но какое-то неприятное ощущение сдавило душу. Дзюба подошёл к окну, открывая его нараспашку и чувствуя тёплый летний воздух на щеках. Такое нехитрое действие успокаивало и приводило мысли в норму, сколько он себя помнил. Долго наслаждаться не пришлось, Акинфеев поднялся с кровати и, аккуратно обойдя Артёма, что тот его даже не заметил, закрыл окно. — Но тепло же, — попытался возразить Артём, однако, красноречивый взгляд Игоря прервал все его протесты. Комната снова наполнилась привычной духотой. Дзюба вздохнул, но открыть окно снова не решился, потому что сосед ещё даже не заснул. Мешать ему не хотелось, да и нарываться на очередную ссору тоже. Парень пытался избегать Акинфеева всеми возможными способами уже несколько дней, пусть даже это практически не получалось, поскольку не хотел лишний раз признаваться себе в том, что Черышев, будь он неладен, оказался прав. Артём по уши влюбился в Игоря.