Загляни в глаза, загляни в глаза мне! Загляни в глаза, но не замерзай в них. Загляни в глаза, загляни в глаза мне! Загляни в глаза и прочитай О том, что в мире, где нас растили, Так много гнили, так мало мира...
Ноябрь всегда был холодным месяцем, а отопление никто включать не собирался, так уж принято в России. Многие приходили завтракать в куртках или пуховиках, заливаясь горячим чаем, но спустя час ноги замерзали, а зубы стучали друг о дружку, несмотря ни на что. — По-моему, у меня ногти посинели, — фыркнул Антон, обмотавшийся в плед и накинувший сверху одеяло. Перед ним стояла большая кружка чая, больше представляющего пустой кипяток, из которой Илья обычно пил кофе, но пока Кутепова не было, Миранчук решил ею воспользоваться. — Пей быстрее, тебе ещё посуду мыть, — ответил ему брат, забравшийся с ногами на табуретку. — Да я обожгу себе всё, надо, чтобы чуть-чуть остыло. — Ты в курсе, что он может прийти в любой момент? Нет, если у тебя есть какая-то вменяемая отговорка, жди хоть год. На кухню зашёл Саша в одной футболке и шортах. Миранчуки посмотрели на него, как на душевнобольного, и снова продолжили спорить о чае. — Кстати, Головин, — вдруг окликнул его Антон. — Там старый хрыч просил передать, чтобы ты письмо забрал. — Какое письмо? — Понятия не имею... — но Сашу будто ветром сдуло. Он понял, что речь идёт о письме, которое, наверное, пришло из дома. Мама обещала как-нибудь написать о том, что у них происходит. Так и было. Парень чуть не разревелся от радости, когда узнал знакомый почерк. Мама писала, что холода в этом году наступили гораздо раньше, что у дедушки прихватило спину, а ещё к ним на две недели заезжал двоюродный дядька, живущий недалеко от Калтана в каком-то селе. Ирка не поступила в колледж, рассталась с Пашей и теперь работает продавщицей у своей тётки в магазине. Говорят, собирается в следующем году покорять Москву, но все пророчат ей лишь профессию проститутки, ибо куда ей с такими знаниями. Сам Паша, как всегда, беспробудно пьёт и одновременно учится на слесаря или электрика, никто точно не знает. Толстяк Миша недавно слёг в больницу с подозрением на язву желудка, что неудивительно при его аппетитах. А Коля — тут Головин нервно сглотнул — случайно перешёл дорогу каким-то бандитам, и в августе его нашли в канаве у трассы. Через неделю хоронили. Пришли многие учителя из Сашиной школы, много хорошего вспоминали о Коле. А ведь этому Коле Саша врезал на выпускном, а потом этого же Колю стошнило на пол в столовой! Вот, как бывает. Не долго думая, Головин тут же нашёл несколько чистых листов бумаги и решился немедленно написать ответ маме: «Здравствуй, мамочка. Прости, что не написал раньше, времени не так много было. У нас тоже не жарко, но мне хорошо, а другие прямо умирают от холода. Общежитие прекрасное, тут, правда, лифт никогда не работает, но он никому не нужен. Я живу на четвёртом этаже, отсюда Москва, конечно, не видна, только жилые кварталы, но в этом тоже есть что-то красивое. В Калтане такого не было точно. У нас на вахте сидит Сергей Николаевич — хороший мужик, добрый, чем-то на дедушку похож. Он всегда кроссворды разгадывает и иногда новости по радио слушает. Мне кажется, он тут живёт. Ходят слухи, так и есть, ведь он эту общагу строил. Наверное, именно поэтому здесь и работает. Со мной на этаже живёт очень много хороших ребят. Да они все хорошие! Вот, например, Игорь вообще классный. Я, когда комнату свою в первый день найти не мог, с ним на кухне столкнулся. Он сразу мне всё объяснил, всё подсказал. Игорь из Видного (это где-то под Москвой, но я не знаю, где точно). Правда, Игорь очень любит порядок и всегда ругается, когда что-то идёт не так. А не так идёт почти всё и всегда. Но он считает, что в этом виноват его сосед Артём. Кстати, Артём очень весёлый, всегда какие-то анекдоты рассказывает и с Игорем хочет общаться, но тот его не выносит. В общем, всё сложно. Есть у нас братья Миранчуки — Лёша и Антон. Они близнецы, и я иногда их путаю, но стараюсь этого не показывать. Почему-то Антона всегда называют Лёшей, но у меня всё наоборот. Лёша спокойный, серьёзный и часто напоминает Антону, чтобы тот не был похож на их отца. Не знаю, что там за история с отцом, но Антон всегда обижается на это сравнение. Сам он, кстати, любит веселиться, поэтому каждую пятницу ходит в клуб (где берёт на это деньги, понятия не имею), но девушки у него всё ещё нет, и, по-моему, это странно. Миранчуки на финансистов учатся и очень этим гордятся (Антон сказал, что, когда он пойдёт работать, то у него будет много денег, но я пока слабо в это верю). Сосед у них довольно странный. Пожалуй, он единственный, кто мне не особенно нравится. Зовут Федей, фамилия Смолов, и братья говорили, что он сын какого-то бизнесмена. Зачем сыну бизнесмена жить в общаге? Он сказал, что ему так захотелось, но это слишком странно. Честно говоря, я его увидел впервые только несколько недель назад, когда он на кухню пришёл за водой. Вообще он довольно красивый, видно, что богатый. У него татуировки, одежда модная, смотрит так, как будто купил всю нашу общагу, часы дорогие, а ещё есть чёрный мерс. Как там папа про таких говорил? Типичные москвичи? Думаю, так и есть. У него и Миранчуков с вахтёром отношения как-то не сложились. Ещё с нами на этаже живёт Рома. Весёлый он, песни петь любит и на гитаре играть. Вместе с Артёмом в одной группе учится на инженера-строителя, вроде. Рома много рассказывал о том, как он в походы в детстве ходил, и почти вся жизнь у него в лесу прошла. Сам он из Иркутска, там Байкал, красиво. Он звал летом как-нибудь заехать. Может, поеду, если деньги будут. Сосед у него... ну, Илья. Я даже не знаю, как его лучше описать, потому что это Илья. Кажется, он там какую-то книгу пишет и в издательство носит. Ах, да! Ещё он кофе очень любит, а Рому нет. Они, конечно, не ругаются, как Игорь и Артём, но всё равно не сильно друг друга жалуют. Илья так редко в обществе появляется, что мы о нём только от Ромы и слышим. Странный он, замкнутый. Далер говорит, таких называют интровертами. Далер очень умный, постоянно что-то читает, и я его ещё ни разу без книги не видел. Он то психологию какую-то изучает, то что-то про астрологию и зодиаки, а сейчас вообще ударился в какую-то фигню. Называется соционика. Там людей по типам определяют и дают им характеристику. Вот Илья, например, Бальзак. Чёрт знает, что это такое, но Далер сказал, что это точно. А меня он Есениным назвал. Забавно, да? Причём, по этой соционике сам Есенин, который поэт, вообще не Есенин, а какой-то другой тип. В общем, всё сложно, и я ничего не понял. Далер живёт вместе с Андреем. У него сейчас депрессия, потому что он не женился. Сколько он про свою свадьбу всем заливал, мы слушать устали! Невеста у него — мечта, как он считает. А потом она попросила свадьбу перенести из-за сгоревшей дачи. Теперь, вроде, в декабре. Надеюсь, всё там будет хорошо. Но мнения по поводу свадьбы у нас разделились. Вот Федя думает, что смысла в этом нет, а мне кажется, что это неплохо. Хотя я уже не уверен. Может, зря оно всё. А на этаже у нас главный Кирилл Набабкин. У него отношения с вахтёром самые лучшие, он всё про всех знает и помочь всегда готов. Феде раскладушку лишнюю выделил, а то тому спать негде было. Да, сын бизнесмена спит на раскладушке в общаге. И такое бывает, мамочка. Кстати, Кирилл тоже на стороне свадьбы. Вот я столько всего написал, а про самое главное чуть не забыл. Про своего соседа. Денис замечательный. Он со мной всё лето таскался. Показывал Москву, по парку вместе гуляли, к универу ездили. Всё объяснил, всё показал, со всеми познакомил. Сам он на фотографа учится. Очень переживал за вступительный экзамен, но сдал. Я в него сразу поверил, в таких всегда надо верить. Вот только Денис курит, но на это есть причины — жизнь у него тяжёлая. Сейчас отец болен раком, а до этого мама умерла, бабушка, дедушка... Там все умерли, кроме него и отца, а семья была очень большая. Мне его так жалко. Когда дверь только открылась, меня сразу поразили его глаза. Они были такие печальные, хотя он улыбался. Я никогда ещё не видел таких глаз. Знаешь, мама, Денис, наверное, очень сильный человек. Ты говорила, что ждёшь меня летом в Калтане, можно я привезу с собой Дениса? Мне кажется, ему нельзя одному быть, он тогда совсем погрязнет во всём этом. Сейчас он работу ищет, я ему помогаю. Он решил, что будет на свадьбах подрабатывать. Понимаешь, он надеется отца спасти, деньги на какие-то лекарства и операцию копит. Часть недавно отослал домой. Сам почти ничего не покупает себе, только сигареты, но курит мало — экономит. Ест мало, что плохо. Но я буду ему помогать, как смогу, ведь он тоже помог мне, когда я ничего ещё не знал. Дениса бросать нельзя. Ладно, мамочка, мне скоро на занятия, а потом ещё много всяких дел. Учусь я пока хорошо, можешь не беспокоиться. Дедушке желаю выздоровления. Дядьке привет передай. Колю жалко очень. Ирке в Москве, думаю, делать действительно нечего. Пашу, если встретишь, скажи, чтобы пил меньше, он мне обещал вообще-то. Всех целую и обнимаю.Саша.»
Головин несколько раз перечитал письмо, после чего решил немедленно отправиться на почту, боясь забыть об этом после пар. По дороге он долго думал, стоило ли так подробно писать про Дениса, какое матери дело до его глаз? Но в итоге Саша ничего исправлять в письме не стал.***
Артём решил, что прогуляться по центру — не самая плохая идея. Хотя было прохладно, с неба ничего не капало, а руки можно в карманы спрятать. В общежитие его совсем не тянуло, ведь там Игорь. Зачем им лишний раз пересекаться? Дзюба остановился напротив ЦУМа, завистливо поглядывая на витрины и понимая, что никогда в жизни не сможет позволить себе купить там даже шнурки. Конечно, он мог бы просто зайти посмотреть на товары, как в музей, но смысла в этом парень не видел. Вдруг Артём заметил знакомую светлую макушку, как-то быстро промелькнувшую у него перед глазами. Дзюба долго вглядывался в улицу, пока в потоке людей снова не обнаружил искомое. — Саня?! — удивлённо окликнул он и бросился вдогонку, но макушка тоже резко перешла на бег и стремительно ускользала из поля зрения. Артём продирался сквозь толпы туристов и прочих людей, пытаясь докричаться до Кокорина. Какая-то женщина средних лет даже сочла его ненормальным, когда Дзюба наткнулся на неё, чуть не сбив с ног. Пока он помогал женщине немного прийти в себя после столкновения, предполагаемый Саша уже скрылся в ближайшей подворотне, но Артёма это не остановило. — Кокорин! — крикнул он ещё раз, но никого в подворотне не оказалось. Может, обознался? Однако ветровка и волосы были так похожи, что Дзюба был уверен — он не мог ошибиться. Возвратившись домой, Артём действительно успел поверить в то, что всё ему показалось, как услышал разговор двух парней со второго этажа. Они обсуждали фильм, где какой-то герой, пытаясь скрыться от ментов, залез на крышу гаража и пролежал там, пока они не ушли. Дзюбу словно током ударило, ведь Саша всегда был очень впечатлительным, а фильмы вообще представляли для него отдельный объект для подражания. Значит, Кокорин вполне мог точно также где-нибудь затаиться, и в подворотне он был. У Артёма нет глюков, а друг жив. Парень пообещал себе, что в следующий раз изучит каждый угол подворотни, в которой захочет спрятаться Саша. Так просто он теперь от него не уйдёт. — Артём, здравствуй, — на лестнице Дзюба столкнулся с Ильёй. — Ты случайно не видел мою большую кружку? Я обычно пью из неё кофе и оставляю потом на кухне. Сегодня пришёл, а там её не оказалось. — Понятия не имею, — быстро бросил парень, которого сейчас занимали совсем другие мысли. Он прекрасно знал обо всех этих маленьких преступлениях Миранчуков, но сдавать их как-то не хотелось. Братьев было жалко. — Весьма печально. Надеюсь, это никак не связано с моим соседом. Знаешь, Рома такой надоедливый, что мы с ним на днях поругались и теперь не разговариваем. Вообще, я был бы не удивлён, если бы он из чувства мести захотел стащить мою кружку, но, по-моему, даже для него это слишком низкий поступок. Артём приподнял брови, пытаясь понять, что могло перевернуться в мире, раз Илья выдал ему такую тираду. День всё больше поражал своей странностью: то Кокорина на улице встретишь, то Кутепов решил стать разговорчивым. — Что ж, если ты не знаешь, пойду спрошу Далера. Он сейчас всё равно целыми днями на кухне отирается, чтобы не слушать нытьё Андрея. Ты слышал, кстати, что у него свадьба сорвалась? Печально, согласен. — Илюх, а ты не заболел? — С чего бы это? — Просто ты мне сейчас сказал больше, чем за все четыре месяца. Не похоже, чтобы ты раньше был таким общительным. — Не обращай внимания. Понимаешь, пока мы не поссорились с Ромой, он постоянно что-то трындел у меня над ухом, поэтому я уставал от перегрузки информацией и уже не хотел ни с кем общаться и контактировать. Теперь же я настолько привык к этому, что испытываю дефицит общения. Мне нужно общество и кто-нибудь, кто мог бы поддержать беседу, ну, или просто нёс бы какую-то свою чушь. У меня даже вдохновение пропало, представляешь? А ведь через неделю третью главу нести. — О, я знаю, кто тебе поможет, — Артём очень хотел бы сейчас побыть один и подумать над ситуацией с Кокориным, а Илья, когда говорит, может быть надоедливей своего соседа. — Близнецы. Они тоже постоянно что-то несут и никогда не затыкаются. Правда, есть один минус — нихрена непонятно. Мы уже давно решили, что они на своём собственном языке болтают. Я уверен, тебе всё равно, поэтому этот вариант подойдёт. Кутепов задумался над его предложением, а Дзюба смылся к себе в комнату, пока тот не опомнился. За столом сидел Игорь, что-то записывающий на маленьком клочке бумаги, выдранном из тетради. Удивительно, как совесть вообще позволила ему так неаккуратно оборвать бумагу, да ещё и из тетради, где был весь материал с лекций. — Тебе тут записка, — буркнул он и отодвинул на край стола сложенный вчетверо лист. — От кого? — поинтересовался Артём, не решаясь брать записку в руки. Что-то его отталкивало, будто предупреждало, что не стоит этого делать. — Без понятия. Я заходил в двери, и тут меня за плечо остановил какой-то странный парень в синей ветровке или спортивной куртке, я, честно, не разглядывал. Сунул мне вот это и попросил передать Артёму. Из всех Артёмов я знаю только тебя, так что... Хотя, не удивлюсь, если этот придурок обознался или решил кого-то из нас разыграть. Вид у него был не самый добродушный и вообще. — В ветровке? — растерянно переспросил Дзюба, разворачивая записку. Резкий и быстрый почерк Саши трудно было не узнать. Очевидно, послание составлялось совсем впопыхах, потому что Кокорин делал большие пропуски между словами и кривил строчки. Текст был следующий: «Никогда не пытайся найти меня. Считай, что я умер. Запомни: НИКОГДА. Иначе это может стоить тебе жизни.С.К.»
Артём несколько раз перечитал, а потом сел на кровать, снова аккуратно складывая записку. — Что-то случилось? — спросил Игорь, будто был действительно заинтересован в проблеме. Вместо ответа Дзюба просто отдал ему листок. — Твой друг, что ли? — Артём кивнул. — Мы с ним в одном детском доме были. Почти всю жизнь вместе. А потом он куда-то пропал и случайно встретился мне на улице. Отдал пачку денег, чтобы я машину купил, о которой так долго мечтал, и снова исчез. Мне сегодня показалось, что я его видел. Пошёл следом, а он в какую-то подворотню забежал, я и решил, что показалось. Акинфеев смотрел на Дзюбу с каким-то невиданным ранее пониманием. Он не знал, что тот жил в детдоме, но догадывался, каково ему и его другу там приходилось. Игорь сам не понял, как подошёл к Артёму и положил руки ему на плечи. — Не думаю, что с твоим другом могло случиться что-то плохое. Ведь он твой друг, значит, он никогда не предал бы тебя. — Почему? — Потому что предавать тебя — это самое ужасное, что можно вообще придумать.***
Помимо всех прочих странностей, сегодня выпал первый снег. Вернее, снег с дождём. Явление мерзкое до ужаса, и сталкиваться с ним никто не хотел, поэтому улицы значительно опустели. Люди стремились добежать до своих подъездов или укрыться в маленьких кафешках. Денису не повезло — стихия застала в двадцати минутах от общежития. На транспорт он в последнее время не тратился, да и смысл уже ехать всего две остановки. Честно говоря, Черышеву было плевать на непонятную массу, падающую с неба, настроение у него и так было поганое, новости только плохие, надежды ни на что не оставалось. Он просто медленно шёл по улице, пытаясь не поддаться мысли сесть на ближайшую скамейку и просто замёрзнуть к чёрту. Всё равно он никому не сдался. Придя домой, Денис скинул кроссовки и тут же упал на кровать, желая только того, чтобы его никто не трогал. Прекраснее этого было бы только задохнуться в собственной подушке. — Всё хорошо? — Саша осторожно потряс его за плечо, и пришлось перевернуться на спину. — Нет. Всё отвратительно. Я сдохнуть хочу, — кажется, Денис совсем не шутил. По крайней мере, вид у него был далеко не весёлый. — Почему? — Головин сел на край, пристально смотря ему прямо в глаза. В них снова была только тоска, и оттенок стал таким холодным и неживым, что становилось страшно. — Он не принял деньги и отослал их обратно. Вот, хочешь, забери себе, мне не надо, — Денис протянул помятый конверт, на котором стоял его адрес в Нижнем Новгороде. Саша растеряно взял конверт в руки, смотря на белую бумагу и водя по ней пальцем. Эти деньги Черышев копил долгие два месяца, ограничивая себе во всём и работая день и ночь. Он хотел, чтобы отец купил на них лекарства, а потом Денис насобирал бы на операцию. Это сам Саша подарил ему надежду на то, что всё можно изменить, что отца можно спасти, просто надо найти деньги. Это сам Саша помогал ему искать работу, оббегал половину Москвы, срывая объявления со всех столбов. Это сам Саша виноват в том, что Денис сейчас лежит на кровати и хочет умереть, потому что ничего не получается. — Почему он не принял этих денег, ты знаешь? — Он решил, что ему всё равно суждено умереть, и не хочет, чтобы я заморачивался ради него. Он так всегда говорил. Головин отложил конверт в сторону, а сам, заставив Дениса подвинуться, лёг рядом. — Вот что, — сказал он, сложив руки на груди. — Я сам пошлю ему их. Напишу записку и пошлю. Если не хочет принимать деньги от тебя, пусть примет от других, но так просто умереть мы ему не дадим. Денис поражённо смотрел на Сашу, который говорил так серьёзно, так решительно, словно стал старше на несколько лет. — И ещё, — продолжил Головин, чуть приподнимаясь. — Даже не думай ничего с собой сделать. Я вообще-то сегодня пообещал маме, что мы летом в Калтан приедем. Ты же поедешь? — Наверное... — неуверенно ответил Черышев. — Не наверное, а точно. Поверь, ты никогда не видел такой красоты. Там даже лучше, чем рассказывает Рома о своём Байкале. Денис кивнул. Он уже видел такую красоту — вся она была в Саше.