Монетка решит, что мы сделаем с вами. Если выпадет решка (нет, не выпадет), То отпустим, конечно (конечно, нет). И в небо летит монетка С одинаковыми сторонами...
К августу общежитие снова наполнилось студентами, привычной суматохой, и потекли последние дни перед учёбой. Кирилл вернулся из Житомира с носками и магнитом, как и обещал, а также с испорченными нервами, поскольку мать Марины ничем не отличалась от собственной дочери и все эти дни капала ему на мозги. — Нет, ну, красиво, — значительно кивнул Артём, когда магнит был торжественно прилеплен на холодильник. — Андрюх, где ваш с Далером? — Нам надо было купить магнит? По-моему, кто-то просил татарской еды, а не магнит. — Вот, — Кузяев протиснулся сквозь столпившихся на кухне парней, пришедших на церемонию повешения магнитов, и протянул Артёму свой. — Когда ты успел? — удивился Андрей. — Вспомнил в последний момент, что у нас холодильник пустой. — А теперь прямо галерея, — восхищённо произнёс Артём. — Так, давайте все назад. Искусство надо смотреть на расстоянии. Рома, музыку. Зобнин что-то забренчал на гитаре, а Дзюба, откашлявшись, решил произнести торжественную речь. Текст к ней он писал сам, поэтому смысла в ней было мало, а вот слов много. — Кстати, Саша, а где магнит из Калтана? — на мгновение прервался Артём, откладывая лист с речью в сторону. — У нас не продают магниты, — развёл руками Головин. — Конечно, нормальные люди в такую глушь не ездят, — фыркнул Федя. — Можно уже пойти? — Тебе что-то не нравится? — с определённой интонацией спросил Денис. — Нет, что ты, безумно интересное зрелище! Потратить полчаса времени на развешивание двух магнитов — именно то, чего мне всю жизнь не хватало. — Смотри, Смолов, а то будешь спать в коридоре, — предупредил Черышев. Федя продолжал жить у них с Сашей, потому что его отношения с Антоном, если и сдвинулись с мёртвой точки, то лишь на пару миллиметров. Миранчук упорно отнекивался от всех вопросов на эту тему, а Федю просил ждать и терпеть, потому что принимать такие серьёзные решения надо обдуманно. Ну, конечно, Антон, который никогда ни о чём не думал, вдруг решил воспользоваться этой полезной функцией. Смолов ждал, хотя сил уже никаких не было. — Я, может, сегодня от вас съеду, — произнёс Федя, заставив всех удивиться. — И куда ты съедешь? — мало веря его словам, спросил Саша, который уже месяц молился на избавление от этого соседства. — Туда, где мне положено быть. К Антону и Лёше. — Если пересечёшь порог нашей комнаты, я лично задушу тебя ночью подушкой, — предупредил Лёша. Он не знал обо всём, что происходило между его братом и Смоловым за то время, пока он помогал маме на грядках, но догадываться вполне мог. Лёшу от Феди буквально воротило, поэтому подпускать его и на метр к Антону он не собирался. Всё-таки мать завещала ему функции заботливого старшего брата, и пора было их выполнять. Очень своевременно, однако. Когда торжество с магнитами было окончено, и Артём передал бразды правления этажом обратно Кириллу, все начали расходиться по своим делам. Июль выдался самым неудачным месяцем, но он многое изменил в самих парнях. Они стали гораздо ближе друг к другу, а все их проблемы теперь были общими. Илья выглядел более, чем угрюмо и раздражённо. Пару дней назад ему что-то сказали в издательстве о следующей главе его книги и попросили изменить какой-то момент, над которым Кутепов до сих пор бился. Сейчас же, вернувшись с очередной кружкой кофе, Илья швырнул в Рому, которого не заметил, какое-то аккуратно запечатанное письмо. — Что это? — поинтересовался Зобнин, пытаясь раскрыть конверт. — Не трогай. — Тогда не надо кидать это в меня, чтобы я не трогал, — Рома внимательно прочёл адрес. — Из Ставрополя? Илья, это тебе, что ли? — Да. Положи куда-нибудь. — Ты не будешь читать письмо из дома? — удивился Зобнин, продолжая сжимать конверт в руке. — Зачем? Там всего лишь поздравление с днём рождения. И, наверное, ещё куча всякого бреда. — Ой, у тебя день рождения был? Прости, я не знал, — Рома поднялся с кровати и пошёл к шкафу, пытаясь найти там, очевидно, подарок. — Конечно, не знал, я же не говорил. Что это? Кипятильник, серьёзно? — Просто мне его на рынке какой-то дед впарил, когда я шторы тебе искал. У меня ещё шесть штук есть, — Рома улыбнулся. — А кипятильник — это, между прочим, очень хороший подарок, потому что он всегда пригодится в хозяйстве. — Да? Что-то он мне никогда не был нужен. — Значит, теперь точно понадобится. А сколько тебе исполнилось? — Двадцать один. — Ого! — вдруг воскликнул Рома и от неожиданности сел на кровать Ильи. — Я думал, мы ровесники. Самому Зобнину в феврале исполнилось девятнадцать, и он даже накрыл стол по этому поводу, пригласив всех желающих. Первыми желающими были Артём и близнецы, так как любой праздник в общежитии был редкостью, да и еда за чужой счёт всегда ценилась. Илья, кстати, тогда так и не пришёл. Он задержался до самого вечера в своём издательстве, пытаясь узнать что-то конкретное по своей книге у редактора, но ничего не выяснил, поэтому вернулся домой злым и недовольным. — Подожди, если тебе уже двадцать один, то когда ты поступил в универ? Ты что, уже три года учишься? — Во-первых, встань с моей кровати и поправь покрывало, — вздохнул Илья. — Во-вторых, я поступил только в прошлом году. Кутепов всю жизнь мечтал учиться в литературном институте имени Горького, но два раза подряд его не взяли. Из дома он уезжал со скандалом, потому что никто из родителей не поддержал его решение ехать в Москву и становиться писателем. Литература и любое другое творчество считались в его семье занятием несерьёзным, бесполезным. Отец даже заявил, что если Илья станет писателем, то он больше ему не сын. Кутепов кивнул, собрал свои вещи и уехал первым же поездом. Когда в первый раз парню отказали в зачислении на факультет, он сильно расстроился и даже подумал вернуться домой, признать свою ошибку и пойти по стопам отца, поступив в местное училище. Однако Илья собрал всю волю в кулак и остался в Москве, пытаясь попасть в заветный институт снова. С третьего раза у него получилось. Всё это время Кутепов скитался по различным общежитиям, мыл полы в каком-то магазине, потом посуду в кафе, сдавал свои вещи в скупку, один раз даже работал зазывалой в парикмахерскую. — Ничего себе, — услышав этот откровенный рассказ, произнёс Рома. — Я даже не думал, что тебе было так тяжело. — Нормально мне было, — хмуро ответил Илья. — А с семьёй ты всё ещё не общаешься? — Нет, как видишь. Не хочу даже слышать о них. — Прошло столько времени, может быть, они поняли, что были неправы? Это нехорошо, не общаться с семьёй, ведь у тебя нет никого роднее их. — Ты меня сейчас будешь учить жизни? — Кутепов строго посмотрел на своего соседа, который продолжал стоять над душой, держа в руке кипятильник. — Нет, я даже не пытался. Просто мысли вслух, — Рома положил подарок на стол и, грустно опустив голову, поплёлся к кровати. — Раз тебе всё равно не нужно письмо, можно я его прочитаю? Ну, чисто для себя. — Боже, делай, что хочешь, только от меня отстань. Зобнин вскрыл конверт и пробежался взглядом по тексту. Письмо было достаточно коротким: «Илюша, мы с папой поздравляем тебя с днём рождения. Тебе двадцать один, мы в твоём возрасте уже жили вместе. Нам очень жаль, что три года назад так нехорошо простились с тобой. Мы много думали об этом и поняли, что сейчас совсем другое время, и ты можешь сам выбирать, кем тебе быть. Это твоя жизнь, твоя судьба, и если хочешь писать книги — пиши, мы не против. Мы очень надеемся, что ты не поменял общежитие, и это письмо до тебя дойдёт. Было бы неплохо, если бы ты приехал домой как-нибудь. У нас в этом году тепло, помидоры растут, как на дрожжах. Но у вас в Москве с продуктами, наверное, лучше. Илюша, напиши, пожалуйста, хоть что-то про свою жизнь, нам очень важно знать, что у тебя всё хорошо.Твои мама и папа.»
Рома вздохнул, откладывая письмо в сторону. — Ты писал им свои новые адреса? — Да, приходилось. Иногда, знаешь, когда делать было нечего, я всё-таки читал эти письма. — Но никогда не писал ответ? — Нет. И не стану. — Но они переживают за тебя... Хотя, ты прав, какое мне до этого дело. — На полку положи, — попросил Илья, когда Рома хотел уже отправить письмо в мусоропровод. Зобнин кивнул, открыл шкаф и немало удивился, посмотрев на полку своего соседа. Там, в самом дальнем углу, была огромная стопка из подобных писем, все конверты на которых были вскрыты. Значит, Илья читал всё, что писали ему родители. Значит, Илья всё-таки не до конца разорвал отношения со своей семьёй. И Рому это сильно радовало.***
Федя действительно решил переехать к Миранчукам именно сегодня. Он понимал, сколько неудобств доставлял Головину и Черышеву своим присутствием, но ничего поделать с этим не мог, поскольку все его проблемы упирались в Антона, слишком долго думающего. И вот сейчас Смолов стучал в дверь комнаты, где должен был жить всё это время, решив как-то поторопить мыслительный процесс. — О, это ты, — радостно поприветствовал его Миранчук, хотя они виделись всего лишь несколько часов назад. — Лёши нет, так что можешь зайти. — Антон, мне надоело. — Что тебе надоело? — парень забрался на подоконник. — Мне надоело, что прошло целых две недели, а ты всё ещё не дал мне конкретного ответа. Я не знаю, что такого сложного в этом. — Понимаешь, Федь, я не могу просто так согласиться, — вздохнул Антон. — И что же тебе мешает? — Много чего, — Миранчук закусил губу. — Федь, а ты везучий человек? — Без понятия. Наверное, да. К чему ты это? — Ну, смотри, у меня есть два рубля, — Антон достал из кармана монету. — Сейчас я их подброшу. Если выпадет орёл — мы будем встречаться, если решка, то сам понимаешь. — Серьёзно, блять?! Ты две недели не мог определиться, а теперь предлагаешь кинуть монету?! Миранчук улыбнулся и подбросил два рубля вверх. Честно говоря, основным препятствием в их отношениях со Смоловым был Лёша. Антон знал, что брат не обрадуется, если они будут вместе, а огорчать его парню как-то не хотелось. — Федь, — протянул Миранчук, смотря на ладонь, где лежала монета. — Что? — Тут орёл. — Да ну? — Ага... — Антон нахмурился. — Нет, подожди, я где-то слышал, что для принятия особо важных решений кидают три раза. Это был первый, значит, ещё два. Во второй раз тоже выпал орёл. Когда монета отправилась в последний полёт, Федя затаил дыхание. Он не любил все эти лотереи ещё с тех самых пор, когда дружил с Мамаевым. У того тоже была монета, но особенная, с одинаковыми сторонами. Каждый раз Паша подбрасывал её, если ситуация должна была повернуться в его сторону, и далеко не всегда принятые решения были хорошими. — Что там? — спросил Федя, заметив удивление на лице Антона. — Не поверишь, опять орёл. Три раза выпал. Видимо, судьба. — Такое чувство, будто ты не рад. — Да нет, просто поверить не могу, что тебе так прёт. Хотя, блин, ты же сын бизнесмена, естественно, тебе должно переть. В этот момент вернулся Лёша. Увидев Смолова, он буквально от порога собирался его покрыть самыми не литературными выражениями, но Антон, соскочив с подоконника, успел его опередить. — Лёша, у меня есть отличная новость! Сегодня Федя возвращается к нам. — Пиздец, отличная новость. Мне прошлого раза хватило, до сих пор разгрести не могу. Какого ему тут надо? Пусть живёт в другом месте. — Но ему больше негде жить. Саша и Денис выселили его, потому что он мешал их отношениям. — Какие же они молодцы. А мне какое до его проблем дело? Пусть живёт в коридоре. — Братик, ну, мы же с тобой хорошие люди? А Федя мне... друг. Друзьям надо помогать в беде. — Сдались такие друзья. Помню, не так давно ты его видеть не хотел, — Лёша продолжал сверлить Смолова взглядом. Антон подошёл к брату и что-то очень быстро заговорил, чего Федя разобрать не мог. По мере продвижения пламенной речи лицо Лёши несколько раз менялось с гневного на спокойное, а потом он тяжело вздохнул: — Ладно, хрен с ним, пусть попробует пожить ещё раз. Но если будут какие-то проблемы, я вышвырну его сразу же. — Конечно-конечно, — закивал Антон. — Сейчас мы с Федей тогда сдвинем шкаф обратно, а потом он пойдёт доставать себе раскладушку. — Зачем мне она? — поинтересовался Смолов. — А где ты будешь спать? — Я думал, что с... — Кстати, на твоём месте я бы поторопился, потому что Игнашевич сегодня заканчивает раньше, — перебил его Антон. — Вы отдали мою раскладушку старому хрычу? Опять?! — Понимаешь, когда мы сделали это в прошлый раз, ты вернулся. Я надеялся, что снова сработает. И сработало же! Федя закатил глаза. Наверное, он действительно очень везучий человек.***
Тем временем Мамаев сидел в кабинете отца, который теперь принадлежал исключительно ему, и подбрасывал в руке свою знаменитую монету. — Павел Константинович, мы нашли его, — в помещение зашёл один из подчинённых. — Привести сейчас или потом? — Ты думаешь, у меня много времени, чтобы откладывать годами? Конечно, сейчас. В кабинет втолкнули молодого парня в старой ветровке. Он несколько испуганно озирался по сторонам, пытаясь понять, куда его притащили и зачем. Мамаев жестом приказал подчинённому уйти, а сам подошёл к парню. — Ну, здравствуй, Саша. — Паша? — Давно не виделись. Я соскучился. — Значит, это ты приказал им избить меня и притащить сюда? — Кокорин повысил голос. — Тебя избили? — с деланной интонацией сочувствия спросил Мамаев. — Прости, я не думал, что так получится. Саша окинул кабинет взглядом, понимая, что многое поменялось с последней их встречи с Пашей. Теперь старый друг был владельцем крупного отцовского бизнеса, а не просто членом общества «золотой молодёжи». На нём был дорогой костюм, идеально выглаженный и без единой пылинки, а на лице красовалась полуулыбка, которой Кокорин опасался с первого дня их знакомства. — Зачем ты меня нашёл? — Говорю же, соскучился. Знаешь, в тюрьме мне было очень одиноко. Так не хватало друзей, — Саша вздрогнул, когда ладонь Паши легла ему на плечо. — Помнишь, Федю? — Да. Слышал, у него отца недавно убили. Это твоих рук дело? — Моих? — Мамаев рассмеялся. — Разве эти руки могут причинить кому-нибудь вред? — он вытянул их перед лицом Кокорина. — Саша, я не из тех братков в малиновых пиджаках, которые крошат людей пачками. Я, если и делаю это, то тихо и красиво, без лишней крови. — Зачем ты это сделал? — Это такая сложная история, — вздохнул Паша. — Понимаешь, мой отец когда-то убил жену Смолова-старшего, за это он убил его, ну, а я отомстил за родителя. Жестоко? Возможно. Но сейчас такое время... Вернёмся к Феде. Мне надо его найти, и я решил, что ты поможешь мне в этом. — Что ты хочешь с ним сделать? — А что обычно делают со старыми друзьями? Я хочу поговорить с ним о жизни, разумеется. Его замечательный папочка задолжал моему полтора лимона баксов, и я хотел бы получить их в качестве моральной компенсации за ту ситуацию. Да, я несколько обижен на Федю за тот случай, ведь меня посадили, а его нет. Ты, кажется, был с ним в более близких отношениях, чем с кем-либо ещё, поэтому ты должен знать, где он теперь. — Я ничего не знаю. Если ты думаешь, что я буду работать против друга, то ты ошибаешься. — Да? Знаешь, в последний раз, когда я видел тебя, ты был одет в эту же ветровку, не хочешь сменить её на что-нибудь более презентабельное? — Ты хочешь мне что-то предложить? — Конечно, ты же деловой человек, Саша, — Мамаев наклонился к его уху и прошептал. — Найдёшь мне Федю и получишь всё, что угодно. — А если его нет в Москве? Может быть, он уже уехал в другой город или страну. Он же не тупой, понимает, что ты будешь его искать. — Значит, ты будешь искать его по всей планете. Как я понял, ты согласился. Но у меня есть одно условие — свои поиски ты должен закончить до тридцать первого декабря. — А если не найду? — Значит, потом не найдут тебя, — Мамаев отошёл к окну. — В тяжёлое время живём, Саша. Суровые нравы, а выживает тот, кто умеет подстраиваться под обстоятельства. Но это наше время, поэтому надо взять из него максимум. Твоё время пошло, но сначала ты должен подписать одну бумагу. Перед Кокориным лёг лист с каким-то договором. Прочитать его содержание Паша не разрешил, заставив просто поставить внизу подпись. После этого Мамаев позвал кого-то из своих людей и попросил отвести Сашу в его комнату. Это был уже не тот Паша, которого знал Кокорин. Конечно, друг никогда не отличался высокой моралью и часто поступал лишь в своих интересах, но тюрьма его явно изменила. Саша помнил его добрым, с красивой улыбкой и мягким взглядом, хотя таким Мамаев показывался только ему.