Зови меня ненормальным. Зови — не стыдись. Зови меня аморальным. Зови — не стыдись. Но в голове своей скромной запомни одно: Что мир твой весь скомкан, а ты лишь итог.
— Представляешь, родители хотят, чтобы я приехал к ним на Новый Год, — заходя в комнату, сказал Игорь. — И ты поедешь? Акинфеев пожал плечами, садясь на кровать рядом с Артёмом. Конечно, отмечать такой праздник в кругу родных — традиция, сложившаяся на протяжении веков, но и Артём для Игоря был родным человеком, к тому же, отмечать в общежитии парню нравилось больше, чем дома. Тут всё было совсем по-другому, но при этом также тепло и душевно, а всякие неудобные вопросы о личной жизни отсутствовали, ведь все знали, кто и с кем в отношениях. — Скорее всего, нет. В прошлом году не ездил, значит, в этом сделаю также, — задумчиво проговорил Игорь, прижимаясь к спине Артёма и обхватывая его руками. — Наверное, я должен этому радоваться, ведь ты будешь со мной, но игнорировать семейные торжества, вроде как, нехорошо. — А вы — тоже моя семья. Знаешь, иногда мне кажется, что вы даже роднее будете. У Артёма вообще сомнений в том, кто для него семья, не существовало. Эти парни, живущие в общежитии, были ему дороги, их проблемы были и его проблемами тоже, а их судьбы являлись частью его судьбы. Игорь же представлял из себя какой-то подарок с небес. До Нового Года оставалось две с половиной недели. Многие уже были погружены в зимнюю сессию, метались из угла в угол, чтобы успеть закрыть все свои долги. Дзюба на этот счёт был спокоен, как удав, ведь у него всё давно было сдано, и даже Кононов в этом году не стал препятствием. У Игоря же существовала небольшая проблема с зачётом по праву. Гончаренко в день зачёта был злой, как чёрт, поэтому заваливал буквально всех и каждого, что даже святой и неприкасаемый Обляков не остался в стороне, получив четвёрку. Ваня гневно бухтел добрых полчаса в адрес профессора, а потом решил в чём-то там убедиться и пошёл к мужчине на личный разговор. — Тебе надо готовиться, — сказал Артём, проводя рукой по щеке Игоря. — Не хочу, — мотнул головой тот. — Знаешь, пусть оно катится всё к чёрту, я устал. — Нет, Игорёк, давай, поднимайся. Мне не нужен парень без образования. — Вот как! Тогда сегодня ты спишь отдельно, — шутливо обиделся Акинфеев. Дверь в комнату едва приоткрылась, и в неё протиснулся Антон. Для Миранчуков понятия «постучать» не существовало. — Парни, у меня к вам серьёзный разговор, вернее, вопрос. Я не знаю, что мне делать, поэтому собираю общественное мнение. — А можно мы не будем в этом участвовать? — поинтересовался Дзюба. — Погоди, Тём, может, действительно что-то важное, — Игорь кивнул Антону, чтобы тот куда-нибудь сел, а не стоял у двери, как бедный родственник. Хотя, в каком-то смысле, парень был именно бедным. — Ребят, с меня вымогают деньги, — шёпотом сказал Миранчук. — То есть не совсем с меня, а с Феди. Какой-то человек Мамаева сказал мне, что на Феде лежит долг, и я обязан сделать так, чтобы Федя заплатил. Но я не уверен, что это правда, возможно, парень, который со мной говорил, был просто психом. Однако он мне угрожал. — Как он тебе угрожал? — лицо Игоря, ещё несколько мгновений назад расслабленное и спокойное, в миг стало серьёзным и напряжённым. — Он приставил ко мне нож. Далее по просьбе Акинфеева Антон передал более подробно разговор с Кокориным. Самого Сашу он тоже описал, но это ничем особо не помогло. Игорь ходил из угла в угол, о чём-то думая. — Надо заявить в милицию, — наконец, сказал парень. — Нельзя, — покачал головой Миранчук. — Иначе они найдут меня и убьют. Вдруг это, правда, был человек Мамаева? — Я видел в одном фильме, так мужика хорошего убили, — тоже не поддержал идею Игоря Артём. — А вообще-то, Феде не мешало бы быть в курсе этого. По сути, это его проблема, а не твоя. — Я пытался ему сказать, но он меня не послушал, назвал всё бредом. Если знать дословно разговор Антона с Федей, то можно сделать вывод, что Миранчук ничего ему и не сказал. Поскольку парень не был уверен в той информации, что говорил Кокорин, он и не стал прямо заявлять Смолову о ситуации в подворотне, а лишь «предположил», что это могло бы быть. И Федя сказал, что долгов у него нет, так что ничего подобного никогда не будет. Все парни, которых успел опросить Антон заявили одно и то же: «Смолов должен знать, а заявление в милицию ты всё равно напиши». Однако Миранчук колебался, не зная, стоит ли рисковать. — А Лёше говорить надо? — спросил Антон. — Конечно! Ты что, ничего не сказал брату?! — в один голос удивились Артём и Игорь. Если бы Антон рассказал всё Лёше, то тот бы покатил все бочки на Федю и, вполне возможно, дабы оградить их обоих от опасности, сделал бы так, чтобы Смолов больше не жил в общежитии и вообще не появлялся рядом с Антоном в радиусе нескольких километров. Лёша мог бы так сделать, ради брата он мог сделать всё, что угодно. И тогда, услышав всеобщее мнение, прикинув в уме несколько вариантов развития событий, подумав в течении трёх дней, Антон решил просто пустить всё на самотёк. Он успокоил себя мыслью, что Кокорин к Мамаеву никакого отношения не имеет, и, на всякий случай, стал возвращаться домой другой дорогой, обходя все возможные подворотни.***
Снег с дождём падали с неба крупными хлопьями, покрывая улицы, крыши зданий, машины и людей плотным слоем холодной слякоти. В этом году погода была максимально нестабильна, не говоря уже о поведении жителей Москвы, которое менялось так же, как и прогнозы метеорологов. Не оставались в стороне и приезжие люди, вынужденные находиться в столице по определённым обстоятельствам. Книга Ильи постепенно близилась к своему завершению, и, чем ближе был конец, тем меньше нервов Кутепова оставались целыми. Редактору снова что-то не понравилось, поэтому парню приходилось перекраивать куски последних глав, чтобы восстановить логику. Да, Илья был согласен, что не всё в его произведении было идеально, и многие поправки были по делу, но иногда ему казалось, что редактор переделывал его сюжет под свои личные взгляды. Мол, я хочу, чтобы это было так, и если ты считаешь иначе, то ищи себе другое издательство. К сожалению, издательств, которые рвались бы поддерживать молодых, неизвестных, но талантливых авторов в Москве было меньше, чем пальцев на одной руке. Илье было просто некуда идти. С момента своего поцелуя с Ромой он стал ещё более раздражительным и нервным, и Зобнин находил в этом какую-то связь. Однако его сосед уже и думать забыл про поцелуй, причислив его к незначительным бытовым событиям. Не то, чтобы Илья был слишком чёрствым и безжалостным человеком, просто у него было так много дел, что тратить драгоценное время на лишние мысли, он не собирался. Чего нельзя было сказать о Роме, который стал более серьёзным и задумчивым с того момента. — Ребят, у вас когда-нибудь было такое, чтобы вы целовали человека по-дружески, но после поцелуя понимали, что испытываете к нему уже не совсем дружеские чувства? — спросил Зобнин, сидя на подоконнике. — Дружеские поцелуи существуют? — удивился Андрей. — Никогда бы не подумал… — Ну, знаешь, когда ты целуешь человека, с которым не планируешь связывать дальнейшее существование, то делаешь это как бы без обязательств, то есть, как если бы вы были просто друзьями, — пояснил Федя. Антон, ищущий тарелку в шкафчиках, недовольно фыркнул: — Я смотрю, ты в этом разбираешься! — Да, у меня богатый жизненный опыт, и я всегда готов им поделиться. — А мне всё-таки интересно, кто же тот человек, которого целовал Рома, — сказал Андрей, настойчиво глядя на парня. Зобнин думал, что про него все забыли, но повисшее на кухне молчание с явным подтекстом ожидания подробной истории разубедило его в этом. — Вообще-то, я не планировал этого делать, но ему просто требовалась моя помощь, — замялся Рома. — Классная помощь, — усмехнулся Федя. — Мы имя этого несчастного и беспомощного узнаем? — Это был Илья, — парень опустил взгляд в пол, быстро пробормотав имя соседа. Конечно, парни уже и не такое слышали друг про друга, но тут не удивиться было невозможно. Кто бы мог подумать, что и Илья может быть замешан в подобном? — Если бы это был не Илюха, я бы решил, что тебя развели, — сказал Антон, ставя тарелку на стол. — А, возможно, он его именно развёл, — кивнул Федя. — Мне этот Илья никогда особого доверия не внушал, да и живёт он как-то странно, так что ничего удивительного… — Погодите, я не понял! — встрял Андрей. — То есть Рома, поцеловав Илью, вдруг понял, что испытывает к нему не совсем дружеские и соседские чувства? Или это Илья вдруг влюбился в Рому? На пороге кухни стоял Далер, снова ставший случайным свидетелем такого личного разговора. Кузяев всегда избегал излишних контактов с чужими тайнами, но каждый раз, заходя на кухню, узнавал что-то новое. Видимо, судьба упорно не давала ему существовать спокойно и обособленно от всяких сплетен. И как тут не стать фаталистом? — Доброе утро, Далерка, — бодро поприветствовал его Андрей. — А у нас тут, как всегда, ничего нового. — Да, я уже понял, — парень сел за стол, вытянув перед собой руки. Первая стадия принятия успешно прошла, началась вторая. — Так что же мне теперь делать?! — с громким вздохом спросил Рома, который, в общем-то, и пришёл сюда за советом. — Для начала, жить как раньше, — просто ответил Федя. — Подумаешь, поцеловался, тоже мне причина для проблем. Антон закатил глаза. Это для Смолова всё всегда было просто, и он ни о чём не думал. — Ты лучше попытайся позадавать себе какие-нибудь вопросы, чтобы убедиться, действительно ли ты влюбился в него. Может, тебе просто показалось, — сказал Миранчук. — Ага, и лучше подольше задавай себе эти вопросы, — согласился Лунёв. — А то я так однажды чуть не женился. — Дважды, если считать несостоявшуюся свадьбу с Далером, — никогда ещё не было такого, чтобы Федя не вкинул чего-нибудь неуместного, хотя и по ситуации. Кузяев что-то зло прошептал в его сторону, и остальные парни были готовы поклясться, что это был мат на татарском.***
Возвращаясь после очередного учебного дня домой, Антон с ужасом обнаружил, что улица, по которой он обходил подворотню, была перекрыта в связи с очисткой крыш от сосулек и снега. Несколько дней снег беспокоил город, вывалив годовую норму осадков. Иногда погода просто сходила с ума, как и Миранчук, который осознал, что сегодня придётся возвращаться домой по той самой дороге. Глубоко вздохнув и громко сглотнув, он повернул в другую сторону. Может, и пронесёт. Но не пронесло, поэтому скоро Антон опять оказался прижат к стене гаража, а перед его лицом был уже знакомый злой взгляд. — Значит, играть по правилам — это для нас слишком просто? Любим создавать себе проблемы на ровном месте? — Нет, но так вышло, что… — Да похуй мне, как там у тебя вышло! — Кокорин замахнулся для удара, но остановил кулак в нескольких миллиметрах, но лица Антона. Он огляделся по сторонам, лишний раз убедившись, что никто из людей Паши за ним не следит. Перед тем, как в очередной раз пообщаться с Миранчуком, Саша упросил Мамаева послать его в одиночку, без подстраховки. Конечно, Паша засомневался, но парень смог убедить его в своей надёжности и том, что он сделает всё так, как положено. — Послушай сюда, — прошептал Кокорин на ухо Антону. — Мне самому не в кайф бить тебя и заставлять участвовать во всём этом дерьме. Я знаю, что ты тут не причём, но, если я не выбью деньги из Феди, меня грохнут. Поэтому в наших общих интересах сделать так, чтобы Смолов заплатил долг. — Он говорил, что у него нет никаких долгов перед Мамаевым. — Да я, блять, сам не в курсе, есть там что-то или нет, но Мамаеву реально похуй. Поэтому ты должен заставить Федю принести деньги. — Он не принесёт, — помотал головой Миранчук. Честно говоря, реальность как-то ускользала из его понимания, ведь ещё несколько минут назад Кокорин угрожал его жизни, а теперь пытается пойти на какие-то уступки. — Значит, ты должен принести эти деньги. Мне тоже насрать, как ты будешь это делать, но выхода нет. — Сколько там надо? — Полтора лимона зелёных. — У меня нет таких денег, — дрожащим голосом произнёс Антон. — Неси, что есть. Я попробую договориться с Мамаевым. Хули ты встал?! Беги, блять, у тебя есть не больше часа. Миранчук кивнул и понёсся домой. По пути у него возникла мысль просто снова запереться в комнате, не высовывая носа наружу, но потом он понял, что это бесполезно. В универ ходить всё равно придётся, ведь сейчас шли зачёты перед сессией, а Кокорин знает, где он учится, и всегда сможет его найти. Нет, шутить с людьми Мамаева Антону не хотелось. В комнате никого не оказалось, поэтому парень сразу же ринулся к шкафу, где лежали все их накопления. Вытаскивая деньги, Миранчук понимал, что его ждёт в дальнейшем. Ладно, он потом с этим разберётся. Лёша сможет заработать ещё, всё-таки в банке работает, а мама… А маме можно вообще не знать об этом. Спустя час он передавал деньги Кокорину, который придирчиво рассматривал каждую купюру, будто у Антона могли быть поддельные. Саша знал, что эта сумма ничтожно мала, что Паша его всё-таки убьёт, но парень был готов к смерти. Она давно поджидала его у дверей, так что глупо от неё прятаться. Судьба дала Кокорину ещё один шанс, но он снова всё просрал. Спустя несколько дней Лёша залез в шкаф, чтобы пересчитать деньги, отложенные на Новый Год и подарки маме. Он долго не мог понять, почему полка оказалась пуста, шарил там рукой, вытащил чуть ли не всю одежду из шкафа, рассмотрел нижние полки, перевернул половину комнаты, но ничего не нашёл. Ни копейки. — Народ, нас, похоже, обокрали, — упавшим голосом сказал он, садясь на тумбочку. Федя тут же бросился к своей сумке, но она была цела. Антон, смотревший на всё это, хотел прибить себя, потому что ведь можно было взять немного денег у самого Феди. Тот бы даже не заметил, подумав, что просто всё растратил. — Ничего не понимаю, — протянул Лёша. — У нас же ничего нет. — Братик, — тихо произнёс Антон, решив, что терять ему уже нечего. — Это я взял деньги. — Зачем? — Мне надо было… Просто я решил, что ты работаешь в банке и… — он нёс откровенную чушь, ведь уже никакие оправдания не спасли бы его. — Что?! Подожди, ты взял все деньги, спустил их, хер пойми куда, потому что я всегда смогу заработать новые?! Блять, Антон, я их не печатаю! Ты хоть знаешь, как я их зарабатывал?! Да я, блять, полы в этом сраном банке мыл! На коленях по дерьму, сука, ползал! А ты просто… просто… Антон поднял на Лёшу виноватый взгляд. — Я могу всё объяснить… — сказал он. — Да нахуй мне не сдались твои объяснения! Знаешь, мне реально насрать, куда ты спустил всё, что у нас было. Меня не волнует! — Антон подошёл к брату, осторожно потрогав того за руку, но тот резко вывернул её и ударил парня по лицу. Федя даже подорвался со своего места, оттесняя Миранчука от брата. — Лёша, может, ты его всё-таки выслушаешь? — Вот только тебя тут не хватало! — воскликнул парень. — Съебись нахер, Смолов, ты меня вообще не волнуешь. Боже, как меня всё достало, как вы меня все достали. От вас одни проблемы! Антон опустил взгляд в пол, комкая в дрожащих пальцах край футболки. — Всё. С меня хватит, — вдруг слишком спокойно вздохнул Лёша. — Как хотите. Любите портить жизнь другим, делайте это друг с другом, а я ухожу. Антон не сразу понял, что скрывалось за этими словами, но их смысл дошёл до него в тот момент, когда брат начал подбирать с пола свои разбросанные вещи, складывая их в сумку. Он молчал, кажется, не замечая никого в комнате, спокойно продолжая своё дело. — Лёш, ты, что, правда, уходишь? — Антон не мог поверить собственным глазам. Да, у них с братом были ссоры, но до такого не доходило ещё никогда. — А ты слепой? — Братик, не надо, пожалуйста… Если ты из-за денег, то я всё возмещу, честно. До копейки отдам. — Не ври, ты не сможешь это сделать. Ты такой же, как отец, вам нельзя верить на слово, всегда найдёте кучу отговорок, почему не получилось. — Не правда… — Боже, хоть себя не обманывай, ладно уж, я и не к такому привык, — Лёша мягко сбросил руку брата с сумки. — Если ты думаешь, что я не смогу тебя обойти, то ты ошибаешься. Антон, лучше не раздражай меня ещё больше. Но Миранчук упорно перегораживал дорогу, смотря в глаза брату. Он не просил для себя прощения, он хотел, чтобы Лёша просто оставался рядом. Пусть будет ненавидеть всю жизнь, пусть не будет разговаривать, но будет рядом. Хотя бы просто существовать. — Братик, не уходи, прошу. — Братик? — вдруг усмехнулся Лёша. — Какие мы теперь братья? От тебя были сплошные проблемы с самого детства, так что, знаешь, я даже рад, что ты сейчас так поступил. Наконец-то я смогу сказать тебе это в лицо: ты мне не брат. Он отодвинул Антона и вышел из комнаты, оставив после себя открытую дверь. У Миранчука слезы на глаза навернулись. — Это всё из-за тебя! — говорил он, утыкаясь в грудь Феди, молча слушавшего эту истерику. — Если бы не твои счёты с Мамаевым, ничего бы не было! Это ты виноват! Верни мне Лёшу! Смолов просто гладил его по голове, сильнее прижимая к себе. Он точно не сможет вернуть Антону брата. — Подожди, какие счёты с Мамаевым? — Из-за которых меня чуть не убили! — и парень на эмоциях выложил всё, что произошло тогда в подворотне. — Тоша, почему ты мне этого не сказал?! — взяв его лицо в свои ладони, спросил Федя. — Я… Я пытался… Я не знаю! — и снова в глазах застыли слёзы. — Боже, да почему со мной всегда так?! Федя только качал головой, смотря в окно. Это должно было случиться, не просто же так Мамаев дал о себе знать, убив Михаила. Смолов нервно кусал губы, сильнее прижимая к себе Антона. Что с ними со всеми будет? Когда наступил тот момент, в который всё пошло не по плану и перевернулось с ног на голову? — Тош, прости меня, — прошептал Федя, понимая, что Миранчук его, скорее всего, не услышал. Но так даже лучше. За окном снова шёл унылый снег, грязной кашей оседая на землю. До Нового Года оставалось чуть больше недели, а праздничное настроение даже не думало появляться. У многих на душе лежали какие-то непонятные камни, которые никто не смог бы сдвинуть. Наверное, високосные года никогда не бывают хорошими.