Скажи мне, сколько пузырьков в лимонаде? Ладно, не отвечай. Зачем тебе это надо? Кусаю губы, ищу глазами, Ну, а ты, мальчик мой, ты ещё просто не знаешь, что... Я сочиняю роман, мужчина всей моей жизни.
С момента ссоры Игоря и Вани прошло около двух недель. Зимние каникулы были не за горами, поэтому парни уже строили планы на них. Федя писал одно письмо за другим с саратовское село к своему дядьке, но ответа никак не приходило. То ли почта, как обычно, работала в своём неторопливом стиле, то ли сельский почтальон снова запил, то ли были другие причины гробового молчания. Но Федя не отчаивался, а продолжал не экономить на бумаге. Даже Антон начинал понемногу раздражаться от этого упорства, ведь почему нельзя самому руководить фирмой? — Сама судьба тебе говорит, что это твоё призвание! — в который раз повторял Миранчук, смотря на то, как Федя строчит очередное письмо. Но Смолов не чувствовал себя руководителем фирмы, главой бизнеса. Отец так долго и упорно вбивал ему в голову, что он туп и не имеет предпринимательской жилки, без которой в бизнесе никуда, что парень уверился в этом и, действительно, стал считать себя таким. Никакие доводы, противоположные данному мнению, на него не имели влияние, даже если и говорил их Антон. Обляков с Акинфеевым же всё это время не разговаривали, да и вообще Ваня перестал как-либо контактировать с обществом этажа. Между ним и парнями с каждым днём нарастало всё большее напряжение, и когда-нибудь чаша всеобщего терпения грозилась переполниться. Неизвестно только, кто первым не выдержал бы. Далер активно пытался привыкнуть к факту своих внезапных отношений с Андреем. Лунёв тихо посмеивался над его странными поступками, но старался подыгрывать, чтобы усилия соседа не пропадали даром. Оказалось, что Кузяев вообще не готов к сближению с кем-либо, поэтому Андрей ему ещё и помогал. Остальные парни разделились на два лагеря: одни ржали с них, другие всячески высказывали своё одобрение и поддерживали любые начинания. Дни летели, словно самолёты, не успевая вычёркиваться в календаре, который в этом году купили с опозданием. Наступило очередное будничное утро, и Игорь решил встать пораньше, чтобы приготовить им с Артёмом совместный завтрак. Обычно он ел отдельно, ибо Дзюба всегда подскакивал за несколько минут до выхода, наскоро делая себе какие-то убогие бутерброды, которые доедал буквально на ходу. Сегодня же Игорь чувствовал какое-то необычайное ощущение счастья и был готов свершать великие дела, начиная с завтрака. В дверях кухни парень замер, не веря своим глазам. Прямо перед ним, около плиты, стоял Гончаренко, варивший себе кофе в турке, которой, кстати, у парней никогда не имелось. — Виктор Михайлович? — обратился Акинфеев, чувствуя себя максимально неудобно, будто это не преподаватель на его кухне, а он у него дома. — Игорь? Доброе утро, — кажется, не с большей уверенностью в голосе поприветствовал его мужчина. — Ох, чёрт! — выругался он, когда кофе вылилось из турки. — Отвернулся, и на тебе! Игорь совсем не понимал происходящего. Что преподаватель и руководитель их группы забыл в общежитии, и почему он ведёт себя так, будто всё нормально. — Виктор Михайлович, простите, а что вы тут делаете? — поинтересовался парень, садясь за стол. — Вить, тебе рубашку гладить? — не успел Гончаренко и рта открыть, как на кухню ввалился Обляков. — Просто она не такая уж и мятая... О, Акинфеев, чё сидишь, как пришибленный? И тут в голове Игоря сложился паззл. Если раньше он считал, что все слухи по поводу отношений Вани и преподавателя были придуманы от зависти остальных ребят, то сейчас он наглядно убедился в их реальности. Стало ещё неудобнее, а на кухне повисло неловкое молчание. — Ты сам решай, — запинаясь ответил мужчина, кивая Облякову, чтобы тот ушёл. — Игорь, ты... Как бы это сказать? — тут же обратился он к парню, сидящему, словно на иголках. — Тут такое дело... Давай представим, что ты ничего этого не видел и не слышал? — Ага... Конечно, Виктор Михайлович, ничего не было, — неуверенно кивнул Акинфеев. — Я, пожалуй, пойду. Завтрак подождёт. Да, на совместном приёме пищи с Артёмом можно было смело ставить жирный красный крест, ведь Игорь вообще не был теперь уверен, что сможет ещё раз зайти на кухню, чтобы в мыслях не всплыли события этого утра. — Тём, знаешь, я сейчас такое видел, не поверишь, — убитым голосом произнёс парень, вернувшись в комнату и разбудив Дзюбу. Сделать это, кстати, оказалось довольно проблематично, ведь Артём спал всегда, как убитый, да ещё и храпел, но Игорь научился с этим жить. — Если ты мне расскажешь, моя психика не пострадает? А то я не хочу, как Далер, — усмехнулся парень. — В общем, я собирался приготовить нам завтрак, пошёл на кухню, а там стоит Гончаренко! Ты понимаешь, Гончаренко, который варит себе кофе. Ну, это ещё ладно, мало ли. Но потом заходит Обляков, называет его Витей и спрашивает, надо ли гладить рубашку. Тём, ты понимаешь, что это значит?! — Боюсь предположить, — нервно сглотнул Дзюба. — Да они же спят друг с другом! — Ох, бля, к такому меня жизнь как-то не подготовила, — пробормотал Артём. — И что теперь? Это, получается, Михалыч теперь у нас постоянно торчать будет? И на кухню теперь даже в трусах не выйти? И как мне теперь с ним здороваться? Погоди, так, значит, нам теперь всем нельзя будет даже обниматься за пределами комнаты, а то мало ли, что подумает! Пиздец! Ну, Обляков, подкинул геморроя... Слушай, а, может, съедем куда-нибудь? От греха подальше, как говорится. — Ага, куда ты съедешь? — спросил Игорь. — Можно подумать, в другой общаге нас и наши отношения всем понравятся. То на то и выйдет. — Нет, это просто пиздец... Блять, ох, блять... Акинфеев полностью разделял эти мысли Артёма, других слов под ситуацию просто не находилось. Единственное, на что оставалось надеяться, что Гончаренко будет самому не в кайф существовать в общаге, где живут его же студенты, поэтому он вскоре свалит. Желательно, конечно, сегодня. Поскольку Игорь чувствовал необходимость выговориться кому-то, кроме Артёма, то вскоре об отношениях между Виктором Михайловичем и Ваней стало известно всему этажу. Больше всего удивились Миранчуки, ведь им даже в голову не приходило, что можно спать с преподавателем ради хорошей оценки, Федя же после этого комментария существенно напрягся, ибо однажды Антон уже пошутил про Мамаева. Денис и Саша лишь покачали головами, искренне не понимая, откуда только берутся такие люди, что готовы любой ценой быть лучше всех и прибегают даже к таким специфичным способам. Далер решил задвинуть целый доклад на тему отношений между учителем и учеником, поскольку он недавно читал статью по этой части. Откуда у Кузяева подобные источники информации, никто уточнять не стал. Таким образом, новость дошла до Кирилла, который решил поделиться ею с Мариной. Они сидели в его комнате, обсуждая поход в кино на выходные, и Набабкин вдруг рассказал про Гончаренко и Облякова. Девушка задумчиво покачала головой и вернулась к списку фильмов, что шли в кинотеатре. Конечно же, на этом распространение сплетни не закончилось, ведь если что-то знала Марина, то знало и остальное общежитие, включая даже Игнашевича, который просто не показывал вида, что он в курсе, ибо сор из избы не выносят. Виктор Михайлович вскоре понял, почему его студенты на занятиях так странно косятся и изредка подсмеиваются над ним. Благо, мужчина обладал достаточным авторитетом в их глазах, чтобы прекратить все подробные обсуждения данной темы, но он даже не догадывался, что эта, не самая лучшая новость уже дошла и до ушей Семака. Кроме того, Гончаренко понял, что периодически встречаться с Ваней на его территории становится несколько опасным, поэтому приглашал ученика к себе.***
Илья шёл по коридору, возвращаясь из магазина. У него закончился кофе, а также сливочное масло. Последний раз местный универмаг Кутепов посещал ещё в ноябре, поэтому сейчас был в некотором шоке от цен, что успели подскочить за всего лишь два с половиной месяца. Это сильно напрягало, ведь стипендию никто увеличивать не собирался, а денег оставалось всё меньше и меньше. — Илюх, нет, эта какая-то сопливая хуйня, уж прости, — налетел на него Федя, выскочивший откуда-то со стороны кухни. — Я думал все сдохнут, а тут, мать его, счастливый конец, свадьба... Знаешь, как это было обидно? Такая динамика, такие повороты, а тут! — Ты о чём? — Илья удивлённо поднял бровь, остановившись перед дверью комнаты в поисках ключей. — О книге твоей, о чём ещё? — Какой моей книге? — В смысле, какой? У тебя их много, что ли? Ну, если так, то я про эту, — Смолов показал обложку, уже изрядно затёртую, с красивой, витиеватой надписью: «Мужчина всей моей жизни». — Короче, иду вчера вечером такой мимо ларька, а тут вот это прямо перед моим лицом возникает. Я сначала подумал, мало ли однофамильцев, но, блин, Илью Кутепова я всё-таки только одного знаю, ну и купил. Пятьдесят рублей на ветер улетели! Илья удивлённо переводил взгляд с книги на Федю, пытаясь осознать тот факт, что его книгу всё-таки напечатали. Он отнёс последнюю главу в издательство ещё в декабре, после чего никаких новостей не поступало. Кутепов даже стал думать, что про его произведение все забыли, смирился с этим фактом и стал жить дальше, а тут вот, как вышло. В полнейшем шоке он зашёл в комнату, где обнаружил Рому, сидевшего на кровати и читающего его книгу! Но Илья решил сделать вид, что ничего не заметил. — Здравствуй, — произнёс парень, однако, Зобнин даже не откликнулся, будучи погружённым в чтение. — Эй! — Ой, прости, я не заметил, как ты пришёл. Слушай, я и не думал, что это будет так интересно. Илья, ты огромный молодец, я весь день читаю и никак не могу оторваться, это всё так круто! Правда, я не ожидал, что ты напишешь нечто романтично-милое, ведь по тебе и не скажешь, что ты можешь. Слушай, главная героиня такая классная, а ещё мне иногда она меня напоминает. Уж не знаю, чем именно, но я прямо чувствую, как мы с ней похожи. Вот стоит ей что-нибудь подумать, и я полностью с ней согласен! — Погоди-погоди, — остановил его словесный поток Илья. — Ты где купил мою книгу? Её же ещё не издавали. — Как не издавали?! Да она же во всех ларьках продаётся. Я сегодня в метро видел, как какая-то женщина её читала. Люди, говорят, с руками отбирать готовы, и я их полностью поддерживаю! Это всё так классно! — Ага, действительно, — кивнул Кутепов, медленно садясь на стул. — Нет, а почему, интересно, они мне даже не сообщили об этом? Но Рома его рассуждений уже не слушал, он продолжал возносить талант соседа до небес, ведь был целиком и полностью захвачен книгой, а потом вдруг выпалил: — Это надо отметить! Организацией застолья, собственно, он сам и занялся, правда, продуктов на столе было мало, ибо денег на покупку новых не имелось. И Рома выставил всё, что завалялось в холодильнике. — Итак, я собрал вас всех здесь, потому что есть отличный повод! — торжественно объявил Зобнин. — Вау, а мы-то думали, что продукты портятся, поэтому надо побыстрее их сожрать, — усмехнулся Антон. — А, может, он это и имеет в виду? — пожал плечами Саша. — Ром, давай как-то поторопись, времени не у всех много. — Да-да. Так вот, Илья, как вы все знаете, почти два года работал над книгой. И сегодня, в этот отличный, свежий январский день, её стали продавать в ларьках по всей Москве. Я уверен, что это только начало, дальше будет вся страна. В общем, лично я уже прочёл это замечательное произведение и всем рекомендую! — Спасибо, уже ознакомились, — прервал его Федя. — Не знаю, а мне понравилось, — пожал плечами Антон. — Муть, конечно, дикая, но, в принципе, было прикольно. Лёша согласно кивнул головой. Смолов лишь фыркнул, упорно стоя на своём, что Илья концовку слил. — Хотелось бы почитать на досуге, — произнёс Далер. — Никто не одолжит книгу на выходные? — Нам с Сашей тоже надо, — вступил в делёжку Денис. — Эй, мы тоже хотим! — стукнул по столу Артём. — Мы можем и подождать, не горит же, — спокойно сказал Игорь. — В крайнем случае, если уж сильно надо, то я могу и купить её, хотя цена, конечно, кусается. Илья уже и не знал, стоит ли ему чему-то удивляться. Больше всего его волновал факт того, что все вокруг знали о содержании книги, а он даже был не в курсе, что её вообще напечатали. Вот и сиди потом несколько лет, ломай голову над сюжетом, когда твоё произведение прочитают за считанные часы. Не хотелось Кутепову даже самому себе в этом признаваться, но не просто так Рома почувствовал что-то общее с главной героиней книги. Ведь её парень писал именно с соседа и его мыслей. Зобнин слишком часто делал что-то, удивляющее Илью, поэтому не вложить в главную героиню его образ жизни парень просто не мог. — Что вы тут расселись? — поинтересовался Обляков. — Тебе какое дело? Шёл куда-то, иди дальше, — сказал Федя, даже не обернувшись в его сторону. — Стоит там, воздух зря сотрясает. — Какие мы грубые, — закатил глаза Ваня, подходя к шкафчику. — Так, кружек у нас опять нет? — Если у тебя была личная, то её не трогали, — ответил Игорь. За столом все молчали, ожидая, когда Обляков покинет кухню, чтобы продолжить обсуждение книги Ильи. Но Ваня никуда не собирался, поэтому уселся на подоконнике, включая магнитофон. Заиграла какая-то ужасно знакомая мелодия, правда, самой песне уже было несколько лет. — Тебе кто разрешал магнитофон трогать? — возмутился Антон, считая себя полноправным хозяином вещи. — Мне разрешение не требуется. Благо я тут на таких же правах, как и ты, живу, — улыбнулся Обляков и принялся стучать ногтями по подоконнику. — Блин, хорош, — обернулся Андрей. — Звук бесит. — Так уйди, кто тебе не даёт? — Вообще-то, мы тут празднуем, если ты не заметил. — А меня почему не позвали? — Какое ты имеешь к этому отношение? — усмехнулся Игорь. — Илья, к счастью, книгу без твоей посильной помощи писал. — А вы ему в этом помогали? — дай Облякову только языком за какое-нибудь слово зацепиться, и он уже не отстанет, полезет в бутылку и вымотает тебе всю душу. — Мы просто рады за друга. Ну, ты Илье уж точно не друг. — Но я живу на этом этаже. Если я тут живу, то тоже имею право поздравить человека. Илья, мои поздравления. — Спасибо, — сдержанно кивнул Кутепов. — Всё, поздравил? Может, хоть теперь свалишь? — спросил Игорь, хмурясь. Обляков вздохнул и спрыгнул с подоконника. — Что ж, как хотите. Он направился к себе, даже не выключив магнитофон, поэтому пришлось Андрею, как сидящему наиболее близко, вставать и выключать. — Господи, да за что же нам это в соседи досталось? — прошептал Денис, которого Ваня бесил не меньше, чем Игоря.***
Федя наконец-то получил ответное письмо из саратовского села. Прочитать он его решил на кухне, чтобы Антон услышал об успехе в передаче бизнеса дядьке. Конечно же, Смолов ни секунды не сомневался в том, что у него всё получится, ведь ему же по жизни везёт. Миранчук в это время занимался мытьём посуды, и это занятие он терпеть не мог, поэтому всегда злился и громко раскладывал тарелки по полотенцу для просушки. — Итак, — произнёс Федя, предварительно откашлявшись. — Уважаемый Фёдор, пожалуйста, не пишите на этот адрес, — на этих словах парень немного опешил. — А я смотрю, дядя тебя прямо знает и любит, — усмехнулся Денис, сидящий тут же. Смолов нахмурился, быстро пробежался глазами по тексту и вдруг схватился за лицо. — Что там? — спросил Антон, беря в руки чью-то грязную чашку, которую никто не собирался мыть, кроме него. — Дядька, оказывается, уже год, как спился, — упавшим голосом произнёс Федя. — Чёрт, я даже не знал. Денис присвистнул, отводя глаза в сторону. — Весело, однако, — вздохнул он. — Хороший хоть человек был? — Понятия не имею, я его и не видел ни разу. Просто отец иногда письма от него получал, ну, я адрес и запомнил, от нечего делать. Блин, как-то нехорошо всё это. — Да уж, радостного мало. Антон согласно кивнул головой, делая печальное выражение лица. Наверное, это было неправильно, но глубоко в душе Миранчук был рад сложившейся ситуации, ведь теперь бизнес точно принадлежал одному Феде, а это обещало немалые деньги. Антон всё-таки надеялся неплохо пожить со своим парнем. — Помянуть надо, — решил Смолов, вставая из-за стола, чтобы достать из холодильника бутылку водки. — Может, не надо? — уточнил Антон, которого пока не сильно устраивала идея набухиваться. Впервые в жизни, кстати. — Или меня хоть подожди. — Денис? — обратился к нему Федя. — Нет, ребят, давайте сами, у меня ещё дела есть. Мне, конечно, тоже грустно, но пить не могу. Смолов нашёл стаканы и разлил водку, молчаливо выпивая свою порцию и не дожидаясь Антона.