Эти зелёные глаза смотрят прямо в твои. Эти чёрные волосы запутывают снова. Эти белые губы говорят о любви, И ты кровью подпишешься под каждым их словом.
Рассвет только-только забрезжил над Москвой, а на кухне уже сидело двое: Денис и Лёша. В помещении царил полумрак, и только солнце, медленно поднимающееся из-за крыши соседнего дома, оставило узкую полоску света на полу. Большую часть времени оба парня молчали, будучи погружёнными в свои мысли. — Знаешь, у меня такое странное чувство, — начал Лёша. — Страшно как-то. Я не понимаю, почему. — Да, день сегодня будет не самым лучшим, — кивнул Денис, проводя ногтем по клеёнке. — Почему? — Мне так кажется. Спать не могу, мучает что-то, поэтому и предполагаю. Миранчук подошёл к магнитофону, осторожно нажимая кнопку проигрывания. Радио молчало, слышались только помехи. — Рано, не работают ещё, — сказал Денис со вздохом. — Уже неделю их нет, а я даже не знаю, куда они уехали, — произнёс Лёша, забираясь на подоконник. Если бы не волнение об Антоне и Феде, парень давно спал бы, видя уже десятый сон. — А вдруг что-то случилось? — Может, отдыхают, — пожал плечами Черышев. — Лето всё-таки, самое время для отпуска. — Но ни разу не позвонить! По коридору кто-то прошёл, а потом дверь кухни приоткрылась. Щёлкнул выключатель, и свет неожиданно резко ударил по глазам. Парни поморщились, но, разлепив глаза, смогли увидеть вошедшего. Это был Игорь. Для половины пятого утра он выглядел удивительно выспавшимся и уже недовольным. — Что вы тут? — Не спится, вот и сидим, — ответил Денис. — Тебе, как я понимаю, тоже? Акинфеев кивнул, присаживаясь за стол. Снова помолчали, а потом парень вдруг выпалил совместную мысль: «Что-то у меня нехорошее предчувствие». — Хоть бы дождь пошёл, что ли. Так на погоду всё списать можно, — фыркнул Лёша. На небе не было ни одного, даже самого маленького облачка, которое могло бы представить какую-то угрозу. Наоборот, сегодня обещали чуть ли не рекордную жару за последнее десятилетие. Вскоре к трио парней присоединился Артём, которому не спалось без Игоря. Дзюба, в принципе, разделял общую атмосферу тревожности, но старался этого не показывать, как обычно скрывая всё за шутками и улыбками. По его же инициативе вскипятили чайник, чтобы не сидеть просто так, нарезали колбасы, ибо гонять пустой чай неинтересно, и дождались пока начнёт работать радио. Правда, вместо песен пришлось слушать прогноз погоды и новости. — Вчера Президент России Борис Ельцин наложил вето на закон о религии, дающий привилегии православной церкви, — сообщил голос ведущей. — А недавно ещё губернатора Нижегородской области выбирали, — зачем-то вспомнил Артём, заставив Дениса поджать губы. — Не надо про Нижний, — сказал Черышев. — Сейчас, кстати, всех куда-то выбирают, — задумался Лёша. — Может, нам тоже поддержать всеобщую традицию? Переизберём, например, главного по этажу. А то, что у нас всё Кирилл, да Кирилл. — Чем тебе Набабкин-то не угодил? — спросил Игорь. — Ну, если так подумать, то он действительно не слишком-то исполняет свои обязанности, — поддержал мысль Денис. — Собрания проводит не регулярно, за этажом не сильно следит, вон, у нас до сих пор два душа не починили. Со своей Мариной и их возможной свадьбой он вообще стал каким-то безответственным. — Да, надо переизбирать. Вот я, например, проголосовал бы за Игоря, — с Лёшей согласился Артём. Ну, кто бы сомневался, в общем-то. — Нет, даже не думайте, — замахал руками Акинфеев. — Мне всякого геморроя помимо вашего этажа хватает. Я бы лучше свой голос отдал за... За Дениса. Черышев чаем поперхнулся. Какой из него главный по этажу? Это Игорь переборщил явно. — Меня нельзя, — покачал он головой. — Почему? — удивился Дзюба. — Ты же отличный кандидат! — Я курю в неположенных местах и Облякова на днях матом послал. — Ну, тогда действительно, — улыбнулся Артём. — В таком случае, я предлагаю свою кандидатуру. По кухне разнеслось многозначительное «О-о-о!». Игорь даже рассмеялся, что позволял себе только в исключительных случаях. — Тебе нельзя участвовать в выборах, — помотал головой Черышев, на удивлённый взгляд будущего кандидата ответив так. — Ты слишком мутная личность. Вот, что мы о тебе знаем? Да ничего! Ни где ты вырос, ни где учился. Вся твоя подноготная должна быть известна, а то выберем на свою голову. По-моему, лучше всего выбрать Лёху. Он нам хотя бы известен. — Ага, а лучше его вместе с Антоном. Пусть будет двоевластие, — усмехнулся Игорь, и его весёлое настроение всё ещё выглядело странно. — Знаете, тогда у нас вообще будет сплошной бардак на этаже. — Чё это бардак? — возмутился Миранчук. — Вон, у Антона есть спонсор. Как раз отстроит общежитие заново. Души починятся, лифт заработает... — Мечтай дальше! — перебил Денис. — Федя удавится скорее, чем руку к нашей общаге приложит. Он же сам сказал, что аварийное здание ему ни разу не нужно. Парни грустно закивали головами, уже заранее раскатав губу на деньги Смолова. Ведь, действительно, будь у того желание помогать людям, эту общагу можно было бы выстроить, как в лучших городах Европы. Ну, наверное. По крайней мере, общага, строившаяся рядом, уже была бы не нужна. — Кстати, если так подумать, то лучше всего на должность нового главного подходит Андрюха, — сказал Артём. — Он местный, про него мы почти всё знаем, он простой, без всяких выебонов, как некоторые Феди. А ещё он добрый и ответственный. Вы видели, как он трепетно отнёсся к подарку для мамы Далера? — Ну да, Андрей, пожалуй, вариант оптимальный, — согласились остальные. Однако выборы решили отложить до лучших времён, ведь сейчас к ним явно не все были готовы. Да и многие избиратели отсутствовали. К тому же, было бы неплохо сообщить Кириллу, что его хотят снять с должности. В общем, очень много всяких условий пока не было учтено, а, значит, выборы состояться не могли.***
Саша сидел на краю кровати, крутя в руках сигарету. Закурить не решался, пока Паша не уйдёт, почему-то поставив себе именно такое условие. Мамаев же ходил по комнате, одеваясь, ведь скоро нужно было ехать на встречу с Федей. — Саш, мне чёрный идёт? — вдруг спросил парень. — Да. — Значит, надену чёрную рубашку. — Ты прямо, как на свадьбу, — Кокорин мог бы сказать, что, скорее, на похороны, но это слово было бы лишним. Слишком резким, слишком неправильным, хотя... кто знает, как всё сложится? Паша выглядел, правда, очень красиво. Саша был рад, что в последний раз увидит его именно таким, что всю оставшуюся жизнь Мамаев будет в его воспоминаниях только в таком образе. — Ты же скоро, да? — спросил Кокорин, обнимая Пашу у дверей. — Конечно. Туда-обратно и вернусь. Моргнуть не успеешь, — он сделал усилие, чтобы улыбнуться. Парни намеренно врали друг другу, притворяясь, что всё прекрасно, будто Паша просто в магазин за хлебом уходит. Говорить правду сейчас было бы неуместно, да и зачем говорить то, что все знают. Иногда лучше молчать, счастливо улыбаясь. — Ну, всё, я пошёл, — произнёс Мамаев, проводя ладонь по плечу Саши. Напоследок ещё раз поцеловались и разошлись. Паша не взял с собой никого из охраны, прекрасно понимая, что с Федей нужно встречаться один-на-один. Саша, как и планировал, закурил, обходя квартиру Мамаева и словно ища в ней какие-то изменения. А вот Смолов, не спавший всю ночь, собирался самостоятельно, без мнения Антона, да и вообще без участия парня. Тот спал, что Федю радовало, ведь он хотел уйти спокойно, без лишних нервов и мыслей. Пусть в голове царит звенящая пустота, зато без чувства тревоги на душе. Федя, правда, ничего не ощущал, когда закрывал дверь и садился в машину. Создавалось впечатление, будто ему совершенно плевать на сегодняшний день и предстоящую встречу с Пашей. Антон проснулся от громкого хлопка входной двери. Моментально оделся и буквально побежал на остановку, надеясь, что автобусы уже начали ходить. Парню было необходимо добраться до общежития, ведь, как ему казалось, только он переживал за жизнь Феди. План был следующим: найти Лёшу, взять машину у Артёма и поехать в район, где проходила встреча, молясь о том, чтобы успеть. Видимо, сегодня судьба целиком и полностью стояла на стороне Миранчука, поскольку автобус подошёл сразу же, стоило добраться до остановки. Ехал он также бодро, не задерживаясь и не стоя в утренних пробках, которых почему-то не было. Пока всё шло строго по плану, и Антон просил небеса не испортить всё в самой концовке. — Лёша, Игорь или Артём дома?! — выкрикнул парень, врываясь в комнату. Его брат аж подпрыгнул на месте от неожиданности, сказав, что из требуемых присутствует только Акинфеев, так как Дзюба недавно ушёл мыться. — Собирайся, я сейчас! — быстро произнёс Антон, вылетая за дверь. — Зачем? — Федю спасать будем. Остальное скажу по дороге. В комнату к Игорю Миранчук вломился также бесцеремонно, сразу от порога требуя ключи от машины Артёма. Акинфеев ни сколько не думал, даже ни одного вопроса не задал, а просто выполнил просьбу. Парень чувствовал, что это необходимо, что медлить нельзя было ни секунды. Игорь всегда отличался пониманием и умением приходить на помощь в нужную минуту, за это его действительно можно было любить. — Что с Федей, я так и не понял? — спросил Лёша, когда они уже сидели в старых «Жигули». — Его могут убить. Я обязан его спасти. — И как ты это сделаешь? — Не знаю. Разберусь по ситуации. Антон не сидел за рулём никогда в жизни, просто не имея возможности это сделать. Однако именно он сейчас нёсся по проспекту, пытаясь не врезаться в соседние автомобили и игнорируя все светофоры. — Тоха, мы на красный опять проехали! — уже устал говорить Лёша, боящийся, что спасать надо будет их жизни, а не Федину. — Тоха, твою мать, мы разобьёмся сейчас! — Да, похуй! Мы можем не успеть. — Мне кажется, или тот гаишник нас заметил? — Господи, Лёха, кому вообще интересен старый жигуль, а? Хватит ныть! — Я не ною, я жить хочу! — Зачем я вообще тебя с собой взял?! — Да, откуда я знаю?! На этом диалог был прерван, потому что Антон действительно не знал, зачем взял с собой Лёшу. Просто принято у них было ещё с детства всё делать вместе, всегда в трудные моменты быть рядом и разбираться с проблемами вдвоём. От привычек сложно избавляться, а от таких, тем более. Федя даже не предполагал, что сейчас творилось в нескольких кварталах от него. Пока парень ехал по практически пустынной улице, смотря, как спальные районы с плотной застройкой меняются на какие-то трущобы и ряды гаражей, он вдруг вспомнил одну историю, случившуюся незадолго до поездки в Саратов. Они, как всегда своим неизменным трио, поехали в лес. Паша предложил пострелять по банкам. Федя, правда, уже не помнил, как они пришли к такой гениальной идее. Банки нашли в багажнике у Мамаева, возможно, поэтому он всё это и затеял. Поставили их на какое-то бревно, отошли на определённое расстояние и стали стрелять по очереди. — Весёлые у вас выходные, — отметил Кокорин, наблюдавший за всем. Его забавляло то, на что богатые парни тратили свою жизнь. Паша из пяти банок сбил только три. Оставшись недовольным собой, он уступил место Феде, надеясь, что у того ничего не получится, и очередное негласное соперничество будет выиграно. Парни не знали, с каких пор их дружба стала держаться только на спорах и пари, но счёт они вели постоянно, и пока Смолов опережал своего друга на два очка. — Что, даже удачи не пожелаешь? — усмехнулся Федя, проверяя наличие патронов. — Ах, прости, — всплеснул руками Паша. — Удачи! Пусть тебе... повезёт, — «Чтоб у тебя ничего не получилось, везучий ты наш», — тем временем, промелькнуло в голове. Смолов вытянул руку и выстрелил пять раз, даже не делая пауз. Итог был таков: пяти из пяти возможных. — Сука, — прошипел Мамаев. Теперь Федя опережал друга на семь очков... Смолов даже усмехнулся, когда вспоминал эту историю. Интересно, если бы Пашу не посадили, каков был бы их счёт? Вели бы они вообще своё соревнование? Кто знает. Машина Мамаева уже стояла около одного из гаражей, но Федя знал, что друг будет ждать его за тем самым старым домом, в котором брезговали спать даже бомжи. Всё-таки это место для парней имело особое значение. — Опаздываешь, — констатировал Паша, и Федя удивился, когда не увидел толпы телохранителей рядом с другом. Рискованно ехать одному в такой район за крупной суммой денег. — Пересчитывать будешь? — поинтересовался Смолов, стараясь показать всё своё безразличие к ситуации. Он пнул сумку с купюрами в сторону Мамаева. Тот долго копался в деньгах, словно оттягивая момент истины. Иногда он кидал беглый взгляд на Федю, усмехаясь то ли над ним, то ли над своими мыслями. Время тянулось слишком медленно, заставляя парня откровенно скучать, пока друг перекладывал пачки долларов из сумки на землю и обратно. — Знаешь, я думал, ты захочешь меня обмануть, — сказал Паша, удовлетворённо потирая руки. — Будто мне заняться больше нечем. У меня есть дела поважнее, так что, если ты закончил, то я пойду. — Нет-нет, погоди. Мы с тобой так долго не виделись, что я просто не имею права отпустить тебя, не поговорив. Мне интересно, Федя, как же складывалась твоя счастливая жизнь все эти годы, — Мамаев намеренно сделал нажим на слове «счастливая», как бы выражая всё своё мнение относительно старого друга. — Замечательно складывалась. Представляешь, только тебя посадили, и удача стала буквально преследовать меня. Сначала отец пристроил на экономиста, потом мать убили. Причём, знаешь, кто это сделал? Твой дорогой родитель. — Ну, не все мы идеальны. Твой папочка моего тоже грохнул. — Да, а потом пришёл ты и решил устроить «Великое правосудие», — улыбнулся Федя. — Жаль, что никто, кроме меня, не помнил, с чего всё началось. — Ой, это уже история! — махнул рукой Паша. — Сейчас многие не помнят, кто выиграл Великую Отечественную, а тут такие мелочи. Ну, дальше можешь не рассказывать, я прекрасно знаю, что ты живёшь в каком-то убогом общежитии, от друзей старых отрёкся, нашёл себе преданных нищебродов... Кстати, о них. Этот парень, Антон, откуда ты его откопал? — Тебя это не касается. — А что ты от вопроса сразу уходишь? Неужели я тебя как-то задел? Вот уж не думал, что наш непоколебимый Федя начнёт испепелять меня взглядом, стоит упомянуть какого-то там Антона! — Он не какой-то там! — зло произнёс Смолов. — Правда? Что же в нём такого особенного, почему я обязан относиться к нему с уважением? — Может быть, и ничего. Но это не даёт тебе права рассуждать о человеке, которого ты даже не знаешь. — Как-то неинтересно. Я думал, ты сейчас расскажешь мне историю вашей прекрасной любви... Ладно, не хочешь — не надо... — Паша задумался. — Федя, а ты когда-нибудь думал о том, что можешь всё потерять? Свою семью, свои связи, деньги, даже этого Антона? — К чему ты это? — с некой опаской спросил Смолов. — Да так. Ты же понимаешь, что нам нельзя отсюда возвращаться живыми? Всё-таки стрелка, пусть и чисто символическая. По законам этого времени, кто-то должен умереть, ну, или же мы оба. Мне, конечно, терять особо нечего, но вот тебе... Неужели не жалко? — С чего ты вообще взял, что я умру? Сам же сказал, кто-нибудь должен. Паша усмехнулся, в ту же секунду направляя на Федю пистолет. Смолов не успел среагировать, поэтому стоял сейчас абсолютно беззащитным. Одна зелёная пара глаз смотрела в другую, ища в той мотивы данного поступка. Мамаев выстрела не делал, оттягивая момент, чтобы успеть насладиться им полностью. Федя знал — стоит ему сделать сейчас хоть малейшее движение, и пуля незамедлительно вонзится в его тело. Феде вдруг захотелось жить. — Хочешь, дам тебе шанс? — спросил Паша. — Подбросим монету, если выпадет решка, я тебя отпущу. Если орёл — сам понимаешь. Смолов усмехнулся, соглашаясь и понимая, что шансов у него нет. Знаменитая монета Мамаева блеснула у того в руке. Этот трюк был прекрасно знаком его другу, но Паша слишком любил красоту, пусть даже такую извращённую. Любая ситуация должна выглядеть пафосно, с каким-то определённым шармом, чтобы не было в ней ничего мерзкого и гнилого. Без них этого в мире хватает. — Представляешь, впервые судьба от тебя отвернулась, Федя, — произнёс Паша, явно наслаждаясь своими словами. — Тут орёл. Хочешь взглянуть? Я знаю, что хочешь. Смолов сделал вид, что ему действительно интересно, дабы не расстраивать друга. Он уже знал, когда Паша отвернётся, уходя обратно, то надо будет вытащить пистолет и выстрелить первым. Да, в спину. Пусть и выглядит это очень подло, с точки зрения поединка, но умирать Федя не торопился. У него Антон, парни в общаге, даже бизнес отца, которым он вдруг захотел управлять. Теперь Смолов дорожил всем, что имел, и терять это в один момент не собирался. Но Паша, словно прочитав мысли друга и разгадав его план, отходил назад спиной, прекрасно видя все эмоции на лице Феди. Нет, там не было испуга или нервозности, только холодное спокойствие и какая-то доля смирения со своей судьбой. Смолов не знал, что чувствовать в этот момент. Жизнь висела на волоске, но в голове не было ни одной мысли. — Эх, Федя, мне тебя даже нисколько не жалко, представляешь? — произнёс Паша с нескрываемой грустью в голосе. Не успел Мамаев нажать на курок, как третье лицо вмешалось в происходящее. Антон, взявшийся вообще из ниоткуда, вбежал чуть ли не в центр действия. Похоже, Миранчук сам не знал, зачем это делал и чего хотел добиться. — Да, когда меня это останавливало? — прошептал Паша, и раздался первый выстрел. Никто не успел даже глазом моргнуть. Федя, будто в замедленной съёмке видел, как Антон упал на землю, Мамаев успел направить пистолет в сторону друга, но Смолов среагировал моментально. Раздался второй, на этот раз последний выстрел. Пуля пришлась Паше в лоб. Федя не промахнулся, прямо, как тогда в лесу, стреляя по банкам. Ведь надо было учесть заранее, что Федя никогда не промахивался.