Время без забот тихо опустилось за горизонт, А за ним и новый снежный ком делами накрывает с головой. Время без забот, будем вспоминать тебя через год. Из автомобиля радивцо напомнит нам о том, что не сбылось...
Новогоднее настроение заполняло общежитие, переливаясь разноцветными шарами на ёлке в холле, на которую раскошелился Игнашевич, блестя мишурой по коридорам и отзываясь песнями по радио. Дикторы отсчитывали дни до самого главного праздника зимы, радостно сообщая своим слушателям, что на Красной Площади открыли каток, а в Смоленске начались новогодние гулянья. Всё вокруг дышало и жило праздником, ведь каждый по разным причинам старался побыстрее завершить этот год, затаив надежду, что дальше будет лучше, спокойней. Марио уже успел познакомиться со всеми парнями, даже вошёл в расположение Кирилла, который не мог и слова грубого сказать гостю, стоило только Фернандесу сделать удивлённое выражение лица и разочарованно произнести: «Ну, я же не знал». Особенно хорошо в памяти Марио отложился его первый завтрак в общежитии. За столом тогда сидели Федя, Антон с братом и Артём. Игорь стоял у плиты, когда Фернандес и Черышев зашли в помещение. Денис незамедлительно представил нового жильца, объяснив всю ситуацию со сгоревшей общагой, а потом предоставил Марио самому разбираться дальше. — И что это тебя занесло в такую даль? Да ещё и в такое время! — поинтересовался Дзюба, придвигаясь ближе к парню. — Мне просто всегда нравилась ваша страна, — абсолютно серьёзно заявил Фернандес, а Смолов тут же заржал на всю кухню, за что получил заслуженный укоризненный взгляд со стороны Игоря. — Серьёзно?! — никак не мог уняться Федя. — Нет, ну вы слышали, а?! Россия ему нравится всю жизнь! Большей глупости я в жизни не слышал! — А что не так? — спросил Марио, наклоняя голову и оборачиваясь на Дениса, достающего тарелки. В нём Фернандес видел свою защиту в случае чего. — Да у нас же ни условий нормальных, ни жизни, — сказал Федя. — Ты посмотри на это, — он обвёл взглядом помещение. — Эти стены, этот стол, это окно. Тут же чихнёшь, и всё рассыпется в пыль. Но нет, наше прекрасное правительство не будет ремонтировать общагу, оно лучше построит новую, а эту снесёт и поставит здесь какую-нибудь парковку. — Разве правительство не прислушивается к бизнесменам и не действует в их интересах? — словно ни на что не намекая, вставил Денис. — Может, я ошибаюсь? Смолов тут же закрыл рот, озлобленно взглянув на парня. Марио, кажется, ничего не понял, поэтому удивлённо озирался по сторонам, ища логическое завершение разговора. — А на кого ты учишься? — заполнил неловкую паузу Артём, заинтересованно рассматривая гостя. — На переводчика. — Хм, неплохо. Говорят, они зарабатывают много. А я на инженера, Игорь на юриста, Денис — фотограф, Антон и Лёша... там что-то, связанное с деньгами. — Это называется финансисты! — хором произнесли братья. — Ну да, точно, — махнул рукой Дзюба. — Вот, значит... А! Я про Федю забыл сказать. Он же у нас бизнесмен перспективный. Ну, хотя, как перспективный? Отец ему фирму оставил, вот он теперь с ней маяться и будет. — Так-то по образованию я экономист, — напомнил Смолов. Артём усмехнулся, считая, что экономическое образование Феде нужно только «для галочки». Вот ему, будущему инженеру-конструктору, образование действительно необходимо, ведь без него ни о какой высокооплачиваемой работе и речи быть не может. У Смолова же всегда есть запасной вариант в виде капитала отца и фирмы. — Почему ты на переводчика-то пошёл? У нас сейчас немного другие профессии в приоритете, — спросил Антон. — Что вы пристали к человеку? — вмешался Денис. — Он есть хочет, а вы тут допрос устроили. — Да им же просто интересно, Дени, — улыбнулся Марио. — Я всегда хотел быть переводчиком, мама говорит, что у меня способности к языкам. Правда, папа был против. Он хотел, чтобы я был, как он, дипломатом. — Кто у тебя отец?! — хором спросили парни. — Дипломат. — А фамилия у него тоже Фернандес? — Марио кивнул. — Классно, чё. Удивлённые взгляды переметнулись на Федю, который молча пил чай. — И откуда ты знаешь его отца? — задал логичный вопрос Лёша. Смолов махнул рукой, мол, неважно, может быть, потом расскажу. На самом же деле, два с половиной года назад отец Феди собирался подписать какой-то контракт с отцом Марио, который как раз и приехал в Россию, чтобы заключить выгодную сделку с одним из самых лучших поставщиков материалов. Смолов, что тогда, что сейчас, мало в этом понимал, поэтому даже не стал слушать наставления родителя по типу: «Веди себя прилично. Это очень важный человек». Как итог: Федя чуть не сбил отца Марио, выезжая со двора дома. Разумеется, сделка незамедлительно сорвалась, Смолова отец посадил под домашний арест на неделю, но парень всё равно умудрился сбежать. — Получается, раз Марио теперь живёт тут, то отмечать Новый год он будет с нами? — уточнил Игорь. — Очевидно, — кивнул Денис. В общежитии Фернандеса к этому празднику относились не очень ответственно, ведь там жили иностранцы, половина из которых даже не знала о Новом годе, и в основном все отмечали Рождество. Кто-то, правда, праздновал Хануку, один словак всё время орал из окна гимн своей страны в день Республики, а какой-то чех ежегодно отмечал независимость Чехословакии. Самое интересное, никто так и не просветил недалёкого, что Чехословакии уже с девяносто третьего не существует. Собственно, именно поэтому Марио с таким интересом и удивлением наблюдал всю предпраздничную суету на этаже, беспрестанно спрашивая, зачем парни делают то или это. Оказывается, Фернандес России совсем и не знал, не говоря уже о её жителях.***
Саша скептически относился к новому соседу по комнате. Жизнь к такому его не готовила точно, а Марио, как выяснилось, доставлял немало проблем. Во-первых, Головину пришлось подарить ему несколько своих футболок, которые, по мнению Дениса, отлично сидели на парне, потому что Фернандес потерял половину своего имущества, включая одежду, в пожаре. Во-вторых, Черышев распотрошил их с Сашей заначку, накопленную в течении нескольких лет, ведь Марио было просто необходимо повторно купить подарки своим родственникам. В-третьих, Фернандеса было слишком много. Он во всё совал свой нос, задавал какие-то по-идиотски наивные вопросы и вечно мешал Головину спокойно существовать. В добавок, ещё и Денис чуть ли не пылинки сдувал с гостя, что раздражало буквально до желания убить бразильца. — А он у нас хрустальный или сахарный? — интересовался Саша, зло сверля взглядом Черышева. — С какой стати я должен ему готовить завтрак?! Может, ещё тапочки принести?! Или газету?! — Саш, он гость, он ничего тут не знает... — А, так он просто умственно отсталый! — воскликнул Головин, вскинув руки и задев карандашницу. — Объясни мне, какой нормальный человек не умеет пользоваться плитой?! — Он умеет пользоваться плитой, Саш. Просто, когда мы с тобой ещё не были в отношениях, ты тоже готовил всё на двоих. Почему это сейчас такая большая проблема? — спокойно произнёс Денис. — Сравнил, блин! То были мы с тобой, я к тебе испытывал чувства! Этот Марио мне вообще никто и никуда не упал! Пусть сам готовит себе жратву, я и пальцем не пошевелю ради него! Он вообще меня бесит! Кстати, находиться с ним в одной комнате я тоже не желаю! Заебал со своими вопросами. Лезет, куда не нужно. — Ему просто интересно... — Он, что, блять, пятилетний ребёнок?! Денис, твою мать, хватит носиться с ним, как с... с... Я, блять, даже не знаю, с кем можно так носиться! Федя вокруг Антона так не прыгает, как ты! Нет, ты скажи мне, по какой блядской причине ты это делаешь?! Кто этот Марио?! Черышев молчал. Он просто хотел, чтобы Фернандес быстрее адаптировался на новом месте жительства, и старался помогать ему во всём. Наверное, действительно немного переборщил. — И ещё, — чуть успокоившись, сказал Саша. — Почему мы скрываем свои отношения от него? — Потому что они не совсем традиционные, Саш. Вдруг он не поймёт или... — То есть, как заявлять о них всем парням, так ты первый, а как сказать этому Марио, так всё! Нельзя! Табу! — Саш, парней я знал больше полугода, а с Марио знаком всего лишь пару месяцев... — Но он, сука, живёт у нас в комнате! Из-за него я даже не могу обнять тебя, не говоря уже о... — Головин изобразил нечто рукой в воздухе. — Короче, всё. Меня это заебало, я второго пойду к Кириллу и спрошу, можно ли этого Марио куда-нибудь отселить. Желательно на другой этаж, чтобы не сталкиваться с ним подольше. В этот момент со стороны коридора раздался звук падения, после чего чья-то дверь со всей силы хлопнула о стену, и следом послышался крик Ильи: — Чтоб его больше здесь не было! Денис и Саша вышли на звуки. В коридоре у стены стоял Марио, испуганно глядя на разгневанного Кутепова, который, оказывается, был действительно страшен, когда злился. Рядом с ним находился Рома, на пальцах что-то объясняющий. — И слышать ничего не хочу! — крикнул на него Илья. — Илюша, я же просто хотел ему сыграть «Зима, холода», ему интересно было... Он же не знал... — Меня это не волнует! Приглашаешь кого-то в гости, так будь добр объяснять правила! Дело состояло в следующем: Марио, зашедший послушать Ромину игру на гитаре, которую тот расхваливал на все лады, решил посмотреть, что за листы лежали на его столе. Там были черновики новой книги Ильи, разложенные в каком-то особенном порядке, и Зобнин прекрасно знал, что нельзя их передвигать, смотреть и даже дышать в их сторону не стоит. Это были личные заскоки Кутепова, которые Рома терпел, будучи с парнем в отношениях. Ну, правду говорят, что творческие люди, особенно писатели, со своими тараканами в голове. Однако, заигравшись, Зобнин не успел остановить посягательства Фернандеса, и тот зачитался отрывками. В этот момент, словно по закону подлости, вернулся сам автор произведения. Увидев, что творилось за его столом, он незамедлительно вышвырнул Марио за пределы комнаты, не особенно церемонясь. — Заебись! — воскликнул Головин. — Мало того, что мою жизнь, так ещё и отношения с соседями портит. Денис же полез разбираться с Ильёй. Саше было настолько всё равно, чем закончится их перепалка, что он просто ушёл к Миранчукам. Дверь оказалась не заперта, а на стук никто не среагировал, поэтому Головин посчитал, что зайти ему можно. Собственно, увидеть целующихся Федю и Антона, он, конечно, не планировал, но это не сильно его обеспокоило. Парни же Сашу даже не заметили, и ему пришлось какое-то время постоять в стороне. — Ну, всё, хватит уже, — наконец не вытерпел он. — Хоть бы дверь закрывали. — Головин? Ты давно тут? — Минут десять, — Саша пододвинул себе стул. — Короче, мне очень нужно ваше мнение. Лично меня безумно достало соседство с этим Марио. Не могу сказать, что он меня до невозможности бесит... Хотя нет, всё-таки могу. В общем, как вы к нему относитесь? — Нормально. Мы и к Облякову нормально относимся, — пожал плечами Антон. — А Федя Марио вообще побаивается, да, Федь? — Ни черта подобного! Его отца, может быть, а он сам на меня никакого впечатления не производит. Ну, есть и есть. — Ты зачем это спрашиваешь? — обратился Миранчук к Саше. — Потому что я хотел второго поговорить с Кириллом о его переселении из нашей комнаты. Но, знаете, теперь я думаю о том, чтобы его совсем отсюда выселить. Другого этажа мало будет. — Головин, что тебе Марио сделал? С чего ты злорадствуешь-то? — А что не так? — Нет, человек тебе может не нравиться, — продолжил мысль Федя. — Но не до выселения же. Это как-то слишком. Даже Обляков такого не достоин, а Марио вообще нормальный. Саша сощурил глаза. В последнее время он и сам стал замечать, как всё чаще в нём говорила непонятная ненависть, хотелось рвать и метать. Более того, однажды Головину приснился сон, в котором Марио умер, причём, от руки самого парня. Однако весь ужас того случая состоял в том, что Саша был бы не против подобного исхода событий. Это пугало, заставляло задуматься, но поделиться своими страхами и мыслями парень ни с кем не мог, ведь могли счесть психованным. — А ещё Денис постоянно рядом с ним! Это ужасно бесит, как вы не понимаете! — Подумаешь, — пожал плечами Федя. — Антон тоже постоянно с Лёшей, я же не хочу его убить из-за этого. — Во-первых, они братья. Во-вторых, он не так проводит с ним время, как Денис. Они ходят вместе в магазин, вечно смеются над чем-то, — Головин загибал пальцы. — Погоди, так ты что, ревнуешь? — вдруг догадался Антон. — Я?! — Саша указал на себя пальцем. — Дениса к этому Марио? Скажешь тоже... Нет, меня просто раздражает, что с ним Денис проводит больше времени. Миранчук понимающе покивал головой, хотя сам прекрасно всё знал. Вернее, он был уверен в истине своих предположений. По его мнению, Саша действительно ревновал, тем более, было за что. Антон и сам не раз отмечал, как меняется Черышев рядом со своим новым знакомым, даже улыбается, чего за ним давно не водилось. В общем-то, никто не утверждал, что Денис прямо влюбился в Марио, возможно, это просто очень тесная и душевная дружба, но, если бы догадки Миранчука вдруг оказались верными, он бы нисколько не удивился. Странно всё это и непонятно.***
Удивительно, но к тридцать первому декабря все мелкие конфликты, возникавшие сплошь и рядом последние несколько дней, резко сошли на нет. Поэтому главный зимний праздник начали встречать в привычной дружеской, тёплой обстановке, словно ничего и не было. Всё началось с громкого заявления Далера прошлым вечером, когда Игорь в очередной раз захотел высказать свои претензии Облякову, а у Кокорина было слишком поганое настроение, чтобы не наорать на обоих. — Вы когда-нибудь слышали мудрое выражение: «Как Новый год встретишь, так его и проведёшь?», — поинтересовался Кузяев, совершенно неожиданно перекричав всех. Парни, не ожидавшие такой резкой смены темы, заинтересованно уставились на Далера. — Вы хотите весь следующий год сраться друг с другом? Нет? Ну, так и хватит орать! Акинфеев, будучи, наверное, самым мудрым среди присутствующих на кухне, первым понял смысл этого заявления. Следом дошло и до Кокорина с Ваней. Теперь все парни пребывали в радостном предпраздничном настроении, улыбались друг другу, помогали в приготовлении салатов, а Кирилл, увидевший такие разительные перемены собственными глазами, даже не мог подобрать нужных слов, чтобы похвалить свой коллектив. В итоге, дожили так до десяти часов вечера. Рома бегал по этажу с гитарой наперевес, весело сообщая всем, что до него впервые вовремя дошла новогодняя открытка из дома. Он показывал её всем, ожидая бурной реакции, и, удивительно, но получал её именно в том виде, на который и рассчитывал. Антон с Лёшей обмотались мишурой и постоянно путались под ногами у Игоря, замешивающего тесто для печенья. Федя ходил туда-сюда по комнате, постоянно с кем-то разговаривая по телефону, пока Кокорин сидел рядом на стуле и медленно опустошал первую на сегодня бутылку шампанского. Денис с Марио ушли на Красную площадь, потому что Фернандесу резко приспичило увидеть праздничное убранство центра Москвы. Пригласили и Сашу, но он согласился не сразу, только после некоторых раздумий решил, что, наверное, если сейчас откажется, то может вообще навсегда потерять внимание Дениса. Конечно, Головина впечатлили украшения на главной площади города, особенно огромная ёлка по центру. Тем не менее, больше его беспокоило то, что Денис и Марио занимались исключительно собой, словно парня рядом с ними и не существовало. Прямо как в выражении про третьего лишнего, именно так себя чувствовал Саша. Впрочем, когда Фернандес отвлёкся на какой-то ларёк, где какая-то женщина продавала шерстяные носки, громко крича, что пряжу присылали аж из Америки, Денис подошёл к Головину и взял его за руку, как бы желая показать, что про него не забыли, просто ждали более удобного момента. И Саша почему-то вдруг расплылся, глядя в эти голубые глаза, смотрящие с нежностью и любовью. Да ради такого взгляда парень готов и несколько часов без внимания провести! Вернулись они к самому вечеру, когда печенье было готово, Игорь следил за тем, чтобы его никто не начал есть до праздника, Кокорин уже открыл вторую бутылку шампанского, а Федя перестал разговаривать по телефону, решив все свои важные вопросы, связанные с людьми отца. Они интересовались, нуждается ли наследник бизнеса в их помощи, или можно забирать расчёт и уходить. Смолов никакого конкретного ответа не давал, пространно изъясняясь, что при необходимости он будет пользоваться их услугами. — Как погуляли? — спросил Андрей, видя счастливых парней. — Это просто что-то невероятное! — восхищённо ответил Марио и тут же принялся тараторить, из-за быстроты речи коверкая некоторые слова, о том, что он сегодня увидел. Денис радостно улыбнулся, поворачиваясь к Саше, и в этот момент на кухню пришёл Обляков, толкнув Головина с прохода. — Прости, не заметил, — сказал он, но звучало это не как издёвка, а как настоящее извинение, что несколько сбило Сашу с толку. Очевидно, в честь праздника даже Ваня решил немного измениться, главное, чтобы эта акция не распространялась исключительно на сегодняшний день. Может быть, Обляков, когда ведёт себя по-человечески, не самый плохой парень. — Так, раз, два, три, четыре... — Кирилл из дверного прохода считал посадочные места и прикидывал, хватит ли их на всех парней, ведь в этом году на троих больше, а ещё обещал зайти Баринов. — Кирюх, можно и у стола постоять, если что, — сказал Андрей. — Тем более, всё равно кому-нибудь захочется танцевать, кто-то усядется на подоконник или на тумбу. — Возможно, но нельзя быть уверенным, — кивнул Набабкин. — У других этажей просить бесполезно... Хотя, почему? Есть же Марина, точно! Парень убежал к своей девушке, которая, как и он, была главной по этажу, поэтому могла выделить несколько табуреток со своей кухни на один раз. Собственно, самой Марине было несколько не до решения вопроса с табуретками. Она стояла перед зеркалом, старательно рисуя себе голубые стрелки на пол-лица, прикусив кончик языка от усердия. — Если есть ненужные, то бери, — даже не поворачиваясь в сторону своего парня, говорила она, придирчиво разглядывая свою работу. — А если меня попросят вернуть? — Значит, оставь. Господи, неужели вы не можете решить такую банальную проблему?! — Марина взяла в руки помаду. — Просто никто не рассчитывал на прибавление. Обляков, Кокорин и Марио как-то не входили в планы. — Вот раз они не входили, то пусть постоят. — Ну, неудобно... — развёл руками Набабкин. — Всё-таки Ваня весь год прожил, а мы его стоять заставим. Саню вообще жалко, столько в этом году перетерпел, бедный. А у Марио общага сгорела, ему поддержка нужна. — В виде табуретки? — девушка удивлённо подняла бровь, нанося ещё один слой помады, чтобы губы были не просто красными, а буквально пылали. — Ладно, сейчас докрашусь и разберёмся. Кирюш, скажи, тебе нравится? — она выставила вперёд одну руку, демонстрируя маникюр, который ей сделала соседка по комнате. — Конечно! — уверенно кивнул Набабкин, честно говоря, ничего в этом не понимая и просто соглашаясь с фактом. Без двадцати двенадцать, когда Марина была готова, табуретки отнесены, а стол накрыт, парни спустились к вахте. Игнашевич с неудовольствием заметил увеличение их количества: — Вы там размножаться стали, что ли? — вахтёр выразительно кивнул в сторону Кокорина и Марио. Фернандес тут же стеснительно отвёл взгляд в сторону, как бы извиняясь за то, что занимает площадь. — А чё? Размножение — процесс вполне естественный... — пьяно пробормотал Саша. — Боже, кто дал ему в руки бутылку? — прошипел Федя. — Сейчас же начнётся. — Что начнётся? — заинтересовался Антон, который и был виновником Сашиного состояния. Миранчук справедливо полагал, что в праздник, тем более такой, нужно пить, поэтому в качестве новогоднего подарка презентовал Кокорину шампанское. Кто же знал, что одной бутылкой дело не обойдётся, и парень вылакает две с половиной? — А вот, когда начнётся, тогда и узнаешь! — язвительно ответил Смолов, косясь в сторону друга, облокотившегося на стол Игнашевича и дыша на мужчину алкогольными парами. Каждый год Илья никак не мог понять, зачем они соблюдают эту странную традицию, постоянно толпятся у вахты, ждут пустых обещаний Президента, из года в год говорящего одно и то же. В чём смысл? По идее, давно могли бы сидеть за столом и есть, пить, но нет, парни упорно продолжали вековой ритуал, существующий уже довольно долгое время. Наверное, Кутепову никогда этого не понять. — О, начинается! — оповестил всех Андрей, отвлекая Илью от мыслей. — Чёрт, да где же этот Дима? — нервно спрашивал Лёша, ведь Баринов буквально клялся и молился, что придёт встречать праздник с парнями. — Успел?! Нет?! — и только о нём вспомнили, как парень вбежал в двери общежития, задыхаясь от быстрого бега. — Ещё один нахлебник, — проворчал Игнашевич, прибавляя звук телевизора по просьбе Далера, который стоял дальше всех и половины не слышал. — Вот так строишь общагу, горбатишься, здоровье тратишь, а они потом водят всяких нелегалов. — Звучит так, будто за это надо выпить! — Кокорин отхлебнул шампанского. Из динамиков телевизора послышался звук фанфар, а на экране появилось знакомое изображение Кремля. — Уважаемые россияне, истекают последние минуты тысяча девятьсот девяносто седьмого года, — в уже всем знакомом и привычном стиле сообщил Президент, а Марио удивлённо уставился в картинку, широко распахнув глаза, ведь речь Ельцина на Новый год он никогда прежде не слышал. — Каждый из нас вспоминает пережитое и задумывается о будущем, загадывает желания и верит, что они обязательно исполнятся. Год уходящий запомнится нам радостными и печальными событиями. Всё лучшее мы заберём с собой, худшее пусть остаётся в старом году. — Ну, не знаю, по-моему, не такой уж и плохой год, — пожал плечами Баринов, вытирая со лба пот. — За себя говори, — фыркнул Антон. — Меня чуть не убили! — А Пашу убили! — выкрикнул Кокорин, шмыгнул носом и снова потянулся к бутылке, но Федя его остановил. — Хватит тебе на сегодня. А Президент пока говорил о том, что не успели сделать в этом году и что переносится на следующий, разумеется, упомянул вопросы экономики. — Ничего себе! Миллион детей! — восхитился Марио. — У нас даже такого не было. — Не, ну, за детей точно надо выпить... — произнёс Кокорин. — Артём! — вдруг воскликнул Игорь. — Когда ты успел взять со стола печенье?! Я же просил. — Чё, печенье есть? — высунулся Баринов, бегая взглядом по парням. — Нет, тебе послышалось! — Дзюба тут же запихал остатки себе в рот, явно давая понять, что делиться не намерен. — Дорогие друзья! Через несколько секунд мы вступим в новый, тысяча девятьсот девяносто восьмой год, — громогласно сообщил Ельцин. — Давайте встретим его стоя! — Да мы и так стоим, — усмехнулись парни. Тут же раздался звон Курантов. Засуетился Рома, подставляющий свой бокал, чтобы ему налили шампанского как можно быстрее, Илья сказал, что пить не будет, Обляков также вежливо отказался. А вот Кокорин, заслышав первые ноты гимна, заорал его на весь холл, хотя петь откровенно не умел. — Как у вас всё весело! — восхищался Марио. — А я шампанского никогда не пил! — Так, может, не стоит и начинать? — осторожно поинтересовался Денис. — Но это же традиция у вас! — и Фернандес залпом опрокинул в себя бокал, не дожидаясь остальных. — Ой! Что-то оно какое-то странное... — Ну ты и придурок, — покачал головой Дима. — Это ж не водка, чтобы её хлестать, как не в себя. — Где водка?! — Кокорин даже прервался в своём пении. — Боже, да уведите вы его уже куда-нибудь! — гаркнул Игнашевич, отталкивая от себя парня. — Нашли алкаша на свою голову...***
На кухне было не протолкнуться, еда буквально передавалась по цепочке. И всё равно нашлось место для танцев, для Артёма, для Ромы с гитарой, даже для Баринова. Дима, кстати, решил приложить все усилия, чтобы его запомнили в этом общежитии. Особенно жители второго этажа, к которым он вломился в самый разгар праздника. Парень тут же принялся брататься со всеми, кого видел, рассказывал о жизни в Мытищах, о печально известной попытке построить ларёк, и кто-то даже воодушевился этим тяжёлым жизненным путём, принялся поддерживать Диму, обещал помочь ему устроиться в сфере торговли. В общем, Баринов чуть не захотел здесь остаться, благо, Лёша потом его в этом переубедил. — Друзья! Дорогой мой коллектив! — Кирилл постучал вилкой по бокалу. — Попрошу минуту вашего внимания, это очень важно. Как вы знаете, мы с Мариной уже давно в отношениях, мы очень любим друг друга, я каждое лето провожу в Житомире с её родителями... — Кирюх, давай короче, я иформ... инфорц... ин-фор-ма-ци-ю, — наконец-то смог проговорить Андрей, — не усваиваю. — В общем, я решил продать свою дачу, — с глубоким вздохом выдал Набабкин. — Покупатель уже есть, и к февралю дело будет сделано. А деньги от продажи дачи мы с Мариной решили отдать на свадьбу. — Чью? — поднял голову от тарелки с оливье Артём. — Свою, — сказала Марина. — Мы с Кирюшей решили пожениться! По кухне раздался радостный гул. Конечно же, всем хотелось погулять на свадьбе. — А когда?! Когда?! — вопросы перебивали друг друга. — В мае. Пятнадцатого. Приглашены все. Даже Саня и Марио. — Я никогда не был на русской свадьбе! — Фернандес улыбнулся настолько солнечно, что впору было выключать свет. — Марио, поверь мне, я этих свадеб видел, — прочертил рукой в воздухе Денис. — Ничего в них такого особенного нет. — А у Кирюхи будет! — заявил Андрей. — В конце-то концов, у нас люди умирали, уезжали, уходили в армию, ссорились, мирились, издавали книги, открывали ларьки, а свадьбы всё ещё не было. — Знаешь, если бы кого-то, типа тебя, не послали подальше в девяносто шестом, то мы бы и раньше погуляли, — напомнил Артём. Далер тут же устремил пронзительный взгляд на Дзюбу, и тот понял, что лучше тему прошлых отношений Лунёва и кого-либо ещё не припоминать. — Но это только первая часть, — продолжил Кирилл. — Мои родители дарят нам квартиру, поэтому после свадьбы мы переедем в неё. — Не всю же жизнь в старой общаге проводить, — кивнула девушка, обнимая парня за шею. — Это значит, что вам будет нужен новый главный по этажу. По моему мнению, лучше меня может справиться только Игорь. Но, в целом, я буду согласен с любым вашим решением. Кроме Лёши и Антона! — немедленно добавил Набабкин. — Ну, парни, серьёзно, руководящие роли — это вообще не ваше. Близнецы обиженно надули губы, считая себя глубоко оскорблёнными. Они тут, между прочим, деньги на праздник собирали, смогли стрясти со всех столько, сколько надо и ни копейкой меньше, а этот Кирилл заявляет, что из них плохие руководители! Да он просто в людях не разбирается! — О, Денис, ты же фотограф? — вдруг очухался Рома. — Сфоткай нас всех, а? Ну, когда ещё таким составом отмечать будем! Черышев принёс фотоаппарат и сделал несколько снимков, которые, по мнению всех, были просто прекрасны. Самым лучшим, разумеется, признали общее фото, где все сидели или стояли около стола, держа в руках бокалы с шампанским. На переднем плане находился Марио, как всегда, озаряя своей улыбкой, по бокам от него сидели Саши, но Кокорин, в отличие от Головина, смотрел совершенно расфокусированным взглядом и уже планировал рухнуть головой на стол. Артём обнимал Игоря, пока сам Акинфеев положил подбородок ему на плечо. Рома закрыл половину туловища Ильи своей гитарой, но несмотря ни на что Кутепов всё равно выглядел счастливым и праздничным. Дима Баринов помимо бокала шампанского держал в руках тарелку селёдки под шубой и еле-еле сумел вместиться в кадр. Кирилл с Мариной на правах жениха с невестой целовались с другого края. Антон закинул руку Феде на шею, а Смолов изобразил, кажется, самое пафосное выражение лица, на какое только был способен. Лёша скромно улыбался позади них, пока Ваня скосил осуждающий взгляд в сторону пьяного Кокорина. Далер с Андреем дружно смеялись. А над всеми парнями висела приклеенная скотчем к стене зелёная надпись: «С Новым годом!» и календарь 1997-ого года. Они пережили многое за это время, были и потери, и приобретения, и радость, и горе, а сколько было всяких сомнений, ложных догадок и предположений! Но, как любил выражаться Кирилл: «При любых обстоятельствах, вы, парни, должны оставаться коллективом. Потому что коллектив — это основа всего». И они были этим коллективом, пусть и не всегда могли найти общий язык. Однако сейчас Игорь радостно хлопал по плечу Ваню, Денис помогал Кокорину добраться до комнаты, Головин слушал Марио, кивая его словам, а Рома медленно перебирал струны гитары, ловя на себе нежный взгляд Ильи. Время постоянно движется вперёд, оно не имеет возможности остановиться. Люди движутся вслед за временем, преодолевая различные препятствия. Их ломают, бьют, уничтожают, но они гордо поднимают голову и идут дальше, не взирая на обстоятельства. Каждый год большая страна ждёт, что дальше будет лучше, и почти каждый раз разочарованно вздыхает, ведь ничего не меняется. Но так ли это? Кажется, что просто люди не умеют искать хорошее. Они насильно прививают себе пессимистические взгляды, не видя радости и счастья. Времени всё равно, ведь оно продолжит двигаться в любом случае, не будет смиряться с судьбой, продолжит её ломать, доказывая человечеству свою силу и власть. Перемены не за горами, и каждому придётся ощутить их на себе, ведь...... время без забот тихо опустилось за горизонт, А за ним и новый снежный ком делами накрывает с головой...