Страх остаться навечно одним не отпустит меня никогда, И вчера ещё вроде любил, но сегодня уже пустота. Страх без чувств оставаться одним не отпустит теперь никогда. Все измены сказал, что простил, но теперь ненавижу.
Очень многие вещи не поддаются логическому объяснению, и наша жизнь, порой, кажется неразрешимой загадкой. Мы не знаем, зачем делаем то или это, а потом не можем спать ночами, в течение нескольких лет анализируя какую-нибудь, самую незначительную ситуацию, затирая её до дыр своими мыслями, догадками, и думаем, что всё пошло не так именно в этот момент. Нет, ни в коем разе не потому, что мы с самого начала поступали неправильно, а именно в ту самую секунду, когда сказали или сделали что-то, не похожее на наши обычные поступки. Люди верят в судьбу — это факт. Не стоит отрицать того, что все мы суеверны и постоянно ищем параллели. Пусть кто-то не обращает внимание на чёрных кошек, переходящих дорогу, а кто-то постоянно рассыпает соль и роняет вилки с ножами, но в любом случае оба будут убеждены, что не сдали экзамен, ведь одели несчастливую рубашку, не крикнули в окно знаменитое: «Халява, приди!», не соблюли ещё какой-нибудь важнейший ритуал. Саша был уверен, что его исключение из университета, представляющее сейчас реальную проблему, связано с Марио. Как только тот появился в их с Денисом комнате, всё стало совсем не так. Разумеется, Головин чувствовал изменения и до этого момента, но именно он, в его представлении, был той самой точкой невозврата, которая должна теперь разделить всю жизнь на «до» и «после». Парень не знал, каким образом можно решить проблему, но вылететь из универа он просто не имел права. Во-первых, его могут забрать в армию. Во-вторых, работу он себе вряд ли найдёт, ведь не имеет ни практики, ни полного высшего образования. А мыть посуду в каком-нибудь кафе, лишь бы прокормиться, Саша не собирался чисто из принципа. Это Лёша может унижаться, но всё равно выходить из трудностей с гордо поднятой головой, но не Саша. Преподаватель стоял на своём, не собираясь идти на уступки в отношении студентов. Его не волновал тот факт, что они вообще впервые в жизни прогуляли его пару, что он опоздал больше, чем на пятнадцать минут, что даже сам ректор не разделял его точки зрения по поводу исключения, считая это уж слишком крайней мерой. В конце концов, ушедшая часть группы училась неплохо и не создала других проблем за всё время обучения. Но преподаватель упёрся и даже ректорат не являлся для него авторитетом в данном вопросе. Он собирался любыми способами отчислить провинившихся учеников. Головина и остальных вызывали на ковёр практически ко всем людям из администрации, одновременно и по одному. Им задавали вопросы, спрашивали, кто предложил уйти, точно ли преподаватель опоздал больше, чем на пятнадцать минут, а потом сравнивали показания. Остальные профессора стали относиться к группе несколько предвзято, обращаясь с ними, как с людьми, которые просто просиживают штаны в университете, а не собираются получать профессию. Сашу это бесило, выводило из себя, и он даже намеревался больше никогда в жизни не ступить на порог заведения, чисто в знак протеста, потому что достало. Но Денис и другие парни находили нужные слова поддержки, чтобы Головин не усугублял своё положение. Кстати, о Денисе. Безусловно, Сашу ему было жалко, но эта ситуация с отчислением появилась совершенно не вовремя, словно судьба вновь специально повернулась к парню задом. Впрочем, Черышев уже привык. Он верил, что всё разрешится в скором времени, а пока у него есть лишние несколько дней, чтобы подумать, всё взвесить, подобрать слова. Это просто необходимо, ведь рубить с плеча в случае с Сашей просто не получится. Парень действительно все свои мысли концентрировал на выборе, и чем дальше он заходил в своих размышлениях, тем всё больше убеждался, что Головин ему просто друг, а вот к Марио он испытывает настоящие, истинные чувства. Да, отношения с Сашей многому его научили, но первая любовь редко становится последней, а разрыв оставляет память на всю жизнь. Денис был к этому готов, он знал, что обоим будет какое-то время больно, но потом раны заживут, все найдут своё счастье и будут вспоминать эти отношения с чувством тёплой ностальгии по молодости. Почему-то именно в этом вопросе Черышев становился оптимистом, идеализируя исход до невозможности. — Конфликт между долгом и чувством, — сказал Илья. — Первое правило классицизма. — А что здесь долг? — спросил Рома. — В данном случае, отношения с Сашей для него долг. Потому как он провёл с ним слишком много времени и знает, что Саша его всё ещё любит, причём, искренне. — И что по этому твоему классицизму Денис выберет? — Сашу. В классицизме всегда побеждает долг, — вздохнул Илья. — А вот в романтизме — чувства. — Интересно-то как! — восхитился Рома. — А романтизм про что? — Про исключительных героев, жертвующих жизнью ради благородной цели. В большинстве своём, они испытывают ужасные страдания на пути к этой цели. — Так это же прямо описывает Дениса! Он всё время страдает, буквально каждый день. Значит, он выберет Марио. — Ну, по правилам, да, — согласился Илья. — Правда, в конце он должен умереть, как настоящий романтический герой. Но я не думаю, что Денис у нас исключительный. — А кто у нас исключительный? — Да никто. Мы живём в рамках реализма, скорее, чем в чём-то другом. Этот анализ ситуации с точки зрения литературы и искусства Илья рассказывал не только Роме, но и Артёму, Игорю, Андрею и всем остальным, которых считал малообразованными. — Хуйня какая-то нудная, — высказался Кокорин, пережёвывая пельмени, которые купил на свою первую зарплату. — Сань, ну, имей уважение, человек тут полчаса распинался, — Артём легко ткнул его в плечо. — Илюха, предположение замечательное, конечно, но как нам это поможет разобраться? — Зачем нам вообще лезть? — поинтересовался Кутепов. — Пусть сам разбирается, это его жизнь, в конце концов. — Вот и я так считаю, — поддержал Антон. — Если ему понадобится наша помощь, он сам попросит. — Кто? Денис? — усмехнулся Лёша. — Черышев удавится скорее, чем обратится к нам. Он же у нас такой самостоятельный, независимый! — Это точно, он ещё тот упёртый баран, — сказал Артём. — Но лично я благодарен его упорству, ведь если бы не оно, хрен бы я сейчас встречался с Игорем. — Да, мы не можем отрицать, что он построил ваши отношения, — констатировал Илья. — По сути, в этом плане он помог почти всем, не считая нас с Ромой и Далера с Андреем. Мы сами как-то разобрались. Кузяев нервно усмехнулся. Он всё ещё не знал, правильное ли решение принял, когда согласился встречаться со своим соседом по комнате. То они совсем не общались, то вдруг парой стали, причём, Андрей всё так легко воспринял, как будто ему это на судьбе написали. — Кстати, упёртость Дениса можно вполне объяснить научно, — произнёс Далер. — Он же по гороскопу козерог, поэтому всё логично. У них, в принципе, характер тяжёлый. — А ты в курсе, что астрология — это псевдонаука? — спросил Антон. — Типа доверять ей можно так же, как и всяким приметам. — Меня это не волнует, — махнул рукой Кузяев. Он изучал всё, что его интересовало, всё, что могло бы как-то объяснить поведение людей, ведь ему, как будущему психологу, это было необходимо. Пусть кто-то называет его занятия бредом, чушью, псевдонаукой, Далер продолжит возиться с этими дисциплинами. — А вообще вы как думаете, Денису с кем лучше быть? — поинтересовался Рома. — Вот я больше на стороне Марио. Нет, Саша замечательный парень, отличный друг и всё такое, но с Денисом они как-то... ну-у-у... — Не смотрятся вместе, короче, — сказал Артём. — Я вот тоже на стороне нашего иностранного соседа. Мнения, конечно же разделились. За отношения с Сашей проголосовали: Игорь, Федя, Лёша и Далер с Андреем. За Марио, разумеется, все остальные, в том числе и Кокорин, который проголосовал, лишь бы проголосовать. Илья решил вообще воздержаться от выражения своей гражданской позиции. — Предатель, — обиженно пробубнил Антон в сторону Лёши. — Мало мне этого, так ещё и ты туда же. — Я так считаю, что? — пожал плечами брат. — А «этот» — это кто? — спросил Рома. — Федя. Они с Антоном поссорились и не разговаривают. При этом оба называют друг друга только местоимениями и вообще заявили, что расстались, — со смехом пояснил Игорь. Для него все ссоры между Миранчуком и Смоловым были чем-то детским и несерьёзным. — Фига се, — протянул Кокорин. — А чё я до сих пор не знал об этом? Нормально, конечно. Другом ещё называется, а про такое не сказал! — Ну, теперь ты знаешь, — произнёс Федя. — Там и рассказывать-то особо нечего. Антон фыркнул где-то в углу и что-то сказал на ухо Лёше. Тот закатил глаза и тяжело вздохнул, явно не до конца разделяя мнение брата. Ссора между парнями сошла на нет так же быстро, как она и началась. Миранчук обижаться совершенно не умел, да ещё и рассудил, что со Смоловым, каким бы он придурком не был, всё-таки лучше, чем одному. А Федя изначально прекрасно знал, что Антон сказал про расставание сгоряча, скоро он подумал бы об этом, успокоился, и всё у них стало бы, как раньше. В принципе, так и получилось. — А я не понял, — спрашивал Кокорин одним утром за завтраком. — Федя с Тохой расстались или нет? — Расстались, вроде бы, — пожал плечами Артём. — Игорёк, у нас колбаса кончилась? — Нет, ещё вчера была, если, конечно, никто не захотел ночью пожрать, — в сторону Саши устремился укоризненный взгляд. — Я не могу спать, пока хочу есть, что мне теперь делать? — развёл руками парень. — Если хочешь, я куплю тебе эту дурацкую колбасу. Так вот, Тёмыч, вернёмся к проблеме. Мне в последнее время Федя вообще ничего не рассказывает о себе, кстати, очень интересно, почему. Не суть, дело в другом. Вот кто-нибудь из вас хоть раз видел, чтобы расставшиеся люди сосались друг с другом по углам? — Кажется, нет. А они что, так делают? — В том-то и дело, что да! И вот я думаю, что нихрена они не расстались... Или расстались, просто опять сошлись. Непонятно только, почему они никому об этом не сказали, думают, что всем и так всё понятно? Если бы я их не увидел, я бы не понял. — А есть разница вместе они или нет? — поинтересовался Игорь. — Конечно, есть! Мы с Федей вообще-то друзья, а он молчит. Нет, странно всё это, — Кокорин задумчиво посмотрел в окно.***
Головин считал, что от исключения его спасло только чудо. По каким-то неведомым причинам преподаватель вдруг отступился, сказал, что в качестве наказания просто не поставит этой группе ни одного автомата и будет очень строго спрашивать на экзамене, но не более. Саша не мог поверить своему счастью. Казалось бы, никакой надежды на лучшее, и тут такое! Интересно, чем же он так угодил судьбе? — Рано радуешься, — хмыкнул его одногруппник. — Я где-то слышал, что, когда сильно прёт, потом отдача в два раза сильнее приходит. — Да брось ты! — махнул рукой Головин. — Чушь какая-то, кто в это верит? — Вот все так говорят, а потом плачут и на судьбу ругаются. — А ты типа веришь? — Конечно. Поговорка даже есть, что судьбу лучше не злить. Саша закатил глаза. Вот в судьбу он точно верить не станет. Так можно и с ума сойти, постоянно думая, что все твои проблемы из-за подобной фигни происходят. Чушь, да и только. — Слушай, хочешь, поспорим? — предложил он одногруппнику. — Вот смотри, если эта твоя судьба реальная вещь, то в ближайшее время со мной должно что-то произойти, верно? Это же скоро произойдёт? — Ну, до конца месяца точно, — серьёзно кивнул парень. — Замечательно! Значит, если со мной до майских что-то произойдёт, то я поверю в этот твой бред. Идёт? — Смотри, Саня, с судьбой так лучше не поступать... — Ой, да пошла она нахер! — громко крикнул в небо Головин, и парни хлопнули по рукам. Про спор парень помнил всегда, каждый день улыбаясь одногруппнику и радостно сообщая, что ничего такого с ним не случилось, если не считать заплесневелый хлеб, который он вчера случайно купил в магазине, не заметив. Но одногруппник только качал головой и обещал скорых проблем. Однако до первого мая оставалось два дня, и Саша уже знал, с каким выражением лица зайдёт в аудиторию, сообщив о своём выигрыше. Спор был за ним, в чём никто не сомневался, даже самые скептичные люди из группы, которые были в курсе событий. Денис уже успел обо всём подумать и передумать, наверное, раз сто, если не больше. Он просто боялся заговорить с Головиным в таком ключе. Между ними было столько всего, что просто перечеркнуть два года отношений одной фразой казалось Черышеву кощунством. Но на горизонте постоянно маячил Марио, и каждый раз Денис всё больше и больше убеждался в своих чувствах к нему. Надо было что-то делать, причём, как можно быстрее. И парень решился. Этот день он выбрал своей последней возможностью изменить жизнь к лучшему, а Денис считал, что разрыв с Сашей пойдёт им обоим на пользу, как бы странно это не звучало. Если сегодня Черышев снова ничего не скажет, то другого шанса у него может просто не быть. Никто не знает, каким боком повернётся судьба в следующий раз, поэтому надо действовать, пока есть возможность. Саша буквально светился от счастья и пытался всеми силами отдать частичку своего приподнятого настроения Денису, который с каждым днём всё больше мрачнел. — Ты даже не представляешь, что будет послезавтра! — радостно сообщил Головин, обнимая Черышева за шею. — Я тебе рассказывал про спор? — Какой спор? — Ну, я поспорил со своим одногруппником. В общем, всё началось с момента, когда меня хотели исключить... — Саш, подожди, — Денис осторожно расцепил его руки, опуская их. — Я давно собирался кое-что тебе сказать и боюсь, что потом просто буду не в силах. — Нет... — помотал головой парень. — Я уже чувствую, что это очень нехорошая новость. Головин это понял по глазам Дениса. В их синеве снова отражались тоска и грусть, такая глубокая, способная затопить весь мир. Глаза Черышева не умели лгать, они всегда говорили правду, раскрывали истинное состояние души парня, и это было его бедой. — Саш, мне кажется, что... — тихо произнёс Денис. — Мы должны расстаться. — Почему? — Потому что наши отношения разваливаются. Вернее, они уже развалились. — Нет, — отрицательно помотал головой Саша. — Нет! — Я понимаю, что ты до сих пор меня любишь и... — Да, представь себе, я тебя люблю! Всё это время любил и продолжаю это делать. Ты серьёзно хочешь, чтобы мы расстались? По какой, интересно, причине? Ты просто скажи мне, Черышев, что, чёрт возьми, произошло?! — Я тебя никогда не любил, — холодно и уверенно произнёс парень, смотря на Сашу в упор. Головина эта новость заставила впасть в ступор. Он молча открывал и закрывал рот, не зная, какие слова подобрать. — Вот, значит, как... — пробормотал парень. — Отлично, знаешь... Просто прекрасно! То есть всё это время ты обманывал нас обоих?! Всё это чёртово время ты врал мне о своих чувствах?! Ты... Ты хоть понимаешь, что сделал вообще?! Нет! Ты ничего... Ничего не понимаешь! И как я мог любить тебя?! Как я мог верить тебе?! Зачем, Денис? Зачем ты это делал? — Я заблуждался. — Заблуждался?! Ты, блять, просто заблуждался?! Я же всё для тебя делал, жизнь готов был отдать... — Я благодарен тебе, Саша, но... — Что, но?! Что?! — прокричал Головин, срывая голос. — Нет. Молчи. Господи, заткнись и больше никогда со мной не разговаривай! Я ненавижу тебя! Он просидел остаток дня на кухне, ломая голову над вопросом, в какой момент всё пошло не так. У них с Денисом ведь всё было прекрасно, да, в последнее время они часто ссорились, но кто не ссорится? Даже Антон с Федей чуть ли не каждый день ругались, причём, ужасно страшно, и Лёше приходилось уходить из комнаты, так как его нервы просто не выдержали бы столько криков и обвинений. Но ссоры — это не причина для расставания. Если Денис действительно не любил Сашу никогда, то зачем притворялся? Зачем ответил на его поцелуй в ту новогоднюю ночь? Мог бы просто сказать, что Головин для него лишь друг и не больше. Зачем теперь причинять ему боль? Время замерло для Саши. Он сидел на табуретке, обхватив голову руками, а всё вокруг проносилось на фоне со стремительной скоростью. Люди приходили на кухню, готовили еду, кипятили воду в чайнике, хлопали дверцей холодильника, разговаривали, смеялись, на Сашу будто бы и внимания не обращали. Жизнь продолжала течь в своём ритме, и её не волновала чья-то поломанная судьба. — Мне вдруг в голову пришло, — тихо говорил Головин Кокорину поздно вечером. — Что, если все его беды от меня? Они сидели в помещении вдвоём. Саня курил, Саша изливал душу. — Некоторые люди в судьбу верят, знаешь. У меня, например, одногруппник такой есть. Представляешь, если это правда, и все проблемы Дениса связаны именно с тем, что он меня встретил? Вдруг это я, а не он, судьбе не нравлюсь? И она, чтобы спасти его, сотворила это? — Херня какая-то, — проворчал Кокорин. — Как в это можно верить? — Люди должны во что-то верить, иначе им не выжить, — грустно усмехнулся Саша. — А что за беды у Дениса? — У него вся семья умерла. В девяносто шестом отец от рака, и Дениса это сильно подкосило. Он один остался, а я помогал ему пережить всё это, как мог. Но, видимо, мне нужно было просто уйти подальше, а не лезть глубже. — Странное совпадение, — Кокорин затушил сигарету, поднимаясь с табуретки. — Хотя знаешь, я любил одного человека, которого убили. Мне иногда кажется, что это я во всём виноват. Если бы я не нашёл Федю, они бы не встретились, не было бы этой стрелки, Паша не умер бы, понимаешь? — Головин кивнул. — Просто мы, Сани, видимо, всегда приносим только боль и страдания. Тут уже ничего не изменишь. И как после всего этого можно не верить в судьбу?