Помню, как сходили с ума. Все были против тебя и меня. На тебя матом кричал до утра, В голове тьма заменяет туман. Не стыдно мне...
Каждое лето Игорь на несколько дней уезжал к родителям. Разумеется, они хотели видеть своего сына хотя бы раз в год, поскольку разговоры по телефону не могли обеспечить тот объём общения, который необходим членам семьи. Правда, дед Акинфеева часто намекал его матери, что парень уже взрослый и самостоятельный, может спокойно жить в своей Москве, не нуждаясь в постоянной обеспокоенности своей судьбой со стороны родственников. Но, как показывала практика, Игорь всё равно продолжал ездить в Видное, благо, туда ходила прямая электричка, а времени на дорогу тратилось немного. Больше всего эти посещения родного дома беспокоили Артёма, который чувствовал, что рано или поздно должно произойти нечто ужасное, и оно обязательно придёт из семьи Игоря. Акинфеев успокаивал его тем, что два раза ничего не было, значит, в третий будет точно также. В конце концов, не зря же придумали поговорку: «Бог троицу любит». Правда, никто не задавался вопросом, верит ли вообще Дзюба в Бога. — А, может, не стоит тебе сейчас ехать? — традиционно спрашивал парень. — Тёма, успокойся, всё будет хорошо. Четыре дня, и я снова твой на весь год. — Знаешь, для меня день, как год, когда тебя нет, — произнёс Артём, грустно смотря в окно. — Был бы Саня... Так и его посадили. — Можно подумать, мы на этаже единственные живём! — всплеснул руками Игорь. — Да, толку-то от остальных. Черышев сам в себе сейчас, у него там любовь решается. Сашка в страданиях, Лёша работает целыми днями. Что мне, с Обляковым болтать? Игорь аж вздрогнул, когда представил, что Артём и Ваня могут сдружиться при каких-нибудь необъяснимых обстоятельствах. — Знаешь, лучше с Сергеем Николаевичем общайся, пока меня не будет. Обычно Артём не провожал Игоря до станции, но сегодня вдруг захотел. Проследил, чтобы Акинфеев сел в вагон, и потом ещё какое-то время постоял на перроне, смотря вслед уходящему составу. Грустно смотрел, будто бы это расставание не на четыре дня, а на целую вечность. А Игорь сидел в покачивающемся вагоне, глядя из окна на проплывающие мимо дальние районы Москвы с их серыми унылыми заводами, выпускающими чёрные клубы дыма из своих тонких длинных труб. Задворки столицы несколько угнетали, и даже яркое летнее солнце не спасало от этой угрюмой картины. Зимой, наверное, зрелище ещё более печальное. Парень переключал музыку на плеере, когда рядом с ним села какая-то старушка, перемотанная разноцветными тряпками. Игорь немного пододвинулся к окну, снова устремляя туда взгляд. — Милый, ты не знаешь, Тарычёво через сколько остановок? — Что? — спросил Акинфеев, доставая наушник из уха. — Тарычёво скоро? Игорь вопросительно поднял бровь, припоминая, что такой остановки по этому маршруту, кажется, вообще нет. — Вам на другую электричку сесть надо было, — сказал он. — Ох, неужели? А всегда одна ходила. Я ж к сестре еду, понимаешь? Вон она у меня, — старушка достала откуда-то из-под тряпок потёртую фотографию, сложенную пополам, и показала Игорю. Тот понял, что зря вообще открыл рот, ведь теперь всю дорогу до Видного придётся разговаривать со своей попутчицей. И кто его за язык тянул? Прослушав очень занимательную историю о сестре, которая уже четыре года живёт в Тарычёво, Акинфеев почувствовал, что начинает понемногу засыпать. Старушка вещала таким мерным и одновременно тихим голосом, словно убаюкивала, поэтому к середине истории про то, как муж женщины в армии наступил на гвоздь, парень уже откровенно зевал. — А сам-то куда едешь? — вдруг резко перевела тему попутчица. — В Видное. — К родителям, небось? — Да, — кивнул Акинфеев. — Ну, то я и вижу. Студент, наверное, вот домой на каникулы едешь. На кого учишься? — На юриста. — Это ж надо, — значительно покачала головой старушка. — У меня сын в слесари пошёл. Ну, тогда только туда и брали. Разумеется, Игорю тут же пришлось выслушать про непростую жизнь этого, незнакомого ему слесаря. Акинфеев уже считал остановки до своей станции, мечтая поскорее попрощаться с болтливой женщиной, которой, похоже, только дай зацепиться языком. — А на личном у тебя как? — Нормально, — вздохнул парень, уже предвкушая рассказ о чьём-нибудь знакомом и его историю любви. — Жениться не думаешь? — Пока нет, — Игорь усмехнулся, поднимаясь, чтобы пойти к выходу. — А зря. Жениться тебе надо. Вот, как пить дать, говорю. — Боже... — прошептал парень, заходя в тамбур. — Угораздило же... Видное встретило его таким же солнцем и теплом, которые были в Москве. Никто из родных Игоря не встречал, ведь были будни, все ещё работали, а застолье в честь приезда сына собиралось вечером. Сейчас Акинфеев мог застать дома только своего деда, и то не факт. Впрочем, зато будет время выспаться, ибо тягомотные истории попутчицы действительно безумно утомляли. Идя по дороге, Игорь вдруг заметил вдалеке, у газетного киоска, чью-то знакомую фигуру. Оказалось, это был его одноклассник, кажется, Миша или Женя, Акинфеев и в школьные годы с ним особенно не контактировал. Парень тоже узнал бывшего знакомого, поэтому радостно поприветствовал его и традиционно стал интересоваться жизнью Игоря в Москве. — Нет, ну, ты молодец, — кивал он. — Не каждый, знаешь, сейчас чего-нибудь добиться сможет. Время-то какое! Кстати, а тебе стипуху вовремя платят? — Иногда задерживают, особенно в девяносто шестом проблемы были. — Тогда у всех были. Нет, а я вот в педагогический наш пошёл. — На кого? — На физика. Ну, у меня всегда с ней хорошо было, так что... — парень отдал деньги за журнал киоскерше. — А кроме учёбы, как? Ну, на личном там, все дела. — Нормально, не жалуюсь, — улыбнулся Игорь, отводя взгляд в сторону. Что-то его личная жизнь слишком многих беспокоит. — Помнишь Генку? Сидел ещё на первой, дебил такой, — Акинфеев неопределённо повёл плечом. — Короче, недавно второй раз женился. Нет, ты представляешь? Сам, как был дебилом, так им и остался, а уже дважды свадьбу справил! И чем он так баб цепляет? Игорь ответа на вопрос, разумеется, не знал. В принципе, его вообще не особенно беспокоили судьбы своих одноклассников. Он никогда не старался сближаться с кем-то из них, даже друзей у него не было, только хорошие приятели, у которых можно попросить домашку списать, но не больше. Акинфеева не интересовали все эти совместные тусовки, коллективные походы куда-либо и всё в этом духе, он прекрасно существовал один, занимаясь учёбой и готовясь к переезду в Москву. Тем более, парень понимал, что школьные друзья редко сохраняются на всю жизнь, ведь после выпускного пути многих расходятся, и вчерашние Кости с Вовами уже завтра сядут на поезда и разъедутся по разным городам. — Я, кстати, так никого себе и не нашёл, — продолжал тему одноклассник, видимо, решив проводить Игоря до подъезда. — Просто, знаешь, сейчас очень сложно разобраться, достойна ли какая-нибудь девушка быть той самой, или нет. Сижу, думаю, страдаю потихоньку над этим вопросом. А ты говоришь, что у тебя всё нормально. То есть, нашёл себе какую-то? — Да, что-то вроде, — нейтрально ответил Акинфеев, тяжело вздыхая, так как тема отношений его мало цепляла. — И как? — Нормально. — То есть, не очень? — Миша, слушай, нормально — это нормально. Не хорошо, не плохо, средне. Мне большего не надо. — Я, кстати, Петя, — хмыкнул парень. — Прости. — Да, ничего. А сколько вы уже вместе? — Блять... — прошептал Игорь. — С зимы девяносто шестого. — Долго. А почему до сих пор не женились, как Гена? — Потому что мы не хотим жениться. Петя, почему тебя это так волнует? — Да так, просто интересно. О, твой дом. Ну давай, удачи. Теперь желание Игоря поскорее добраться до квартиры и не выходить из неё оставшиеся дни только возросло.***
Артём сидел на кухне с Денисом, пытаясь его выслушать. Проблема состояла в том, что Черышев сам не особо хотел разговаривать, но его друг чувствовал, как что-то непонятное буквально ело парня изнутри, поэтому он был обязан высказаться, излить душу. Нельзя всё копить в себе, так недалеко и до сумасшествия. — И вроде бы ничего страшного не произошло, но я всё равно чувствую себя хреново, — говорил Денис, запрокинув голову и смотря в потолок, изредка переводя взгляд на Дзюбу. — Самое ужасное, что Саша со мной даже не разговаривает. Всё время молчит. — Ну, правильно, я бы тоже не разговаривал в такой ситуации. Понимаешь, ему время нужно, чтобы привыкнуть. — Сколько, год? Десять лет? Это уже бред какой-то. Артём наклонил голову, искренне не понимая, как Денис может такое говорить. Очевидные же вещи. — Ладно, а с Марио у тебя, что? — поинтересовался парень. — Ничего, — грустно ответил Черышев. — После свадьбы Кирилла я даже не пытался с ним поговорить об этом. Мне кажется, что ничего не выйдет. — Но пробовать, конечно, ты не будешь, — усмехнулся Артём. — Денис, твою-то мать, что ты вечно страдаешь по поводу и без? Хорошо, ты творческий человек, тебя хрен поймёшь, но всё-таки... Заканчивай страдать хернёй. — Да я только с радостью! Думаешь, ты первый, кто мне это говорит? Вот только чем больше я стараюсь исправлять ситуацию, тем большая херня происходит. Может, и правда, надо было тогда с крыши прыгать? Дзюба хлопнул себя по лбу и засмеялся на всю кухню. Черышев в его глазах сейчас выглядел самым дремучим идиотом, которого только можно было найти. — Боже, ты меня даже не слышишь, — сквозь смех произнёс парень. — Аллё, Денис! Ты там сдурел или как? Я тебе говорю попытаться признаться Марио, а ты мне про самоубийство! В этот момент на кухню пришёл Илья. Он схватил стакан, налил в него воды и с такой силой поставил его на столешницу, что, казалось, он сейчас расколется пополам. Очевидно, Кутепов был зол, что-то у него произошло. — Нет, ну надо же! — сделав несколько шумных вдохов, наконец-то сказал он. — Да чтоб они там разорились! — Кто? — заинтересовались парни за столом. — Эти тупые редакторы! Я принёс им готовый материал, а они отказались его печатать! Больше полугода писал это, а для чего?! Чтобы мне отказали?! Всё, в топку, нахрен! Никогда в жизни больше писать не сяду! — Илья ушёл в комнату, откуда вскоре вернулся, чтобы запихнуть в мусорное ведро объёмную стопку листов. — Бездарно потраченное время! — крикнул он на листы. — У нас есть водка?! — Илюх, хорош орать, — в дверном проёме стоял Андрей, собирающийся вымыть свою чашку. — Что случилось? — Мою книгу не захотели печатать! А я хочу набухаться и забыть всё к херам! — Что за книга? — спокойно продолжал Лунёв, случайно пнув мусорное ведро. — Вот эта, что ли? — Именно, — Кутепов стал открывать холодильник. — Видите ли, слишком сложное произведение, никто не купит, никто не поймёт! А говорят, что сейчас печатают всё! — В том-то и дело, что всё, — хмыкнул Артём. — В большинстве своём, всякую чушь. Поэтому, если ты решил написать что-то серьёзное, то логично, что в него не захотят вникать. А издательство не хочет лишних расходов на то, что потом не окупится. Тем временем, Андрей из интереса достал стопку бумаг и принялся их перелистывать, бегло просматривая куски текста. А Илья пока нашёл необходимую ему бутылку водки и вскрыл её, намереваясь пить прямо из горла. — Слушай, а о чём твоя книга? — спросил Лунёв. — О девяностых. — Это заметно, — кивнул парень. — Илюх, я возьму на пару дней почитать? Просто что-то интересно стало. — А нам потом дашь? — тут же поддержал Артём. Кутепов даже бутылку в сторону отставил. Кто бы мог подумать, что он найдёт своих читателей на кухне четвёртого этажа какого-то замшелого общежития? — Но там... — начал Илья. — Там очень интересно! — многозначительно заявил Андрей, не отрываясь от текста. — Короче, парни, я пошёл. Чашку мою сами помоете. А Саша в это время разговаривал с Игнашевичем на тему своего переезда в комнату Кирилла. Сергей Николаевич решительно отказал ему, поскольку на бывшую жилплощадь Набабкина уже нашёлся претендент. Какой-то неизвестный никому парень, что поступил в этом году, заранее позвонил вахтёру, интересуясь о свободных местах. В общем, Саша просто чуть-чуть не успел. — Парень, ты пойми, я же не сам это сделал, — говорил мужчина, прижимая руку к сердцу. — Просто так обстоятельства сложились. Пришёл бы ты позавчера, я бы ключ сразу дал. — Я понимаю, Сергей Николаевич, но... — Головин тяжело вздохнул. — Может, есть какие-нибудь другие свободные комнаты? — мужчина покачал головой. — Жаль. Ладно, спасибо за информацию. — Парень, ты только не расстраивайся сильно, может, ещё кто-нибудь съедет, я тогда комнату для тебя придержу, — сказал Игнашевич ему в спину. — Да, конечно. Саша поднимался по лестнице, опустив голову вниз и смотря куда-то себе под ноги. На душе что-то тянуло. Он не мог больше жить в своей комнате, ведь там были Денис и Марио. К Фернандесу Головин понемногу привык, поэтому тот уже не раздражал, как раньше, а вот привыкнуть к присутствию Черышева и относиться к нему, как к пустому месту, Саша уже был не в силах. Что бы тогда не сказал ему парень, он не переставал его любить. Но Головин не был уверен, что это уже простое чувство, это была какая-то нездоровая привязанность, вредная привычка, бросать которую никто не собирался. Хотя нет, Денис всё-таки бросил. Резко, не думая о последствиях, словно оторвал пластырь от раны.***
Вечером всё семейство Акинфеевых собралось за столом в честь приезда сына. Говорили о многом: об его успеваемости, о повышении отца, о том, что дед недавно был у врача, и тот прописал ему новые лекарства. В общем, обычные семейные темы, волнующие только определённый круг лиц. Сам Игорь рассказывал про парней, про Новый год, про свадьбу Кирилла и Марины. Родственники слушали чуть ли не с открытыми ртами, ведь любая новость от парня доставляла им немалое удовольствие. — Игорь, а сам-то ты себе ещё никого не приглядел? — поинтересовалась его мать, как бы ни на что не намекая. — Мам, я же говорил, что не буду с этим торопиться. Сначала учёба, профессия, а потом уже всякие знакомства и отношения. Женщина понимающе закивала головой и вдруг стала вспоминать, как несколько дней назад увидела некую Катеньку, которая раньше была их соседкой. Совершенно случайно выяснилось, что Катенька недавно приехала в Видное, чтобы проведать свою старшую сестру, а ещё девушка абсолютно одна. Игорь знал, к чему все эти разговоры, но всегда сводил их на нет, чтобы и родителей не волновать, и самому при этом ни с кем не знакомиться. А мать упорно сватала его то к одной, то к другой дочери какой-нибудь подруги с работы, пытаясь подтолкнуть Акинфеева к каким-либо отношениям. Женщине хотелось для сына счастья, а ещё внуков. Игорь прекрасно это понимал, но он не мог просто взять и разлюбить вдруг Артёма, о котором никто, естественно, не знал. Парень каждую свою поездку придумывал всё новые аргументы, почему он не пойдёт в кино с какой-то там Светой, не проводит до остановки Любу или не встретится с уже известной Катей, про которую и не вспомнил бы никогда, если бы не мать. — Ну, учёба, конечно, хорошо, — рассудительно произнёс дед. — Но я в твоём возрасте уже женился. — Тогда время было другое, — отмахнулся Игорь. — Однако этот твой Кирилл с этажа... — Дедушка, Кирилл пусть делает, что хочет. Я не обязан всё повторять за ним, тем более, мне кажется, что со свадьбой он поторопился. Ладно, семья, спасибо за ужин. Спать хочется очень. Всю ночь Акинфеев проворочался в постели, слыша, как за стеной переговаривались его родители. Мать, очевидно, решила пригласить Катю завтра к ним домой, чтобы познакомить с Игорем, а отец её в этом, конечно же, поддерживал. Парень вспомнил, как сильно Артём волновался перед каждой такой поездкой домой, думая, будто бы родственники Игоря могут тайно женить его на какой-нибудь непонятной девушке. Каждый раз приходилось убеждать Дзюбу, что ничего такого не будет. Вот только тот слишком хорошо умел чувствовать ситуацию. Катя действительно пришла на следующий день. Кажется, она и сама понятия не имела, кто такой Игорь, всё-таки прошло немало времени с их последней встречи. Но они всё равно дружелюбно улыбались друг другу, пытались о чём-то поговорить, ища общие темы. Несколько раз Акинфеев по просьбе матери передал Кате соль, а в конце посиделок согласился проводить её до дома сестры. Всю дорогу молчали, а где-то на полпути девушка сказала, что может дойти сама, да и вообще она собиралась зайти в магазин за хлебом. И, кажется, оба были счастливы такому финалу. Дома Игоря тут же засыпали вопросами, почему он так рано вернулся, а парень врать не стал, честно всё рассказав. — Но как же так? — сокрушалась мать. — Мам, мне не нужна сейчас девушка. Я хочу пожить для себя и заняться карьерой. — Всю жизнь карьеру строить будешь? — мрачно усмехнулся дед. — Сынок, может, у тебя уже есть кто-нибудь, ты просто нам рассказать боишься? — спросила мать, заглядывая Акинфееву в глаза. — Ты же знаешь, мы не будем осуждать твой выбор. Скажи честно, она с какими-нибудь отклонениями? Или аморальная? — Мам! — повысил голос парень, чувствуя, что внутри всё кипит, а сил молчать больше нет. Будь, что будет, и гори оно всё огнём. — Она — парень. И зовут её Артём. Мы с девяносто шестого вместе, и я его очень сильно люблю! Женщина даже села на табуретку, прикладывая руку к груди. Она хотела что-то сказать, но слова никак не шли в голову, поэтому ей оставалось только переводить взгляд с Игоря на мужа. — Игорь, ты лучше так не шути, — строго произнёс отец. — А я и не шучу, пап. Да, я встречаюсь с парнем, представляешь? Более того, мы даже спим вместе. Причём регулярно. Ну что, теперь вы тоже не будете осуждать мой выбор? Мужчина хотел было отвесить сыну подзатыльник, но мать Игоря остановила его руку. Зато дед, заслышав только, в какую сторону завернул разговор, тут же стал снимать со стены своё ружьё. Акинфеев прекрасно знал, что так и получится, поэтому был готов ко всему. Удивительно, почему его не выставили из дома сразу же, а дали собраться и уехать в Москву утром. Правда, уходил парень из совершенно пустой квартиры. Прямо, как в девяносто пятом, когда он завтракал в абсолютном одиночестве на тёмной кухне, потом добирался до вокзала, не сопровождаемый никем, и садился в электричку, расстроившись, что никто даже напутствия ему в дорогу не сказал. Правда, сейчас Игорь был рад одиночеству и ни о чём не жалел. Он сделал свой выбор в пользу Артёма. Как там говорил Илья? Конфликт между долгом и чувством, кажется. Так вот Акинфеев выбрал чувство, потому что с Дзюбой он был абсолютно счастлив, а семья... Об этом он подумает как-нибудь после.