И среди иллюзий найду тебя снова — Снова мы будем родными. Закружимся в танце, словно мы в слоу-мо. Друг другу так необходимы. Держу тебя крепко, боюсь отпустить, Потерять я больше не в силах. И опять просыпаться, если не рядом ты, Мне невыносимо.
Этот день не предвещал ровным счётом ничего и должен был пройти совершенно спокойно, так, чтобы ты и не вспомнил о нём никогда. Но нет, жизнь решила вновь внести свои коррективы и разбудить Артёма около половины восьмого утра. Парень надеялся поспать подольше, ведь сегодня отменили первые две пары, однако, настойчивый стук в дверь разрушил все планы. — Да кому там так присралось?! — не вытерпел Дзюба, распахивая дверь. На пороге стоял несильно довольный Денис, держащий в руке какое-то письмо, аккуратно запакованное в белый конверт. — А то мне очень хочется тебя будить, опаздывая на учёбу, — проворчал Черышев и сунул конверт в руки ничего не понимающему Артёму. — С добрым утром, кстати! — и быстро зашагал по коридору. На самом деле, парень давно должен был ехать в автобусе, но, проходя получасом ранее мимо вахты, был вынужденно остановлен Игнашевичем. Мужчина долго объяснял Денису, кому надо передать письмо и, вроде, даже кратко собирался пересказать содержание послания. Терпения Черышева на это не хватило, и он, услышав фамилию Артёма, тут же пошёл отдавать конверт. Но, кажется, легче снести общагу, чем разбудить Дзюбу. Впрочем, письмо уже лежало на столе, пожалуй, всеми забытое и ненужное никому. Так прошла целая неделя, а потом конверт попался на глаза Игорю, когда тот делал традиционную воскресную уборку. — Господи, и сколько раз я говорил, чтобы всё лежало на своих местах? — спросил у пустоты Акинфеев. — Тём! Почему ты вытащил какое-то письмо и не убрал его обратно? — Что за письмо? — заинтересовался Дзюба, заглядывая в комнату и вытирая мокрые волосы полотенцем. — О, я и забыл про него совсем. Черышев как-то занёс, а мне лень открывать было. — Судя по подписи, это что-то официальное. Может, имеет смысл посмотреть? — Потом, — парень махнул рукой и тут же натолкнулся на серьёзный взгляд Игоря. — Ладно, сейчас, так сейчас. Дурацкий конверт оказался неплохо заклеен, поэтому Артёму пришлось приложить немало усилий, чтобы его разорвать. Получилось не очень аккуратно, а сложенный вдвое лист упал на пол. — Игорёк, я что-то не понимаю, — произнёс Дзюба, ещё раз вчитываясь в текст какого-то официального документа. — Это мне что, квартиру дают? — Квартиру?! Акинфеев немедленно выхватил лист и принялся вникать в его содержание, одновременно пытаясь поверить своим глазам и понять, не ошибка ли. Ошибки не было. Артёму действительно собирались отдать какую-то квартиру. Выяснилось, что в девяносто пятом году, когда парень из детдома переехал в это общежитие, за комнату он платил из собственных денег, хотя по закону детдом был обязан обеспечить своих воспитанников жильём. Видимо, что-то пошло не так, и письмо с адресом конторы, в которую необходимо подъехать для получения ключей и составления необходимых документов, дошло только спустя четыре года. Наверное, Артёма просто долго не могли найти или же в нашей стране никто не умел действовать вовремя. — Значит, не сегодня-завтра у тебя будет собственная квартира? — ещё раз спросил Игорь. — Похоже на то... Чёрт, я не верю в это. Может, мы спим? — И снится нам один и тот же сон, — усмехнулся Акинфеев. — Блин, так надо же быстрее ехать в эту контору, пока не поздно. А то решат, что тебе жильё не нужно, и будем до конца дней в этой комнате. — Знаешь, письмо меня четыре года искало. Не удивлюсь, если моя квартира уже кем-то занята. Но всё-таки парни собрались и поехали по указанному адресу практически на другой конец города. Чудом успели до закрытия, ведь сегодня, в выходной, контора работала до четырёх часов дня. Их встретила милая девушка в зелёном коротком платье, которая так быстро перемещалась по своему небольшому кабинетику, больше похожему на подсобку, что Артём не успевал вертеть головой, чтобы видеть, какую папку она достаёт. — Значит, Артём Сергеевич Дзюба, — девушка зачитала некоторые данные, которые когда-то передали из детдома. — Письмо до вас дошло только сейчас, верно? — Да, всё верно. Буквально сегодня, — соврал парень, чтобы не вызывать лишних вопросов и не прибегать к уточнениям. Какое этой девушке дело до Черышева, до понедельника, до половины восьмого утра и прочих обстоятельств? — Хорошо, что вы пришли именно на этой неделе. А то время бы ушло. — И моя квартира перешла бы кому-то другому? — Конечно. Знаете, у нас не так много бесплатных квартир по Москве. — А кому бы перешла, если не секрет? — поинтересовался Артём, пока сотрудница заносила какие-то его данные в компьютер, быстро стуча тонкими пальцами по клавиатуре. — Сейчас посмотрю, если вас это так волнует, — парень энергично закивал головой, ведь было ужасно любопытно. — Александру Александровичу Кокорину. Он воспитанник того же детдома и стоял следующим в очереди. Дзюба вдруг рассмеялся так громко, что девушка посмотрела на него, как на сумасшедшего. Пожала плечами и продолжила набирать данные. Спустя час сидения в кабинете, а потом ещё пятнадцати минут хождения по этажам, Артём всё-таки смог прикоснуться к заветным ключам. Они красиво блестели в руке, переливаясь металлическим светом и мелодично позвякивая в кармане. Парень весь светился счастьем и каждую свободную секунду бегал к себе в комнату, чтобы ещё раз полюбоваться на ключи. — Тём, а когда мы переезжать будем? — спросил Игорь. — Ну, я думал после сессии. До неё два месяца осталось, а там поспокойнее будет. — Согласен. А остальным говорить будем? — Конечно, как такое скрыть. И стол собрать надо перед отъездом, и проводить нас по-человечески, а не как всех остальных. А ещё обязательно пригласить всех-всех, даже Федю с Тохой. — Они, кажется, сюда возвращаться не планировали ни под каким предлогом, — Акинфеев как-то обиженно поджал губы. На самом деле, его очень сильно задевала позиция Смолова в отношении переезда. Как можно взять и больше никогда не видеться с друзьями? Неужели для него все эти годы были просто моментом жизни, словно приём пищи или чистка зубов? Это неправильно, нельзя вычеркнуть четыре года из своей биографии. Тем более, это было не самое обычное и спокойное время. — И чё? — весело сказал Артём. — Приедут, как миленькие. А нет, то я их сам сюда привезу. Нашлись тут, пальцы веером, мы теперь обеспеченные. Я ещё и Лёху им припомню. Нет, взяли и оставили человека на произвол судьбы, он чуть с окна прыгать не вздумал. Спасибо Головину, вовремя переехал... Дзюбу несло ещё очень долго, но Игорь слушал его внимательно, внутренне радуясь, что не он один подобного мнения. Да и вообще, слушать Артёма для Акинфеева было одно удовольствие, ведь тот всегда умудрялся говорить о серьёзных вещах, но так весело, с какими-то вечными шутками, что ты невольно расплывался в улыбке.***
Лёша сидел за столом, переписывая конспект однокурсника и напевая себе под нос мелодию, доносившуюся из наушников. Саша расположился на кровати, подобрав под себя ноги и рассматривая красивые картинки на глянцевых страницах журнала, взятого у Игнашевича. Кажется, это был какой-то модный журнал, потому что люди на страницах были в ярких нарядах, с необычными причёсками и какими-то комментариями рядом с их фотографиями. Саше было очень лень читать текст, поэтому он лишь изредка пробегался взглядом по мелкому шрифту, где обычно писались имя, фамилия или творческий псевдоним модели, а также фотографа, который предоставил данный снимок. — Блин, классная куртка, — произнёс Головин. — А? — Лёша вытащил из уха наушник и посмотрел на картинку. — Ага. Но дорогая, наверное, ужас. — Хм, по-моему, я эти часы у Феди видел... — Не, у него круче. Такие Антон хотел у него на день рождения попросить, вроде бы. Журнал-то старый, вон прошлым годом датируется. — Твою-то мать, а я надеялся, что это всё купить можно. Не нам, конечно, но вообще. Так Антон часы свои получил, в итоге? — Нет. Федя сказал, что такое убожество на его руке видеть не хочет, — Миранчук снова воткнул наушник в ухо и продолжил изображать из себя прекрасного певца. Саша перелистывал страницы, пока не наткнулся на одну очень интересную рубрику. Для привлечения большей аудитории различные журналы, в том числе и посвящённые моде, вставляли в середину то какой-нибудь незамысловатый кроссворд, то гороскоп на месяц, то интервью с какой-нибудь моделью или звездой с экрана, где та рассуждала о личной жизни, карьере и в конце обязательно давала ужасно примитивный и всем известный совет. В этот раз, однако, журнал решил прорекламировать работы какого-то никому пока не известного фотографа, специализирующегося на портретной съёмке. Разумеется, вступительную статью Саша читать не стал, ибо тратить время на бесполезный лист не хотелось, куда интереснее рассматривать красивые снимки. Сначала была какая-то женщина, слегка наклонившая голову вниз, с загадочным взглядом. Следом за ней был молодой парень, засунувший руки в карманы и рассматривающий что-то на стене. Да, пожалуй, фотографии оказались действительно очень красивыми, и в каждой чувствовался некий смысл. Это был не просто момент, пойманный в кадр, не мгновение, а будто целая история. Казалось бы, посмотришь на запечатлённого человека и сразу поймёшь, какой он по характеру, что любит, чем живёт. Головин пролистал рубрику до конца и на последней странице обнаружил нечто ещё более удивительное. Под кратким заголовком «Ранние работы» располагались четыре небольших, но до боли знакомых фотографии. Саша широко распахнул глаза, увидев самого себя. Не поверив сначала, он вернулся к титульной странице рубрики, дабы удостовериться, что это случайное совпадение. Но нет, это была действительно статья о Денисе, о молодом и талантливом Черышеве. — Блять, ты даже сюда добрался! — воскликнул Саша, привлекая внимание Лёши. — Что там такое? — Денис. Вернее, его творчество. — Знаешь, а у него интересные фотографии. Такие живые. — Ты ещё слюни попускай! — огрызнулся Головин, захлопывая журнал. — Какого чёрта я вообще взял это в руки? Ну, только начал успокаиваться, и вот опять! Миранчук усмехнулся, как бы намекая Саше, что у того серьёзные проблемы, будто бы парень сам этого не знал. Пока тот думал, куда лучше закинуть журнал или вообще пойти его сжечь, раздался стук в дверь. Вернее, создавалось ощущение, что её просто хотели самым наглым образом выломать. — Так, если это опять Далер со своими новостями о спутниках, я швырну в него журналом, — проворчал Саша, поднимаясь с кровати. — А если там будет кто-то другой, ты не швырнёшь? — Швырну. Мне просто надо избавиться от этого кошмара. Головин распахнул дверь так резко, что она чуть не слетела с петель, мерзко скрипнув, а стоящие за ней отшатнулись назад. — Ты чё, блин? — спросил Антон. — А вы тут зачем? — поинтересовался Саша. — Вы же не собирались возвращаться. — Иногда мы меняем свои решения, — ответил Федя. — Скажи, пожалуйста, что Лёша дома, а то мы до утра тут сидеть будем. — Лёш! Тут к тебе пришли... — позвал Головин, и из глубины комнаты вышел Миранчук. Немая сцена продолжалась с минуту, братья, кажется, удивлённые своей встречей, просто смотрели друг на друга. Можно было подумать, что они впервые встретились. А потом Антон оттолкнул Сашу в сторону, порывисто обнимая Лёшу. Тот даже немного растерялся. — Я так скучал, — произнёс парень. — Ага, заметно... Тош, ты только за этим приехал? Но тот ничего не ответил, продолжая крепко прижимать брата к себе. Федя с Сашей почувствовали себя неловко и решили уйти на какое-то время. Сейчас этим двоим никто больше был не нужен. Пришлось сидеть на кухне около получаса в молчании. Головин за это время выкинул журнал, Смолов успел несколько раз вздохнуть. — Как борьба с прошлым? — спросил он у парня. — Вот, только что выкинул, — Саша указал взглядом на мусорное ведро. — Правда, ничего не помогает. Я уже и напивался, и переезжал несколько раз, и... Ну, неважно, в общем-то. — Даже представить себе не могу, каково это всё. А тут, кстати, ничего не изменилось. Почти два месяца, а вы даже клеёнку новую не купили. — Денег бы кто на неё дал. — Блин, сколько уже можно там обжиматься? — Федя вскочил с табуретки, устремляя взгляд в коридор. — У него на меня столько времени не уходит. — Антон просто соскучился по брату, бывает, — хмыкнул Саша, ставя на плиту чайник. — Знаешь, его тоже можно понять. Они всю жизнь вместе пробыли, неотрывно. А тут такие перемены. — Да он сам этого хотел! — Правда? Антон сам захотел уехать? — Да. Я ещё спросил тогда, будем ли мы брать с собой Лёху. Ну, вроде как, привыкли уже друг к другу, да и оставлять его здесь нечестно как-то. Нет, Тоша упёрся, что мы должны жить самостоятельно, что они уже взрослые и пора разъезжаться. И что мы имеем?! Сам Антон в это время никак не мог отлипнуть от брата, и когда тот попросил хотя бы зайти в комнату, чтобы не стоять на проходе, Миранчук даже рук не расцепил. Словно прилип навечно. — Слушай, я уже понял, что ты скучал, но, может, пора прекращать? — недовольно спросил Лёша. — Нет! — Антон, мне надо дописать конспект... — В жопу его. — Антон, у меня завтра опрос... — И его туда же. Лёша не вытерпел и рассмеялся. Всё-таки его брат просто удивительный. — Знаешь, я был неправ, — тихо сказал Миранчук. — Ты часто ошибаешься. — Нет, когда я думал, что смогу без тебя, то даже не предполагал, насколько это ужасно. Я пытался как-то отвлечься, но ничего не помогало. Мне к тебе постоянно хотелось, сюда, обратно и навсегда... Пока Антон пытался связать слова, чтобы выразить все свои страдания без брата, он неотрывно смотрел в глаза Лёше, заставляя того чувствовать себя несколько неуютно. Миранчуку даже стало казаться, будто он сам виноват в том, что они разъехались, словно он мог предотвратить это, мог оставить Антона рядом. — Мне тоже без тебя было ужасно плохо. Если бы Саша не переехал, я, наверное, с ума сошёл бы. — Прости, я не хотел! — Ты не виноват, — сказал Лёша со снисходительной и всепрощающей улыбкой. — Все мы можем делать глупости. Антон уткнулся носом брату в шею, для себя решив, что и на метр теперь от него не отойдёт.***
В этот же день общий ужин превратился в прощальный вечер Лёши. Все были немного шокированы такой поспешностью, думая, что Миранчук задержится хотя бы на пару дней, но он категорично заявил о противоположном решении. Даже Федя впал в ступор, когда ему сообщили. — Кстати, раз уж мы снова подняли тему переездов, — сказал Артём. — Мы с Игорем тоже хотим поделиться радостью. В общем, мне дали квартиру, поэтому после сессии мы будем жить там. — Фига се. А за какие-такие заслуги тебе квартиру? — поинтересовался Андрей. — Потому что я из детдома. По закону нам обязаны предоставлять жильё. Ну, комнату в общежитии или квартиру в каком-нибудь не самом хорошем районе. Мне не дали ничего, но потом выяснилось, что просто письмо вовремя не дошло. Четыре года меня искало. — И приличная квартира? — спросил Федя, рассматривая новую чашку Кирилла. — Да... понятия не имею. Вот переедем и узнаем. — Прикинь, входят они такие счастливые в свою замечательную бесплатную квартиру, а там голые стены, нет полов, проводки, воды, — усмехнулся Лунёв. Смолов шутку оценил. И тут Артём серьёзно задумался над тем, в каком состоянии его будущая жилплощадь. Идея съездить туда немедленно возникла спонтанно, но Дзюба встал из-за стола. Кажется, впервые в жизни он покидал ужин самым первым, да ещё и так поспешно. Игорь пошёл вслед за ним, ведь квартира теперь и к нему имела отношение. — Эх, мне бы кто квартиру подарил, — мечтательно произнёс Илья. — И вроде бы копил-копил, а всё пропало. — Много накопил? — спросил Далер. — Да нет. Но всё равно что-то было, для съёмной хватило бы. Мы же с Ромой часто говорили об этом, даже распланировали всё, варианты посмотрели. — Ну, может, и выправится ещё положение. Кутепов грустно кивнул головой, улыбнувшись так натянуто, что лучше бы вообще не улыбался. Понятное дело, что никаких изменений в финансах не могло быть по одной простой причине — денег в стране по-прежнему не было. Дефолту даже года не исполнилось, а последствия уже наступили, накрыли так внезапно и неожиданно. В общем, как и всё, что могло произойти в нашей стране. Какие уж тут переезды, на гречу бы денег хватило. — Нет, знаете, а всё-таки мы с вами очень везучие, — сказал Рома. — Ну да, прямо чувствую, как мне всю жизнь прёт, — Черышев облокотился на стену, испытующе ожидая аргументов от Зобнина. — Вы только посмотрите, — парень обвёл руками кухню. — Мы пережили столько потрясений, личных и общих, мы выжили во время дефолта, у нас есть жильё, удобства, все мы получаем образование в довольно приличных универах. Но главное, что мы до сих пор есть друг у друга. Разве это не везение? Мы смогли сохранить связь спустя столько лет и столько различных лишений. — Здесь ты прав, — согласился Денис. — Но, по-моему, если брать каждого в отдельности, то все мы глубоко несчастные люди. — Неправда. Смотри, возьмём нас с Ильёй. Его книги регулярно печатались, продавались в ларьках. Мы смогли съездить с ним в тайгу, мы вообще, в принципе, вместе, что уже счастье. У Ильи не самые лучшие отношения с семьёй, но они всё равно пишут ему письма, они не забыли про него, а он не забыл про них и в Новый год отправил первый за много лет ответ, — Рома перевёл взгляд на Кузяева с Лунёвым. — У Андрея расстроилась свадьба, но он нашёл себе Далера. У них есть большие и дружные семьи, которые их любят и которым, наверное, плевать дружба между ними или что-то большее. А родители Далера, между прочим, татары, религиозные люди, я уверен. Вот тебе другой пример: Кирилл. Человек был главным по этажу, он буквально сделал нас коллективом. Ему помогли организовать свадьбу, подарили квартиру. С Мариной они были просто замечательной парой! — Но развелись, — заметил Черышев. — Но Кирилл всё равно её любит. Да и сейчас у него есть жильё и друзья, что, по-моему, прекрасно. Тебе нужны ещё доказательства нашего счастья? Хорошо. Не буду говорить про Федю, Антона и Лёшу, думаю, они вообще всех нас переплюнули... А посмотри, кстати, на самого себя, Денис. У тебя есть человек, который любит тебя, да и ты любишь его не меньше. Ты не бомжуешь на каком-нибудь вокзале, даже ешь каждый день, а не раз в неделю. У тебя есть работа, образование. Твои фотографии в журналах печатают! Неужели ты не счастлив? — Сейчас да, но раньше... — Какая, блин, разница, что было несколько лет назад? У каждого в прошлом есть печальные моменты. Но, знаешь, жить прошлым — отвратительно. Ты сам себя съедаешь воспоминаниями. — А человеческое сознание, как считают многие психологи, вообще склонно запоминать больше плохого, чем хорошего, — вставил Далер. — И надо переубедить этих психологов! — сказал Рома. Денис пожал плечами, хмыкнув. Зобнин нахмурился, потому что был уверен в действенности своих слов. — Рома прав, как никто другой, — вдруг вступил в разговор до этого молчавший Марио. Парень вообще не часто участвовал в общих беседах, считая, что он прожил тут слишком мало, чтобы иметь право на собственное мнение. А иногда так хотелось поделиться чем-нибудь с другими. — А почему вы так на меня смотрите? — Не думали, что умеешь разговаривать, — произнёс Кирилл. — Нет, просто ты действительно почти всегда молчал. — Я даже голос его забывать стал! — кивнул Андрей. — Простите, — Марио виновато улыбнулся. — Я думал, вы не будете меня слушать. Практически все одновременно хлопнули себя по лбу. Иногда Фернандес выдавал просто какие-то невероятные вещи. Как раз именно в те моменты, когда вдруг решался заговорить. — Интересно, что ещё ты о нас думал? — спросил Саша, заставив бразильца смутиться больше, чем всегда. — Ну вот, теперь он ещё год молчать будет, — сделал вывод Антон. — Когда снова заговорит, позвоните. Соберёмся, сядем, отметим. — Да, кстати, нам уже надо идти. Вещи даже собирать не начинали, — вдруг вспомнил Лёша, и остальные тоже понемногу стали покидать кухню, следуя его примеру. Утром Миранчук долгое время обводил комнату взглядом, проверяя, не забыл ли чего, да и вообще хотелось напоследок запомнить, как тут всё выглядело. Воспоминания — вещь очень важная, они помогают человеку жить. Сразу перед глазами вставали картинки их с Антоном заезда. Лёша никогда не сможет забыть, как их тогда обокрали в поезде какие-то странные попутчики, и им пришлось целый день идти через всю Москву до общежития. Антону в тот момент хотелось только куда-нибудь лечь, что он и сделал, как зашёл в комнату. А на следующий день они принялись разбирать свои вещи и даже умудрились поссориться, когда спорили, куда ставить их фотографию: на стол или на тумбочку. Пришли в итоге к компромиссу, и с тех пор фотография жила на полке книжного шкафа. А потом к ним приехал Федя. Весь такой необычный, московский. Жизнь сразу заиграла новыми красками. Однако, чем дольше они знали Смолова, тем больше расходились во взглядах не только на него, но и на жизнь в целом. Антон принял сторону нового соседа и своего будущего парня, очень изменившись и даже в чём-то повзрослев. Лёша оставался при своём мнении, с которым жил, наверное, лет с одиннадцати. — А всё-таки жалко уезжать, так здесь привычно, — произнёс Миранчук, обращаясь к Саше. Головин облокотился на шкаф, сложив руки на груди. Он был счастлив за Лёшу, у которого теперь всё точно будет в порядке. Парень был уверен, что братья больше никогда не расстанутся. Они же просто не смогут друг без друга, их никак нельзя разделить. — Я тебе ключи оставляю. Это теперь твоя комната, — Миранчук улыбнулся. — Нет, знаешь, отнеси Игнашевичу. Мне как-то неудобно тут жить одному, чувствую себя чужим. — А как же Денис и Марио? — Ну, потерплю, — Саша пожал плечами. — И вообще, надоели мне эти бесконечные переезды из комнаты в комнату, хочу уже на своё родное место вернуться. — В Калтан? — усмехнулся Лёша. — Ох, если бы в него! А потом были прощания у крыльца общежития. Правда, сначала всем пришлось выслушать радостные вопли Артёма о своей квартире. По его словам, это был просто рай наяву. С отделкой, кое-какой мебелью, даже небольшим телевизором, пусть и очень древним. В общем, Дзюба чувствовал себя счастливым, как никогда прежде. Но нельзя потратить всё время на одного только Артёма, в конце концов, не за этим собрались. Вскоре начались традиционные объятия, обещания звонить и встречаться по возможности, собираться на праздники и, конечно же, ни при каких условиях друг друга не забывать. — Ой, а ты знаешь, какой там вид с балкона? Поверь мне, жить там захочешь, чтобы на такую красоту любоваться, — тут же затарахтел Антон, как только они сели в машину. — А ещё там есть джакузи! Знаешь, что это? Это такая огромная ванная! Вот такая. Нет, даже больше! Лёша улыбался, понимая, что Рома был безусловно прав. Они очень счастливые и везучие люди. — А нас всё меньше и меньше, — тем временем, констатировал Илья. — Скоро ещё Артём с Игорем уедут, так вообще грустно будет. — Ой, да брось! — махнул рукой Андрей. — Зато мы с Далером тут надолго, да и Санёк, вроде, никуда пока лыжи не смазал. — Ага, были бы у меня лыжи, — согласился Головин. — Нам с Марио тоже податься некуда, так что не развалится наш коллектив до основания, — произнёс Денис. — И всё же переезды — это хорошо, — Артём мечтательно улыбнулся, наверное, снова представляя свою ненаглядную квартиру. — Надо двигаться вперёд, парни. Надо...