Отпускаю, дыши, умирать не спеши. Больно рвутся крылья вновь, Знаю, это не любовь!
Не успели оглянуться, как с момента отъезда Феди и близнецов прошло два с половиной месяца. Сессия заканчивалась, а Артём с Игорем уже с нетерпением ждали двадцатых чисел июня, чтобы вплотную заняться переездом. Дзюба и без того весь светился счастьем, а теперь вообще грозился вот-вот лопнуть от переизбытка радостных эмоций. Каждый день, заходя на кухню, он бодро приветствовал всех и начинал что-то напевать себе под нос, заставляя остальных парней непринуждённо улыбаться, ведь весёлый Артём — праздник в семье. — Я недавно по радио услышал, что Ельцин в отставку подавать собрался, — сказал Далер. — Интересно, правда или нет? А то сейчас всякое болтают. — И кто же вместо него будет? Разве есть достойные кандидаты? — Илья отвлёкся от созерцания кофейной гущи в чашке. — Без понятия. Но если будут выборы, обязательно пойду голосовать. — Зачем? — спросил Андрей. — Потому что я хочу выбрать своей стране нормального Президента. Да, давай, начни утверждать, что мой выбор всё равно ни на что не повлияет! — Даже не собирался. Каждый раз, когда речь заходила о политике, о государственном строе, Далеру и Андрею нельзя было присутствовать в одном помещении. Их взгляды на такие вопросы слишком резко различались, поэтому парни обычно предпочитали не поднимать эти темы в повседневных разговорах. Лучше обсудить очередной запущенный в космос спутник, открытие нового телеканала, вспомнить старый анекдот или вообще молча поесть. — Илья, ты знаешь, что тебя ожидает счастье? — обратился к нему Рома, заглядывая в чашку. — Ну, теперь знаю. А с чего ты это решил? Вместо ответа Зобнин пододвинул чашку к себе, взял её левой рукой и начал раскачивать из стороны в сторону. Потом он долго рассматривал гущу на дне чашки, после чего заявил: — Вот, смотри, пока я её не потряс, у тебя были две линии на дне. Короткая и длинная, обе прямые. Это означает наступление счастья. Теперь у тебя тут что-то, похожее на ноль. Значит, что ты вырос под счастливой звездой. Остальные парни заинтересовались и начали разглядывать узор из гущи. Правда, Андрей никак не мог увидеть там какой-то ноль, поэтому он стал утверждать, что это просто какая-то кривая замкнутая линия. — А ты что, гадать умеешь? — спросил Саша. — Да, меня в детстве учили, — с некой гордостью ответил Рома. — Я смотрю, у вас в Иркутске скучать не приходилось, — усмехнулся Илья. — То болезни заговариваете, то гадаете. — А мне какая-то бабка в поезде гадала на картах, — вспомнил Головин. — Когда я сюда в девяносто пятом ехал, она со мной полку в общем вагоне делила. Наобещала кучу новых знакомств, значимого человека, несчастную любовь и судьбоносную встречу через много лет. В общем, бред какой-то. — Саш, — спустя некоторую паузу сказал Андрей. — Не хочу тебя, конечно, расстраивать, но пока всё так и получается. — Ага, теперь осталось только встречи этой судьбоносной дождаться, — кивнул, соглашаясь, Рома. Головин ненадолго завис, а потом его огрело осознанием правоты старухи из поезда и её карт. Хотелось побиться головой о стену, потому что не может такого быть, все эти гадания никогда не оказывались правдивы, это просто способ развести недальновидных людей на деньги. Хотя бабка гадала абсолютно бесплатно... На кухню пришёл Артём, который тут же заинтересовался Ромиными умениями в гаданиях. — А на картах тоже умеешь? — спросил он. — Ну да, если найду только, — кивнул Зобнин. — А по руке? — И по руке могу. Дзюбе тут же захотелось испробовать гадания на себе, но времени на это не оставалось. Через час необходимо было сидеть в аудитории, сдавая последний экзамен. И потому парень предложил устроить вечер гаданий в день их с Игорем отъезда. В конце концов, просто коллективные пьянки начинали надоедать и хотелось какого-то разнообразия в застольях. А через неделю после вышеописанного утра случилось ещё одно, не менее интересное событие. Произошло оно с Денисом, когда тот возвращался с работы. Вчера к нему приходил заказчик фотосессии, которому нужно было в срочном порядке сделать портретные снимки всех своих подчинённых для альбома, посвящённого двадцатилетнему юбилею их предприятия. Кроме того, он хотел видеть групповые фотографии, а также две общих. Казалось бы, все условия поставлены, даже с размерами снимков определились, но вдруг начались какие-то проблемы или, как выражался заказчик, непредвиденные обстоятельства. В общем, сначала не все сотрудники смогли появиться в условленный день в условленное время, потому что у какой-то Людмилы Ивановны заболел сын, у Петра Сергеевича родилась внучка, Николаю Павловичу вчера выдали зарплату, и он напился, а Ниночка вообще забыла про фотосессию. Из-за всего этого пришлось фотографировать тех, кто был, а на следующий день ждать оставшихся. Общий снимок вообще оказался под большим вопросом, ибо никто не знал, как собрать всех в одном месте без всяких эксцессов. Денис уже устал видеть эти лица, слушать всякие требования из серии: «Нет, у меня тут живот торчит, возьмите другой ракурс! А вот здесь, мне кажется, глаза не на одном уровне... Боже, что с моим подбородком?! Нет, это срочно нужно переделать!» Конечно, парень понимал, что это его работа и он обязан терпеть, но действительно надоедало ужасно. Хотелось всё бросить и попросить заказчика поискать другого фотографа, более терпимого. — Тяжёлый день? — спросил Игнашевич, убавляя громкость телевизора, где показывали очередной выпуск вечерних новостей. — Не то слово, — вздохнул Денис, облокачиваясь на стойку вахты. — Очень хочется в отпуск, а его не будет. — А у меня для тебя кое-что есть, кстати, — мужчина порылся в стопке газет, каких-то вырезок из журналов и нашёл аккуратный белый конверт. — Вот, сегодня занесли. — Ого, именное, — Черышев не стал терять времени, сразу начав вскрывать письмо. — Завещание? Это точно мне? Но на конверте стояли его инициалы и адрес. Отправитель, однако, был парню совершенно незнаком, что только больше волновало. — Быть не может, — еле-еле выговорил Денис, кажется, не веря своим глазам. — Что там? — Моя тётя, которая какое-то время жила в Москве, завещала мне свою квартиру. Она умерла лет пять назад... — Значит, тебе в наследство от неё досталась квартира? — решил уточнить Игнашевич. — Выходит, что да... Нет, это точно мне? Черышев никогда не смог бы поверить, что ему отписали квартиру. Да, тётя была одинока, никаких близких родственников, кроме самого парня, у неё, кажется, не имелось. И всё-таки отдавать ему своё жильё было слишком неожиданно. — Что ж, могу тогда тебя поздравить, — улыбнулся вахтёр. — Не каждому сейчас такое счастье выпадает. — Это точно. Денису захотелось немедленно поделиться этой новостью с Марио. Он был уверен, что Фернандес обрадуется, ведь разговоры о переезде давно ходили между ними. А потом парни вспоминали, что денег на это нет, грустно улыбались и продолжали мечтать о жизни за пределами общежития. Нет, безусловно, им тут нравилось, но хотелось чего-то нового, того, что олицетворяло бы собой самостоятельность, взрослость. Им ведь уже к двадцати пяти каждому. Марио действительно был счастлив, когда узнал, что у них теперь есть своё жильё, свалившееся на голову, как божий дар. Фернандес крепко обнял Дениса, тут же начиная фантазировать, какой же окажется их квартира. Наверное, она будет не слишком большой, довольно скромной, но точно очень уютной. — По какому поводу столько радостных воплей? Вас даже в коридоре слышно, — спросил Саша, стоя в дверях. С каждый своим очередным возвращением в эту комнату Головин всё меньше и меньше начинал раздражаться при мысли о том, что Денис теперь был в отношениях с Марио. За последние два с половиной месяца парень даже умудрился к этому привыкнуть и научился жить с ними в относительном мире. Правда, все эти обстоятельства не отменяли его привязанности к Черышеву. — Денису досталась квартира в наследство, — сообщил Марио, широко и солнечно улыбаясь. — Да, поэтому мы скоро переезжаем. — Вот как, — Саша закусил губу. — Ну, рад за вас. Нет, не был он нисколько рад. Если Денис действительно уедет, то они вряд ли смогут когда-либо снова увидеться, а это значит, что Саше придётся всю оставшуюся жизнь мучиться со своей глупой любовью к нему.***
Таким образом, день прощания пришлось сделать двойным, что никого не огорчило. Просто Артёму очень хотелось успеть проводить и Черышева с Фернандесом, и им с Игорем нормальные проводы устроить. — Значит, завтра уезжаете вы, а послезавтра Денис? — ещё раз уточнил Кирилл, помогая Акинфееву расставлять чашки. Тот утвердительно кивнул. У окна на табуретке сидел Саша, грустно глядя в окно, за которым всё ещё виднелась стена соседнего дома и уже истлевшая реклама газировки. Парень хотел помочь остальным накрыть стол, но Игорь почему-то отстранил его от этого дела, сказав, что они и сами вполне справятся. Саша чувствовал себя каким-то бесполезным. — Не надо печалиться, вся жизнь впереди! — присел рядом с ним Артём, кладя руку на плечо парню. — Вся жизнь впереди, надейся и жди, — пропел Дзюба, радостно улыбаясь. — Знать бы, чего ждать, — сказал Головин. — Ну, где там этот Рома со своим гаданием? — нетерпеливо спросил Андрей. И стоило только вспомнить о Зобнине, как он уже показался в проходе. В одной руке держал колоду карт, в другой — гитару, ведь та была неизменным предметом во время любого застолья. Перед тем, как все остальные понемногу подтянулись на кухню, Рома совершил несколько необходимых обрядов, разложив карты в каком-то определённом порядке не подоконнике, предварительно попросив Артёма и Сашу уйти оттуда. — Даже не думай трогать, пока время не придёт, — пригрозил он Дзюбе, строго смотря на него. — И не собирался, — парень вскинул руки вверх и тут же случайно задел штору, край которой коснулся одной из ближайших карт. — Артём, блин! Ну, вот испортишь всё, и ничего не получится. Но нельзя было приступать к гаданию до наступления вечера, поэтому всю первую половину посиделок лишь пили, ели, пели песни, вспоминали прошлое. Кажется, впервые их коллектив умудрился влезть за стол и занять все табуретки. Никто не стоял, не сидел на подоконнике или кухонных тумбах, что было несколько непривычно. — А Тохину табуретку никто так и не занял, — отметил Андрей. — Да, что-то меняется, а что-то остаётся прежним. — У меня есть стойкое ощущение, что если кто-то сейчас положит на неё свой зад, то Миранчук немедленно примчится с другого конца Москвы и устроит скандал, — рассмеялся Игорь. Все парни оценили его шутку, поддержав её таким же дружным смехом. Потом Илья стал заваривать кофе. Как он умудрялся покупать этот напиток не по цене золота, а по вполне приемлемой стоимости, для всех оставалось загадкой века. Впрочем, качество кофе заметно ухудшилось, но Кутепов не мог отказаться от своей привязанности к нему. Заваривал специально так, чтобы потом осталось как можно больше гущи, на которой планировали гадать. — Так, а теперь берите чашки в левую руку, — сказал Рома. — Начинайте трясти и быстро переворачивайте на блюдце. — Какое ещё блюдце? — спросил Артём. — Ты что, не подготовил себе блюдце? Ну, Артём, я же говорил, что оно нужно! — Зобнин недовольно уставился на парня, который понёсся к шкафчику за блюдцем. Когда все необходимые действия были совершены, парни заинтересованно уставились на кофейные остатки. — Ни черта не понятно, — буркнул Илья. — Гуща, которая у вас на блюдце должна означать прошлое. Та, что осталась в чашке — будущее, — тем временем, огласил Рома и начал придвигать к себе посуду, поясняя для каждого. — Так, Далер, у тебя волнистая линия на блюдце. Это значит, что в прошлом ты много путешествовал. — Поездки в Татарстан считаются? — Конечно. Теперь посмотрим, что у тебя в чашке... — Рома так долго разглядывал узор, что Кузяев стал волноваться. — Похоже на неполный круг. Предстоит встреча с интересным человеком. Андрей, теперь твоя очередь, — Лунёв протянул блюдце и чашку. — Аккуратнее, а то узор изменится, и ничего не получится. Напоминает барабан, — задумчиво сказал Зобнин, глядя в гущу. — Ты очень одарённый человек, и тебя ждёт большой успех. Дальше последовала очередь Ильи. Ему Рома предсказал счастье, как и несколько дней назад, а вот прошлое рассказало Кутепову о проблемах в семье, чего он никогда и не отрицал. Пока всё сходилось, и гаданию хотелось верить. — Игорь, у тебя тут груша, значит, жди долгожданного комфорта и покоя. — Отлично, — произнёс Акинфеев с такой интонацией, будто у него камень с плеч упал. — Артём, поздравляю, у тебя дуб. Очень хороший знак. — Дуб? — усомнился Дзюба. — Да-да, он самый. Ты станешь триумфатором и победителем в деле, к которому приложишь максимум усилий, — Рома потянулся к чашке Кирилла и вдруг рассмеялся. — Что там? — Ты не поверишь, Набабкин, но тут крест. — И что это значит? — У тебя скоро будет свадьба! Кухня взорвалась дружным смехом, а Кирилл схватился за голову. Ну, какая ему ещё раз свадьба? — Марио, это похоже на алмаз. То есть тебя ждёт долгая и счастливая любовь. Денис, а у тебя... Дай-ка подумать... Наверное, это всё-таки замкнутый круг. В общем, у тебя хорошие отношения с людьми, которые окружают. А теперь Саша. Если я не ошибаюсь, и это буква «я», то вскоре в твоей жизни всё станет лучше. — Уж слишком всё для нас радостно, аж не верится, — хмыкнул Денис. — Можем ещё на картах попробовать, — предложил Рома. Но и карты ничего плохого не наобещали, заставив Черышева ещё больше усомниться в истинности гаданий. Не верил он, что иногда всё может быть хорошо, ведь привык уже к плохому. Для пущей уверенности ещё решили погадать на воске, правда, Игорь сначала был против тратить свечи за зря. В конце концов, они денег немалых сейчас стоят, а парни хотели пустить их на какую-то ерунду. Но Артём успокоил его, сказав, что это вообще чуть ли не единственный раз, когда они занимаются подобным, так что можно и пожертвовать парой-тройкой свечек. Впереди всех ждали только успехи, счастье, бесконечная любовь и слишком незначительные невзгоды, чтобы можно было обращать на них внимание. Неужели жизнь действительно стала понемногу налаживаться? Неужели такое вообще возможно?***
Казалось бы, все необходимые традиции по провожанию в долгий путь были соблюдены, но в день отъезда Игоря и Артёма почему-то всё пошло наперекосяк. Сначала они проспали, потом вспомнили, что забыли собрать посуду, потратили на неё около двух часов, ведь тарелки никуда не лезли и пришлось перекладывать половину багажа. Правда, из-за того, что парни слишком долго копались, остальные успели более-менее проснуться и привести себя в божеский вид, чтобы не выходить на улицу в пижамах или укутанными в одеяла. — Чёрт возьми, Игорёк, — Дзюба ворвался в комнату, как ураган. — Мы забыли про книги! — Какие ещё книги? — устало спросил Акинфеев, который только-только сумел переложить всё так, чтобы сумки смогли закрыться. — Мы отдавали Илье и Андрею четыре каких-то книги, они сейчас вспомнили. Вот, — Артём протянул четыре увесистых тома. — «Три века русской поэзии», «Провинциальные анекдоты и другие пьесы», «Чехов. Сочинения. Пятнадцатый том», «Русские поговорки и пословицы»... Ой, нафиг их, Тём. Когда мне вообще понадобятся поговорки или какие-нибудь рассказы Чехова? Оставим у Игнашевича. С этими словами все сборы наконец-то закончились, и парни могли спокойно пойти к вахте. Прощались с ними долго, в том числе Сергей Николаевич сказал несколько слов в дорогу. Традиционные объятия, обещания, слёзы разлуки вообще затянулись на полчаса, если не больше. Сильнее всех расчувствовался Рома, которому вдруг стало так грустно, что ещё чуть-чуть, и он полез бы на стену общежития. Проходящие мимо люди как-то особенно удивлённо оглядывались на эту сцену. На следующий день провожали Дениса с Марио. Они, в отличие от Игоря и Артёма, вещи стали собирать в утро отъезда, решив, что это рациональнее. Правда, своими перемещениями по комнате они разбудили Сашу, которому так и хотелось запустить в них подушкой, ведь надо думать не только о себе. Конечно, Головин тут уже никто и звать его никак, но иметь хоть какое-то уважение к нему можно было. — И как долго вы будете там шататься? — возмущённо поинтересовался Саша, свешиваясь со своей койки. Его взгляд наткнулся на спину Дениса, разбирающего ящик стола. Марио в тот момент, кажется, ушёл к Роме просить какой-нибудь ненужный пакет, чтобы сложить туда свои многочисленные тетради. — Эй, я к кому обращаюсь? Черышев аж вздрогнул, оборачиваясь на голос Саши. В руках у него были четыре фотографии, которые снова попались на глаза. — Что? — как-то растерянно спросил Денис. — Ничего, — фыркнул Головин, отворачиваясь к стене. — Когда уходить будете, дверь закроете. — Да, конечно. Черышев опустил взгляд на фотографии и подумал их выкинуть, но эта мысль ушла так же быстро, как и появилась. Вместо этого парень аккуратно положил их в задний карман джинс. А потом пришёл Марио, восторженно что-то рассказывающий про Рому, который, пока искал ему пакет где-то под кроватью, умудрился найти там кусок недоеденного хлеба, порванный тапок и какую-то доску. Илья долго ворчал про антисанитарию, творящуюся на половине его парня, и обещал там немедленно прибраться. Зобнин только виновато чесал затылок, оправдываясь, что уже и не помнит, откуда все эти предметы у него появились, а потом попали под кровать. В общем и целом, чем бы эта история не закончилась, она поразила Фернандеса до глубины души, поэтому он просто обязан был поделиться ею с Денисом. — Господи, как вы достали, — буркнул себе под нос Саша, вставая с кровати. — Спасибо, что дали выспаться! — Прости, мы не хотели, — произнёс Марио, чувствуя себя как всегда во всём виноватым. — Ой, да, отстань, — отмахнулся от него Головин, проходя мимо. Он хлопнул дверью слишком громко, хотя и не собирался этого делать. Просто всё опять получилось каким-то преувеличенным. Сначала рассердился из-за пустяка, потом начал ворчать на парней, раздувая из мухи слона, а теперь ещё и дверь практически с петель сорвал, намекнув на свою готовность к скандалу, который сам же и породил. Да, кажется, снова облажался. Но эта мысль настигла Сашу только около кухни. — Ты чего? — спросил Денис, когда Марио, расстроенно глядя туда, куда ушёл Головин, сел на стул. — Ой, подумаешь, неужели ты ещё не привык? — Я-то привык, — вздохнул Фернандес. — А его мне так жалко! — Чего его жалеть? Тоже мне, нашёл обиженного и несчастного. — Дени, ты не можешь не понимать. Саша... Ладно, давай лучше с вещами закончим. Черышев задумчиво посмотрел на Марио, который принялся бодро паковать свои тетради в пакет. На протяжении всего сбора их небольшого имущества бразилец молчал, на все вопросы и уточнения быстро кивая головой. Что-то его беспокоило, хотел он что-то узнать или сказать, но по какой-то причине не мог пересилить себя. Впрочем, об этом скоро все забыли, ведь пришло время очередных прощаний. И тут Рома всё-таки зарыдал, будучи не в силах проводить ещё одних своих друзей. — Нет, я не выдержу тут без вас! Нас осталось слишком мало! — говорил он, не разрывая объятий с Денисом. Тот стоял, как вкопанный, потому что не знал, как поступить в такой ситуации. — Да, нас действительно поубавилось, — только подлил масла в огонь отчаяния Илья своей констатацией. Умел же говорить не то, что нужно. — Теперь и коллективом назваться трудно. — Ну, почему? Нас ещё целых шесть человек, — попытался как-то исправить Кирилл. — Любое общество, любой коллектив начинается с малого... — Но мы уже заканчиваемся! — воскликнул Рома, сильнее стискивая Дениса в объятиях. — Хватит, хватит, — Черышев мягко отстранил его от себя. — Во-первых, скоро автобусы ходить перестанут. Во-вторых, мы ещё Сергея Николаевича не послушали. Все обратили внимание на вахтёра, который вышел не только за пределы своего стола, но и за пределы дверей общежития. Парни были уверены, что мужчина накрепко прирос к своему стулу и никогда с него не встанет. Речь Игнашевича растрогала до глубины души, ведь он вспомнил практически всё, что происходило с Денисом на протяжении этих пяти лет, в течение которых они знали друг друга. Не мог не вспомнить и их первой встречи с Марио, и на этом моменте Саша нахмурился, не посчитав такое воспоминание бесценным и необходимым. В конце концов, это не свадьба, чтобы по первой встрече, да по первому поцелую ностальгировать. — Удачи, хорошей дороги, — улыбнулся вахтёр, подходя к парням и обнимая каждого по очереди. Напоследок ещё успел что-то шепнуть на ухо Денису, и тот, кажется, не ожидал этих слов, ведь поднял какой-то растерянно-обескураженный взгляд на мужчину. Тот улыбнулся ему ещё раз. Когда Черышев и Фернандес уходили в сторону автобусной остановки, то парни смотрели им вслед до тех пор, пока их спины не скрылись за поворотом. Что-то сильно сдавило грудь, а внутри поселилась страшная пустота, будто оторвали от каждого какой-то жизненно необходимый кусок тела, без которого нельзя прожить и дня. Потому что теперь уже все поняли нечто неизбежное и потому ужасающее: их дружный коллектив не просто развалился, он исчез. Ушёл, словно целая эпоха... Эпоха девяностых.***
Квартира оказалась не такой уж и скромной. Конечно, не смоловские хоромы в два этажа, но тоже что-то вполне приличное. По крайней мере, Денис ожидал одной комнаты, а не двух, старую мебель и поношенный ремонт, однако всё выглядело так, будто отсюда съехали не пять лет, а, как минимум, два месяца назад. Это поистине удивило. Но если Черышев больше интересовался состоянием жилья, то Марио озаботился его эстетической составляющей, и пока ему всё нравилось. Тем не менее, к разбору вещей приступили лишь на следующий день, ведь слишком много сил забрали с собой сами перемещения на автобусе по Москве. К тому же, пришлось делать несколько пересадок. — Дени, у меня к тебе есть вопрос, который я хотел давно спросить, — начал Марио, расставляя на полке какие-то фотографии. — Да, я тебя слушаю. — Почему вы расстались с Сашей? Черышев случайно выронил из рук цветочный горшок, который хотел перенести на другое окно. В тишине комнаты оглушительно раздался звук разбитой керамики. — С чего ты взял, что мы с ним вообще встречались? — Догадался, — Фернандес наклонил голову, чуть сощуренными глазами смотря прямо на Дениса. — Вот как... — Так, почему? — Не сошлись характерами, — быстро произнёс парень, начиная собирать с пола остатки горшка. — Чёрт, я палец порезал. Где у нас пластыри? — В сумке у входа, как и вся аптечка. Дени, — Марио остановил его в дверях. — А ты всё ещё любишь его? — Конечно, нет, Марио. Что за глупые вопросы? Я только тебя люблю. Фернандес лучезарно улыбнулся, провожая парня долгим взглядом. Он верил всему, что говорил Денис, даже если чувствовал, что тот мог где-то приврать. Нет, он нисколько не обижался на него за какие-то остатки чувств к Саше. Судя по всему, между ними когда-то была настоящая любовь. Будущее Марио и Дениса пока виделось лишь пустыми страницами в книге их жизни. Оно и к лучшему, значит, есть, что написать...