Still so young

You look at me now Oh 시선을 맞추고 익숙해질 때까지 나만 보일 때까지 - хён, это же моя толстовка - то ли спрашивает, то ли утверждает Югём. - а, да? Взял по ошибке после стирки наверно – Джинён и ухом не ведёт, да так старательно делает вид, что это случайное стечение обстоятельств, даже сам мог бы поверить. Только вот в его гардеробе совсем не было похожих вещей, а ещё, до стирки толстовка так и не дошла, поэтому теперь приходилось нагло врать, прикрывая пятнышко от соуса на рукаве. Ну что за свинтус этот макнэ, ейбогу. А вообще, в этом же нет ничего преступного, верно? Друзья ведь носят вещи друг-друга иногда.. - хён, мне нужен мой бежевый свитер, он случайно не у тебя? – в очередной раз Югём скребется в комнату к старшему в поиске своих вещей. Ну а кто знал, что огромные кофты Югёма окажутся такими мягкими и комфортными? Свитера, в которых чувствуешь себя уютно, словно дома, да и пахнут чем то приятным.. - отдай мою жёлтую футболку сейчас же! – и вот младший уже бесцеремонно шарит в чужой гардеробной. - эй, ты как со старшими разговариваешь? Я вообще-то твой хён! - ну пожалуйста, Джинён хён, мне правда надо. Югём давно смирился с тем, что его вещи теперь принадлежат не только ему. Да и ладно, если бы просто вещи, а Джинён ведь любимые тащит. Буквально, на святое посягает. Но Ким, почему-то, и не злится совсем. Поначалу удивлялся только, с чего бы это, а потом привык. Спрашивать то бесполезно. Теперь комната хёна превратилась для него в этакую Нарнию, в место, где можно отыскать потерянное. А каждый выход из дома сопровождался квестом «найдётся ли свитшот там, где я кинул его вчера». Изворотливый Пак, что всегда находил оправдания своим странным поступкам, со временем и вовсе оправдываться перестал. Он и не был, конечно, образцом великого благородства, но теперь наглел в открытую, парируя словами вроде «Тебе что, какую то жалкую футболку для хёна жалко?». Джинён же ничего предосудительного в своих действиях не видел, ну или не хотел видеть. Так, после очередного боя за огромное серое пушистое нечто, что Ким называл свитером, Джинён уже лежал в нём, удобно устроившись в кровати. Он действительно устал, даже любимая книга не могла разогнать подступающую дрёму. «Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом. Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету, а я не умел ему радоваться…» Прочитанные строки зависали в воздухе, странное ощущение. Будто бы не можешь понять, о чём читаешь, но и понимаешь слишком много. Возможно, даже больше, чем то, о чём говорил автор. Так тепло, будто за окном совсем не поздняя осень. А аромат ветхих книжных страниц смешивается с чем-то не известным, что дарит долгожданное умиротворение. «Как позвать, чтобы он услышал, как догнать его душу, ускользающую от меня…» Слабость совсем охватывает тело и разум, а мысли безвольно уплывают в неизвестном направлении. Наверное, сегодня можно лечь пораньше.

***

Выступать всегда так волнительно, каждый раз - как первый. И Джинён действительно любит это. Наслаждение острое, ни с чем не сравнимое, до слабости в коленях и дрожи в руках. Когда толпа сливается, словно единый организм и уже скандирует их имена. Музыка пронизывает тело вибрацией и он поддаётся, отпуская себя, отдаваясь до конца. Он счастлив? Но есть ещё что-то, что заставляет его чувствовать себя так.. На мгновение ослепленный софитами он вдруг обнаруживает, что перед ним один лишь Югём. Всё вокруг замедляется. Звуки утопают в тяжелом воздухе, словно происходящее он наблюдает сквозь толщу воды, тем не менее, всё так же продолжая двигаться. Они танцуют. Движения отточены и он не сбивается ни разу, хотя все мысли Джинёна в данный момент сосредоточены только на партнёре. Да и чему удивляться, Ким ведь и правда выглядит невероятно, любой бы подвис. Розовые пряди чуть липнут ко лбу, но не скрывают пылающий взгляд, а белоснежная кожа слегка влажная от пота так переливается на свету, что непреодолимо хочется дотронуться. Человек просто не может быть таким. Как же так вышло, что Пак этого не замечал? Ведь в данный момент, превосходство Югёма над всем живым в этом мире было абсолютно очевидно. И вот сейчас он танцует перед ним. Вернее, вообще-то, с ним, о чём Джинён вспоминает, когда его груди касается чужая ладонь. Точно касание крыла бабочки, всего на секунду, после чего младший скрывается за его спиной. А уже через несколько плавных связок они тянутся друг к другу снова, но на этот раз Джинён прекрасно осознаёт. Осознает, как сильно его тянет. Как тянет магниты, без малейшего шанса на сопротивление. В лёгких совсем тесно, а собственное отражение можно разглядеть в глазах напротив, хотя в них сокрыто куда больше. Пак лишь хватается за ткань Югёмовой рубашки и тянет на себя. Никаких сомнений. Ни единого протеста. Только ощущение чужих губ на собственных. И это кажется самым естественным и правильным, что он когда либо делал. Всё так и должно быть. Губы Югёма тёплые и мягкие, как и его свитера. Стоит только языком коснуться, и они уже приоткрываются навстречу. Кажется, кровь в венах начинает закипать, а ещё аромат этот, дурманит сильнее, чем любой знакомый ему алкоголь. Он действительно счастлив. Макнэ же льнёт к нему как кот, прижимается плотнее и, когда Джинён совсем по-хозяйски ласкает его язык своим, издаёт протяжный стон..

***

Он распахивает глаза, резко приподнимаясь. Пульс бьётся в ушах, будто он только что преодолел марафонскую дистанцию, на деле же всё ещё находясь в собственной постели. Тело пробивает мелкая дрожь, то ли жар, то ли озноб, не понять. Он сбрасывает с себя свитер, будто тот горит и непременно прожжёт его тело, а ощущение, словно уже. - какого чёрта?! – кажется, выругался слишком громко для ночной тишины, ведь из соседней комнаты послышался шорох одеял и невнятное бормотание, - я не ронял твою кружку, хён.. честно не.. угхммм.. - поток слов сошёл до тихого мычания, Югём точно говорил во сне. Однако, это сейчас не имело значения, ведь простой звук уже возвращал наваждение из сна с новой силой, заставляя, к своему стыду, ощущать тесноту в спальных трениках. Щёки Джинёна моментально вспыхивают, с ужасом пряча лицо в ладонях он судорожно думает. Только вот ни одной толковой мысли не возникает. Образы перед глазами слишком яркие, а запахи, что так успокаивающе действовали на него парой часов ранее, теперь дают противоположный эффект. Сложно обманывать себя дальше, это ведь не иначе, как запах самого Югёма, что бережно хранили в себе его вещи. Кажется и сам Пак им пропитался насквозь. От липкого страха, смешанного с возбуждением, крутит живот. Его мутит. «Это определенно точно не нормально» единственное, что удается сложить в голове. Вот уже больше полугода он чувствовал что-то неладное, что-то, чего не должен был чувствовать по отношению к своему тонсену. И теперь это что-то обретало вполне ясные очертания. Но Югём был настолько чистым и наивным ребёнком, что собственные мысли вызывали отвращение. Никогда ещё Джинён не чувствовал себя так по-скотски. Собрав последние крупицы самообладания он бесшумно проскользнул в ванную. Если бы кто-то и проснулся да полез с расспросами, то Пак скорее сказал бы, что обмочился во сне как детсадовец, чем признал хотя бы себе, что происходит на самом деле. С той ночи одежда Югёма вернулась в его единоличное пользование.