***
Наши дни. Наверное, впервые за долгое время, Академия вновь начала по-настоящему жить. Повод собраться в этот раз достался не самый утешительный — сэр Реджинальд покинул этот мир. Сказать, что дети были расстроены, достаточно сложно. Каждый проявляет свою скорбь по-своему. Но в основном, эти взрослые люди, которые уже далеко не те детишки в школьных формах и масках, просто стараются провести время друг с другом. Даже несмотря на то, какой именно повод их сплотил. Лютер, номер Первый, который верен отцу и по сей день, даже несмотря на то, что его отправили на Луну, не всегда блещет умом. Хотя скорее всего этому виной детская наивность, которая до сих пор не покинула эмоции этого здоровяка. Он не покидал Академии, что говорит о том, что он не адаптирован к жизни за пределами этого здания. Хорошо это или плохо ещё предстояло узнать. Диего, номер Два. Уже успел за это время наткнуться на Лютера, который пытался что-то отыскать в отцовской спальне. Покинув Академию Диего живёт благодаря своей выносливости и способности, которую он старается использовать во благо мира и по сей день. Преступность осталась, а вот Академия Амбрелла — нет. Пройдя мимо комнаты Восьмой он ненадолго остановился. Диего моментально упал в воспоминания, когда они с сестрой часто пропадали в его комнате во время перерывов между тренировками, и тот учил хрупкую девчонку метанию ножей. Не так умело как он, конечно же. Но они весело проводили время, а это куда важнее, чем полученный опыт в чужой способности. Эллисон, номер Три. Вся её жизнь построена на слухах. Благодаря своей способности смогла устаканиться в реальном мире среди обычных людей и даже умудрилась завести свою семью. Так что, можно смело сказать, что Эл одна из немногих кто прочувствовала жизнь и знает как устроен этот мир. Клаус, номер Четыре. Один из тех, кто вечно попадает в передряги. Но из них у него состоит вся жизнь. Жизнь, которую он каждый день делит со смертью. В прямом смысле этого слова. Вечно обдолбанный и отрезанный от восприятия этого мира, Клаус всегда в попытках забыться, чтобы не видеть и не слышать крики умерших, что не дают ему спокойно спать по ночам. Ваня или номер Семь. Человек, который мало того, что особо не вписывался в круг семьи Харгривз с раннего детства, так ещё и написала книгу о том, каково ей жилось среди таких братьев и сестёр. И естественно, особо эмоциональная часть семьи, не была рада подобному заявлению со стороны той, с кем жили с раннего детства под одной крышей. Что её отличало? У неё нет способностей. По крайней мере, так уверял сэр Реджинальд, а полностью доверять его словам всегда было подвластно только Лютеру. Бэн, номер Шесть. Он всегда живёт в их памяти. И то, что произошло с этим парнем, не любят и не хотят вспоминать. Семья рассорилась. Но обвинения в сторону друг друга уже ничем не помогут. Поняв это, с каждый редкой, но всё-таки встречей, Харгривзы старались интересоваться жизнью тех, кто ещё остался в мире живых. Невысокая девушка, немного сгорбившись, стояла и смотрела на портрет, что висел над камином в гостиной Академии, на котором изображена Восьмая, что была одета в школьную форму и сидела в кожаном кресле, рядом с которым стоял вечно серьёзный Пятый. — Сколько времени прошло с того момента как они исчезли? — Шестнадцать лет, четыре месяца, четырнадцать дней. — Ответил ей Пого, говорящий шимпанзе, что стоял рядом, облокотившись о свою трость. Наверное, один из немногих, кто был в курсе всех дел сэра Реджинальда. Немного изумлённый взгляд Вани, направленный в сторону Пого, был связан с таким точным ответом на её вопрос. — Ваш отец настаивал, чтобы я вёл подсчёт. — Объяснил тот. — Знаешь, — снова обратив свой взгляд на портрет, продолжила Ваня, — я всегда надеялась на то, что они вернутся. Вот возьмут, да появятся, как они любили это делать в детстве. Оставляла им включенный в их комнатах свет и немного поесть. — Да, мне помнится, я успел наступить на добрую половину бутербродов с арахисовым маслом и зефиром, и на сэндвичи с ветчиной и сыром, тоже. Лёгкие смешки распространились эхом по огромной гостиной. Воспоминания… В наши дни оставшаяся часть семьи Харгривз теперь живут только лишь ими.***
Мне говорят, что ты прикоснулась к лицу бога Под звук верёвки, обрывающейся на твоей шее. Мне говорили, что ты никогда бы не отступила, Как песня, что задушевно пела у тебя в голове.* Сидя за печатной машинкой и сбрасывая пот со лба, Бри пыталась выполнить порученное ей задание. Теперь, благодаря выданной униформе и завязанными в хвост волосами, она сливалась с рабочими. Только может была помоложе, чем все остальные. Девушка осмотрелась, бросив взгляды на морщинистых и поседевших людей. Намного моложе. Папка с выданным заданием абсолютно ничего ей не давала. Куча информации, которую нужно было как-то соотнести, да в таком порядке, чтобы не произошло или наоборот случилось то или иное действие. Раз за разом открывая и закрывая папку, девушка впадала в панику и уже начинала бояться, что это её последние мгновения при жизни в этом странном месте и странном мире. Хлопнув себе по лбу папкой, игнорируя недоумевающие взгляды коллег, она протянула: — Пятыыыый, как мне тебя сейчас не хватает. Хлопок по плечу, заставил Бри слегка вздрогнуть, убрать папку от лица и обернуться. Вечно улыбающаяся своей белоснежной улыбкой чернокожая женщина, вдобавок к тому, что похлопала её по плечу, ещё и приветственно помахала. — Привет. Меня зовут Дот. — Привет, Дот. — Нахмурившись, сказала девушка. — Я Бригитта. Но ты и так это знаешь, скорее всего. — Да, верно, знаю. И, уж прости, что я лезу, но если не ошибаюсь, то у тебя «Суэцкий кризис»? — Ах, да… Да. — Немного растерялась та. — Совершенно не понимаю как я могу влезть в историю и что-то там изменить. Точнее, нет. Теоретически понимаю, нооо… — После того, что случилось в две тысячи девятнадцатом году, Куратор намерена изменить некоторые исторические данные, но не в коем случае не отходив от того, что именно должно произойти. — А то что случилось, ты имеешь в виду… — Апокалипсис, да. Моя работа, к слову. — Гордо заявила Дот. — Но признаюсь, было очень интересно наблюдать за вами в процессе выживания. — Очень… круто, да. — Неуверенно отозвалась Бри. — А ты хоть понимаешь, что невинные люди погибли? — Так устроена вселенная. Мы не можем противоречить каким-то событиям. Можем их лишь подталкивать на какие-то поступки, но менять временную линию, не в коем случае. Не подумай, что я намерено хотела уничтожить всё вокруг. Я просто выполняла свою работу. Дот оказалась достаточно болтливым, но в то же время неплохим человеком. По крайней мере, для выживания в этом штабе, стала идеальным вариантом. Прошла неделя. И Бри кое-как попыталась разобраться с заданием, которое ей поручила Куратор. Жизнь здесь не казалась какой-то ужасной, по крайней мере, будучи на своём месте. А здесь каждый обязательно должен быть при деле, а иначе он попусту тратит время, которым так дорожит Комиссия. Подписав и сложив бумажку с поручением для агентов, Восьмая проигнорировала вопрос от Дот в спину и пошла прямиком к кабинету Глории, пожилой женщине, которая следила за рассылкой приказов по пневматическим трубам. Заглянув в кабинет, сжимая в руках железный сосуд, Бри никого не нашла, подошла к пневматическим трубам и стала осматривать столь странное, но интересное оборудование. В голове Бри были мысли о том, каково же сейчас Пятому. Сколько времени уже прошло в постапокалипсисе и идёт ли время там так же, как и здесь? В порядке ли он, смог ли вернуться? Слишком много мыслей и вопросов и так мало ответов. — Надеюсь, ты не собираешься делать это сама, номер Восемь. Громкий голос Куратора заставил Бри вздрогнуть и отойти от труб. Женщина, всё в том же чёрном атласном платье, стояла в проходе и улыбалась, сложив руки на груди. Затем медленно подошла к подростку и протянула руку, одетую в перчатку, к ней. — Можно взглянуть? — попросила та. Девушка согласно кивнула и открыв железный сосуд, положила сложенную бумажку ей на ладонь. Женщина благодарно улыбнулась, развернула приказ и чуть было не рассмеялась. Сдержавшись от порыва смеха, светловолосая облокотилась спиной об оборудование и обратилась к растерянной девушке с вопросом: — Скажи мне, Бригитта, почему ты такая? — Какая «такая»? — Ты почти всё своё детство пряталась за спинами своих братьев и сестёр. Иногда считая, что твои способности не достойны того, чтобы находиться в Академии. В то время как кому-то другому, например, номеру Семь, было гораздо сложнее. — Я просто не всегда чувствовала себя нужной. — Призналась Бри, опустив взгляд. — Моя способность исцелять до сих пор неисправна, а управление огнём редко можно было использовать как самооборону. — Броооось. Ты ведь несколько раз пыталась исцелить братьев. И получилось удачно. — А однажды я чуть не обожгла их всех, когда они спасали людей, попавших в плен каких-то сумасшедших из психушки. Я просто пыталась сделать огненное лассо. Женщина усмехнулась и приобняла девушку за плечо: — Ты уникальная, номер Восемь. Помни об этом. — А зачем… Зачем Вам вдруг понадобилось меня поддерживать? — Поддержка лишней не бывает. Особенно, — Куратор встала перед ней и разорвала приказ на несколько маленьких кусочков, — если ты в чём-то совсем не годишься. Бри сглотнула, готовясь сводить счёты с жизнью: — И что теперь? — Ну, раз уж ты бесполезна в одном. Не значит, что ты будешь бесполезна в чём-то другом. — Ох, нет… — Будешь письма с поручениями от меня своим коллегам разносить. — Фух. — А то ходить туда сюда, с одного этаж на другой — крайне энергозатратно.